Когда ты вернешься, я подробно
расспрошу тебя о твоих впечатлениях. И тогда я решу, помогать ли тебе в
исполнении твоих чудных мечтаний.
Хафид поклонился и обернулся к выходу, но старик еще не закончил.
- Сын, есть одна заповедь, которую ты должен запомнить, начиная новую
жизнь. Всегда храни ее в своей памяти, и ты справишься с любыми, кажущимися
непреодолимыми препятствиями, которые неминуемо у тебя будут, как у всякого
человека, обладающего честолюбием.
Хафид ждал.
- Да, господин?
- Неудача не сломит тебя, если сильна твоя решимость.
Патрос приблизился и спросил:
- Все ли ты понял из последних моих слов?
- Да, господин.
- Тогда повтори их мне! - Неудача не сломит меня, если сильна моя
решимость.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
Хафид отложил ломоть хлеба, который он начал было есть, и задумался о
превратностях своей судьбы.. Завтра будет четыре дня, как он в Вифлееме, а
единственный красный плащ, который он так самонадеянно взял в караване, все
еще находится в тюке на ослике, который был теперь привязан к камню в пещере
за постоялым двором.
Не обращая внимания на шум переполненной трапезной, он хмуро глядел на
свой недоеденный ужин. Сомнения, охватывающие каждого торговца во все
времена, терзали его:
"Почему люди не слушают меня? Как можно завладеть их вниманием? Почему
они закрывают двери прежде, чем я успеваю произнести пару слов? Почему они
теряют интерес к тому, что я начинаю говорить, и уходят прочь? Неужели все в
этом городе так бедны? Что я могу ответить, когда они говорят, что им
нравится плащ, но они не могут себе позволить купить его? Почему многие
хотят, чтобы я пришел в другой день? Как же продают другие, если я не могу?
Что за страх овладевает мной, когда я подхожу к закрытой двери, и как мне
победить его? Может, моя цена не совпадает с ценами других торговцев?"
Он с досадой тряхнул головой. Возможно, эта жизнь не для него.
Возможно, ему следовало оставаться погонщиком и изо дня в день продолжать
получать медяки за тяжелую работу. Какой же из него выйдет продавец, если он
вернется в караван без дохода? Как Патрос назвал его? Юным воином? Ему
захотелось снова оказаться рядом со своими верблюдами.
Потом его мысли перенеслись к Лише и ее строгому отцу Калнеху, и
сомнения сразу же оставили его. Сегодня он снова заночует на холмах, чтобы
не тратить денег, а завтра опять будет продавать плащ. Кроме того, он будет
говорить с таким красноречием, что за плащ дадут хорошую цену. Он встанет
рано, как только рассветет, и выберет хорошее место. Он не пропустит ни
одного прохожего и очень скоро вернется к Масличной горе с серебром в
кошельке.
Он стал доедать хлеб и подумал о своем хозяине. Патрос будет гордиться
им, потому что он не отчаялся и не сдался. Правда, четыре дня - это слишком
большой срок для продажи всего одного плаща, но если удастся завершить это
дело в четыре дня, то можно научиться у Патроса, как это сделать в три,
затем и в два дня. Со временем он станет так искусен, что будет продавать
кучу плащей каждый час! Тогда он действительно станет знаменитым.
Он покинул шумный постоялый двор и направился к пещере, за своим
осликом. Было холодно, трава покрылась изморозью и листья жалобно
похрустывали под его башмаками. Хафид решил, что не повдет сегодня на холмы,
а заночует со своим ослом в пещере.
Хафид надеялся, что завтрашний день будет лучше, хотя и сам теперь
понял, почему другие всегда обходили эту неблагополучную деревню. Они
говорили, что здесь нельзя ничего заработать, и он вспоминал эти слова
всякий раз, когда кто-нибудь отворачивался от его товара. Как же Патрос
некогда распродал здесь сотни халатов? Возможно, времена тогда были другие,
и, к тому же, Патрос великий торговец.
Мерцавший в пещере свет насторожил его, если внутри вор - надо ускорить
шаг. И он бросился в проем известняковой пещеры, готовый одолеть разбойника
и вернуть свои вещи. Но он успокоился, как только оказался на пороге.
Маленькая свечка, воткнутая в расщелину на стене пещеры, слабо освещала
бородатого мужчину и молодую женщину, прижавшихся друг к другу. В вогнутом
камне, из каких обычно кормят скот, стоявшем у их ног, спал младенец. Хафид
плохо разбирался в таких вещах, но, судя по красноватой коже ребенка, это
был новорожденный. Чтобы защитить ребенка от холода, мужчина и женщина
накрыли его своими накидками, так что видна была только головка.
Мужчина кивнул Хафиду, а женщина пододвинулась ближе к ребенку. Оба
молчали. Женщина дрожала, и Хафид увидел, что тонкая одежда не спасает ее от
пещерной сырости. Хафид снова перевел взгляд на младенца и с умилением
смотрел, как ребенок открывает рот, при этом будто бы улыбаясь, и странно,
тут он почему-то подумал о Лише. Женщина снова вздрогнула, и это движение
вернуло Хафида к реальности.
