душевые уголки под заказ
Мартынову было хорошо видно, как, шагая по мраморному полу, все трое вынимают что-то из-за пазух и пояса, проверяют и укладывают обратно. Проверка оружия заняла у «мальчиков по вызову» не более пяти секунд. Каждого из троих Мартынов знал лучше, чем кого-либо в «Хэммет
Старс». Эти трое латиноамериканцев, выходцы из бедного квартала Queens, морочили голову Мартынову с первого дня его пребывания в должности советника. Пять лет назад, ещё до того момента, как Малкольм оценил в русском крепком парне здравый ум и трезвый рассудок, Андрей находился среди «латиносов» и выполнял столь же грязные поручения, как и они. За пять лет в их карьере ничего не изменилось. Они по-прежнему приезжают, когда нужно вытрясти из должника денег или запугать до смерти. И сам факт того, что после звонка Кеннета для встречи с Мартенсоном прибыли не шишки из «Хэммет Старс», что было бы логично, а трое моральных уродов, наслаждающихся видом вырванных ногтей или отрезанных ушей, свидетельствовал о том, что разговора по душам сейчас не получится.
Впрочем, на это Мартынов и не рассчитывал. Но где-то в глубине души он все же надеялся, что Малкольм попробует решить вопрос если не цивилизованным, то хотя бы понятным образом. До цивилизации тут далеко, коль скоро Мартынова в России дважды пытались прикончить, но одно только предложение Малкольма принять некоторую часть денег в качестве компенсации за моральный ущерб отбило бы у Мартынова охоту резать всех без разбора.
В голове Андрея, несмотря на его внешнее спокойствие, кипел вулкан. В голове его стремительно пролетали и укладывались в стопку ленты воспоминаний о попытках Малкольма уничтожить его. Малкольм врал с самого начала. Порукой его замаскированной лжи были суммы, перечисляемые на счет Мартенсона, однако чего стоят сто тысяч долларов, когда речь идет о десяти миллионах? Сейчас уже не было сомнений в том, что Андрей закончил бы свой путь либо сразу по приезде в Нью-Йорк, либо на исторической родине. Его тело уже как минимум три раза должно было всплыть в Гудзоне, в Оби и Яузе. Если бы его не прикончили в Штатах, то умертвили бы в Новосибирске.
Малкольм совершил ошибку, которая стоила ему теперь головной боли и бессонницы. Ему следовало принять от Мартынова семь миллионов, как и было оговорено, и забыть о трёх. Но жадному ирландцу понадобилось все. И он почему-то решил, что можно вот так запросто забрать деньги и убрать Мартынова. И сейчас получалось, что из тех десяти миллионов, на которые он рассчитывал, он не имеет ни цента. Но ещё более неприятным был факт, что Мартынов жив. И не просто жив, а жив и находится в Нью-Йорке. И не просто так сюда приехал, не для того чтобы с крыши Эмпайр-Стейт-Билдинг на Ман-хэттен поглазеть. Если он и заберется на эту крышу, то только для того, чтобы сбросить с неё грузное тело бывшего работодателя.
Да, Мартынов, наверное, смог бы притормозить локомотив, позвони ему сейчас Малкольм и извинись. Денег Мартынов, конечно, не взял бы, ему хватит и тех десяти миллионов, что спрятаны на резервном счете и ждут хозяина, но зато объяснил бы в трубку Стиву, что напрасно тот горячится. Им нужно жить в мире и согласии. А так Мартынову никакого смысла нет тайны хранить. Какие тайны?.. Разве Стив Малкольм не понимает, о чем идет речь? Один откровенный визит Мартенсона в ФБР закончится для Малкольма сроком не менее чем в десять лет, а начиная с сегодняшнего дня этот срок может увеличиться как минимум вдесятеро. Мартынов мог вспомнить немало случаев, когда по распоряжению главы «Хэммет Старс» эта троица запросто уничтожала людей. Да и не только они…
Зря не позвонил Малкольм в кабинет, зря… А ведь Андрей сделал все для того, чтобы Малкольм понял – он в кабинете…
Если бы Андрей не был уверен в том, что резать сразу его не станут, он придумал бы другой сценарий этой встречи. Но Малкольму нужны десять миллионов, а доступ к ним имеет только его покорный слуга Мартынов. Номер счета и реквизиты банка нужно из покорного слуги вытрясти, а уже потом, бросать его в ванну, засыпать негашеной известью и заливать водой. Через шесть часов можно будет прийти, вынуть пробку и смыть водой то, что осталось от Мартынова. Переход в иную субстанцию посредством извести – любимая шутка этих ребят из Коста-Рики.
