Симона взбиралась следом. Протянув руку, он подтянул ее и, пройдя по крошечному альпийскому лужку, они отправились к мрачной стене елей и неровных клифов, возвышавшихся за деревьями.
У Пита не было времени восхищаться тем, что он видел. Солнце находилось совсем низко. Пит быстро спустился с вершины, чтобы не выдать свое присутствие силуэтом на фоне светила. Подойдя совсем близко к елям, он скинул рюкзак, потянулся и растер ноющие мышцы. Затем покопался в рюкзаке и вытащил флягу и два шоколадных батончика. Шоколадки оказались размякшими от тепла, но, не обратив на это никакого внимания, Пит сорвал с них обертки и сунул одну Симоне. Сам стал жевать другую. Энергии практически не осталось, и поэтому он не чувствовал даже сладости, батончик закончился, прежде чем он понял, что накинулся на шоколадку, как приехавший из голодного края. Отвернув крышечку фляги, Пит глотнул теплой, отдающей железом воды.
“Это слишком, — подумал он. — Могут начаться спазмы”.
Симона вытерла с губ остатки шоколада.
— А теперь, надеюсь, отдохнем.
— Нет, сейчас проверим, не заблудились ли мы. Из кармашка Пит достал карту и компас. Мокроватую карту он расстелил на траве и повернул ее так, чтобы контурные линии спусков и хребтов совпадали с местностью, находящейся в округе.
— Через эти вот деревья, — указал он, — мы доберемся до следующего склона. Пожалуйста, не смотри на меня так. Больше подъемов не будет. Пойдем налево от подножия и минуем две лощины справа. Затем будет третья лощина — тоже справа. По ней сойдем вниз. И таким образом выйдем к клифу, находящемуся позади замка.
— А какой он высоты?
Пит сверился с компасом.
— Пит… клиф… какой он высоты?
— А, ерунда.
— Слушай, а ты точно представляешь, что делаешь?
— Я же тебе еще вчера говорил, что когда пишешь книгу, занимаешься специальными исследованиями. Если в моей книге стреляют, я должен все узнать об оружии. Поэтому пошел, скажем, на стрельбище и стал даже брать уроки стрельбы. Во втором своем романе я вывел героя, которого преследовали в горах. Этот человек все прекрасно знал о выживании. Он мог карабкаться по скалам, использовать веревки, ну, в общем, что я должен все тебе сначала говорить. Так что пришлось мне, так как я сам, естественно, ничего об этом не знал, учиться. Конечно, я не смогу из тебя за день сделать классного специалиста. Да и дня у нас нет. Но от беды уберечь — сумею.
Хьюстон свернул карту. Компас кинул в карман.
— Давай-ка двигаться, пока еще светло. Будем учить тебя пользоваться альпинистским снаряжением.

Часть пятая
41
Вспоминать о спуске не хотелось. Как и о том, что произошло между Симоной и ним, и об умоляющих глазах, которыми она смотрела на него, когда он скользнул с обрыва.
И о провале…
Все оказалось тщетным.
“Добро пожаловать, мистер Хьюстон”.
Его ждали.
Как он кинулся вниз.
Без веревки, без снаряжения — так, словно Икар, силящийся перебороть земное притяжение.
Юкон, Аляска, господи, как все далеко…
Хьюстон медленно посмотрел наверх. Черные брюки, пиджак, галстук. Человеку где-то под шестьдесят. Полногубый, с темными полыхающими глазами, резкими щеками, зачесанными назад со скульптурного черепа темными волосами. Кожа настолько загорелая, что кажется бронзовой. Пит от страха заморгал.
— Глупостями занимаетесь, мистер Хьюстон, — произнес мужчина.
— Да? А вы на моем месте что бы сделали? — Яростны? слова, вылетающие изо рта Хьюстона, казались приглушенными, словно он говорил через навощенную бумагу.
Пауза.
Пожатие плеч, означающее поздравления, удивленные глаза.
— Знаете, то же самое.
Хьюстон узнал этот голос. Перед прыжком, да… он слышал его на башне.
