Попадались среди них маленькие злюки и завистники, но ничто не могло затмить вечного чуда — детской прелести, сочетавшей в себе невинность и доверие к взрослым. И в каждом ребенке проявлялись особые черты, свой собственный характер. И если женщина жаловалась: «Я не могу ничего поделать с Джин, поверьте, у нее характер сильнее моего. Как с ней ни бейся, она все равно стоит на своем», — Синтия не сомневалась, что так оно и есть.Через некоторое время Синтия с радостью и гордостью отмечала среди остальных не по возрасту развитых и самостоятельных. Она часто думала, что именно таким будет дано построить мир более совершенный, чем удалось ее поколению, и пыталась вообразить, как они вырастут, вступят в жизнь, упорно добиваясь цели, а потом их дети и внуки последуют их заветам.— Я часто размышляю о жизни вообще, наших детях, их будущем… о рождении новой жизни и что все это значит с разных точек зрения, — поделилась однажды Синтия с миссис Гривз.— Очень хорошо все понимаю, — ласково улыбнулась та. — Сама когда-то много об этом думала… В особенности о том, какая от меня польза себе и другим. Ах, дорогая, сколько я упустила времени, задавая себе подобные вопросы, подвергая сомнению смысл своего существования, — надо было попросту выполнять свой долг, и все.— Это, по-вашему, самое главное?— Конечно! — уверенно воскликнула миссис Гривз.— Увы, я не всегда знаю, по отношению к кому мне следует выполнять свой долг, — отозвалась Синтия.— Ну, вы его выполнили по отношению ко мне, когда появились у нас, мой ангел! Не знаю, что бы я без вас делала!— Я работаю с удовольствием, трудно, конечно, но с удовольствием, — призналась Синтия и добавила: — Вы меня не выгоните?— Что вы! — горячо сказала миссис Гривз. — Оставайтесь, если можете, вы так нужны нам.И детям — они так вас любят.Синтия поглядела на кроху, примостившегося у нее на коленях. Он устроился поудобнее и сладко заснул.— Прелесть, правда? — улыбнулась Синтия.— А может быть, для вас именно в этом ответ на все вопросы? — тихо сказала миссис Гривз. — Ребенок, свой собственный, существо, которое верит вам, во всем зависит от вас, а наступит час — будет вам заменой.Синтия отрицательно покачала головой, и от собеседницы не укрылось минутное выражение горькой печали на ее лице.Дверь в эту минуту открылась, и Дорис позвала:— Мама! Тебя хотят видеть!Миссис Гривз встала, Синтия обернулась, и сердце чуть не выпрыгнуло у нее из груди, когда она увидела, кто стоит позади Дорис.Роберт! В этой непривычной обстановке было особенно заметно, какой он рослый, как хорош собой.Он говорил о чем-то с миссис Гривз, потом оба повернулись к ней, а она сидела безмолвно, прижав к груди спящего ребенка, еле переводя дыхание.Роберт подошел, и на миг Синтии показалось, что все исчезло, они остались вдвоем, и никого больше, кроме спящего малыша у нее на руках.— Что вы хотите? — произнесла она с трудом и вдруг увидела, что на лице у него странное, незнакомое ей выражение усталого отчаяния.— Вы должны помочь мне, Синтия, — ответил он. — Только вы в состоянии мне помочь. Микаэла сбежала с Хью Мартеном. Голос его звучал спокойно, но Синтия разглядела в его глазах выражение глубокого страдания. Глава семнадцатая Синтия потом так и не могла себе объяснить, как получилось, что без каких бы то ни было объяснений или извинений она просто встала и пошла вместе с Робертом. Он увел ее, и вот они в пути.Машина быстро мчалась по дороге, Роберт сосредоточенно глядел вперед — ему вообще была свойственна сосредоточенность во всем, что он делает, — но сейчас в нем чувствовалось еще и огромное внутреннее напряжение.