— Откуда они у тебя, Мари? — спросила Лоретта.
— У меня во Франции есть старый друг, которого я не видела двадцать лет, но он пишет мне. А так как он интересуется лошадьми, я посылаю ему заметки о лошадях его светлости, когда они выигрывают скачки, а он присылает мне вырезки из французских газет.
Лоретта быстро их просмотрела.
В четырех-пяти говорилось об английской красавице графине Уикской.
А в последней сообщалось, что маркиз Голстонский купил особняк на Елисейских полях.
Дальше следовало описание комнат, картин, всяких редкостей, а в заключение следовало: «Хозяйкой на званых вечерах маркиза будет красавица, английская графиня Уикская».
Прочитав это, Лоретта подумала, как шокировало бы ее родственников подобное бесцеремонное упоминание в газете об отношениях маркиза с Ингрид.
Но ее это не заботило.
Важно было, что теперь она знает, куда ей поехать в Париже.
Вырезки охватывали несколько лет, и, просмотрев также заметки о лошадях своего отца, она сказала:
— Спасибо, Мари. Я знала, что ты мне поможешь. Ты будешь готова завтра к половине девятого утра, когда я за тобой заеду?
Мари без колебаний сказала просто:
— Я поеду с вами, миледи. И буду счастлива снова увидеть la belle France.
— Ну конечно, — согласилась Лоретта. — И если нам повезет, мы вернемся раньше папы, и он ничего не узнает о том, где я была во время его отсутствия.
Но, говоря это, она мысленно держалась за дерево.
А также подумала, как ей повезло, что она могла обратиться за помощью к Мари.
Никто из горничных в замке не согласился бы ее сопровождать из страха, что герцог может узнать и тогда выгонит их вон.
— Так в половине девятого, Мари, — напомнила Лоретта. — И большое спасибо за кофе!
Выходя из коттеджа, она не сомневалась, что Мари немедленно начнет упаковывать вещи, необходимые для такой поездки.
Как та и сказала, возможность после стольких лет вновь увидеть родную страну переполняла ее радостным волнением.
Вернувшись домой, Лоретта распорядилась, чтобы ее горничная уложила чемоданы.
— Вы уезжаете, миледи?
— Да, погощу у подруги. Но я еще не предупредила его светлость, так что, пожалуйста, пока никому об этом не говорите. Вы знаете, это только отвлечет его внимание, а ему надо отдать распоряжения на время его отсутствия. О своей поездке я сказала только вам, Сара, так что никому из слуг об этом не говорите.
Лоретта не сомневалась, что Сара, очень ей преданная, выполнит ее просьбу.
Но она надеялась, что отец не начнет расспрашивать ее о том, чем она думает заняться в его отсутствие.
К счастью, герцог был слишком занят собственными делами.
Лоретта больше не упоминала про маркиза, а потому он не сомневался, что она смирилась с мыслью о замужестве, и был в превосходном расположении духа.
— Побереги себя, пока меня не будет, — сказал он. — Надеюсь, кузина Эмили поправится, иначе тебе придется очень поскучать.
— Мне вас будет ужасно не хватать, папа, как всегда, — ответила Лоретта. — Но скучать я не буду: займусь лошадьми, а когда простуда кузины Эмили пройдет, мы, наверное, отправимся за покупками.
Герцог хотел было спросить дочь, за какими покупками, но тут же понял, на что она намекает, и улыбнулся про себя.
Нет женщины, подумал он, которая могла бы противостоять соблазну заняться своим приданым.
Он не сомневался, что Лоретта скоро забудет о всех возражениях, покупая новые туалеты и заказывая праздничный наряд.
А утром герцог укатил па станцию, торопя кучера, чтобы не опоздать на поезд.
В последний момент он хватился каких-то документов, и слуги забегали по всему дому, выполняя его распоряжения.
Но уехал он все-таки до восьми часов, и в распоряжении Лоретты оказалось вполне достаточно времени.
Она распорядилась заложить в карету самых быстрых лошадей, какие остались в конюшне, и отправилась на поиски отцовского паспорта.
Он лежал в ящике, где хранился всегда, и представлял собой большой лист с многочисленными гербами, подписанный министром иностранных дел.
Герцог пользовался этим паспортом уже много лет и любил похвастать, сколько раз ему доводилось переплывать Ла-Манш.
В паспорте все еще значилось имя ее матери, а так как заполнен он был каллиграфическим почерком, Лоретте оказалось нетрудно вписать и свое имя так искусно, что лишь очень наблюдательный чиновник сумел бы обнаружить подделку.
Тут она вспомнила, что не спросила Мари о ее паспорте.
Однако у нее не было сомнений, что та все свои годы в Англии, конечно, бережно хранила такой важный документ, как паспорт.
Ведь он давал ей право вернуться на родину, когда она захочет.
И Лоретта не ошиблась.
Когда карета остановилась перед коттеджем Мари, та уже ждала на крыльце с небольшим чемоданом у ног.
Тихо, чтобы не расслышали кучер и лакей, Лоретта спросила:
— Ты взяла паспорт, Мари?
