Злить герцога опасно: он, не раздумывая, выдворит ее из замка.
«Я должна сосредоточить все свои мысли на Мэри-Роуз и ее счастье, — твердила себе Фиона. — Это единственное, что имеет значение, за что стоит бороться».
Когда дверь мягко закрылась за ушедшим мистером Мак Кейтом, она слегка приподняла подбородок, терпеливо ожидая начала неминуемой беседы.
— Присаживайтесь, пожалуйста, мисс Уиндхэм, — предложил герцог.
— В таком случае, надеюсь, вы, ваша светлость, сделаете то же самое, — вежливо ответила Фиона.
Он в изумлении уставился на нее.
— Понимаете, вы очень высокий. И если я сяду, то мне покажется, что вы задавите меня своей властью, даже ничего не говоря, — призналась она.
— Неужели вы ожидаете от меня нечто подобное?
— Боюсь, что да. Но позвольте добавить, что я не намерена складывать оружие, еще не начав битвы.
Она заметила, как его губы искривились в еле заметной улыбке. Он прошел через комнату и опустился на стул. Села и Фиона.
— Итак, мисс Уиндхэм, вы собираетесь вступить со мной в борьбу?
— Конечно! — с чувством ответила она.
— На мой взгляд, у нас с вами нет причин для ссор и разбирательств, — сказал герцог.
— А я считаю по-другому. Эта причина в Мэри-Роуз и родственных отношениях, которыми она связывает нас с вами.
— Уверен, мистер Мак Кейт объяснил вам, что Мэри-Роуз является моей законной наследницей. Она должна жить среди членов семьи своего отца.
— Несмотря на то, что семья ее отца отказалась от него? — спросила Фиона.
— Это уже в прошлом.
— Мой зять умер лишь год назад. Дом, в котором он жил с Мэри-Роуз и моей сестрой, был наполнен радостью. Я намереваюсь остаться рядом со своей племянницей и делать все, что в моих силах, для сохранения счастья в ее жизни. Ей и так пришлось немало страдать — в столь юном возрасте она потеряла обоих родителей!
— Весьма похвально. Очень благородные устремления, — заметил герцог. — Но ведь вы молодая женщина и наверняка мечтаете создать собственную семью.
— Об этом я не задумываюсь. Но если я и повстречаю такого человека, который сможет сделать меня счастливой, человека подобного вашему брату, то, где бы мне ни пришлось жить, рядом со мной всегда найдется место для племянницы.
— Ее место здесь! Она — представительница клана Рэнноков и должна находиться в замке, чтобы иметь представление о своих будущих обязанностях, об ответственности, которая однажды ляжет на ее плечи.
— Если бы только Мэри-Роуз знала, к чему привела эта ответственность ее собственного отца! Тогда бы так бурно не восхищалась ни замком, ни встречей с вами! — выпалила Фиона, забыв про осторожность.
Последовала напряженная пауза.
— Вы хотите сказать, что Мэри-Роуз не известно о разрыве отношений клана с ее отцом? — спросил наконец герцог.
— Она понятия об этом не имеет! — резко ответила Фиона. — Иан до конца своих дней относился с уважением к вам, и к вашему отцу. Никогда не говорил о вас ничего дурного и не жаловался на судьбу за то, как обошлась с ним семья. И все из-за чего? Из-за женитьбы на любимой женщине!
Фиона перевела дыхание и почувствовала, что должна говорить дальше:
— Я вижу, как живете вы в своем роскошном замке и вспоминаю, как был вынужден считать каждое пенни Иан. Скажу откровенно: я очень сомневаюсь, что Мэри-Роуз будет счастлива здесь — среди людей, которые не просто бесчувственны, но невероятно жестоки!
— Догадываюсь, что вы говорите в основном обо мне, — заметил герцог.
— Решайте сами, — ответила Фиона.
Теперь ей уже было трудно успокоить свое волнение. Она смотрела на герцога широко распахнутыми горящими глазами, в которых отражался накопленный годами гнев.
Герцог ответил не сразу.
— Итак, мисс Уиндхэм, ваше личное отношение ко мне очевидно. Неужели вы считаете, что вы — именно тот человек, который сможет научить Мэри-Роуз терпению и пониманию для дальнейшего общения с остальными членами клана?
Фиона не ответила, по всей вероятности пыталась подобрать наиболее подходящие слова, и герцог продолжил:
— Полагаю, ваш зять рассказывал вам, что Рэнноки — род особенный. Мы не похожи ни на один другой клан в этой части Шотландии. Мы — северяне, поэтому старательно придерживаемся своих правил и традиций и сохраняем их.
Он выдержал многозначительную паузу, потом заговорил вновь:
— Наши чувства, наша вера, наши обычаи — все это порождено Севером. Мы — община, поэтому наши люди во всем полагаются и равняются на старейшину. Другие шотландцы давно позабыли о подобном.
