И что на мушке остались следы крови и какой-то ткани. Я смотрел, как он клал его в пакет, и... и думаю, что там в самом деле были коричневатые пятна.Мрачность Барри усугубилась. Он было собрался что-то сказать, но в этот момент тут дверь рядом с зеркалом открылась.Вошли детективы Янг и Холуша. Последний имел при себе конверт из плотной бумаги. Расположившись вместе с Янгом напротив Лютера, он бросил его на стол. У Янга было равнодушное выражение лица, но Холуша смотрел так, что у Лютера спазмом свело кишечник, — как кот, который примеривается, как взяться за пойманную мышь.— Я сразу перейду к делу, — начал Янг. — Баллистики сказали, что пули, которые убили Кордову, были выпущены из вашего пистолета.— Именно, — добавил Холуша. — И знаете, что еще интересно — вы потеряли одну из гильз. Мы нашли ее в темном чулане. И экспертиза показала, что след на ней был оставлен вашим бойком.Кишечник Лютера снова свело спазмом.— Этого не может быть!Янг не обратил на него внимания и, не запнувшись, продолжил:— Лаборатория выяснила, что группа крови, оставшейся на мушке, соответствует группе крови жертвы. Результаты анализа ДНК поступят лишь через несколько недель, но... — Об окончании его мысли было нетрудно догадаться.Этого не может быть! Это невозможно! Должно быть, ему снится какой-то кошмар и он сейчас проснется.— Моего клиента подставили! — вскричал Барри. — Он жертва сфабрикованного обвинения! Разве вы этого не видите?— С вашего пистолета сняты два набора отпечатков пальцев, — сказал Янг, не отводя взгляда от лица Лютера. — Ваши, мистер Брейди, — которые имеются в разрешении на ношение оружия, — и жертвы. — Он прищурился. — Хотите что-нибудь сказать нам, мистер Брейди?— Ему нечего говорить, кроме того, что он стал жертвой провокации! — вскинулся Барри, с силой хлопнув ладонью по столу. — Пистолет был украден из его кабинета, использован для убийства человека, о котором он никогда даже не слышал, после чего оружие вернули на место! Это единственное объяснение!— Значит, он никогда даже не слышал об этом человеке? — натянуто улыбаясь, сказал Холуша. — Вы в этом уверены?— Он уверен, черт возьми! Может, у вас есть оружие, но у вас начисто отсутствует мотив!— Отсутствует? — Холуша открыл конверт и разложил перед собой фотографии в прозрачных пластиковых конвертах. Затем щелчком послал их через стол. — Я бы сказал, что мотив налицо. Очень веский мотив.У Лютера заледенела кровь в жилах, когда он увидел изображения. 13 — Глекен... — Джек покатал на языке эти незнакомые звуки. — Странное имя.— Оно очень древнее. В наши дни он пользуется другим именем.Как и все мы, подумал Джек.— Почему же вы не рассказали Глекену, что происходит?— Он знает.— Знает! — Джек резко наклонился вперед. — Тогда почему же он не появился здесь, чтобы дать Противнику хорошего пинка под зад?Герта вздохнула:— Он бы это сделал, будь это ему под силу, но у Глекена больше нет той мощи, которой он когда-то обладал. В I941 году, когда был убит Противник, он был лишен бессмертия и с тех пор состарился.— Но это же было более шестидесяти лет назад. Он должен быть...— Старым. Да. он все еще полон жизненных сил и энергии, но в своем нынешнем состоянии не выстоит против Противника. Поэтому ты и оказался... вовлечен. Вовлечен, подумал Джек. Прекрасная манера изъясняться. Точнее было бы сказать, что я орал и отбивался, а меня втащили в то, с чем я не хотел иметь никаких дел.Тошнотворный комок подкатил к горлу, когда он начал осознавать, что никакого пути назад для него не существует. Факел Союзника должен продолжать свое движение, и, без сомнения, если Глекен в самом деле так стар, как говорит Герта, чем скорее это произойдет, тем лучше.Затем он подумал еще кое о чем...— Противник прячется от пожилого хрупкого человека... это значит, что он ничего не знает. — Он издал хриплый смешок — первый за эту пару дней. Вроде бы неплохо складывается. — Вот это забавно!— Это не повод для смеха. Пока Противник не в курсе того, что происходит с Глекеном, он будет действовать очень осторожно и осмотрительно. Чтобы проложить путь для Иного, он будет использовать подставные фигуры, суррогаты. Но стоит ему узнать истину...— Как перчатка будет брошена.— Глекен считает, что да. Он ненавидит Глекена. Иначе и быть не может, потому что Глекен не раз кончал с ним. Противник настигнет его и уничтожит.— И когда он покончит с Глекеном, что случится со мной?— Ты займешь его место. Но сейчас можешь об этом не беспокоиться. Этого еще не случилось. И может, вообще не случится.— Но...Герта отмахнулась:— Не имеет смысла переживать из-за вещей и событий, которые ты никак не контролируешь.Не контролирую... вот это-то меня и волнует.