— И все равно дурацкий поступок. Ушиблись? — продолжил человек.
Хьюстон ничего не ответил.
— Вы опоздали. Мы вас ожидали раньше, — объяснил мужчина.
— Ожидали?
— Ну, разумеется. Но, пожалуйста, встаньте с колен. Помогите же ему подняться.
Два охранника рывком поставили Пита на ноги. Его зашатало.
— Поддержите. — Мужчина впрямую изучал Пита. — Да. Вы, конечно, не задумывались над тем, что ни за что не отыскали бы это место без моей помощи.
— Я старался.
— Ой, ради Бога… Конечно, вы показали незаурядные способности, но вам изредка помогали. Например, ваши звонки в Париж, Нью-Йорк и Лондон. Я, было, начал сомневаться, что они будут успешными для вас. Я считал, что вы сообразите, насколько я упростил вам поиски. Все те крошечные приметы и ключи, разбрасываемые мной на вашем пути…
— Так меня сюда привели? Те три человека, что отвечали мне, знали, по какому поводу я звоню?
— Не совсем. Но их проинструктировали. И хотя они не знали причины, зато понимали, что это крайне необходимо.
— Но зачем?
— Потому что вы очень хорошо спрятались. И слишком быстро убежали. Я было решил, что сам вас никогда не отыщу, и поэтому изменил правила игры. Мне показалось, что будет проще, если вы меня найдете. И, насколько можно об этом судить, оказался прав.
Хьюстон зарычал от злобы и кинулся на человека, чтобы стереть с его физиономии самодовольную ухмылку.
Охранники заломили ему руки за спину.
Казалось, мужчина ожидал этого порыва.
— Но мне казалось, что вы приведете с собой гостью. Потому что приглашение рассчитывалось на двоих. Но Симоны что-то не видно.
Хьюстона затрясло. Он почувствовал, как сквозь столпившихся пробирается Монсар.
— Симона? — спросил взволнованный старик. — Она с вами?
— Я не совсем дурак.
— Но где-то совсем рядом, правда? — спросил мужчина в вечернем костюме.
— Может быть, но Симоны вам все равно не отыскать. Она знает, где я, и, если я не вернусь, то она пойдет в полицию.
Мужчина хохотнул.
— Да неужто?
Хьюстон проревел:
— Что вы за черт?.. Неужто мой отец?
Хохоток стал несколько громче.
— О, Господи, мистер Хьюстон, ну, разумеется, нет. Хотя, надеюсь, вы обо мне слышали. Я — Пьер де Сен-Лоран.
42
Глаза мужчины сверкнули. Хьюстон задрожал. После всех напряженных поисков его усилия наконец-то завершились полным успехом. Но ни триумфа, ни удовлетворения Пит не почувствовал. Ему стало тошно.
Внезапно ему в голову пришла одна мысль. Он развернулся, смотря Монсару в лицо.
— Вы говорите по-английски?
— Куэст, се, куэст?
— Да только что. Вы спросили, со мной ли Симона. По-английски.
Но старик лишь поднял брови, в замешательстве пожимая плечами.
— Жэ нэ компре па.
— Лжете!
Старик удивленно нахмурился. И беспомощно посмотрел на Сен-Лорана.
Но Сен-Лоран, казалось, был удивлен еще больше.
— Ну, Жак, он ведь тебя раскусил, прекрати притворяться.
Монсар застыл. Затем медленно покачал головой.
— Да, верно.
— Симона?
— Не знает. В деревне я по-английски не разговариваю. Много лет назад, — война к тому времени уже закончилась, — обстоятельства заставили выучить этот язык.
— Зачем же было скрывать?
— Чтобы не привлекать внимание. Оставаться обыкновенным французишкой из небольшого городка. К тому же пока Симона переводила вам мои слова, у меня выдавались минутки на обдумывание следующих шагов. Затруднения с языком помогали мне сбивать вас с толку.
— Значит, я с самого начала брел впотьмах?
Старик кивнул.