— Да, миледи. О такой важной бумаге я не забыла бы.
Мари тщательно заперла дверь коттеджа, положила ключи в ридикюль и села в карету.
Лоретта подумала, что оделась она именно так, как положено горничной знатной дамы: черная мантилья, теплая и практичная на вид, и черная шляпка, завязанная лентами под подбородком.
Единственным красочным штрихом был краешек голубого шарфа, выглядывавший из-под воротника мантильи.
Седые волосы были аккуратно причесаны, глаза блестели от возбуждения.
И вновь Лоретта подумала о том, как удачно, что с ней едет Мари.
Они успели на местный поезд и прибыли на пересадочную станцию за двадцать пять минут до экспресса Лондон—Дувр.
Так что Лоретта не ошиблась, и они спокойно сели на дневной пароход в Кале.
Лоретта, разумеется, знала, что денег ей понадобится много, и без церемоний похитила часть наличности, которую герцог хранил в запертом ящике своего письменного стола на случай непредвиденных расходов.
Слугам платил секретарь, но ее отец никому н доверял, кроме себя, так что сумма была значительной, и Лоретта смогла взять даже больше, чем собиралась.
В то же время она благоразумно оставила столько, чтобы секретарь ничего не заподозрил.
Он был нервным пожилым человеком и выглядел всегда так, словно нес на своих плечах бремя забот всего мира.
Чтобы предвосхитить его сомнения, она перед отъездом предупредила дворецкого:
— Передайте мистеру Миллеру, когда он приедет, что его светлость дал мне денег из особого ящика, я их возмещу, когда вернусь.
— Слушаюсь, миледи, — ответил дворецкий. «Надеюсь, я все предусмотрела», — подумала Лоретта, когда карета покатила к воротам.
Наконец пароход отчалил, и она сказала себе неизъяснимым волнением, что победа осталась за ней.
Она уехала без помех, а теперь увидит маркиза, составит о нем мнение, вернется домой, и никто не узнает, что она побывала во Франции.
Располагая деньгами, Лоретта взяла каюту и для спокойствия Мари тут же распорядилась, чтобы стюард принес им кофе и сухарики.
— Думаю, что с едой нам лучше подождать до поезда, — сказала Лоретта. — Боюсь, если на море будет волнение, у меня может случиться морская болезнь.
— Я не боюсь mal de mer, миледи. Когда я плыла из Франции много лет назад, пароход был маленький, пассажирам было очень плохо. Но не мне. Я хорошо переношу море. Так все говорят.
— Надеюсь, так будет и со мной, — ответила Лоретта. — Я ведь плыву по морю в первый раз в жизни.
И подумала, что, если она выйдет за маркиза, ей придется пересекать Ла-Манш всякий раз, когда у нее будет желание побывать в Англии. Вот как поступает его отец.
Странно, что маркиз всегда оставался во Франции, хотя дюк, его отец, редко пропускал важнейшие английские скачки.
Как и ее отец — французские.
В Кале они пришли через два часа, так как дул попутный ветер. У пристани стоял поезд на Париж.
Лоретта предоставила Мари устроить их как можно удобнее, и той удалось взять целое купе. Поскольку вагон был с коридором — такие появились всего за девять лет до этого, кондукторы только и думали, как бы им угодить, и выполняли все их заказы.
После того как они поели (собственно говоря, это был легкий ранний обед), Лоретта, которая в прошлую ночь почти не сомкнула глаз, перебирая в уме подробности своего плана, мучаясь тревогой, что в последнюю минуту возникнет какая-нибудь помеха и она не сумеет уехать, теперь уснула крепким сном.
Когда она проснулась, за окном царила темнота, и до Парижа оставалось полчаса.
— Вы мне не сказали, миледи, — заметила Мари, — поедем ли мы с вокзала прямо в дом маркиза Голстонского или сначала в отель?
Об этом Лоретта на подумала, но немного поразмыслив, ответила:
— Пожалуй, поедем к маркизу. Если окажется, что все уже легли, мы поедем в отель, а туда вернемся утром.
Но Мари засмеялась:
— В Париже никто рано не ложится! Лоретта спрятала улыбку. Конечно, Мари так считает, но она не была во Франции много лет, и все могло измениться.
А может быть, маркиза и Ингрид в обществе не принимают, и они ведут тихую жизнь в уединении.
К перрону парижского вокзала поезд подошел почти в полночь.
Носильщик нашел им фиакр, и они направились на Елисейские поля.
— Если в доме окна окажутся темными, — сказала Лоретта больше себе, чем Мари, — мы поедем в отель «Морис». Когда папа приезжает в Париж, он, я знаю, всегда останавливается там.
Мари промолчала, но Лоретта не сомневалась, что думает она о том, как неприлично девушке, пусть и в сопровождении горничной, останавливаться в отеле.
Фиакр выехал на Елисейские поля и остановился перед особняком, огороженным красивой чугунной решеткой с позолоченными остриями.
Лоретта увидела вереницу карет с кучерами и лакеями в ливреях. Факельщики светили тем, кого требовали их господа.