Если бы вопрос стоял только в части устранения ненужного человека, Стив позвонил бы снайперу из Панамы. И тот прошил бы голову Мартынову сразу, как только нога его ступила на бетон аэропорта имени Кеннеди.
Андрей, следуя из аэропорта на такси с Машей, смотрел не на красоты американского образа жизни, а назад. Объемные зеркала старенького «Меркурий»-такси с индийцем за рулем позволяли видеть все, что происходило сзади. Две машины, черный «Кадиллак» и серый «Бьюик», сменяя друг друга, катились вслед за таксомоторным «Фордом», словно привязанные резиновыми бинтами. То удаляясь, то приближаясь, они точь-в-точь повторяли маршрут Мартынова, и не свернули даже тогда, когда он, прежде чем добраться до Hilton, приказал индусу прокатиться по кольцу радиусом в два километра.
Если бы Мартынова хотели убить, уже бы убили. Конечно, трое отморозков приехали не для того, чтобы полузгать с Мартыновым фисташки, но убивать сразу не станут. Им нужен банк и счет. Им нужен полный доступ к деньгам Малькова-старшего.
Глава 3
ЭПИЗОД 3: АТАКА КЛОУНОВ
Они вошли, и первое, чем занялись, это осмотром помещения и его хозяина. Старший из них, Бронко (Мартынов так и не узнал никогда, кличка то была, или имя), посмотрел на Mapтынова отмороженным взглядом. Глаза, в которых застыли души не менее двух десятков людей, глядели на Андрея поверх пятнадцатизаряд-ной «беретты», как софиты разбомбленного театра. Надо полагать, Бронко контролировал Мартынова, пока двое его соратников убеждались в отсутствии в кабинете посторонних и оружия.
Ничего и никого не нашли.
Мартынов видел, что больше всего им хочется подойти к самому уважаемому человеку в «Хэммет Старс», врезать ему по дыне и примотать скотчем к креслу. А потом вытащить из карманов отвертки, кусачки, спицы и прочую хрень, что они носят с собой на деловые встречи, и приступить к оной без промедления. Однако взять и просто так приблизиться к Мартенсону, который не убирал ног со стола и наблюдал за событиями с ледяным спокойствием, было страшно. Память о том пубертатном периоде, когда в низовом звене устанавливалась негласная иерархия, в головах этих псов была бессмертна. В стае рано или поздно наступают моменты, когда стремление выяснить «альфа-существо» преобладает над всеми остальными проблемами. Стая не может жить без вожака, и тот коллектив, в котором Мартынов оказался, прижившись в «Хэммет Старс», от стаи ничем не отличался.
Первым, что совершенно логично, под руку мастера спорта СССР по боксу в тяжелой категории попал именно Бронко. Решив воспитать русского сразу и навсегда, он затеял с ним свару по поводу пропавших из его кармана в раздевалке спортивного клуба десяти долларов. Мартынов за свою жизнь взял немало чужих денег, он не отрицал этого и потом, когда шло разбирательство над телом едва живого Бронко. Но он никогда не брал там, где жил, и у тех, с кем делал одно дело. Ему предъявили «крысу», а это обвинение нужно либо снимать неоспоримым доказательством того, что десять баксов взял другой, либо оттирать кровью того, кто предъявляет. В любом из двух случаев обвиняемый будет прав, что в России, что в Америке.
Мартынов не колебался перед выбором. Организация следствия всегда претила его взглядам на жизнь и казалась самым неразумным решением проблемы.