Хьюстон смотрел ему в лицо. И понял еще один трюк, еще одну ложь.
— Синяки. — Монсар потянулся к распухшему лицу. — Грим.
В свете прожекторов это было очевидно.
— Театрально, зато впечатляет, — сказал Сен-Лоран. Им хотелось представить Монсара в глазах Хьюстона и, особенно Симоны, истерзанной жертвой. Но Монсара не били, никто его не трогал.
— То есть, другими словами, вам ничто не угрожает? — спросил Хьюстон у Монсара. Старик покачал головой.
— Он сильно упал в наших глазах, — сказал Сен-Лоран. — Но ему ничто не угрожает. Было полным идиотизмом с его стороны звонить нам и требовать безопасности для своей дочери. Затем я стал обдумывать создавшееся положение и внезапно понял, что Монсар, сам того не понимая, оказал нам услугу. Мы ведь не знали, где вы скрываетесь. Но зато были наслышаны о вашей настойчивости. Я знал, что вы все равно будете продолжать охоту. Поэтому эти звонки должны были доставить вас в наши руки.
— Но вам было бы намного проще меня убить. Зачем захватывать в плен?
— Потому что вы мне нужны. Вы и Симона. Поэтому я хочу, чтобы вы рассказали нам, где она находится.
— Мы вам нужны? Да как только мы окажемся в ваших руках оба — нам неминуемо настанет конец.
— Ну и подозрительность. — Сен-Лоран прищелкнул языком. — Видимо, переутомление. Хотите отдохнуть, поесть?..
— Чего?
Сен-Лоран прошел мимо. Охранники толкнули Хьюстона следом.
Его вели по огромному коридору с выгнутым аркой потолком.
Подойдя к массивной двери, Сен-Лоран положил ладонь на ручку и повернулся к Хьюстону, пригласительно кивнув головой.
Один охранник втолкнул Пита в образовавшуюся щель, второй закрыл дверь и встал рядом с оружием наготове.
Хьюстон в восхищении смотрел на зал, на все это страшноватое великолепие. Если бы не электричество, он мог бы поклясться, что нырнул в прошлое. Рыцарские доспехи в одном углу. Над камином геральдический герб. На стене — скрещенные мечи.
Песнь о Роланде.
Тристан, Ланселот, Элеонора Аквитанская, Генрих Второй, Ричард Львиное сердце.
Сэр Галахад.
Сэйнт.
Чудо средневековой Франции.
Пит едва мог дышать.
Но тут взгляд его наткнулся на обезоруживающе улыбавшегося Сен-Лорана.
— Кофе? Чего-нибудь покрепче? Бренди?
Хьюстон приглядывался к трем мужчинам, стоявшим возле полированного стола в одном из углов комнаты. Двоим из них было лет по шестьдесят, один был одет в голубой пиджак и свитер, второй — в коричневый костюм. Рядом с ним стоял человек лет тридцати в распахнутой у ворота рубашке и с медальоном на шее. Глаза у него были злые, а губы презрительно поджаты. Он казался невероятно, болезненно красивым.
— Я совершенно позабыл о приличиях, — посетовал Сен-Лоран, обращаясь к Хьюстону. — Позвольте представиться. Я — Франсуа Леблан. Эти трое джентльменов — Жюль Фонтэн из Лондона…
Человек в свитере и голубом пиджаке приветственно поднял бокал с бренди.
— Пол Дассен из Нью-Йорка…
Коричневый костюм кратко кивнул.
— И его сын Чарльз.
Рубашка и медальон. Никакой реакции. Холоден и кичлив.
— Но, как вам известно, у нас есть и другие фамилии.
— Отец. — Его голос был настолько тягуч, что застревал в глотке. Мышцы шеи от напряжения вздулись так, что начали напоминать куски распухшей кожи. — Который из вас? — Он перевел взгляд с Сен-Лорана на мужчин. — Кто?
Жюль Фонтэн? Человек смотрел на Хьюстона из-за бокала с бренди.
Дассен? Тот стоял, как истукан.
— Ну!
