Это правда, Пига, сынок?
За соседним столиком заерзали и прокашлялись.
– Не вздыхал я, Кислый, – сказал грубый голос. – Как можно…
– Нельзя, Пига, нельзя! Правильно! Все вы сейчас должны слушать меня, затаив дыхание. Потом вы разъедетесь отсюда и возьметесь снова за тяжкий труд, и некому будет тогда посоветовать вам. А посоветовать есть что. Президент слова хорошие по ящику говорил сегодня. «Богатство России будет прирастать Сибирью». Очень хорошо сказал. Теперь все захотят прирасти к нам. Мой человечек с самых верхов подтверждает – есть перспективный план развития нашего региона. Удвоение продукции за три года. И местные бугры усрутся, а про удвоение будут должны отрапортовать. Значит, едва ли не с завтрашнего дня в город потекут инвер… инвес… в общем, хрусты и капуста. И наша задача – сделать так, чтобы текли они в нужном направлении. Так что живи пока, Пига. Не вздыхал, так не вздыхал… А как у нас с высокими технологиями, Круг? В свете новых, как говорится, требований?
Савелий Круглов немедленно отозвался:
– Как и планировали. Химлю сунули, кому надо. А то ведь теперь чиновники от страха дрожат, теплых мест лишиться боятся. Все закупки на конкурсной основе. Тендер объявляют…
– Про химлю понял. А про этот… тендар… ты мозги мне не пудри – корзине своей будешь втюхивать!
– Ладно. Я по-простому тогда. Чтобы город и область наш металлолом купили, надо комиссии специальную икву предъявить. Ну и поехать на небо тайгой – у нас, мол, железяки самые крутые, а цены просто дармовые… Да, кроме нас, тоже ведь умные есть – комплектующие у китаезов скупают и компьютеры на коленках собирают. Почти бесплатно. Вот и пришлось мне председателя комиссии цыпануть. Теперь мы все конкурсы выигрывать будем. А госзаказ на компьютеризацию сельских школ области – ни много ни мало – на шесть с половиной лимонов деревянных.
– Неплохо. Так что же выходит? Это даже больше, чем от плана и ханки?
– Больше. Но и в направлении дури мы работать не бросаем. Во всех школах мелкие торговцы есть. Навар невелик пока с малявок, но курочка по зернышку клюет… Подрастут еще наши клиенты…
Кислый понимающе кивнул головой.
С удовольствием оглядел свою гвардию. Семь смотрящих по своим закоулкам области. Вместо сгинувшего Разина непосредственно под Томском промышлял теперь молодой отморозок Митяй со своей бандой. Без официального вожака был только Амжеевский район, но там заправлял единокровный братец Кислого – глава районной администрации Борис Тимофеевич Вертяков. От братков при нем теперь Зубило приставлен. Сека – из Стрежевого, из районов поближе – Пига с Васюгана да Сохатый из Кенги. Ну, и двое из областного центра – за Кругом официальные дела, бытовая техника и дурь, за Скрипачом – оружие, торговцы, шалманы, проститутки… Под ними урки помельче ходят, понятно. Но тем здесь не место.
Старенький интеллигентный Скрипач, старейший вор Томска, помнивший еще Колчака, дремал в гамаке. И такой вид у него был, будто он только что отыграл Паганини часа два без перерыва, притомился и прикорнул на минутку.
Некогда он совсем было отошел от криминальных дел, так сказать, на заслуженный отдых, но Саша решил, что старый конь борозды не испортит. И ни разу об этом не пожалел.
Заслуженный преступник России обладал тончайшей интуицией и необыкновенной для деклассированного элемента ответственностью. Каждый новый серьезный покупатель оружия показывался ему – и либо отвергался без объяснения причин, либо, как правило, становился постоянным клиентом. За пятнадцать лет бизнеса – ни одного прокола… За это время криминальный интеллигент прибрал к рукам и другие направления воровского бизнеса. Вел дела грамотно и тонко. И был в фаворе у Кислого.
Как только возникла пауза, он, будто бы и не спал, приоткрыл хитрые глаза и отрапортовал:
– Весь приход за месяц – по среднему. По биксам – перебор. А вот с бадюгой – хуже. По мелочи все. Последний крупный заказ – в начале осени прошлого года…
– Это перед тем, как академию на Чулыме в клочья разнесли?
– Именно. Но связи не прослеживается. Да и товар доставлялся клиенту вроде бы надежному. Разгружали, кстати, на пристани у частного дома, неподалеку от Могочина.
– На Оби или на Чулыме?
– Чулым…
– Та-а-ак, – помрачнел Кислый, – жаль, я раньше не знал. Это такая халупа бревенчатая – метров триста площадью? И частокол вокруг, как в Кремле? Американец хренов…
– Что за американец? – встрепенулся Митяй.
– До тебя тоже один такой интересовался…
– И что?
