На несколько мгновений она ощутила удовольствие от осознания собственной красоты. Никто не дал бы ей сорока трех, в длинных рыжих волосах ни намека на седину, высокая статная фигура почти так же стройна, как на третьем десятке. Она с улыбкой упрекнула себя: «Суета сует».Флоренс прошла по застеленному ковром проходу между рядами и, поднявшись на помост, встала в привычной позе за кафедрой. Перед ней открылись ряды кресел с возвышением для пения псалмов в каждом третьем, и, взглянув на паству перед собой, она прошептала: «Дорогие мои».Она говорила с ними на утренней и вечерней службе. Говорила им о своей необходимости на следующей неделе побыть вдали от них. Говорила об ответе на их молитвы — о предстоящем строительстве новой, настоящей церкви, которая станет их собственностью, и обо всей значительности этого события. И просила молиться за нее, когда она будет вдали.Флоренс вцепилась в кафедру и закрыла глаза. Ее губы слегка шевелились, она молила Бога дать ей сил, чтобы очистить дом Беласко. История этого дома была жуткой, полной смертей, самоубийств и сумасшествия. Он был страшнейшим образом осквернен, и она молилась, чтобы положить конец висящему над ним проклятию.Закончив молитву, Флоренс подняла голову и обвела взглядом церковь. Она любила ее всей душой. И все же, чтобы построить настоящую церковь для своей паствы, нужно иметь истинный дар небес. А к Рождеству... Она улыбнулась, а в глазах блеснули слезы.Бог милостив. * * * 23 ч. 17 мин. Эдит закончила чистить зубы и посмотрела на себя в зеркало — на коротко остриженные золотисто-каштановые волосы, сильные, почти мужские черты. На лице читалась тревога. Обеспокоенная этим, она выключила свет в ванной и вернулась в спальню.Лайонел спал. Эдит села на кровать и посмотрела на него, прислушиваясь к его тяжелому дыханию. «Бедняжка, — подумала она. — У него было столько работы». К десяти часам он совсем изнемог, и она заставила его лечь.Эдит легла сбоку и продолжила смотреть на мужа. Никогда раньше она не видела его таким озабоченным. Лайонел взял с нее обещание, что она не отойдет от него ни на шаг, когда они прибудут в дом Беласко. Неужели там так опасно? Она бывала с ним в других домах с привидениями и никогда не боялась. Он всегда был спокоен и уверен; рядом с ним не приходило в голову чего-то бояться.Да, дом Беласко настолько тревожил Лайонела, что он настаивал, чтобы она не отходила от него ни на шаг. Эдит поежилась. Неужели ее присутствие помешает ему? Неужели забота о ней потребует столько его и так не безграничных сил, что это отразится на работе? Она не хотела этого, зная, как много для него значит его работа.И все же она должна ехать. И вынесет все, лишь бы не быть одной. Она не говорила Лайонелу, как близка была к психологическому срыву в те три месяца 1962 года, когда он уехал. Это бы только расстроило его, а для выполняемой работы ему требовалась полная сосредоточенность. И потому она лгала по телефону и прикидывалась веселой в те три раза, когда он звонил, а потом, в одиночестве, плакала и вся тряслась, принимала транквилизаторы, не могла спать и есть, потеряла в весе тринадцать фунтов и боролась с навязчивым желанием разом покончить со всеми переживаниями. Наконец, встретив его в аэропорту, бледная и улыбающаяся, она сказала, что перенесла грипп.Эдит закрыла глаза и вытянула ноги. Она не перенесет этого снова. Самый страшный в мире дом с привидениями пугал ее меньше, чем одиночество. * * * 23 ч. 41 мин. Он не мог уснуть. Фишер открыл глаза и оглядел кабину личного самолета Дойча. «Странно сидеть в кресле в самолете», — подумалось ему. Вообще странно сидеть в самолете. Никогда в жизни он не летал.Фишер потянулся к кофейнику и налил себе еще чашку. Он потер глаза и выбрал один из журналов, лежавших на кофейном столике перед ним. Журнал оказался из тех, что издавал Дойч. «Ну да, как же иначе?» — усмехнулся он.Вскоре его взгляд затуманился, и буквы перед глазами стали сливаться. «Вот я и возвращаюсь», — подумал Фишер. Единственный из девяти выбрался оттуда живым, и вот — возвращается за продолжением.В то сентябрьское утро 1940 года его нашли лежащим на крыльце дома. Голый, он свернулся в клубок, как эмбрион, и, весь дрожа, смотрел в пустоту. Когда его положили на носилки, он начал кричать и блевать кровью, все мышцы свело напряжением, они словно окаменели. Три месяца Фишер пролежал в коме в больнице Карибу-Фолс. Когда за месяц до своего шестнадцатилетия он открыл глаза, то выглядел изможденным человеком лет тридцати. А теперь ему исполнилось сорок пять, это был худой поседевший мужчина с темными глазами, и лицо его не покидала подозрительная настороженность.