Роберт молчал, и, подождав, пока они выедут с шоссе на проселочную дорогу, она спросила:— Как вы меня нашли?— Заставил Грейс дать ваш адрес. Не вините ее, она упиралась, довела меня просто до отчаяния. Тогда я сказал ей правду, и она согласилась со мной — только вы одна можете помочь.— Остановимся на минутку, расскажите все толком.Роберт повиновался. Он молча подъехал к обочине, выключил зажигание и только тогда взглянул на нее. В его глазах читалась немая мольба.— Рассказывать, в сущности, особенно нечего. Сегодня я должен был провести весь день вне дома. Уехал сразу после завтрака в Ньюмаркет. Микаэла завтракала со мной в столовой. Я этому несколько удивился — обычно завтрак ей подают в постель. И я даже растрогался: подумал, что девочка хочет побыть со мной.На мгновение он смолк, словно стараясь удержаться от едкого замечания. Потом, сделав над собой усилие, заговорил снова:— Я попрощался и уехал. Проехал несколько миль и вдруг сообразил, что забыл дома важные бумаги, которые нужно обсудить с грумом.Я вернулся в «Березы» минут через сорок, прошел в библиотеку и взял бумаги с письменного стола. И подумал — вдруг опоздаю к обеду, надо предупредить Микаэлу, а то я ей за завтраком сказал, что непременно буду к восьми. Я позвонил Барнетту и, когда он вошел, спросил: «Где мисс Микаэла?» Он с удивлением поглядел на меня и ответил:— Мисс Микаэла уехала почти сразу после час, сэр.— Вы не знаете, куда? — поинтересовался я.— За ней приехала машина, сэр, но, по-моему, она оставила вам записку.— Записку? — спрашиваю. — Где?Он пошел за запиской, а я удивился, почему она не сказала, что уедет в такую рань. Она за завтраком вообще не коснулась своих планов на тот день.Барнетт вернулся с конвертом. Я взял его с недобрым предчувствием.Роберт достал из кармана конверт и протянул его Синтии. Достав письмо, она прочла четыре строчки, написанные изящным и четким почерком Микаэлы:
«Я уезжаю с Хью Мартеном, Я люблю его и буду всегда любить его одного. Бесполезны, любые попытки отговорить меня от моего решения. Микаэла».
Синтия ахнула.— Я знал, что иногда она встречается с этим человеком, — заговорил Роберт. — Мы видели его в Гудвуде, и как-то он устроил прием в Лондоне в честь Микаэлы. Вы меня предупреждали о нем, и я очень ясно дал понять, что для Микаэлы это неподходящее и нежелательное знакомство, ну и после этого они встречались тайком, и я ничего не знал. Синтия, как теперь быть?Синтия свернула листок и положила обратно в конверт.— Вы хоть отдаленно представляете себе, куда она поехала?— Нет!— Вам, конечно, известно: жена Хью Мартена — католичка, и развода ему она никогда не даст?— Микаэла так молода, совсем еще ребенок, подобные истории вообще не для нее! — воскликнул Роберт.— Мне надо подумать, — проговорила Синтия.Она прикрыла рукой глаза, вспоминая далекое прошлое. Бал в Лондоне, ей только что исполнилось восемнадцать. Хью Мартен пригласил ее на танец и дал без обиняков понять, как она ему нравится, но ей это было безразлично, ее мысли были заняты Питером. А Хью крепко держал ее за талию и говорил негромко:— А может, поедем ко мне и устроим вечеринку? Вдвоем? Отлично проведем время! У меня прекрасная радиола, шампанского море разливанное и очень удобный диван. Что еще нужно?— Спасибо, я предпочитаю остаться здесь.— И делаете глупость, радость моя, ведь вы ни разу еще у меня в гостях не были. Вам понравится! Ну же, давайте! Вы много теряете.