Бронко почувствовал себя нехорошо сразу после поставленной двойки в челюсть и правый бок. Уже хватая ртом кислород, который не хотела воспринимать поврежденная печень, он пытался вынуть что-то из кармана, но ещё одна двойка размазала по его лицу нос и едва не проломила грудину. Точкой в разговоре был хороший свинг, окончательно выбивший из латиноамериканца остатки сознания. Бронко не видел и не слышал, как над его телом шел крупный разговор. Крупный. Но не глобальный. О каком глобализме может идти речь, если вожак стаи валяется на полу, как собака, а русский говорит: «Перестилаем крышу, братва. Пики нынче не в ходу, за козыря нынче черви». Ничего из сказанного толпе в восемь человек понятно не было, однако они совершенно ясно поняли другое: в низовом, бойцовском звене «Хэммет Старс» появился новый лидер. Мартынов находился на этом положении ещё полтора года, пока, наконец, его не приметил Флеммер и не шепнул о находке Малкольму.
И вот сейчас простой латинский парень Брон-ко, рожденный от гватемальской проститутки и матроса США, стоял перед Мартыновым и сопел через свой, так и не выпрямленный толком нос. Больше всего ему хотелось перерезать Мартынову горло, но задача была иной. За невыполнение её Бронко грозило то же самое, что он сейчас с вдохновением обдумывал в отношении Мартенсона.
Его шестерки покружили по кабинету, обнаружили, что руки советника пусты, карманы не выдают присутствия тяжелого и острого, и встали по обе стороны от стола.
– Как погода в Кесангенальго, Бронислав?
– Светит солнце, – с комичным акцентом произнес тот. Его говор на английском с гватемальским акцентом был очень похож на говор на русском армянина на рынке.
– Чему ты смеешься, Мартенсон? – прохрюкал через разломанную носовую перегородку латинос. – Тебе не нужно смеяться. Мы пришли по не очень смешному делу.
– Разве ты уже ходишь по несмешным делам? Бронко мужественно стерпел обиду и перешел к делу. Говорить долго он не любил, потому что не умел, но оправдывал это тем, что его задача делать дела, а не болтать. Среди людей среднего ума этот недостаток воспринимался как преимущество, и Бронко, дабы предотвращать подозрения относительно своего недалекого ума, первым делом всегда вынимал из кармана пистолет или другое железо, с которым уважаемые люди на встречи не ходят ни в Америке, ни в России.
– Мистер Малкольм направил тебя в Россию найти деньги и вернуть их. Ты уехал и не вернулся. Значит, ты нашел деньги и решил их украсть. Значит, ты украл их. Это нехорошо. Мистер Малкольм недоволен. Он просит вернуть деньги.
Мартынов почесал мочку уха и потянулся к карману пиджака. Выставленные в его сторону пистолеты вздрогнули и замерли.
– Cigarettes, – объяснил Андрей и осторожно вытащил из кармана пачку «Лаки Страйк». Покрутил в зубах сигарету, щелкнул зажигалкой и выдохнул дым в сторону стволов. – Давай-ка помыслим твоими мозгами, амиго… Все японцы – черноволосые. Значит, ты – японец. Все женские японские имена заканчиваются на – ко. Значит, ты – японка, Бронко! Японские женщины ходят в гости к чужим мужчинам либо в сопровождении мужа, либо по вызову. Эти двое не могут быть твоими мужьями, потому что они педики… Значит… Fucking Japan baby! Что нужно гейше в моем офисе?
Бронко засопел, как паровоз, и сделал шаг в сторону Мартынова. Его спутники поняли, о чем речь, только спустя минуту. И тоже обиделись.
– Ну-ну, осторожнее, – выставив руку, предупредил Мартынов, – ваши пушки, видимо, заряжены. Скажи мне номер телефона Малкольма, и мы уладим этот конфликт. С тобой разговаривать невозможно, ты идиот.
– Ты напишешь на бумаге банк и счет, – объяснил Бронко. – Я отнесу бумагу мистеру Малкольму. Ты уедешь в Советский Союз, и конфликт будет улажен.
– В какой Советский Союз я уеду, дефективный? Какую бумагу ты собрался нести, ты, голова, насаженная на хер?
– Я очень хочу тебя убить, – признался Бронко, вынимая из кармана что-то похожее на засаленный блокнот и ручку. – Но мистер Малкольм попросил принести ему банк и счет и оставить тебя в покое. Дай банк и счет, Эндрю, я могу не совладать с собой.
– Хорошо, бери ручку. Ты знаешь, что это такое? – облизав средний палец, Мартынов показал его собеседникам. – Ну, так это просто ерунда по сравнению с тем, что я хочу передать мистеру Малкольму. Рисуй, пока рука не затекла! – и Мартынов, резко выбросив вперед руку, второй рукой ударил по ней так, что она переломилась пополам и устремилась в потолок.