— Иан рассказывал мне об этом, — ответила Фиона. — Мэри-Роуз — ребенок необыкновенный. Она способна понимать чужие переживания, умеет сочувствовать. Для детей ее возраста не свойственны эти качества. Пройдут годы, и из удивительной девочки она превратится в удивительную женщину.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал герцог. — Но вы должны понять одну очень важную вещь, мисс Уиндхэм: именно в этом юном возрасте девочке следует привыкнуть к нашим строгим правилам. И нашим ограничениям. Поэтому ее воспитанием обязаны заняться люди, которые хорошо знакомы с традициями клана Рэнноков.
— Я прекрасно понимаю, к чему вы клоните, ваша светлость, — воскликнула Фиона, прищуривая глаза. — Хотите, чтобы я оставила здесь Мэри-Роуз, а сама уехала.
— Можете побыть здесь еще некоторое время, — ответил герцог. — Пусть Мэри-Роуз привыкнет к замку, познакомится с представителями клана, с родственниками, которые специально приедут с Севера, чтобы взглянуть на нее.
— Полагаю, я должна в самом начале сообщить вам нечто важное: я ни за что на свете не оставлю Мэри-Роуз с вами одну, — с уверенностью глядя ему прямо в глаза, заявила Фиона.
Лицо герцога напряглось и слегка побледнело. Фиона поняла, что ее решительность удивила его.
Он медленно поднялся со стула, прошел к камину и прислонился к нему спиной, словно чувствовал в нем надежную поддержку.
— Я не намереваюсь скрещивать с вами шпаги, мисс Уиндхэм, — спокойно сказал он, — Но то, как вы планируете действовать, просто недопустимо.
— Почему?
— Я отвечу вам кратко и надеюсь, вы все поймете: вы — англичанка!
— Почему вы не сказали «презренная англичанка»? Ведь именно так назвал мою сестру ваш отец в ответном письме сыну! — Щеки Фионы покрылись легким румянцем.
Герцог в изумлении изогнул бровь.
— В случае если вам не довелось прочесть то послание, — холодно произнесла Фиона, — то я могу ознакомить вас с его содержанием. Самое важное я помню наизусть. Его светлость — ваш многоуважаемый покойный родитель — запретил сыну жениться на «презренной англичанке, актриске и, несомненно, проститутке!»
Герцог пожал плечами.
— Я не подозревал, что отец прибегнул тогда к столь резким выражениям, — признался он, задумчиво глядя в пустоту и качая головой. — Но предательство моего брата, — а отец воспринял поступок Иана именно так, — буквально потрясло его тогда.
— Иан был исключительным человеком, — воскликнула Фиона. — Он знал, как отнесется к его женитьбе отец, но посчитал, что счастье с моей сестрой стоит любых жертв.
Она глубоко вздохнула, отчетливо вспомнив вдруг лица улыбающихся Иана и Роузмэри, и продолжила:
— Но он горячо надеялся, что вы окажетесь менее фанатичным приверженцем закостенелых традиций, что чувство товарищества и дружбы, которое объединяло и сближало вас в детстве, возьмет в вас верх над предубеждениями и нетерпимостью.
Фиона говорила пылко, ее потемневшие глаза взволнованно блестели. Теперь эмоции, которые она так страстно желала скрыть от него, было уже не усмирить.
Герцог хотел что-то ответить на ее пламенную речь, но Фиона опередила его:
— Я не желаю настраивать вас враждебно против себя, ведь собираюсь остаться здесь с Мэри-Роуз, но разговаривать спокойно и размеренно просто не в состоянии. То, как вы обошлись со своим братом, не перестает возмущать меня.
Наступило очередное молчание. Герцог вновь уставился в пустоту.
«Наверное, я наговорила лишнего, — с сожалением подумала Фиона. — Сейчас мне придется уйти отсюда. Теперь он определенно выгонит меня из своего замка!»
Стоявшие на камине часы громко тикали. Но ее сердце, которое стучало сейчас словно где-то в горле, заглушало эти звуки.
Герцог молчал на протяжении еще нескольких минут, показавшихся Фионе нескончаемыми, потом медленно, будто обдумывал каждый слог, заговорил:
— Мне кажется, мисс Уиндхэм, нам следует отложить наш разговор. Сейчас мы можем высказать друг другу такое, о чем впоследствии будем оба сожалеть. А нам необходимо думать лишь об одном — о счастливом будущем Мэри-Роуз.
— Это единственное, ради чего я готова на все, что угодно, — сказала Фиона, немного успокоившись.
— Но взаимные обвинения приведут нас в тупик, мисс Уиндхэм, — воскликнул герцог. — Надеюсь, вы понимаете, что таким образом мы не сможем решить, как нам обустроить дальнейшую жизнь девочки.
Фиона знала, что герцог прав.
В то же время, ее распирало от желания высказать ему все, что скопилось в ней по отношению к нему за долгие годы.
«Нет, ты не должна это делать, — твердо сказала себе она. — Давать волю эмоциям неразумно. К тому же он ведет себя сейчас вполне рассудительно».
Поднявшись со стула, Фиона посмотрела ему в глаза.