Лоретта не сомневалась, что извозчик привез их не туда.
— Вы уверены, что это нужный нам дом? — спросила она по-французски с великолепным парижским выговором. — Особняк маркиза Голстонского?
— Oui, oui, madame, c'est vrai, — заявил извозчик.
— Подождите, миледи, — вмешалась Мари. — Я сейчас узнаю.
Она вышла из фиакра, подошла к парадной двери и заговорила с лакеем в великолепной ливрее с золотыми галунами.
Он и Мари оживленно жестикулировали, и Лоретта вспомнила, что французы словно не способны разговаривать без жестов.
Потом Мари вернулась, сияя улыбками.
— Все правильно, миледи. Это дом monsieur le Marquess, и у него гости.
Лоретта вдруг смутилась.
— Может быть… — начала она, но тут лакей, который последовал за Мари, открыл дверцу, и она волей-неволей покинула фиакр.
— Может быть, Мари, — начала она снова по-французски, — попросить извозчика подождать? На случай, если мы не вовремя.
Но было уже поздно. Мари распорядилась, чтобы лакей взял чемоданы, и теперь расплачивалась с извозчиком франками, на которые они разменяли английские фунты на пароходе, как подозревала Лоретта, по очень невыгодному курсу.
Затем ей пришлось последовать за лакеем в дом, в огромный вестибюль, украшенный многочисленными вазами с экзотическими цветами.
По лестнице как раз спускались несколько человек гостей, видимо, только что покинувших парадную гостиную на втором этаже.
Лоретта поднялась туда, и наверху лакей спросил ее:
— Как прикажете доложить о вас?
И тут через его плечо Лоретта увидела Ингрид, стоявшую неподалеку от двери и удивительно красивую. В ее прическе, на шее и в ушах сверкали драгоценные камни.
Лоретта смотрела на нее как завороженная, а лакей все ждал, чтобы она назвалась.
Тут Ингрид обернулась, увидела ее, и, как заметила Лоретта, бросившись к ней, в ее глазах выразилось глубочайшее удивление.
— Ингрид, ты меня помнишь? — спросила она чуть прервавшимся голосом.
— Лоретта! Что ты тут делаешь?
— Я приехала повидаться с тобой. Мне это необходимо!
Перехватив недоумевающий взгляд Ингрид, Лоретта поспешила добавить:
— Папа не знает, что я уехала из Англии, но я не могла иначе, потому что только ты можешь мне помочь!
Ингрид, утратившая от удивления способность мыслить ясно, поцеловала Лоретту со словами:
— Ну, конечно, любовь моя! Я сделаю все, что в моих силах. Где ты остановилась?
— У тебя, если ты меня примешь.
Вновь Ингрид посмотрела на Лоретту, словно не веря своим ушам. Потом сказала быстро:
— Мы поговорим об этом. Но мои гости собралась уходить, так разреши, я прежде попрощаюсь с ними.
— Ну, конечно, — ответила Лоретта. — И прости, что я так к тебе ворвалась.
Но Ингрид уже отошла к мужчине, который явно ждал, когда она обратит на него внимание.
— Au revoir, мсье, — сказала она.
— Au revoir, прекрасная дама, — ответил господин по-французски. — Незачем говорить, какой чудесный вечер я провел и какой увлекательной была беседа. Тешу себя надеждой, что вы вновь пригласите меня. И скоро.
— Ну разумеется! — ответила Ингрид. — Без вас наш вечер не удастся!
Француз поцеловал ей руку и отошел, а его тут же сменил другой господин, и разговор повторился почти слово в слово.
И только когда последний гость покинул гостиную и маркиз проводил его до лестницы, Лоретта вдруг осознала, что среди гостей не было дам.
Одни мужчины, некоторые в годах, но всех отличала аристократичность.
Ингрид обернулась к ней и сказала:
— А теперь, Лоретта, любовь моя, объясни, что случилось. Я не могу понять, что ты здесь делаешь. А уж тем более одна, как ты говоришь.
— Нет, со мной Мари. Ты помнишь Мари, мамину швею?
— Да, конечно, я помню Мари. И никто больше не знает, что ты поехала ко мне?
— Никто, — ответила Лоретта с улыбкой. — Папа уехал на неделю в Ньюмаркет на скачки, даже не догадываясь, что я отправилась во Францию.
Тут к ним подошел маркиз, и Ингрид сказала:
— Хью, милый, что мне делать? Это моя кузина, Лоретта Кэрт. Она только что приехала в Париж навестить меня, потому что, по ее словам, ей нужна моя помощь.
— В таком случае ты должна ей помочь, — ответил маркиз.
Он показался Лоретте удивительно привлекательным, и ей стало ясно, почему Ингрид влюбилась в него.
Он протянул ей руку и сказал:
— Здравствуйте, леди Лоретта, и добро пожаловать, хотя вы и приехали без предупреждения!
Лоретта подняла на него глаза и произнесла умоляюще:
— Пожалуйста, позвольте мне остаться у вас на несколько дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16