Бронко с сомнением посмотрел на спутников. Вероятно, в глазах его в этот момент должен был вспыхнуть огонь и приказ ломать потенциального покойника, но такого взгляда у Бронко не получилось. Он посмотрел на спутников, словно хотел им сказать: «Возможно, придется стрелять по коленям».
– Я не понял, – пробормотал один из них, – он что, назвал нас педиками?
– Бронко, через полчаса он тебя спросит, что такое «дефективный», – предупредил Мартынов. – А ещё через час – «Что, он нам член показал, что ли?». У тебя хорошая компания. Жаль, не переломал вас четыре года назад, когда была возможность. Утешает лишь то, что в этом случае на вашем месте сейчас стояли бы другие трое потомков гватемальских шлюх и рыболовецкой матросни.
Первым не выдержал тот, что стоял слева от Мартынова. Стрелять было нельзя, поэтому он перехватил огромную «беретту» за ствол, как топор, и бросился на советника.
Сообразив, что лучшего момента связать русского может и не представиться, двое оставшихся ринулись на помощь подельнику. Тот, что стоял справа, собирался обежать стол и застать Мартынова врасплох в тот момент, когда на того обрушится рукоять полуторакилограммового пистолета, а Бронко бежал прямо, рассчитывая вскочить на стол и оказаться сверху.
Быстро сообразив, что к чему, Мартынов скинул ноги, оттолкнулся от пола и стремительно покатился в сторону владельца «топора». Ноги его, выставленные, как таран, врезались в живот бойца Малкольма и отбросили его от стола. Теперь, когда спинка кресла уже не была прижата к стене, Мартенсон выхватил прижатый к ней скотчем револьвер Кеннета и дважды выстрелил в Бронко, уже вскочившего на стол…
Две пули девятого калибра сдули ублюдка со столешницы. Вслед за ним на пол посыпались канцелярские наборы, в изобилии украшавшие стол и, хрястнув, как сломанный сук, туда же завалилась настольная лампа.
– Брось!! – прокричал Мартынов, вставая на ноги и держа руку с револьвером в полуметре от головы оставшегося на ногах головореза.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5
Старс». Эти трое латиноамериканцев, выходцы из бедного квартала Queens, морочили голову Мартынову с первого дня его пребывания в должности советника. Пять лет назад, ещё до того момента, как Малкольм оценил в русском крепком парне здравый ум и трезвый рассудок, Андрей находился среди «латиносов» и выполнял столь же грязные поручения, как и они. За пять лет в их карьере ничего не изменилось. Они по-прежнему приезжают, когда нужно вытрясти из должника денег или запугать до смерти. И сам факт того, что после звонка Кеннета для встречи с Мартенсоном прибыли не шишки из «Хэммет Старс», что было бы логично, а трое моральных уродов, наслаждающихся видом вырванных ногтей или отрезанных ушей, свидетельствовал о том, что разговора по душам сейчас не получится.
Впрочем, на это Мартынов и не рассчитывал. Но где-то в глубине души он все же надеялся, что Малкольм попробует решить вопрос если не цивилизованным, то хотя бы понятным образом. До цивилизации тут далеко, коль скоро Мартынова в России дважды пытались прикончить, но одно только предложение Малкольма принять некоторую часть денег в качестве компенсации за моральный ущерб отбило бы у Мартынова охоту резать всех без разбора.
В голове Андрея, несмотря на его внешнее спокойствие, кипел вулкан. В голове его стремительно пролетали и укладывались в стопку ленты воспоминаний о попытках Малкольма уничтожить его. Малкольм врал с самого начала. Порукой его замаскированной лжи были суммы, перечисляемые на счет Мартенсона, однако чего стоят сто тысяч долларов, когда речь идет о десяти миллионах? Сейчас уже не было сомнений в том, что Андрей закончил бы свой путь либо сразу по приезде в Нью-Йорк, либо на исторической родине. Его тело уже как минимум три раза должно было всплыть в Гудзоне, в Оби и Яузе. Если бы его не прикончили в Штатах, то умертвили бы в Новосибирске.
