В тот самый день, когда Крис выписывалась из больницы, я приехал встречать ее и совершенно случайно, даже не думая, что это может мне пригодиться, умудрился стянуть из «приемника» пузырек с хлороформом (уж не знаю, что он там делал). А потом, когда мы уже прибыли домой, спрятал его в рюкзаке со старыми тряпками, который постоянно стоял в углу Кристининой комнаты. И хлороформ до сих пор находился на месте – я проверял это всякий раз, как только Кристина на минуту выходила из комнаты, и у меня появлялась такая возможность.
Оставались только утратившие бдительность солдаты. Здесь я рассчитывал на внезапность и на свою рукопашную подготовку. Вырублю голубчиков, словно детсадовцев, а потом и им дам подышать наркозом. Так, чтобы очухались не раньше, чем через пару часов. Уж с хлороформом-то я обращаться умею и нужные дозы определю без труда.
А дальше уж дело техники. Завожу джип, открываю ворота, выкатываю машину.
Потом наступает чуть ли не самый рискованный момент всей операции. Дабы не привлекать внимания соседей, ворота нельзя оставлять нараспашку. А для этого на виду у всей улицы придется вылезать из машины и возиться со створками. Правда, улица бывает обычно пустынна, но кто его знает! Я уже давно привык к неприятным сюрпризам судьбы.
Дальше тоже не сахар – придется проехать почти через весь поселок, пока не выберусь из него в нужном мне направлении. Но это все-таки лучше, чем переться через Ижму пешком.
Итак, выезжаю за пределы поселка. Что дальше? А дальше… А дальше черт его знает! То ли сразу прячу внедорожник в кустах и иду пешком километров восемь-десять через тайгу, то ли уперто еду на джипе вперед, чтобы как можно ближе подобраться к избушке, в которой меня дожидается проводник…
Кстати, предстоит еще как-то форсировать реку. Если повезет, то где-нибудь на берегу наткнусь на бревно или даже на салик. Не повезет – что скорее всего, – так придется преодолеть метров пятьсот-шестьсот вплавь. И постараться не быть при этом замеченным.
Да поможет мне во всем этом Бог!!!
…Вот такой я составил план соскока из Ижмы. И принялся терпеливо ждать подходящего для этого дня. Впрочем, сказать: «Терпеливо», – значит, покривить душой. С того момента, когда я точно определил для себя, что к побегу готов, и до того момента, когда все обстоятельства сложились просто так идеально, что второго такого раза могло и не быть…
…так вот до такого момента прошло меньше недели.
И когда я осознал, что час «X» номер два наступил, то улыбнулся украдкой от своих конвоиров и решил, что сегодня или погибну, или все же вкушу свободы.
И захромал еще сильнее, с трудом плетясь в направлении дома кума.
* * *
Кристина в тот день была особо невыносимой. Несколько раз обложила меня крепким матом, пару раз пыталась наброситься на меня с кулаками. В конце концов от души цапнула меня зубами за палец и прокусила его до крови. На этом она угомонилась, и в тот момент, когда я накладывал на место укуса повязку, уже ластилась ко мне и выпрашивала прощения.
Анжелика в это время возилась на кухне, – судя по запахам в доме, варила варенье, – и я очень рассчитывал на то, что она там застряла надолго.
Все спокойно. Все хорошо. Все так, как и должно быть.
Правда, меня чуть-чуть беспокоили мои конвоиры. Обычно они проводили время на лавочке возле крыльца, старательно заплевывая двор и дожидаясь подачки в виде сигаретины или чашечки кофе. Но порой неожиданно заглядывали в дом. Скорее от скуки, чем затем, чтобы проверить, все ли в порядке.
«Не дай Бог, кто-нибудь сунется сюда, когда я хлороформом буду обрабатывать женщин, – решил я. – Надо бы подогнать солдатикам кофе и бутербродов. Тогда десять минут мне обеспечены наверняка. А я управлюсь с бабами и за пять…»
– Ко-о-остик, солнышко. – Кристина крепко прижалась ко мне. – Ну прости ты меня, кусачую стерву! Наркоманку психованную! Не обижайся, ага? Скажи мне, пожалуйста, зайка, что больше не обижаешься! Хорошо?
– Хорошо, – я ткнулся губами девочке в лобик. – Все в прошлом, малышка. – И посчитал, что настало время приступать к исполнению своего плана.
Ну с Богом!!!
– Крис, лапочка, у меня к тебе просьба.
– Конечно! – с готовностью откликнулась девочка. Чувство вины за мой укушенный палец еще не успело выветриться из ее дурной головы.
– Свари, пожалуйста, тем двум ублюдкам-охранничкам кофе. И слепи для них несколько бутиков.
Кристина удивленно округлила глаза.
– Тебе что… это надо – кормить этих цириков? Что-то не видела, чтобы они о тебе хоть как-то заботились.
– В том-то и дело, – я еще раз поцеловал девочку в лобик, – что мне кое-что нужно от этих уродов. А для этого надо немножко прогнуться. Вот ты и поможешь мне в этом. Отнесешь им пожрать, а когда они притащат чашки назад, как бы между прочим заметишь, что угостить их попросил я. Сделаешь, а? Для меня. Ведь ты меня любишь?
