— Они даже исследователями не были. Шахтеры.Весь день вкалывали в дыре под землей, а поднявшись, оказывались здесь. Капитан кивнул. Специально, чтобы отпраздновать прибытие, он припас пару бутылок испанского шампанского и теперь разливал его по бокалам.— Здесь ад, — согласился он.Физик — запасной пилот вертолета и заодно грузчик по имени Брайан — рассмеялся и пригубил шампанское.— А по-моему, для ада тут холодновато.— Нет, — покачал головой капитан. — Температура в самый раз.— Кто вам сказал?— Данте, — вырвалось у Энни.Все обернулись к ней. Капитан улыбнулся, уважительно кивнул и сел, поставив бутылку на стол.— Не понимаю, — нахмурился Брайан.— Чистая правда, — ответил капитан. — Данте — главный специалист по аду.— А, так вы про поэта!— Мне казалось, что это Мильтон, — вмешался Марк.— Нет, — покачал головой капитан, — Мильтон — специалист по дьяволу. А по аду — Данте.— К чему вы ведете? — нетерпеливо потребовал Брайан.— Все очень просто. Но возможно, вам лучше разъяснит юная леди?Энни захотелось провалиться сквозь землю, откусить себе язык и заодно зашить рот крепкой ниткой, но поздно, раньше надо было помалкивать.— Ну... Инферно — девятый круг ада, самый жуткий, — это ледяной дворец. Не огненный, а наоборот. Там вечный холод. Как здесь. Мой учитель латыни, — Энни начала краснеть, — считал, что представление об аде как о холодном месте — очень древнее и сохранилось еще со времен ледникового периода, когда лед означал смерть, а огонь — жизнь.— Я приплываю на Шпицберген три-четыре раза в год, — кивнул капитан. — Хотя у Эджа еще не бывал, — признался он, заново наполняя свой бокал. — И каждый раз чувствую, что нам здесь не место. Людям вообще здесь не место.— Великолепно! — расхохотался Марк. — Если наши начальники об этом пронюхают, то мы все останемся без работы!— Когда у меня такое настроение, я все время настороже, — добавил капитан.— Почему? — удивился Киклайтер.— Это чувство вроде воя сирены. Постоянно кажется, что лед раздавит корабль, как скорлупку. И чем ближе к здешним поселениям, тем оно сильнее.— Эй, капитан, может, вам не по нутру корабль? — съехидничал Брайан, хитро взглянув на Энни. — Может, ладья любви вам больше подойдет?Капитан на секунду смешался, затем его лицо снова посерьезнело.— Здесь суровое место. Ваши шахтеры испытали это на своей шкуре.— Верно, — согласился Киклайтер. — Хотя погибли они не потому. Вирус нашел бы их где угодно, будь то Париж или низовья Ориноко. От него не было спасения.— Вы об «испанке», да? — спросил Марк. — От нее умерли мой прадедушка и его брат. Бабушка рассказывала, что ни один врач не мог ее вылечить.— Они даже не понимали, что это за болезнь, — добавила Энни. — Вирус гриппа не видно в микроскоп. А если бы и...— То все равно они с большей вероятностью сумели бы победить врукопашную льва, — закончил Киклайтер.— О! — воскликнул Брайан, откинувшись на стуле. — Львы, тигры, медведи... Ну и ну!Марк рассмеялся, Энни покраснела. Профессор удивленно захлопал глазами, как будто потерял нить беседы, но наконец криво улыбнулся:— Действительно.Они над ним потешаются, решила Энни. И над ней, значит, тоже. А Киклайтеру все до лампочки. Он настолько замкнулся в собственной гениальности, что давно выработал иммунитет к насмешкам. Ему наплевать, что о нем думают. Вот и сейчас, ничуть не смутившись, профессор отложил вилку, сложил салфетку и встал из-за стола.— Ну что ж, — кивнул Киклайтер капитану, — завтра трудный день.На полпути к двери он вдруг замер и вытащил из кармана скомканную бумажку.