После болезненных приступов нерешительности Хафид снова почувствовал
себя торговцем. Он подошел к своему ослу, развязал мешки, достав плащ,
раскатал его и разгладил руками. Красный цвет заиграл при свете свечи, и
Хафид увидел на подкладке знак Патроса и знак Толы - круг в квадрате и
звезду. Сколько раз в эти три дня он держал в руках этот плащ? Ему казалось,
что он уже знает каждое переплетенье, каждый волосок. Это и в самом деле
отличный плащ. Если беречь его, он прослужит всю жизнь.
Хафид закрыл глаза и вздохнул, потом быстро подошел к молодому
семейству, опустился на колени перед ребенком, осторожно вынул из яслей
поношенные накидки и передал их отцу и матери. Оба были так ошеломлены этим
поступком, что не проронили ни слова. Затем Хафид распахнул свой дорогой
красный плащ и бережно укрыл им спящего младенца.
Выйдя из пещеры, Хафид еще долго вспоминал выражение благодарности на
лице молодой женщины. Прямо над ним висела самая яркая звезда, которую он
когда-либо видел. Он смотрел на нее, пока глаза его не наполнились слезами,
а потом направился со своим осликом по дороге, ведущей к Иерусалиму, к горе,
где стоял караван.
Глава ПЯТАЯ
Хафид медленно ехал, склонив голову, и уже забыл про звезду, освещавшую
его путь. Зачем он сделал такую глупость? Он не знал тех людей в пещере.
Почему он не попытался продать им плащ? Что он ответит Патросу и остальным?
Они будут кататься по земле от смеха, узнав, что он отдал вверенный ему
товар для чужого младенцы в пещере. Что бы выдумать для Патроса? Можно
сказать, что плащ украли из тюка, когда он был в трапезной. Поверит ли
Патрос? В конце концов, в этой стране полно разбойников. А если и поверит,
то разве не осудит за беспечность?
Через некоторое время он добрался до Гефсиманского сада, там спешился и
понуро шел впереди осла до самого каравана. Было светло как днем и встреча,
которой он так боялся, состоялась сразу же: он увидел Патроса, который стоял
у палатки и разглядывал небосвод. Хафид замер, но старик уже заметил его.
Взволнованный Патрос подошел к юноше и спросил:
- Ты идешь прямо из Вифлеема?
- Да, господин.
- Тебя не удивило, что за тобою следует звезда?
- Я не заметил, господин.
- Не заметил? Я не могу сойти с места с тех пор, как увидел звезду,
восшедшую над Вифлеемом два часа назад. Я никогда не видел звезд подобного
цвета и величины. Потом она начала двигаться и оказалась над нашим
караваном. Смотри, теперь она прямо над нами и, клянусь богами, она
остановилась.
Патрос вплотную приблизился к юноше и, всматриваясь в его лицо,
спросил:
- Ты не заметил чего-нибудь необычного, когда был в Вифлееме?
- Нет, господин.
Старик нахмурился и погрузился в раздумье.
- В жизни я не видел такой ночи, и не переживал ничего подобного.
Хафид вздрогнул.
- И я никогда не забуду эту ночь, хозяин.
- О, сегодня точно что-то произошло. Почему ты возвращаешься в столь
поздний час?
Хафид молчал. Тогда старик повернулся и ткнул тюк на осле Хафида.
- Пусто! Наконец-то удача. Зайди ко мне в палатку и расскажи, почему
звезда пошла за юным пастухом, о своих приключениях. Раз боги обратили ночь
в день, то я не смогу спать, и, может, твой рассказ как-то объяснит.
Патрос лег на матрац с закрытыми глазами и слушал длинный рассказ
Хафида о бесчисленных отказах и оскорблениях, выпавших на его долю в
Вифлееме. Он то кивал, то улыбался, слушая, сначала о торговце горшками,
который выбросил Хафида из своей лавки, потом о римском солдате, что швырнул
халат в лицо Хафиду после отказа понизить цену.
Наконец, Хафид охрипшим глухим голосом поведал о сомнениях, одолевавших
его на постоялом дворе в этот вечер. Патрос прервал его.
- Хафид, рассказывай мне обо всем, что приходило тебе в голову, пока ты
горевал о себе.
Когда Хафид перечислил все, что мог вспомнить, старик спросил:
- А какая мысль в конце концов пришла к тебе и, развеяв все сомнения,
придала тебе решимость поутру заново начать торговлю?
Хафид немного помедлил и произнес:
- Я думал только о дочери Калнеха. Видя этот грязный постоялый двор, я
сознавал, что никогда не увижу ее, если отступлю.
Затем голос Хафида дрогнул.
- И все же я отступил.