– За зиму и костей не осталось.
– Такой крутой дядя, бля, Сэм?
– Следи за метлой в приличной компании, Митяй! Не знаю, какой он крутой. Русский он, эмигрант, но не из наших, не блатной. Только знаю, что фанеры у него куры не клюют. Хариус ему Паша-Терем строил. Представляешь, во что обошелся?… То-то. Да и связи у него будьте-нате. Даже Борис Тимофеевич предостерегает трогать. Но, думаю, такого жирного карася упускать нам все-таки нельзя. Пощипать следует. Поначалу, думаю, договориться попробуем, а не согласится – тогда к ногтю козла! Бабки всяко отберем. Паяльник в жопу – и расколется как гнилой орех. Счета банковские, все его фити-мити… А потом кипер устроим. Бревна хорошо пылать будут – жарко…
– Так что, Кислый, я за него возьмусь? – потирал руки Митяй.
– Ты поперед батьки не лезь, сынок. Если очень хочешь – берись, конечно. Только мы поначалу вместе все обмозгуем. Нам у него нужен свой человек – вот и пораскинь гнилушками, как это организовать лучше…
Кислый хлопнул руками по коленям, огляделся и с улыбкой скомандовал:
– Ну а теперь, братва, налетай на шашлычок, пока горячий!…

* * *

Дом у Знахаря и вправду был знатный.
Он вовсе не походил на стеклянные хибары миллиардеров, модные нынче на Лазурном берегу. Это был наш – основательный русский сибирский дом.
Мощный двухэтажный терем, сложенный из бревен в полтора обхвата, распластался на плавно сбегавшем к реке склоне. Все в доме было натуральным. И только на кровлю пошла голландская металлочерепица, да огромный бетонный бункер, полностью скрытый в земле и игравший роль фундамента и служебного этажа, был обработан новейшей американской гидроизоляцией.
Электричеством жилище снабжалось от миниэлектростанции, работавшей на соляре. А резервуар для нее емкостью в пятнадцать тонн был вкопан в землю неподалеку от дома. Водоснабжение осуществлялось из артезианской скважины.
Вокруг дома, по периметру участка в пять гектаров, высился четырехметровый бревенчатый забор, сделанный из плотно пригнанного кругляка, заостренного сверху. В целом этот жилой комплекс сильно напоминал американские форты из фильмов про индейцев с участием Гойко Митича. Да он и был крепостью, способной долгое время существовать автономно, оказывая сопротивление превосходящим силам противника.
Особое сходство с неприступной крепостью фазенде придавало наличие внушительного арсенала. Если спуститься в подвал и сильно потянуть за брусок, прибитый сбоку к шкафу с инструментами, – шкаф плавно отъезжал в сторону. За ним открывалась стальная дверь с бельгийским цифровым замком. За дверью – бетонная камера метров в двадцать с мощным аккумулятором, обеспечивающим автономное освещение. В свете ярких ламп поблескивали автоматы, пистолеты, матово отливали цинки с боеприпасами.
Общую картинку дополнял «командный пункт» на втором этаже – кабинет Знахаря с компьютером, к которому подключена видеокамера внешнего обзора. Связь с внешним миром поддерживалась через канал спутниковой связи, антенна которой размещалась на крыше.
В общем, дом был полностью оборудован для независимой жизни. И этим вот уже более полугода вовсю пользовались трое обитавших здесь мужчин.
Пока не жаловались.
Чаепитие закончилось. Афанасий из сарая так и не появился. Тимур засобирался:
– Пошел я, Майкл. Может, выгорит чего. Договорился же с людьми. Нехорошо опаздывать…
– А я держу разве? Сам от чашки не в состоянии оторваться, водохлеб несчастный!
– Ну ладно, оторвался уже. Отчалил я. Не скучайте тут без меня…
– Ага. Ты там веди себя хорошо, к девчонкам не приставай, старушек через дорогу переводи… – пошутил Знахарь. – А если утонешь, домой не возвращайся…
Тимур трижды сплюнул и, перекинув через плечо небольшую сумку, вышел за калитку.
Взревел «Ништяк». Гул движков катера, разносящийся над рекой, стал постепенно удаляться и вскоре затих совсем. Наступила первозданная тишина, нарушал которую лишь писк первого комара над Знахаревым ухом.

Глава вторая
ПУЛЯ ДЛЯ ЖУРНАЛИСТА

В редакции газеты «Новый город», одной из десятка томских независимых изданий, все шло своим чередом.
За компьютерами сидели трое молодых ребят и две девушки. Они занимались обычными редакционными делами. Правили статьи, монтировали страницы, лазили по Интернету в поисках информации. Газетка была небольшая, и помещение в Гражданском переулке, которое занимала редакция, соответствовало этому. Две просторные комнаты да туалет – вот и все хоромы журналистов. Офис был отделан скромно, но со вкусом. Все, что можно было в нем увидеть, имело белый или бледно-серый цвет. Короче – все как положено.