Фишер вытянулся в кресле. «Ну и что, это было давным-давно», — подумал он. Ему уже не пятнадцать, и он больше не наивен и легковерен, не такая доверчивая жертва, какой был в 1940-м. На этот раз все будет иначе.Никогда в самых диких фантазиях ему не представлялось, что доведется попасть в этот дом. После смерти матери он переехал на Западное побережье. Возможно, как он понял позже, ему просто хотелось оказаться как можно дальше от Мэна. В Лос-Анджелесе и Сан-Франциско он несколько раз неуклюже смошенничал, намеренно оттолкнув от себя как спиритов, так и ученых. А потом тридцать лет влачил жалкое существование — мыл посуду, работал на ферме, торговал вразнос, служил сторожем — делал все, чтобы зарабатывать на жизнь, не напрягая ума.И все же каким-то образом он сохранил свою способность и пестовал ее. Она оставалась — может быть, не такая эффектная, как когда ему было пятнадцать, но по сути почти не изменилась, — и теперь она подкреплялась рассудительностью мужчины, а не самоубийственным высокомерием подростка. Он был готов напрячь расслабленные психические мускулы, поупражнять и укрепить их, чтобы использовать вновь. Против этого очага заразы в Мэне.Против Адского дома. 21 декабря 1970 г. 11 ч. 19 мин. По дороге, петлявшей через густой лес, двигались два черных «кадиллака». В передней машине находился представитель Дойча, а доктор Барретт, Эдит, Флоренс Таннер и Фишер ехали во втором лимузине с шофером. Фишер сидел на откидном сиденье лицом к троим остальным.Флоренс положила ладонь на руку Эдит.— Надеюсь, я не показалась вам неприветливой, — сказала она. — Я лишь беспокоилась о вас. Поездка в этот дом...— Я понимаю, — ответила Эдит и убрала руку.— Я был бы благодарен, мисс Таннер, если бы вы не волновали мою жену раньше времени, — сказал Барретт.— У меня нет такого намерения, доктор. Однако... — Чуть поколебавшись, Флоренс продолжила: — Я надеюсь, вы уже подготовили миссис Барретт.— Моя жена предупреждена о том, что могут возникнуть... необычные явления.Фишер хмыкнул.— Можно сказать и так, — заметил он, и это были его первые слова за прошедший час.Барретт повернулся к нему.— Она также предупреждена, что эти явления никоим образом не будут означать присутствие умерших.Фишер кивнул и достал пачку сигарет.— Ничего, если я закурю?Его взгляд пробежал по лицам, и он, не услышав возражений, закурил.Флоренс хотела сказать Барретту что-то еще, но передумала.— Странно, что подобный проект финансирует такой человек, как Дойч, — проговорила она — Никогда бы не подумала, что он интересуется подобными вещами.— Он стар, — ответил Барретт, — думает о смерти и хочет верить, что это еще не конец.— Конечно не конец.Барретт улыбнулся.— Ваше лицо кажется мне знакомым, — обратилась Эдит к Флоренс. — Почему бы это?— Несколько лет назад я была актрисой. В основном работала на телевидении, в случайных фильмах, под псевдонимом Флоренс Майклс.Эдит кивнула.Флоренс посмотрела на Барретта, потом на Фишера.— Что ж, будет интересно поработать с двумя такими титанами. Как этому дому устоять перед нами?— А почему его называют Адским домом? — спросила Эдит.— Потому что его владелец, Эмерик Беласко, создал там свой собственный ад, — ответил ей муж.— И он — одно из привидений, якобы населяющих дом?— Одно из многих, — сказала Флоренс. — Явления слишком сложны, чтобы быть работой одного неумершего духа. Очевидно, это случай множественной одержимости.— Скажем просто: там что-то есть, — вмешался Барретт.Флоренс улыбнулась:— Согласна.— И ты разделаешься с этим при помощи своего аппарата, — не спросила, а скорее пояснила для остальных Эдит.Флоренс и Фишер посмотрели на Барретта.— Скоро я все объясню, — ответил он.Начался спуск, и все посмотрели в окно.— Мы почти приехали, — сказал Барретт и взглянул на Эдит. — Дом находится в долине Матаваски.Впереди в окружении гор открылась затянутая густым туманом долина. Фишер ткнул сигарету в пепельницу и выдохнул дым. Снова взглянув вперед, он вздрогнул:— Въезжаем.Автомобиль вдруг нырнул в зеленоватую мглу. Водитель снизил скорость, и все увидели, как он, наклонившись вперед, вглядывается сквозь лобовое стекло. Потом он включил противотуманные фары и дворники.— Как кому-то могло прийти в голову построить дом в таком месте? — проговорила Флоренс.— Для Беласко здесь сияло солнце, — заметил Фишер.Все принялись вглядываться через окно в клубящийся туман. Казалось, что они на подводной лодке медленно пробираются по морю из простокваши. Время от времени по сторонам вырисовывались деревья, или кусты, или каменные глыбы, а потом исчезали. Единственным нарушавшим тишину звуком был шум мотора.