— Чуть не забыл. Пришло вчера. Наверное, насчет бури. — Отдав Энни бумажку, он тут же ушел.Энни разгладила ее и прочитала:ЗАСТРЯЛ АРХАНГЕЛЬСКЕЖДУ ХАММЕРФЕСТЕДЕЙЛИ— Ага, значит, и укротители львов нуждаются в отдыхе, — съязвил Брайан.— Смейтесь сколько угодно, — вспыхнула Энни, — однако в своем деле он лучший в мире специалист. И если вам кажется, что смелость для этого не нужна, то вы просто ничего не знаете о вирусах.— Да ну?Вино ударило Энни в голову.— На вашем месте я не стала бы шутить с такими вещами. Особенно учитывая, что вы сами не понимаете, во что впутались.— Впутались? — нахмурился Брайан.Марк поднял глаза, явно ожидая объяснений. Энни затеребила салфетку.— Я имела в виду... Я хотела сказать, что вы просто не понимаете, о чем говорите. — Боже, так еще хуже! — Энни повернулась к стюарду с кофейником. — Пожалуйста, наливайте, — попросила она нарочито громко и жизнерадостно.— А я и не знал, что мы во что-то впутались, — не унимался Брайан.— Да ни во что вы не впутались!— Я думал, мы просто перевезем несколько трупов.— Разумеется, — быстро кивнула Энни. Глотнув кофе, она заметила, что Брайан и Марк обменялись тревожным взглядом. — Полюбуюсь-ка я северным сиянием, — заявила она, положила салфетку на стол, встала и взялась за свой пуховик.— Прекрасная мысль, — заключил капитан, тоже встал и открыл перед ней дверь.Энни заторопилась наружу. Ее сердце норовило выскочить из груди. Она старалась никогда не врать, хотя ей редко это удавалось. А когда правду стоило замолчать, Энни предпочитала просто уйти, как сейчас.Правда в том, что, несмотря на все возможные меры предосторожности, экспедиция сопряжена с определенным риском. Если вирус вырвется на волю, все на корабле окажутся в смертельной опасности. Значит, они все-таки «впутались» — даже несмотря на чрезвычайно низкую вероятность подобного исхода.Энни остановилась у фальшборта. Над горизонтом трепетало северное сияние — зыбкая зеленоватая занавесь, тянувшаяся к самым звездам.Душу терзали дурные предчувствия. Заявка на грант подписана Киклайтером, но сам замысел экспедиции принадлежит ей. Хотя, конечно, руководитель — Киклайтер. И все равно экспедиция — ее затея.Если что-то пойдет не так и вымрет полмира... за виновницей далеко ходить не придется.Энни вздохнула. Вирус просто не может оказаться на свободе. Даже если подведут генераторы в морозильной камере, то контейнеры полностью герметичны, а сами трупы будут завернуты в пропитанные формалином полотнища. Даже если «Рекс мунди» напорется на айсберг и пойдет ко дну, трупы никуда не денутся. Благодаря круговому течению вокруг Северного полюса, если что-то и смоет за борт, оно будет вечно кружить в ледяных арктических водах.Поэтому волноваться не о чем. Наконец-то это поняли и в фонде. Иначе бы они не передумали.Поэтому бояться стоит лишь того, что экспедиция окажется бесплодной. Вдруг тела неглубоко закопаны и вирус не сохранился? Тогда и время, и немалый грант будут потрачены впустую.Вечером, уже у себя в каюте, Энни пыталась уснуть, но никак не могла выкинуть из головы Фрэнка Дейли. В каком-то смысле она виновата и перед ним. Это она заразила его своим энтузиазмом насчет будущей экспедиции — только чтобы узнать, что Киклайтер пришел в ужас от одной мысли об участии репортера. Энни еще тогда бы все отменила и извинилась, но старый упрямец вдруг уперся:— Так он что-нибудь заподозрит...Как будто им есть что скрывать.А теперь — катастрофа. Дейли пролетел полмира, чтобы остаться за бортом.