- Отступил? Не понимаю. С тобою же нет халата.
Голосом тихим настолько, что Патросу пришлось наклониться к нему, чтобы
расслышать, Хафид поведал о встрече в пещере и о младенце. Полог был
откинут, и, слушая юношу, Патрос то и дело поглядывал на сияние той звезды,
что освещала лагерь. Растерянность на его лице постепенно сменилась улыбкой,
и он не заметил, как юноша перестал рассказывать, и теперь только
всхлипывал.
Вскоре всхлипы прекратились, и в большой палатке наступила тишина.
Хафид не смел поднять голову. Он потерпел неудачу, вряд ли теперь он годен к
чему-либо, кроме ухода за скотом. Он боролся с желанием встать и выбежать
наружу. Но тут Хафид ощутил на своем плече руку великого торговца и заставил
себя взглянуть Патросу в глаза.
- Сын мой, это путешествие большой выгоды не принесло тебе.
- Да, господин.
- А мне принесло. Эта звезда излечила меня от слепоты, в которой я не
хотел себе признаться. Я объясню это тебе одному, когда мы вернемся в
Пальмиру. Теперь же у меня есть к тебе предложение.
- Да, хозяин.
- Наши продавцы возвратятся в караван до завтрашнего захода солнца, и
животным понадобится присмотр. Не хочешь ли ты вернуться к своим
обязанностям?
Хафид безропотно встал и поклонился своему благодетелю.
- Я сделаю все, что ты скажешь... и я сожалею, что подвел тебя.
- Тогда иди и готовься встретить наших людей, а с тобой мы увидимся по
возвращении в Пальмиру.
Хафид шагнул из палатки, и яркий свет на мгновение ослепил его. Когда
он открыл глаза, Патрос окликнул его.
Юноша обернулся, снова вошел в шатер и ждал, что скажет старик. Патрос
помахал ему рукой и сказал:
- Спи спокойно, ты не проиграл.
Яркая звезда светилась всю ночь.
Глава ШЕСТАЯ
Через две недели после возвращения каравана в Пальмиру Хафида подняли с
соломенного матраца, на котором он спал в хлеву, и велели тотчас явиться к
Патросу.
Хафид поспешил в покои хозяина и застыл в нерешительности перед
огромным ложем.
Патрос открыл глаза и с трудом сел на постели. Лицо его похудело, на
руках проступили синие прожилки вен и в нем с трудом можно было узнать
человека, с которым Хафид разговаривал всего двенадцать дней назад.
Патрос придвинулся к юноше, который, осторожно присев на край кровати,
ожидал, что скажет хозяин. Даже голос Патроса совершенно изменился со дня их
последней встречи.
- Сын мой, у тебя было довольно много времени, чтобы пересмотреть свои
планы. Ты до сих пор думаешь стать большим торговцем?
- Да, господин. Старик кивнул.
- Да будет так. Я рассчитывал дольше побыть с тобою, но, как видишь,
сейчас планы переменились. Хотя я и считаю себя хорошим торговцем, все же не
могу откупиться от смерти. Она целыми днями поджидает меня, как голодная
собака у дверей нашем кухни. Как и собака, она знает, что однажды дверь
останется без присмотра...
Патрос закашлялся, и Хафид, не шевелясь, смотрел, как старик хватает
ртом воздух. Наконец, кашель прекратился, и Патрос смог слабо улыбнуться:
- Нам недолго осталось быть вместе, поэтому начнем. Сперва вытащи
из-под кровати маленький сундук из кедра.
Хафид улыбнулся, достал сундучок, перетянутый ремнями, и поставил его
на кровать у ног Патроса.
- Много лет назад, когда положение мое было хуже, чем у погонщика
верблюдов, мне посчастливилось выручить одного путешественника с Востока, на
которого напали двое разбойников. Он утверждал, что я спас ему жизнь, и
захотел вознаградить меня, хотя я ничего не просил. Поскольку у меня не было
ни семьи, ни денег, он велел мне отправиться к нему домой, где меня приняли,
как родного.
Однажды, когда к тому времени я уже достаточно созрел для новой жизни,
он показал мне этот сундук. Внутри" было десять пронумерованных пергаментных
свитков. В первом излагалась тайна обучения, в остальных - все правила и
секреты, необходимые, чтобы добиться большого успеха в искусстве торговли.
Весь следующий год я ежедневно обращался к мудрости свитков и, благодаря
ключу обучения первой рукописи, постепенно запомнил все тексты слово в
слово, пока они не стали частью души и моей жизни. Они стали моей второй
натурой.
Наконец, я получил сундук со всеми десятью свитками в подарок, и, кроме
того, запечатанное письмо и кошель с пятьюдесятью золотыми монетами. Письмо
я должен был вскрыть не раньше, чем дом моего покровителя пропадет из виду.
Я распрощался с домочадцами, дошел до торгового пути на Пальмиру и там
вскрыл письмо.
1 2 3 4 5 6 7 8