— Это я, — произнес Дассен; глаза его глубоко запали и были обведены темными кругами; голос звучал неохотно, почти шептал. Затем он прокашлялся, словно его что-то душило.
Хьюстон даже не понял, что движется, пока не сделал три шага. Затем резко остановился и стал пристально смотреть на этого бледного, болезненного вида человека. Неужели это все, что осталось от его ребяческих фантазий?
Неужели это тот, кем он когда-то восхищался, а потом научился ненавидеть? Старый, слабый, больной человек, заслуживающий больше жалости, чем злобы?
Зрение затуманилось, и ноги подкосились. Пит, шатаясь, подошел к креслу.
Но сесть так и не успел. Рухнул в обморок рядом.
43
Его дважды ударили по лицу, а затем раздалось:
— Вы очнулись? Слышите, что я говорю? — Это был Сен-Лоран.
Хьюстон почувствовал, как к его губам прикладывают бокал и ощутил резкий запах спиртного. Он содрогнулся, вяло кивнул и протянул руку за бокалом. Спина болела. От движения стало больно, но он был настолько запуган, что, несмотря на раны, не почувствовал полагающейся в данном случае сонливости. Наоборот. Пит, правда, чувствовал себя задерганным, нервы были на пределе, но голова была ясной, а мысли четкими.
— Прекрасно. Приступим к делу. Я буду с вами откровенен, — сказал Сен-Лоран Хьюстону. — Без экивоков.
— He вижу в этом смысла.
Голос был резким и злым. Хьюстон повернулся в ту сторону, откуда он раздался, и увидел своего братца Чарльза. Медальон покачивался на его шее.
— Не согласен. Ему ничего не следует рассказывать. Слишком рискованно. Я бы предложил убить его и покончить с этим.
— Это нам известно, — сказал Сен-Лоран. — Ты нам несколько раз об этом говорил. И даже несколько раз пытался его убить. Но вот почему-то не преуспел.
— На сей раз ошибки не случится.
— Это ты убил мою жену? — спросил Хьюстон.
Чарльз надменно скривился.
— Ты? — Голос Хьюстона поднялся до небывалой высоты, он поставил бокал на стол и поднялся на ноги. — Ты вел тот фургон?
— Разумеется, нет.
— Но отдал приказ? Ты тот, кто ее убил, я спрашиваю?
Взбешенный до последней степени, Хьюстон двинулся через зал. Угол зрения сузился, и он видел лишь одного Чарльза. Пит вытянул руки. Чарльз отступил, пытаясь ускользнуть.
— Мистер Хьюстон, — произнес Сен-Лоран.
Еще шаг.
— Я не могу этого позволить, — продолжил Сен-Лоран. Чарльз забежал за стол. Хьюстон сделал следующий шаг и почувствовал сдерживающие его руки.
Охранник надавил Питу на точки, находящиеся за ушами. Боль была непереносимой, и американец упал на колени. Он скорчился, не в силах даже застонать. Но боль также быстро пропала. Охранник отошел. Пит хватал ртом воздух и растирал шею.
— Не испытывайте мое терпение, — предупредил Сен-Лоран Хьюстона. — Вы здесь гость. Вот и ведите себя подобающим образом.
Пит кивнул, массируя пульсирующую шею.
Чарльз осклабился, стоя за столом.
— Вы видите. Этот человек невменяем. Ему не следует доверять.
— Выбор сделан. Отступать не в наших правилах.
— Но…
— Хватит пререкаться! — На сей раз выступил отец Хьюстона. — Мы встретились для того, чтобы все утрясти. Я говорил и от себя, и от имени Жака, предлагая данное решение.
— Меня волнует лишь безопасность моей дочери, — сказал Монсар. — Я хочу, чтобы ее жизни ничто не угрожало. — Трясясь, он начал тянуть за синяки и шрамы на своей физиономии. Грим нелепыми полосами резины отставал от лица.
— Он прав, — согласился Фонтэн. Сунув руку в карман своего моряцкого пиджака, он вытащил тяжелый серебряный портсигар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25