Малкольм совершил ошибку, которая стоила ему теперь головной боли и бессонницы. Ему следовало принять от Мартынова семь миллионов, как и было оговорено, и забыть о трёх. Но жадному ирландцу понадобилось все. И он почему-то решил, что можно вот так запросто забрать деньги и убрать Мартынова. И сейчас получалось, что из тех десяти миллионов, на которые он рассчитывал, он не имеет ни цента. Но ещё более неприятным был факт, что Мартынов жив. И не просто жив, а жив и находится в Нью-Йорке. И не просто так сюда приехал, не для того чтобы с крыши Эмпайр-Стейт-Билдинг на Ман-хэттен поглазеть. Если он и заберется на эту крышу, то только для того, чтобы сбросить с неё грузное тело бывшего работодателя.
Да, Мартынов, наверное, смог бы притормозить локомотив, позвони ему сейчас Малкольм и извинись. Денег Мартынов, конечно, не взял бы, ему хватит и тех десяти миллионов, что спрятаны на резервном счете и ждут хозяина, но зато объяснил бы в трубку Стиву, что напрасно тот горячится. Им нужно жить в мире и согласии. А так Мартынову никакого смысла нет тайны хранить. Какие тайны?.. Разве Стив Малкольм не понимает, о чем идет речь? Один откровенный визит Мартенсона в ФБР закончится для Малкольма сроком не менее чем в десять лет, а начиная с сегодняшнего дня этот срок может увеличиться как минимум вдесятеро. Мартынов мог вспомнить немало случаев, когда по распоряжению главы «Хэммет Старс» эта троица запросто уничтожала людей. Да и не только они…
Зря не позвонил Малкольм в кабинет, зря… А ведь Андрей сделал все для того, чтобы Малкольм понял – он в кабинете…
Если бы Андрей не был уверен в том, что резать сразу его не станут, он придумал бы другой сценарий этой встречи. Но Малкольму нужны десять миллионов, а доступ к ним имеет только его покорный слуга Мартынов. Номер счета и реквизиты банка нужно из покорного слуги вытрясти, а уже потом, бросать его в ванну, засыпать негашеной известью и заливать водой. Через шесть часов можно будет прийти, вынуть пробку и смыть водой то, что осталось от Мартынова. Переход в иную субстанцию посредством извести – любимая шутка этих ребят из Коста-Рики.
Если бы вопрос стоял только в части устранения ненужного человека, Стив позвонил бы снайперу из Панамы. И тот прошил бы голову Мартынову сразу, как только нога его ступила на бетон аэропорта имени Кеннеди.
Андрей, следуя из аэропорта на такси с Машей, смотрел не на красоты американского образа жизни, а назад. Объемные зеркала старенького «Меркурий»-такси с индийцем за рулем позволяли видеть все, что происходило сзади. Две машины, черный «Кадиллак» и серый «Бьюик», сменяя друг друга, катились вслед за таксомоторным «Фордом», словно привязанные резиновыми бинтами. То удаляясь, то приближаясь, они точь-в-точь повторяли маршрут Мартынова, и не свернули даже тогда, когда он, прежде чем добраться до Hilton, приказал индусу прокатиться по кольцу радиусом в два километра.
Если бы Мартынова хотели убить, уже бы убили. Конечно, трое отморозков приехали не для того, чтобы полузгать с Мартыновым фисташки, но убивать сразу не станут. Им нужен банк и счет. Им нужен полный доступ к деньгам Малькова-старшего.
Глава 3
ЭПИЗОД 3: АТАКА КЛОУНОВ
Они вошли, и первое, чем занялись, это осмотром помещения и его хозяина. Старший из них, Бронко (Мартынов так и не узнал никогда, кличка то была, или имя), посмотрел на Mapтынова отмороженным взглядом. Глаза, в которых застыли души не менее двух десятков людей, глядели на Андрея поверх пятнадцатизаряд-ной «беретты», как софиты разбомбленного театра. Надо полагать, Бронко контролировал Мартынова, пока двое его соратников убеждались в отсутствии в кабинете посторонних и оружия.
Ничего и никого не нашли.