Надо будет обязательно загладить вину, хотя бы попытаться. Правда, пока ничего не поделаешь.Энни перевернулась на другой бок, прижала к себе подушку и принялась мечтать о завтрашнем дне. На рассвете она встанет и поможет Киклайтеру подготовить оборудование. Потом все, кроме Киклайтера с Брайаном, отправятся на снегоходах в Копервик. Физики сказали, что ехать примерно час. А оставшиеся погрузят все необходимое на вертолет и прилетят даже раньше.Хотя грузить придется много: большую палатку — временный штаб, еще пару маленьких палаток, два компактных генератора, три баллона с дизельным топливом. А также еду, походную кухню, ружья и все необходимое для вскрытия могил: буры, лопаты, контейнеры для тел, веревки и полный ящик ткани, пропитанной раствором формальдегида.Если Киклайтер не ошибся в расчетах, то на вскрытие могил уйдет три дня.Энни не помнила, как заснула, но, видимо, это все-таки произошло, потому что внезапно наступило утро. Она сидела в кресле рядом с койкой, с книжкой на коленях, — кажется, посреди бессонной ночи ей пришло в голову почитать. Горела лампочка, безо всякой нужды: каюту заливал солнечный свет. Энни бросила взгляд в иллюминатор на яркое синее небо, озадаченно поморгала и вскочила, как ребенок, проспавший рождественское утро. Никогда еще ей не удавалось принять душ так быстро, не замочив при этом волосы, и почти мгновенно же одеться. Секунды спустя Энни ринулась на палубу, на бегу натягивая защитные очки.— Неприятности, соня.— Что?— Неприятности, — повторил Брайан, размашистым шагом направляясь к вертолету.— Какие?Не останавливаясь, физик ткнул пальцем вверх. Энни не сразу сообразила куда смотреть, однако вскоре сориентировалась: флаг яростно хлопал на ветру.Брайан развел руки и покачался из стороны в сторону.— Ветер!Энни упала духом. Она не разбиралась в вертолетах. Когда сильный ветер оказывается слишком сильным?— Не волнуйся, — сказал Марк, появившийся из ниоткуда с кружкой кофе. — Держи.— Спасибо.— Сильнее ветер не станет.— Ты уверен? — переспросила Энни, ухватившись за кружку обеими руками и сделав огромный глоток.— Я видел прогноз погоды.— А Брайан...— Брайан — паникер и любит выставлять все так, будто он трудится за всех, даже когда работы вообще нет.— А как же ветер?— Плевать.Час спустя рычащий караван ярко-красных снегоходов построился на льду и рванул прямо в утреннее солнце. На каждом находилось по два человека. Свист ветра и рев моторов не давали разговаривать. Впрочем, Энни и не пыталась. Зачем разменивать лучший день всей жизни на пустую болтовню?Сбоку из снега возник белый медведь. Держась на безопасном расстоянии, он помчался наперегонки с караваном — белый на белом, почти невидимый. Так же внезапно, как и появился, он исчез, растаял, будто дымок от обгоревшей спички.Кругом — белая пустота. Энни смотрела на нее во все глаза.На полпути их обогнал вертолет. Энни помахала рукой. На мгновение ей почудилось, что вертолет отозвался и приветливо махнул лопастями, прежде чем слиться со снежным горизонтом.Вскоре путь превратился в бескрайнее поле из ям и расселин — любая из них без труда проглотила бы снегоход с потрохами. По решению Марка караван отступил и обошел опасный участок с севера.Наконец через два долгих часа они въехали в Копервик.Городок был точно таким, каким и представлялся: заброшенным шахтерским поселением. Смотреть особо не на что. Темно-серая деревянная церковь без окон, зато высокая и даже со шпилем. Аккуратный ряд лачужек. Ангар с бочками для нефти. Полоса развороченной мерзлой земли вела к спуску в шахту. Зная о тайнах, сокрытых в этом неуютном месте, нельзя было не поразиться безграничности покоя, сковавшего Копервик.