Сиваков надавил кнопку звонка. Задержал руку подольше, так что треть получилась громкая и тревожная. В комнате матери заскрипела кровать. Значит, и она сейчас подключится к диалогу.
- Да не трезвонь ты! - в сердцах крикнул Артем. - Ребенка разбудишь.
- А ты открывай поскорее…
- Потерпи, дай одеться.
Анна замерла в дверях комнаты. Молчала, но взгляд был откровеннее любых слов: «Откуда теперь неприятности? К чему теперь нам готовиться?»
- Все будет нормально, - сказал Артем, хотя уже чувствовал, что нет, нормально не будет…
Он взял телефонную трубку, набрал номер Макса. Мобильник Лакина был выключен. По памяти стал набирать цифры домашнего и остановился перед последней. Тройка или пятерка? Черт, никак не запомнить! Аня, желая помочь, раскрыла блокнот, стала листать. Артем положил руку ей на плечо:
- Не надо.
- Почему?
Он пожал плечами. Объяснять не хотелось. Может быть, все еще обойдется. Ведь могли Сиваков и молчаливый капитан приехать по какому-то пустячному поводу? Зададут пару вопросов и через десять минут уберутся, извинившись за беспокойство. А если не так, если ситуация закрутилась серьезная, то Лакин тем более не поможет по телефону. Еще будет возможность с ним созвониться, когда обстановка станет понятнее. Или не будет?…
Поцеловав Анну, Артем подошел к двери и открыл замки.
- Прошу! - он сделал приглашающий жест.
Вошли не двое, а больше. Первым был Сиваков, а следом за ним, оттеснив капитана, появились еще двое в гражданском. Плотные, коротко стриженные, с тяжелыми взглядами. Они больше напоминали «братков», чем сотрудников МВД, хотя и показали свои удостоверения - теперь Артем смог прочитать и фамилии, и должности со званиями.
- Как вас много!
- Для хорошего человека не жалко! - Сиваков широко улыбнулся и приказал капитану: - Организуй понятых. А вы, Артем Александрович, ознакомьтесь вот с этим…
Из папки он ловко извлек «Постановление о производстве обыска». У Артема дрогнули руки, когда он прочитал строчку: «…рассмотрев материалы уголовного дела, возбужденного… по факту обнаружения трупов Киржача В. А. и неустановленного мужчины с признаками насильственной смерти…»
- Как это? - спросил он, и тут же мысленно обругал себя: вопрос прозвучал глуповато и как-то жалко.
- Вам виднее, - Сиваков опять улыбнулся и протянул авторучку. - Вон там, внизу, распишитесь, пожалуйста. Ага, благодарю!
Как только Артем поставил автограф в указанном месте, Сиваков ловко убрал бумагу в папку. К этому времени подошел и капитан с понятыми - мужчиной и женщиной преклонного возраста. Артем их никогда раньше не видел, но, судя по домашней одежде и выражениям лиц, какие могут быть только у людей, выдернутых из постелей для выполнения не самых приятных обязанностей, они были жителями подъезда.
- Здравствуйте, - извиняющимся тоном прошептала Анюта.
Ей никто не ответил.
Начался обыск. Капитан стоял в коридоре, не принимая участия. Сиваков тоже не играл активной роли. Поигрывал своей папкой, прохаживался, многозначительно усмехался. Работали двое его подчиненных. Было заметно, что они набили руку на таких мероприятиях. Предложили добровольно выдать оружие и предметы, запрещенные к гражданскому обороту, и поинтересовавшись, имеются ли в квартире вещи, не принадлежавшие членам семьи, они занялись делом. Процедура заняла два часа. Первый и единственный сюрприз отыскался на десятой минуте. Порывшись в кладовке, один из ментов вытащил полиэтиленовый пакет, ниже ручек перехваченный лентой скотча. Пока Артем пытался вспомнить, что может в этом пакете лежать, оперативник разорвал скотч и вывалил содержимое на пол.
- Артем Александрович, что это? - спросил Сиваков, подходя ближе.
Раньше Артема ответила мама:
- Хозяйственное мыло, наверное… Только кто его сюда положил?
- Ну-ну! - Сиваков усмехнулся.
Коричневые бруски внешним видом действительно напоминали моющее средство, но таковым, конечно же, не являлись. Это поняла даже Анюта, никогда не имевшая ни малейшего отношения ни к оружию, ни к «адским машинам». Поняла и тихонечко ахнула, прикрыв рот узкой ладошкой.
Сиваков сел на корточки и пересчитал бруски, каждого касаясь пальцем:
- …Три, четыре, шесть. Не слабо, Артем Александрович! Половину дома можно на воздух поднять. Ну, и откуда это взялось?
- Понятия не имею!
- Значит, не ваше?
- Не наше.