— Могу ли я задать вопрос, который так и напрашивается: почему бы не появиться Союзнику и не размазать Противника и других жополизов Иного, как клопов, которыми они и являются?— Первым делом ты должен помнить — хотя это всегда воспринимается как удар по человеческой гордости, — что мы не так уж важны. Мы участвуем в процессе лишь в роли крошек на корочке пирога. Во-вторых... точно не уверена, но, судя по тому, что мне удалось увидеть, я чувствую, что идет какая-то игра. Я чувствую, что, судя по тому, как одна сторона увеличивает свою долю пирога, это имеет такую же важность и для самого пирога.— Ясно.— Это всего лишь мое ощущение. Я могу ошибаться. Но могу заверить тебя, что активность Союзника в данный момент носит ограниченный характер, а это, как я предполагаю, хорошо.— Предполагаете? — Ну, это как-то уравновешивает воздействие Иного, хотя я бы предпочла, чтобы этот мир, эта реальность вообще были выведены из конфликта. — Герта вскинула кулак, показывая на картину за окном. — Ведите свои бои где-то в другом месте, а нас оставьте в покое!— Аминь.— Присутствие Союзника, пусть и минимальное, предотвратит слишком откровенные действия Противника, доведись ему узнать правду о Глекене.— Что возвращает нас к Брейди, к дорментализму и погребенным колоннам. Что это за история?— В «Компендиуме» изложен порядок претворения в жизнь Опуса Омега. Найдя все места, отмеченные на карте, необходимо в каждом из них захоронить колонну высотой в тринадцать футов. Она вырубается из камня в каменоломне, расположенной как можно ближе к следующей точке в цепи. Лютер Брейди придумал метод замены камня бетоном, составной частью которого являются песок или земля, набранные именно в этой следующей точке или рядом с ней. Но только этого недостаточно. Каждая колонна должна включать в себя еще одну совершенно незаменимую часть: живое человеческое существо — по крайней мере, живое к моменту заливки формы. «Мученики» дорментализма — миссионеры, которые якобы исчезают в странах третьего мира, куда отправились распространять учение дорментализма, — вовсе не исчезали. Они захоронены в цилиндрических саркофагах по всему миру.— И не все из них дорменталисты. — сказал Джек, чувствуя, как на душу ему наваливается тяжесть.Герта кивнула:— Да, я знаю. Твоя подруга, репортер. Мне очень жаль.Подруга... мы слишком мало знали друг друга, чтобы стать близкими друзьями. Но тем не менее...— Вот в этом и есть весь дорментализм, — сказала она. — Лютер Брейди превратил наивную, глуповатую секту, которая со вкусом радовалась жизни, в машину делания денег для финансирования Опуса Омега. Брейди знал, что все эти разговоры о слиянии — откровенный обман. Даже тот, кто добрался до самого верха лестницы дорментализма, не обладает никаким могуществом. Но долгий медленный подъем до верхней ступеньки этой лестницы преследует определенную цель: идет выявление людей, податливых влиянию Иного. Претенденты могут считать чушью все эти разговоры о соприкосновении с внутренним кселтоном, но на самом деле все, что они делают, отлично способствует их сближению с Иным. Лютер Брейди открывал суть Опуса Омега тем немногим, что добирались до самого верха лестницы, рассказывал, что оно-то и даст Великое Слияние, — и никогда не упоминал об Ином. Вот из этой свихнувшейся публики он и набирал своих континентальных и региональных контролеров для содействия Опусу.— Давайте предположим, что он все-таки завершил Опус Омега. И что тогда?— Когда колонны будут захоронены во всех предназначенных местах, вот тогда и придет господство Иного. Во всем своем обличье появится Противник, и мир начнет меняться.Изменившись, мир окажет гостеприимство тем созданиям, с которыми он дрался во Флориде... он даже не хотел вспоминать.— О'кей. Учитывая то количество колонн, которые Брейди уже разместил, когда, по-вашему, он все завершит?— Примерно через год. Может, меньше.Джек закрыл глаза. Через год... его ребенок уже появится на свет. И если Брейди добьется успеха, ни у малыша, ни у Джиа, ни у Вики будущего не будет.И тут в мозгу сверкнула идея, как с этим справиться. Такая ясная и понятная...— Мы их выкопаем! Я соберу команду экскаваторщиков, и мы их будем вытаскивать быстрее, чем Брейди — хоронить. Мы сделаем его усилия...Герта покачала головой.— Нет? Почему нет?— Как только колонна погружается в землю, уже случается несчастье. Все, поздно. И выкапывание их ничего не даст.Проклятье. А он-то думал — хоть на что-то наткнулся.— Поэтому вы и хотите, чтобы церковь дорментализма была, как вы сказали, уничтожена... разрушена, искалечена, поставлена на колени.Герта кивнула.Джек потер подбородок.