— Позвольте принести вам свои извинения, ваша светлость. — Ее голос прозвучал учтиво и спокойно. — Возможно, я разговаривала слишком дерзко. Если мое поведение показалось вам наглостью, я еще раз прошу простить меня. Я искренне любила вашего брата. Его мне не хватает так же, как не хватает сестры. Я безумно скучаю по ним.
Фиона старалась держать себя в руках. Несмотря на это ее голос дрогнул, а к глазам подступили слезы. Она опустила темные ресницы, желая скрыть свою слабость, и склонилась перед герцогом в реверансе.
— Спокойной ночи… ваша светлость.
Она попрощалась с ним очень тихо, почти шепотом.
— Спокойной ночи, мисс Уиндхэм.
Дорога до двери показалась ей невероятно длинной.
Она шла медленно, спиной чувствуя на себе его обжигающий взгляд.
Глава четвертая
После ленча Мэри-Роуз прилегла отдохнуть, а Фиона спустилась вниз и вышла на улицу.
Она пересекла внутренний двор и ступила на мягкую ухоженную траву, покрывавшую зеленым ковром землю у высокой защитной стены.
Погода стояла чудесная: солнце окутывало ярким, прозрачным, ласковым сиянием, дул освежающий ветерок. Он нежно трепал волосы Фионы, даря приятные ощущения.
С первого дня пребывания в Шотландии она чувствовала себя заключенной, заточенной в тюремные стены. Лишь вольный ветер напоминал ей о том, что где-то рядом живут свобода и буйная природа, не ведающие жестких законов клана Рэнноков.
В первые дни после поездки Фиона не позволяла Мэри-Роуз удаляться от замка, а вчера и сегодня утром они решили выйти за его пределы, чтобы прогуляться и осмотреть окрестные места.
Фионе давно хотелось взглянуть на шотландские пейзажи: холмы, сосновые леса на горизонте.
Сегодня их не окутывал туман, и стройные темные сосны на фоне ясного неба походили на неподвижных часовых.
Фиона мечтала увидеть небольшие серебряные водопады — зять не раз говорил ей, что они представляют собой неотъемлемую часть природы Шотландии.
Они с Мэри-Роуз шли вдоль небольшой речушки, вглядываясь в прозрачную поверхность в надежде увидеть рыбу. Хотя Фиона прекрасно помнила, что главная река, в которой ловят лосося, находится на удалении мили от замка.
— Мы обязательно сходим туда, — пообещала Фиот Мэри-Роуз. — Но имей в виду: такая прогулка требует терпения и выносливости.
— Я хочу поймать такую рыбу, какую ловил папа, когда был маленьким! — воскликнула девочка.
— Нам стоит поговорить об этом с твоим дядей, — ответила Фиона. — Может, он распорядится сделать для тебя маленькую удочку, тогда и поучишься рыбачить.
Она видела по восторженному выражению глаз Мэри-Роуз, что ей загорелось осуществить задумку, и решила как можно быстрее побеседовать с герцогом.
Вообще-то видеться с ним Фионе доводилось лишь по вечерам, за ужином.
Днем, после ленча, он отправлялся на прогулки верхом. Сегодняшний день не отличался от других. Граф поехал вместе с герцогом.
Провожая их, скачущих по направлению к средним воротам, взглядом, Фиона невольно залюбовалась герцогом. Он прекрасно смотрелся в седле и был великолепен в клетчатых штанах шотландских горцев, плотно обтягивающих ногу. Такие одежды носили его предки на протяжении сотен лет.
Лошадь, на которой ехал герцог, отличалась необыкновенной резвостью, но он искусно управлял ею.
Неожиданно перед ее глазами возник образ тощих кобыл Иана и Роузмэри, и ненависть к герцогу с новой силой обожгла сердце.
Фиона стиснула зубы, в который раз дивясь его безразличию к брату, его самодовольству, спокойствию и черствости.
«Как несправедлива жизнь! — с чувством подумала она, продолжая идти вперед по мягкой траве. — Старший брат владеет всем, а младший — более добрый, более человечный и справедливый — мучается в бедности и погибает молодым!»
Услышав чей-то голос за спиной, она вздрогнула и остановилась.
— Я так и думал, что вы выйдете на улицу в столь чудесный день, мисс Уиндхэм!
Фиона повернула голову и в полном недоумении уставилась на стоявшего у нее за спиной графа. Она несколько минут назад собственными глазами видела, как он выехал за ворота.
— Я думала, вы отправились на прогулку с его светлостью, — пробормотала Фиона.
— Верно, я намеревался составить Эйдену компанию. Но моя лошадь захромала, и ему пришлось ехать без меня.
— А куда вы направлялись? — полюбопытствовала Фиона.
— В одно из удаленных местечек, принадлежащее Рэннокам, — ответил граф. — Эйден хочет проверить, как идут дела у ткачей тартана.
— Ткачей тартана? — удивилась Фиона.
— Разве вам не рассказывали о том, как наш герцог нанес удар по безработице? Практически в каждой из расположенных на его землях деревушке он организовал небольшое производство. Теперь все необходимое для жизни изготавливается на его территории. Клан получил большую независимость от посторонних, а деревенские люди — работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21