Мартынов видел, что больше всего им хочется подойти к самому уважаемому человеку в «Хэммет Старс», врезать ему по дыне и примотать скотчем к креслу. А потом вытащить из карманов отвертки, кусачки, спицы и прочую хрень, что они носят с собой на деловые встречи, и приступить к оной без промедления. Однако взять и просто так приблизиться к Мартенсону, который не убирал ног со стола и наблюдал за событиями с ледяным спокойствием, было страшно. Память о том пубертатном периоде, когда в низовом звене устанавливалась негласная иерархия, в головах этих псов была бессмертна. В стае рано или поздно наступают моменты, когда стремление выяснить «альфа-существо» преобладает над всеми остальными проблемами. Стая не может жить без вожака, и тот коллектив, в котором Мартынов оказался, прижившись в «Хэммет Старс», от стаи ничем не отличался.
Первым, что совершенно логично, под руку мастера спорта СССР по боксу в тяжелой категории попал именно Бронко. Решив воспитать русского сразу и навсегда, он затеял с ним свару по поводу пропавших из его кармана в раздевалке спортивного клуба десяти долларов. Мартынов за свою жизнь взял немало чужих денег, он не отрицал этого и потом, когда шло разбирательство над телом едва живого Бронко. Но он никогда не брал там, где жил, и у тех, с кем делал одно дело. Ему предъявили «крысу», а это обвинение нужно либо снимать неоспоримым доказательством того, что десять баксов взял другой, либо оттирать кровью того, кто предъявляет. В любом из двух случаев обвиняемый будет прав, что в России, что в Америке.
Мартынов не колебался перед выбором. Организация следствия всегда претила его взглядам на жизнь и казалась самым неразумным решением проблемы.
Бронко почувствовал себя нехорошо сразу после поставленной двойки в челюсть и правый бок. Уже хватая ртом кислород, который не хотела воспринимать поврежденная печень, он пытался вынуть что-то из кармана, но ещё одна двойка размазала по его лицу нос и едва не проломила грудину. Точкой в разговоре был хороший свинг, окончательно выбивший из латиноамериканца остатки сознания. Бронко не видел и не слышал, как над его телом шел крупный разговор. Крупный. Но не глобальный. О каком глобализме может идти речь, если вожак стаи валяется на полу, как собака, а русский говорит: «Перестилаем крышу, братва. Пики нынче не в ходу, за козыря нынче черви». Ничего из сказанного толпе в восемь человек понятно не было, однако они совершенно ясно поняли другое: в низовом, бойцовском звене «Хэммет Старс» появился новый лидер. Мартынов находился на этом положении ещё полтора года, пока, наконец, его не приметил Флеммер и не шепнул о находке Малкольму.
И вот сейчас простой латинский парень Брон-ко, рожденный от гватемальской проститутки и матроса США, стоял перед Мартыновым и сопел через свой, так и не выпрямленный толком нос. Больше всего ему хотелось перерезать Мартынову горло, но задача была иной. За невыполнение её Бронко грозило то же самое, что он сейчас с вдохновением обдумывал в отношении Мартенсона.
Его шестерки покружили по кабинету, обнаружили, что руки советника пусты, карманы не выдают присутствия тяжелого и острого, и встали по обе стороны от стола.
– Как погода в Кесангенальго, Бронислав?
– Светит солнце, – с комичным акцентом произнес тот. Его говор на английском с гватемальским акцентом был очень похож на говор на русском армянина на рынке.
– Чему ты смеешься, Мартенсон? – прохрюкал через разломанную носовую перегородку латинос. – Тебе не нужно смеяться. Мы пришли по не очень смешному делу.
– Разве ты уже ходишь по несмешным делам? Бронко мужественно стерпел обиду и перешел к делу. Говорить долго он не любил, потому что не умел, но оправдывал это тем, что его задача делать дела, а не болтать. Среди людей среднего ума этот недостаток воспринимался как преимущество, и Бронко, дабы предотвращать подозрения относительно своего недалекого ума, первым делом всегда вынимал из кармана пистолет или другое железо, с которым уважаемые люди на встречи не ходят ни в Америке, ни в России.
– Мистер Малкольм направил тебя в Россию найти деньги и вернуть их. Ты уехал и не вернулся. Значит, ты нашел деньги и решил их украсть. Значит, ты украл их. Это нехорошо. Мистер Малкольм недоволен. Он просит вернуть деньги.