— Разрушить ее... нелегкая задача. Она же повсюду, она есть почти в каждой стране. Но вот искалечить ее... это возможно. Давайте представим, что Брейди вышвырнули с водительского места. Что это даст?— Это не остановит Опуса Омега — Высший Совет сможет продолжать и без него, — но реализация замедлится. Что даст нам некоторое время.— Для чего?Герта пожала плечами:— Время, чтобы Союзник осознал размер угрозы его интересам здесь. Время, чтобы Противник сделал ошибку — ты же знаешь, его нельзя считать непогрешимым. Он уже допускал ошибки. И он полон желания, страстного желания дождаться обещанного ему момента. После тысячи лет борьбы его время вот-вот придет, и он уже проявляет нетерпение. Что и может сработать нам на руку.— Я думаю, мы уже получили это дополнительное время.У Герты заблестели глаза.— Ты это сделал? Как? Каким образом?— Если все пойдет, как я спланировал, то мистер Брейди скорее рано, чем поздно обретет статус преступника.— Преступника?..— Продолжайте смотреть телевизор. — Встав, Джек заметил, что продолжает держать в руках кожу Ани. — А что же мне вот с этим делать?— Предполагалось, что ты ее сохранишь. Разве не хочется?— Строго говоря, это не тот предмет, который я хотел бы вставить в рамку и повесить над своей кроватью. Почему бы вам не взять его? Понимаете... как напоминание об Ане.Герта встала и принялась расстегивать свою блузку.— Мне не нужно напоминаний.— Что?.. — растерявшись, переспросил Джек. — Что вы делаете? Подождите секундочку.Ее скрюченные пальцы двигались куда быстрее, чем можно было бы предположить, имея в виду опухшие суставы.Герта посмотрела на него:— Это займет секунду-другую.Расстегивая последнюю пуговицу, она повернулась к высокому окну п спустила блузку до талии.У Джека перехватило дыхание.— Свитый!..— Заверяю, что тут нет ничего святого.Он смотрел на ее изуродованную спину, на которой были шрамы, напоминавшие ожоги от сигарет, и линии, которые, пересекаясь, тянулись между ними.Если не считать одной свежей раны слева, из которой еще сочилась кровь, спина Герты была точной копией спины Ани.— Что это такое?— Карта моей боли, — бросила женщина из-за плеча.— Именно так говорила и Аня. Она назвала это картой стараний Противника уничтожить ее. Почему?— Потому что, если я все еще жива, значит, он не смог победить.Как бы странно это ни звучало, Джек принял слова Герты за чистую монету.— По кто же вы?— Твоя мать.Джек подавил желание заорать и приглушил голос:— Только не начинайте снова. Послушайте...— Нет. Это ты послушай. И внимательно присмотрись к моей спине.— Если вы имеете в виду свежую рану, то я ее видел. — И вдруг он понял. — Это та колонна и Пенсильвании! То есть каждый раз, как Брейди и его банда закапывали одну из колонн...— Я это чувствовала. И истекала кровью.Джек опустился на стул.— Я не понимаю.— У тебя нет в этом необходимости. Но все же посмотри внимательнее и скажи, видишь ли ты разницу.Приглядевшись к спине Герты, он заметил кое-что еще, чего не было у Ани: глубокую вдавленность в самом низу, достаточно большую, скажем в два пальца глубиной. Он было протянул к ней руку, но тут же отдернул.Герта, не поворачиваясь, сказала:— Попробуй. Прикоснись. Там уже не болит.У Джека закружилась голова.— Нет, я не думаю...— Вложи пальцы в рану. Не бойся.Джек снова протянул руку и ввел в ямку указательный палец. Рана была достаточно глубока — палец не встретил преграды. Он осторожно протолкнул палец еще глубже — и снова встретил пустоту.Джек не мог заставить себя продолжать эксперимент. Вытащив палец, он наклонился — может, ему удастся увидеть, насколько глубока рана. И тогда...Он резко откинул голову:— Боже!Неужто он в самом деле видел то, что. ему показалось, он увидел? Нет. Это невозможно.Но ведь какое-то время назад понятие «невозможно» потеряло всякий смысл.Джек снова заглянул в рану. Он увидел проем, исполосованный шрамами, и свет в дальнем конце его. Дневной свет. Кружок голубого неба.Господи, он же смотрит на набережную Ист-Ривер в Куинсе, смотрит через отверстие в теле Герты. Джек отпрянул и, наклонившись направо, увидел в высоком окне тот же самый вид. Казалось, что Герта была проткнута насквозь копьем и рана так и не затянулась — да, стенки раневого канала излечились, но сквозное отверстие осталось.— Что... кто это сделал?— Смерть Ани, — сказала Герта, накидывая блузку на плечи.— Должно быть, это было...— Не сравнимо ни с чем, что мне приходилось испытывать. Куда хуже, чем те мучения, что доставляет погребение каждой колонны.Медленно, подбирая каждое слово, Джек спросил:— Почему эти колонны наносят вам такие раны? Кто вы?— Я уже говорила тебе: я твоя...— Прошу вас, не произносите больше слова «мать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57