- Так и запишем… Для тех, кто не разбирается, поясню: эти предметы являются стандартными двухсотграммовыми тротиловыми шашками.
- Слышь, майор, не беги впереди паровоза! - Артем сразу же пожалел о своем тоне, но сказанного не вернуть, и он закончил в той же манере: - Тротил это или нет, только экспертиза докажет. А вот то, что эти штуки подбросили, - факт…
- Мы подбросили? - уточнил Сиваков бесстрастным голосом, глядя перед собой и положив руку на смертоносное «мыло».
Артем на секунду запнулся. То, что менты ничего не подбрасывали, он был уверен. Разные, конечно, встречаются фокусники, но сложно было представить, что один из двух подчиненных майора пронес под расстегнутой курткой пакет со взрывчаткой, а потом сумел его положить, не привлекая внимания. Но в разных книжках часто советовалось, оказавшись в такой ситуации, гнать пургу и вешать на обыскивающих всех собак. Обвинять их не только в том, что они что-то подбросили, но и привлекать внимание понятых криками: «Здесь только что лежала золотая цепочка! Куда она делась? А где мои деньги из кошелька, там было четыреста долларов!» Так что Артем промешкал с ответом, слишком велик был соблазн поступить, как советуют в книгах. Но так дешево врать не хотелось, и он ответил:
- Не знаю, кто это сделал.
- Так и запишем, - повторил Сиваков, поднимаясь и отряхивая коленки. - Игорь, упакуй все как следует… Насчет экспертизы вы, Артем Александрович, конечно же, правы. Последнее слово за ней. Но я в Чечне на этот тротил так насмотрелся, что и без всяких саперов дам точное заключение.
Если он сказал последнюю фразу для того, чтобы добавить себе авторитета в глазах окружающих, то результата добился. И понятые, и мама Артема, и даже Анюта посмотрели на него с уважением.
Через полтора часа обыск был завершен. Составив протокол, Сиваков протянул его Артему на подпись. Глядя в окно, под которым завывала сигнализация белого «жигуленка», майор устало сказал:
- Рвать не советую, это ни на что не повлияет. Я просто напишу новый…
- А от подписи я могу отказаться? - уточнил Грек, пробегая глазами заполненные неразборчивым почерком строчки.
- Можете, - согласился майор, - Это тоже ни на что не влияет. Понятые засвидетельствуют этот факт, и всего-то делов. Только странно, Артем Александрович, что вы задаете такие вопросы. Вы же в наших делах опытный человек…
Последняя фраза была произнесена таким тоном, что даже совершенно постороннему человеку становилось понятно: во-первых, не так давно у Артема были с законом серьезные расхождения, а во-вторых, майор об этом отлично осведомлен.
Артем расписался в двух местах, где было указано, и Сиваков протянул Анюте копию протокола:
- Это вам. А вашему мужу придется проехать с нами, ответить на ряд вопросов. В частности, на вопросы о том, где он был и чем занимался позавчера вечером.
Анюта охнула, перевела взгляд с Артема на Сивакова, чуть не выронила протокол. Только слепой не обратил бы внимания на такую реакцию. Сиваков не был слепым, и усмешка, промелькнувшая на лице, засвидетельствовала: он реакцию женщины «снял»; больше того, будничным тоном говоря про «позавчера вечером», он и рассчитывал увидеть нечто подобное.
Греков представил: сейчас его увезут, а на мать и Анюту насядут с допросами. Конечно, беседовать будут вежливо, но сложно ли запутать двух встревоженных женщин, привыкших за последнее время, что Артем регулярно попадает в истории? Тем более, этот злополучный вечер среды! Черт, ну почему этот подонок Киржач нашел свою смерть именно позавчера?! Сколько он лишнего по земле переходил;
мог бы протянуть и еще пару деньков, чтобы у Артема было нормальное алиби.
- Мне нужно позвонить, - сказал он и, поскольку никакой реакции не последовало, агрессивно добавил: - Я имею право на один телефонный звонок?
- Звоните, - неожиданно легко согласился майор. - Конечно, мы не в Америке, но отчего бы не пойти вам навстречу? Вы ведь, Артем Александрович, не адвокату собрались звонить? Связались бы лучше с ним, он вам пригодится…
Артем набрал номер Лакина. После шестого гудка Макс снял трубку:
- Алло! - голос был сонный.
- Макс, это я, - в нескольких словах Греков обрисовал ситуацию. Лакин его выслушал, не перебивая. Потом смачно выругался и заметил:
- Нормальному человеку на три жизни хватило бы тех неприятностей, которые ты огреб за два года. Ну куда тебя вечно заносит? Ладно, езжай с ними, от этого не отвертеться. На вопросы отвечай осторожно и постарайся понять, куда они клонят и что у них есть на тебя. Я подгоню тебе толкового адвоката и прокачаю ситуацию со своей стороны. И прямо сейчас выезжаю к тебе домой. Скажи Ане и матери, чтобы молчали до моего появления… Все, ни пуха тебе!