На столе стоял торт, и коллектив готовился отметить выход в свет очередного номера газеты, в котором была опубликована сенсационная статья о грязной закулисной возне вокруг французского интерната для убогих детей и сирот.
В углу на чайном столике закипал модный электрический чайник с позолоченным термоэлементом, а из стоявшего на офисном шкафчике приемника доносилась какая-то примитивная музычка, которая, впрочем, могла бы занять достойное место в качестве гимна колонии пиявок.
Прозвучал дверной звонок.
Один из сидящих за компьютерами молодых людей встал с офисного кресла за сто восемьдесят долларов, потянулся и пошел открывать.
Когда он отпер замок, железная дверь, вдруг сильно ударила его в лицо, и он упал на спину, схватившись за сломанный острым краем двери нос.
В проеме показался очень несимпатичный молодой человек, чье лицо не носило следов других мыслей, кроме как о бабах и деньгах. Он был крепкого сложения, одет, несмотря на теплый день, в черную кожаную куртку, спортивные шаровары и квадратные ботинки. А самым неприятным было то, что он держал в руке помповое ружье.
За ним в редакцию вошли еще двое таких же типов в черных кожаных куртках.
Закрыв за собой дверь, последний из них достал из черного полиэтиленового мешка «АК-47» и передернул затвор. В руке у другого был пистолет.
Все, находившиеся в редакции, повернулись к входу и замерли. Визит был слишком неожиданным, и прошло слишком мало времени, чтобы кто-нибудь из них успел сориентироваться в происходящем. Они даже и испугаться-то не успели.
– Ну что, пидарасы, – провозгласил первый из вошедших, – газетки пишем?
Стоявший за ним второй сказал ему на ухо:
– Одного оставить. Помнишь, Буль?
– А как же! – ответил Буль и, не глядя, выстрелил из помпового ружья в голову лежавшему у его ног и все еще державшемуся за разбитое лицо корректору Витьке Барабанову.
Выстрел был произведен с близкого растояния, и разлетевшиеся во все стороны клочки Витькиного лица, смешанные с его набитым правилами русского языка мозгом, попали прямо на шикарные сверкающие штиблеты Буля.
– Вот блядь, – огорчился он. – Где тут сортир?
Все молчали.
– Я, блядь, спрашиваю, где тут сортир? – повторил он, передернул помповик и навел толстый ствол на Сонечку Балакиреву, с ужасом смотревшую на только что убитого Витьку.
Сонечка залязгала зубами и, не в силах произнести хоть что-нибудь, указала трясущимся пальцем на дверь в углу.
– Правильный ответ, – отреагировал бандит с пистолетом по кличке Чита и выстрелил в Сонечку.
Пуля из ТТ пробила Сонечкину левую грудь, затем ее сердце, принадлежавшее Витьке Барабанову, о чем тот даже не догадывался, и ее маленькая, но нежная душа отправилась догонять Витькину. Там они, наверное, и встретились.
Ленка Столбова, в журналистских кругах известная как Столбняк, не выдержала такого зрелища и оглушительно завизжала. Буль, направлявшийся в сортир, чтобы помыть там штиблеты, быстро обернулся и навскидку выстрелил в Ленку. Весь заряд картечи угодил ей в бедра и низ живота. Не переставая визжать, она схватилась обеими руками за пах и съехала со стула на пол. Чита, только что застреливший Сонечку, поднял пистолет и несколько раз выстрелил в Ленку. Две пули попали в лицо, еще две – в грудь и живот. Ленка Столбняк замолчала и тут же умерла.
– Вот сука! – прокомментировал Чита. – Орет, падла!
Двое студентов журфака, Стасик и Никита, подрабатывавшие в редакции «Нового города», сидели без движения и без слов. Смерть, ворвавшаяся в их жизнь без предупреждения, сковала их не хуже стальных цепей, совершенно лишив воли.
Из сортира послышался плеск воды и голос Буля, оттирающего штиблеты от крови и прочего:
– Слышь, блядь, Мюллер, наведи-ка тут, блядь, порядочек, пока я выйду!
Мюллер, стоявший до того в сторонке, передернул затвор «АК» и, держа его перед собой, выпустил длинную очередь. При этом он медленно поворачивал ствол и пули вылетали из ствола веером. Стасик и Никита одновременно свалились на пол лицом вниз и закрыли головы руками.
– О, бля! Знают, чо делать! – загоготал радостный Чита. – Слышь, Буль, посмотри, бля, как американцы прямо!
В это время от офисной мебели летели щепки, со столов сносило бумаги и разные мелочи, в общем, все было, как в боевике.
Магазин кончился и Мюллер сделал паузу, чтобы выдернуть его и, перевернув, вставить новый, примотанный к первому липкой лентой.
1 2 3 4 5