Наконец машина затормозила. Впереди стоял другой «кадиллак». Послышался приглушенный звук захлопнувшейся двери, потом из тумана возникла фигура представителя Дойча. Барретт отжал кнопку, и окно рядом с ним опустилось. Он сморщился от затхлого запаха тумана.Представитель Дойча наклонился к окну.— Мы на повороте, — сообщил он. — Ваш шофер поедет с нами в Карибу-Фолс, так что за руль придется сесть кому-то из вас, чтобы доехать до дома, — это совсем рядом.Телефон подключен, электричество подано, ваши комнаты готовы. — Он посмотрел на пол машины. — Продукты в этой корзине будут приносить после полудня. Ужин будет доставляться в шесть. Есть какие-нибудь вопросы?— Нам понадобится ключ от входной двери? — спросил Барретт.— Нет, она не заперта.— И все-таки возьмите, — посоветовал Фишер.Барретт взглянул на него, а потом опять на человека Дойча.— Возможно, так и правда будет лучше.Представитель достал из кармана пальто связку ключей и, отцепив один, протянул Барретту.— Что-нибудь еще?— Если что, мы позвоним.Он коротко улыбнулся.— В таком случае, счастливого пути. — И отвернулся.— Надеюсь, он сказал «до свидания», — заметила Эдит.Барретт улыбнулся, поднимая стекло.— Я поведу, — вызвался Фишер.Он перелез через спинку на переднее сиденье, завел мотор и повернул налево по наезженной щебеночно-асфальтовой дороге.Эдит вдруг глубоко вздохнула.— Хотела бы я знать, чего ожидать.— Чего угодно, — не оглядываясь, сказал Фишер. * * * 11 ч. 47 мин. В течение пяти минут Фишер с черепашьей скоростью вел «кадиллак» по узкой туманной дороге. Потом затормозил и выключил двигатель.— Прибыли, — сказал он, открыл дверцу и, застегнув свой морской бушлат, нырнул наружу.Эдит обернулась, услышав, как Лайонел открыл дверь рядом с собой. Подождав, пока он вылезет, она последовала за ним и поежилась.— Холодно. Да еще этот запах! — Наверное, где-то рядом болото.К ним присоединилась Флоренс, и все четверо молча начали озираться.— Туда, — наконец проговорил Фишер, глядя через капот автомобиля.— Давайте осмотримся, — предложил Барретт. — Багаж мы можем принести позже. Вы нас проведете? — обратился он к Фишеру.Тот двинулся вперед.Пройдя всего несколько шагов, они наткнулись на каменный мост, и, проходя по нему, Эдит заглянула через перила. Если внизу и была вода, то ее скрывал туман. Эдит оглянулась. Лимузин тоже уже поглотило туманом.— Не свалитесь в пруд, — донесся спереди голос Фишера.Она повернулась и увидела впереди водную поверхность, а слева — изгибающуюся посыпанную гравием дорожку. Поверхность воды напоминала мутный желатин, забрызганный пятнами мелкого мусора, травы и листьев. Над всем этим витали миазмы гниения, а на берегу возвышались зеленые от скользкой тины камни.— Теперь понятно, откуда этот запах. — Барретт покачал головой. — У Беласко, конечно, был пруд.— Ублюдочная Топь, — сказал Фишер.— Почему вы так его назвали?Фишер промолчал, а потом ответил:— Расскажу позже.Теперь они шли молча, слышался лишь шорох гравия под ногами. От холода пробирала дрожь, клейкая сырость словно проникала до костей. Эдит подняла воротник пальто, взяла Лайонела под руку и смотрела себе под ноги. Сразу за ними шла Флоренс Таннер.Когда Лайонел наконец остановился, Эдит быстро подняла голову.Перед ними в тумане маячила громада дома.— Отвратительный, — сказала Флоренс, чуть ли не со злобой.Эдит взглянула на нее.— Мы даже еще не вошли внутрь, мисс Таннер, — заметил Барретт.— Мне не нужно заходить внутрь.Флоренс повернулась к Фишеру, который рассматривал дом, и увидела, что он дрожит. Она взяла его за руку, и он так стиснул ее кисть, что Флоренс сморщилась.Барретт и Эдит смотрели на укутанное туманом, как саваном, здание. Во мгле дом напоминал какой-то призрачный утес, преграждающий им путь. Внезапно Эдит наклонилась.— У него нет окон, — тихо проговорила она.— Он замуровал их, — сказал Барретт.— Зачем?— Не знаю. Возможно...— Мы попусту теряем время, — прервал его Фишер и, отпустив руку Флоренс, поспешил вперед.Они преодолели последние ярды по засыпанной гравием дорожке и по ступеням поднялись на крыльцо. Эдит заметила, что ступени все потрескались и из щелей растут поганки и пожелтевшая от мороза трава.Они остановились перед массивной двустворчатой дверью.— Если она откроется сама, я уеду домой, — попыталась пошутить Эдит.Барретт схватился за ручку и потянул. Дверь не поддавалась. Он посмотрел на Фишера.— Такое с вами случалось?— Не раз.— Хорошо, что у нас есть ключ.Барретт достал его из кармана пальто и вставил в скважину. Но ключ не поворачивался. Барретт дергал его туда-сюда, стараясь расшатать замок.И вдруг ключ повернулся, и тяжелая дверь распахнулась. Эдит вздрогнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33