— Спасибо, Хью. Я не поеду.— А вы, оказывается, упрямица! — сказал он не то с удивлением, не то раздраженно. — В конце концов, мы соседи и старые друзья, и я, если угодно, просто хочу показать вам свою квартиру. Вообще-то, это шикарная мансарда — перестроенная верхотура старинного дома, есть на что поглядеть…Синтия запомнила его слова, хотя так и не поехала к Хью на «веселенькую вечеринку».— Быстро едем к первой же телефонной будке, — вдруг приказала она Роберту.— Зачем? Вы знаете, где Микаэла?— Знаю. Скорее, Роберт, нельзя терять времени.Она многое слышала о Хью Мартене: он подолгу живет за границей, у него вилла на юге Франции, в Кении — ферма. Если Микаэла решила бежать с ним, они не задержатся в Англии, здесь их легко разыскать, к тому же сразу начнутся скандалы и неприятности.Роберт остановился у телефонной будни. Синтия вышла, взяла телефонную книгу, открыла на фамилии «Мартен» и повела пальцем вниз по странице. Да… вот он: «Мартен, сэр Хью, Гровенор-сквер, 192»Синтия бегом вернулась к машине и назвала адрес.— Вы думаете, она может быть там?По его голосу легко было понять, что он испытывает. В первый раз Синтия по достоинству оценила железную выдержку этого человека. Было ясно, Роберт жаждет немедленных действий, но вид у него при этом на редкость хладнокровный.— Есть такая вероятность, — ответила Синтия. — Она невелика, но нельзя не проверить.— Ну, заявимся мы туда, и что дальше?Тут Синтия поняла, для чего он приехал за нею.— Вы хотите, чтобы я поговорила с Микаэлой?— С Мартеном я разберусь сам, — ответил Роберт с угрозой.— Не смейте! — приказала Синтия. — Никаких опрометчивых поступков, Роберт… ничего, пока я не поговорю с Микаэлой. Если вы наброситесь на ее возлюбленного да вдобавок причините ему вред, она вам этого вовек не простит, а он станет ей лишь дороже. Я поговорю с ней, если она захочет меня выслушать.— Непременно выслушает, — заверил Роберт, — я знаю, она очень к вам расположена. И мне не к кому, кроме вас, обратиться.— Понимаю, — тихо отозвалась Синтия.Она представила себе, как одиноки Роберт и Микаэла, совершенно одни в мире. У других семейные корни, поддержка родных и близких, круг старинных знакомых и друзей, авантюристам же в трудную минуту жизни положиться не на кого.Первый раз ей стало жалко Роберта — сильный, полный жизни и энергии, он казался беспомощным сейчас.— А Микаэла привязана к вам, Роберт? — задала она вопрос, когда они свернули в Гровенор-сквер.Он помолчал немного, прежде чем ответить.— Не имею представления. Может быть, я совершенно ей безразличен. Что она должна ко мне испытывать? Мы, в сущности, чужие друг другу взрослые люди.У дома 192 они остановились. На дальнейшие разговоры не оставалось времени.— Слушайте, Роберт, — быстро сказала Синтия, — оставайтесь в машине, пока я не позову. Прошу вас, не входите в дом, не поднимайте шума — в этом нет ни малейшего смысла, а вред можно нанести непоправимый.— Хорошо, — послушно ответил Роберт, — но если у вас ничего не получится и Микаэла не захочет вернуться, тогда я возьмусь за дело сам.Синтия промолчала. Роберт действовал чрезвычайно разумно, обратившись сначала к ней, но она понимала, что подобной дипломатии хватит лишь до определенного предела, потом возьмут верх примитивные инстинкты. Дверь на звонок открыл дворецкий.— Я приехала повидаться с мисс Микаэлой Шелфорд, — сказала Синтия. — Она ожидает меня.Дворецкий поначалу, казалось, усомнился, потом, к великому облегчению Синтии, пригласил:— Прошу вас, заходите, мадам. Пожалуйста, мадам, вот сюда.