Кристина растерянно пожала плечами.
– Конечно, люблю… А чего не отнесешь кофе сам?
– Пора бы выучить тебе, Крис, что это великое западло – напрямую прогибаться даже перед простыми солдатами.
«И что за дурацкую лапшу я вешаю на уши дуре?!» – подумал я в этот момент. И продолжал уже вслух:
– К тому же эти дебилы еще решат, что хочу их сейчас отравить и двинуть в бега. – (Действительно, как жаль, что у меня под рукой тогда не было ничего такого, что можно было бы подсыпать конвойным в кофе. И не иметь с ними никаких не нужных ни мне, ни им заморочек.) – Так, лапочка, что же?
Кристина дернула узеньким плечиком, сказала: «Сейчас», и вышла из комнаты. А я подошел к двери, прислушался. Девочка на самом деле отправилась на кухню.
– Чего ты? – донесся до меня голос ее мамаши.
– Костя просит этим двоим… – Кристина хихикнула, – …героям-охранникам с улицы сделать по кофе. И бутербродов.
– Так сделай, – безразлично сказала Анжела, и я испугался, что она решила использовать те пять минут, которые ее дочка будет не со мной, на исполнение своих непомерных сексуальных желаний. Но мамаше, видимо, было не отойти от таза с вареньем, и она на этот раз избавила меня от своего общества. Замечательно! Сегодня судьба мне явно благоволила! Я еще постоял возле двери, до конца дослушал, как Кристина наливала в чайник воду, и бросился к рюкзаку.
Та-а-ак… Флакон с хлороформом на месте. Отлично!
Теперь мне была нужна тряпка. Какой-нибудь носовой платок. Что-нибудь хлопчатобумажное… Это что? Фу, портянка! Грязная! Наплевать, сойдет и портянка.
Пробку из флакона долой! Зубами… Не поддается! З-зараза! Эти сволочи настолько тугие, что их не сразу вытащишь даже ножом – уж это я знал по своему врачебному опыту. А у меня не было и ножа. Только зубы… Еще одна попытка… Еще одна… От напряжения на глаза навернулись слезы!
А ведь так недолго и спалиться! Провалить весь план в самом начале! Из-за какой-то – будь она проклята!!! – пробки!.. Еще одна попытка… Еще… Есть!!! Пошла! Теперь я без особых проблем открою флакончик зубами за доли секунды!
Я облегченно вздохнул и только тут понял, что меня прошиб пот. Распроклятие! Нелегкая это задача – работать анестезиологом в экстремальных условиях.
Я поставил флакон под кровать, прикрыл его грязной портянкой, подумал: «А не нейтрализует ли ее аромат действие хлороформа?», усмехнулся и занял пост возле двери, дожидаясь, когда Кристина понесет солдатам на улицу кофе. Вот тогда-то все и начнется.
Я попытался прислушаться к своим ощущениям. Ни дрожи в коленках, как у меня было накануне первого побега с Блондином, ни вообще какого-либо предстартового мандража не наблюдалось. Я был спокоен, словно тибетский лама, и это меня порадовало. Это представилось мне добрым знаком. Да и судьба ко мне пока благоволила. Тьфу-тьфу-тьфу… Я трижды постучал по косяку двери. И в тот же момент услышал, как из кухни вышла Кристина, и скрипнула входная дверь в дом.
Вперед!!!
Я сорвался с места, приземлился на колени перед кроватью и выдернул из-под нее хлороформ и портянку. Подцепил ногтем пробку. На секунду электрическим током меня прошибла ужасная мысль: «А вдруг во флакончике никакой не наркоз! Вдруг там давно налито что-то другое, а от хлороформа осталась лишь сигнатура! Я же не открывал! Я же не проверял!!!» Но пробка уже вылетела наружу и покатилась по полу, а все мои сомнения тут же развеял знакомый запах летучей жидкости, стремительно распространяющийся по комнате. Йес! Сейчас получишь, Крис, свой дозняк…
Когда Кристина через минуту вошла в комнату, я стоял возле кровати и задумчиво разглядывал пол у себя под ногами.
– Зайка, твое задание в лучшем виде… Фу, Кость, чем здесь воняет? Какой-то больницей? – Девочка плотно прикрыла за собой дверь, и я облегченно вздохнул: умница, теперь ее мать ничего не услышит, даже если и будет сейчас легкий шум.
– Крис, извини. Я тут разлил… – виновато пробормотал я. – Иди посмотри.
Кристина молча подошла к кровати, остановилась и вперила удивленный взор в пол. И пока она безуспешно силилась что-нибудь там разглядеть, я чуть отступил в сторону и назад, левой рукой взял в захват ее тонкую шейку, а правой плотно прижал к лицу портянку, обильно смоченную хлороформом. Девочка на секунду растерянно замерла, возможно, решив, что я решил над ней подшутить или отомстить за сегодняшний укус. Потом ее хрупкое тельце слабо трепыхнулось в моих железных объятиях, но это было лишь рефлекторное движение. Никакого сопротивления она оказать не могла. Она уже вдохнула пары наркоза и вырубилась.