Мартынов почесал мочку уха и потянулся к карману пиджака. Выставленные в его сторону пистолеты вздрогнули и замерли.
– Cigarettes, – объяснил Андрей и осторожно вытащил из кармана пачку «Лаки Страйк». Покрутил в зубах сигарету, щелкнул зажигалкой и выдохнул дым в сторону стволов. – Давай-ка помыслим твоими мозгами, амиго… Все японцы – черноволосые. Значит, ты – японец. Все женские японские имена заканчиваются на – ко. Значит, ты – японка, Бронко! Японские женщины ходят в гости к чужим мужчинам либо в сопровождении мужа, либо по вызову. Эти двое не могут быть твоими мужьями, потому что они педики… Значит… Fucking Japan baby! Что нужно гейше в моем офисе?
Бронко засопел, как паровоз, и сделал шаг в сторону Мартынова. Его спутники поняли, о чем речь, только спустя минуту. И тоже обиделись.
– Ну-ну, осторожнее, – выставив руку, предупредил Мартынов, – ваши пушки, видимо, заряжены. Скажи мне номер телефона Малкольма, и мы уладим этот конфликт. С тобой разговаривать невозможно, ты идиот.
– Ты напишешь на бумаге банк и счет, – объяснил Бронко. – Я отнесу бумагу мистеру Малкольму. Ты уедешь в Советский Союз, и конфликт будет улажен.
– В какой Советский Союз я уеду, дефективный? Какую бумагу ты собрался нести, ты, голова, насаженная на хер?
– Я очень хочу тебя убить, – признался Бронко, вынимая из кармана что-то похожее на засаленный блокнот и ручку. – Но мистер Малкольм попросил принести ему банк и счет и оставить тебя в покое. Дай банк и счет, Эндрю, я могу не совладать с собой.
– Хорошо, бери ручку. Ты знаешь, что это такое? – облизав средний палец, Мартынов показал его собеседникам. – Ну, так это просто ерунда по сравнению с тем, что я хочу передать мистеру Малкольму. Рисуй, пока рука не затекла! – и Мартынов, резко выбросив вперед руку, второй рукой ударил по ней так, что она переломилась пополам и устремилась в потолок.
Бронко с сомнением посмотрел на спутников. Вероятно, в глазах его в этот момент должен был вспыхнуть огонь и приказ ломать потенциального покойника, но такого взгляда у Бронко не получилось. Он посмотрел на спутников, словно хотел им сказать: «Возможно, придется стрелять по коленям».
– Я не понял, – пробормотал один из них, – он что, назвал нас педиками?
– Бронко, через полчаса он тебя спросит, что такое «дефективный», – предупредил Мартынов. – А ещё через час – «Что, он нам член показал, что ли?». У тебя хорошая компания. Жаль, не переломал вас четыре года назад, когда была возможность. Утешает лишь то, что в этом случае на вашем месте сейчас стояли бы другие трое потомков гватемальских шлюх и рыболовецкой матросни.
Первым не выдержал тот, что стоял слева от Мартынова. Стрелять было нельзя, поэтому он перехватил огромную «беретту» за ствол, как топор, и бросился на советника.
Сообразив, что лучшего момента связать русского может и не представиться, двое оставшихся ринулись на помощь подельнику. Тот, что стоял справа, собирался обежать стол и застать Мартынова врасплох в тот момент, когда на того обрушится рукоять полуторакилограммового пистолета, а Бронко бежал прямо, рассчитывая вскочить на стол и оказаться сверху.
Быстро сообразив, что к чему, Мартынов скинул ноги, оттолкнулся от пола и стремительно покатился в сторону владельца «топора». Ноги его, выставленные, как таран, врезались в живот бойца Малкольма и отбросили его от стола. Теперь, когда спинка кресла уже не была прижата к стене, Мартенсон выхватил прижатый к ней скотчем револьвер Кеннета и дважды выстрелил в Бронко, уже вскочившего на стол…
Две пули девятого калибра сдули ублюдка со столешницы. Вслед за ним на пол посыпались канцелярские наборы, в изобилии украшавшие стол и, хрястнув, как сломанный сук, туда же завалилась настольная лампа.
– Брось!! – прокричал Мартынов, вставая на ноги и держа руку с револьвером в полуметре от головы оставшегося на ногах головореза.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4 5