Она последовала за ним к лифту, дворецкий нажал кнопку четвертого этажа, где напротив лифта была дверь, по всей видимости, в мансарду, сюда, наверно, зазывал ее когда-то Хыо. Дворецкий позвонил, дверь тотчас же открыл слуга в белом фраке.— У этой дамы назначена встреча с мисс Шелфорд.Слуга, очевидно, иностранец, сказал:— Пожалуйста, — и отошел от двери.Быстро, не раздумывая, Синтия вошла следом и вместе с ним оказалась в комнате, куда вела вторая дверь.Микаэла лежала на диване у окна в залитой солнцем гостиной. Она взглянула на вошедших, и глаза у нее широко раскрылись от изумления.— Синтия? — воскликнула она. — Откуда вы здесь?Синтия увидела, что Микаэла одна, и подождала, пока слуга закроет дверь, думая, как начать разговор.Микаэла поднялась с дивана. Лицо ее выражало не только удивление, но и гнев.— Зачем вы пришли?— По всей вероятности, чтобы увидеться с вами, — ответила Синтия, подходя ближе.— Но мне не очень хочется видеть вас, — медленно проговорила Микаэла. — Откуда вы узнали, где я?— Догадалась.— Но как… как вам стало известно, что я уехала из «Берез»?— Сказал ваш отец.— Отец? Он здесь?— Внизу.— Значит, он прочел мою записку, — проговорила Микаэла. — Какая я дура, не послушалась Хью! Он хотел, чтобы я написала или отправила телеграмму потом, когда мы будем за границей. А я решила, что он все равно до вечера не вернется.— Он забыл кое-какие бумаги и вернулся сразу вслед за вами, — объяснила Синтия.— Тогда понятно. — Микаэла взглянула на часы. — Двенадцать. Еще два часа, и мы бы уехали.— Микаэла, — тихо сказала Синтия, — вы подумали о последствиях своего поступка?Микаэла раздраженно отмахнулась и прошла к камину.— Послушайте, Синтия, — она говорила спокойно и с достоинством. — Я знаю, вы здесь, чтобы урезонить меня или умолять, но, пожалуйста, избавьте меня от речей, которые приготовили. Вы мне всегда очень нравились и, по-моему, хорошо относились ко мне. Мы были друзьями, но не разрушайте нашу дружбу бессмысленными уговорами. Я не стану вас слушать. И никакие красноречивые доводы не изменят моего решения…Синтия села на диван. В Микаэле чувствовались решимость и полная убежденность в своей правоте. Это была не взволнованная девушка во власти чувств, а женщина, уверенная в себе, решившаяся на хорошо обдуманный шаг.Какие найти слова, как показать, что совершаемый ею поступок недостойный, низкий, подлый? Синтия сжала руки, моля в душе бога о помощи, умоляя дать ей силу и твердость, каких она в себе не находит.— Почему вы решились на это, Микаэла? — спросила она наконец.— Разве вы сами не видите, почему? — Микаэла улыбнулась счастливой сияющей улыбкой.— Не вижу, скажите мне! — настаивала Синтия.— Хорошо, скажу, — ответила Микаэла. — Я люблю Хыо, а он любит меня.— И это любовь? Вы уверены?— Уверена. Мы с первой встречи поняли, что созданы друг для друга. И неразлучны навек.— Но, Микаэла, Хью женат!— Милая Синтия, как мало вы знаете жизнь! Когда мы с Хью впервые встретились, в тот вечер на балу в мою честь, мы сразу почувствовали, что всю жизнь искали друг друга. Нам не нужны были ни слова, ни объяснения. Мы все уже знали.— Но, Микаэла, что вы такое говорите? Я помню Хыо с детства, он всегда был одинаковый — не пропускал ни одной хорошенькой женщины.— А почему? Вы когда-нибудь задавались вопросом — почему? Потому что он искал меня.Микаэла говорила так чистосердечно, убежденно, что у Синтии на глаза навернулись слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25