Энни слезла со снегохода, огляделась и удивленно замерла: вертолет Брайана стоял неразгруженный.— Вперед! — рассмеялась она и махнула в его сторону. — Работы невпроворот!Энни так не терпелось посмотреть на кладбище, скрытое за угрюмой церковью, что, выскочив из-за угла, она едва не врезалась в Киклайтера.— Ой, извините! Я просто...Тут девушка смолкла. Киклайтер смотрел ей прямо в глаза, но все-таки ей показалось, что он не сразу ее узнал.— Энни, — наконец произнес он и взял ее за руку.В его взгляде сквозило неприкрытое горе, и Энни испугалась.— Что случилось? — спросила она, совсем не желая услышать ответ.— Что-то страшное.У Энни засосало под ложечкой. Киклайтер обернулся к кладбищу и через плечо кивнул на церковь.Энни подняла глаза. Только теперь она заметила, что темно-серая стена густо вымазана белой краской. Что это, граффити? На Крайнем Севере? Отступив на пару шагов, Энни вгляделась в стену.Грубые белые пятна сливались в цельный рисунок, примитивное изображение в знакомом стиле — память услужливо подсказала: «Герника» Пикассо.— Лошадь.Да, это была лошадь, вернее конь, вздыбленный, с диким взглядом, оскаленными зубами и раздувающимися ноздрями.Киклайтер кивнул.Оба помолчали.— Здесь кто-то уже был, — решилась Энни. — Да?— Да. — Киклайтер внезапно сник. — Здесь кто-то уже был. Глава 9 Хаммерфест, Норвегия, 27марта 1998 года Хотя официальное время перелета — три с половиной часа, Дейли добирался до Хаммерфеста полтора дня. Только первый рейс, Архангельск — Мурманск, летал ежедневно. Самолет Мурманск — Тромсё летал по вторникам и пятницам, а рейс Тромсё — Хаммерфест выполнялся лишь по выходным.Впрочем, все это не важно. Времени предостаточно: «Рекс мунди» прибудет самое раннее через пару дней, а тогда все уже образуется. Что бы ни случилось (а ураган еще не утих, хотя и двинулся дальше на восток), второй раз этот корабль не уйдет.Да и жалеть особо не о чем. По сравнению с «Ломоносовской» даже зал ожидания в мурманском аэропорту показался Дейли комфортабельным. Здесь было тепло, хотя и пришлось провести почти целые сутки, скорчившись на неудобном пластиковом стуле и то и дело вздрагивая от непонятных объявлений. Все-таки нигде так не научишься ценить тепло, как в Архангельске.Когда последний самолет наконец пронзил сплошные облака и внизу появился Хаммерфест, Дейли охватила эйфория. С неба город выглядел выставкой игрушечных домиков. Из самолета прекрасно просматривались порт за высоким утесом и несколько пришвартованных кораблей. Далеко в море протянулись три длинных пирса, у которых сгрудились траулеры и прогулочные катера.С воздуха Хаммерфест напоминал мамину рождественскую деревню — необъятную коллекцию керамических домиков, деревьев и прочих фигурок, каждый год любовно расставлявшихся на просторах из ватного снега. Ни любимым племянницам, ни даже редко гостившим кузинам не дозволялось прикасаться к деревне или ее обитателям. Окошки всех домиков и зеркальная поверхность маленького прудика всегда сверкали хрустальной чистотой. У каждой фигурки было свое постоянное место. Каждый год одни и те же статуэтки пели рождественские песенки у того же самого домика. Высокий мужчина с грудой подарков каждый год спешил к изящной усадьбе в колониальном стиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34