А через десять секунд я уложил ее на кровать.
А еще через пять устремился на кухню…
– Слушай, иди-ка сюда на секунду.
Анжела вздрогнула и обернулась на мой голос. Она стояла у газовой плиты, на которой варилось варенье.
– Чего, Костик? Это срочно? Мне не оторваться сейчас.
А мне обязательно было нужно, чтобы она оторвалась. И пошла из кухни, оставив меня у себя за спиной хоть на секунду. Чтобы я мог напасть сзади и уложить ее наверняка. Так чтобы не успела наделать даже легкого шума. Так, чтобы и не пискнула. Так, чтобы цирики возле крыльца не расслышали ни единого шороха.
– Анжела, прошу, оторвись на секунду. Там у Кристины я сейчас обнаружил какую-то химию. Сам не пойму, что такое. Может быть…
– Вот гадина! – перебила меня Анжелика, отложила деревянную ложку, которой помешивала варенье и решительно отошла от плиты. – Так и знала, что втихаря что-то химичит! Убью ведь! – И она пошагала из кухни вершить правосудие над любимой дочерью-наркоманкой. А уже через секунду трепыхалась в моих объятиях, вдыхая пары хлороформа. И пытаясь ребром ладони заехать мне между ног.
Неудачно это у нее получилось. К тому моменту наркоз уже начал проникать в мозг. И в результате так же как и ее дочь, мамаша не смогла оказать мне никакого сопротивления. Я аккуратно уложил ее на пол. Потом отбросил портянку в сторону, прикинул, что у меня есть еще, как минимум, пять минут, подошел к умывальнику и тщательно вымыл руки.
К тому же надо было потратить немного драгоценного времени на то, чтобы перевести дух и настроиться на второй, более сложный этап операции. Хотя и более привычный мне по жизни, чем война с двумя бабами с помощью хлороформа. И все же два цирика, вооруженные пистолетами, вызывали у меня куда большие опасения, нежели Кристина с Анжелой.
Но с караульными у меня вообще не возникло головняков.
Когда я вышел на крыльцо, они беззаботно трапезничали. Допивали свой кофе. Доедали свои бутерброды. Держали свои «пээмы» в кобурах. И не ждали от меня никаких неприятностей.
– Чего тебе, инвалид? – недовольно пробурчал набитым ртом Парамон, наблюдая за тем, как я, подергивая раненой ногой и опираясь на палочку, неуклюже ковыляю с крыльца. Анатолий даже не посмотрел в мою сторону.
– Анжела послала за чашками. – Мне оставалось всего три ступеньки и метра четыре до скамейки, на которой расположился мой непутевый конвой.
– Нашла, кого посылать. Доходягу безногого. Сами бы принесли, – хмыкнул Парамон и запихал в рот остатки булки с плавленным сыром. Но прожевать ее он не успел.
Я наконец доковылял до скамейки и, не откладывая дел в долгий ящик, крутанулся вокруг оси на правой здоровой ноге, а левой «больной» вбил в самоеда бутерброд вместе с зубами. Потом принял стойку, провернул в руке свою палку-клюку и с размаху опустил ее на макушку так и не успевшего понять, что происходит, Анатолия. Повторным ударом я проделал то же самое с головой Парамона. Самоед, хоть уже и получил от души по своей косой роже, но явно нуждался в добавке.
Чашечка выскользнула у него из рук, ударилась оземь и раскололась на две аккуратные половинки, изгадив дорожку к крыльцу остатками кофе. Скамейка покачнулась, и с нее съехало вниз блюдечко с бутербродом, который упал, как и положено, – маслом вниз. А следом за бутербродом мне под ноги обрушились два бесчувственных тела.
Я бросил взгляд на Анатолия – не надо ль добавить? Не надо!
Взгляд на Парамона. Тоже не надо.
Отдыхайте, ребята. Только отдайте сначала мне ваши волыны.
Я скоренько опустошил обе кобуры своих конвоиров, выбил у одного из пистолетов обойму и, удостоверившись, что она полностью снаряжена, сразу почувствовал себя в миллион раз увереннее. Теперь все зависило только от скорости моих действий. И конечно – да как же я об этом забыл! – в большой степени от удачи. Но, похоже, сегодня она шла со мною рядом. Тьфу-тьфу-тьфу… Тук-тук-тук по деревянной скамейке, на которой еще минуту назад пировали два самоуверенных дурака. Которым теперь не нужен был и хлороформ, чтобы провалиться в отключке пару часов. А может, несколько суток. Во всяком случае, времени на отступление мне хватало. Но все же надо было спешить.
Я вернулся в дом, потратил минуту на то, чтобы проверить состояние Кристины и Анжелины, остался ими доволен и поцеловал на прощание девочку. Потом на кухне выключил газ под тазом с вареньем, из ящика стола достал запасные ключи от внедорожника и поспешил к машине. Но, уже выйдя на улицу, резко развернулся и бросился обратно в дом. До меня вдруг дошло, что необходимо (просто необходимо!!!) сделать еще одно важное – нет, важнейшее дело.
1 2 3 4 5 6