- К черту!

* * *
За спиной с лязгом захлопнулась дверь. Артем огляделся: в небольшой камере он был один. Забранное «намордником» окошко, две шконки вдоль стен, покрытых ноздреватыми наплывами бетона, небольшой столик, привинченный к полу, параша… Что ж, условия довольно комфортные! Сколько в них куковать? Теперь в изолятор временного содержания определяют на двое суток, потом суд должен определить, есть основания арестовывать или можно отпустить человека. Следователь, когда обрисовывал перспективы, сразу сказал: вряд ли отпустят. Наверное, он всегда и каждому так говорит, но это утешение слабое. Не надо быть великим специалистом, чтобы понять: на этот раз ты вляпался, Грек, основательнее, чем в Москве. Там все было шито белыми нитками, здесь же дело по настоящему крепкое. Адвокат вряд ли поможет, вся надежда на Лакина. Но и он не всесилен. Тем более сейчас, когда ему до пенсии остались считанные дни, и все знают об этом.
Сбросив кроссовки, из которых надзиратели забрали шнурки, Артем растянулся на шконке. Хорошие мысли на ум не шли. Но и плохие не особенно досаждали. Какое-то спокойствие появилось. И если б не тревога за Анюту, он был бы готов к любым поворотам во всеоружии.
Интуиция говорила, что этих поворотов будет не меньше, чем прежде. И дай-то Бог выйти из них человеком!
Лежа на спине, Артем задремал. Сон был спокойным, глубоким, кошмары не донимали.
Но когда в половине двенадцатого дверь камеры бесшумно начала открываться, Артем мгновенно проснулся. Не изменяя положения тела, он приоткрыл один глаз.
На пороге камеры стоял человек, фигура которого казалась очень знакомой.

«СИЖУ НА НАРАХ, КАК КОРОЛЬ НА ИМЕНИНАХ…»
- Как отдыхается, гладиатор?
- До твоего появления было прекрасно, - Артем опустил ноги со шконки, нащупал кроссовки, обулся. Провел ладонью по голове, вздыбливая короткий ежик. - Ну и напугал ты меня!
- Честному человеку нечего опасаться. Или ты думал, что это киллер пришел тебя додушить?
За спиной Макса Лакина надзиратель захлопнул тяжелую дверь. А чуть позже свет в тесной камере загорелся поярче, так что Артем смог рассмотреть друга, не напрягаясь. Они встречались несколько дней назад, но сейчас Лакин производил совершенно не знакомое впечатление. Сначала Артем подумал, что дело в его собственном восприятии. Ведь столько событий произошло! За несколько часов из свободного человека он превратился в без пяти минут зэка, подозреваемого в совершении тяжкого преступления. От таких пертурбаций даже сахар покажется горьким…
Но, продолжая разглядывать друга, Грек понял, что дело не в его восприятии. Макс действительно изменился. Во-первых, сбивала с толку одежда. Он привык видеть Лакина или в строгом костюме, или в чем-то другом, например, в джинсах и тенниске, когда выбирались семьями на шашлыки, но это другое все равно сидело, как форменная одежда. Сейчас Макс был одет в красный пуловер и свободные брюки, которые почему-то не вызывали привычных ассоциаций с кителем и лампасами. А вместе с одеждой изменилась и манера Макса держаться. Что-то ушло… Что-то неосязаемое, не поддающееся словесному описанию, но всегда выделявшее его из толпы. Он мог затеряться на Невском или остаться незамеченным в Гостином Дворе, но стоило ему зайти в какой-нибудь офис, не говоря уже о квартирах, как даже без предъявления удостоверения окружающим было ясно, что перед ними представитель серьезной государственной организации.
Теперь этого не было. Теперь Лакин выглядел как простой человек, которого на улицах тормозят постовые, за рулем обдирают гаишники, а охранники супермаркета относятся с уважением только после того, как убедятся в серьезной толщине кошелька.
Пожимая Лакину руку, Артем озвучил догадку:
- Ты уже… все?
Макс давно собирался на пенсию. У него была льготная выслуга, и он мог бы уйти еще в марте или апреле, но тянул, ожидая хорошей должности на гражданке: кто-то из бывших коллег обещал пристроить его в охранно-детективную фирму с громким названием.
- Не совсем, - Макс улыбнулся. - Но фактически - да. Послезавтра будет приказ. Дела я все уже сдал, так что теперь шатаюсь, как неприкаянный, и наслаждаюсь бездельем. Оказывается, это бывает приятно!
- Все хорошо, когда в меру.
- А долго шататься мне никто и не разрешит. На новом месте придется повкалывать.
- Ну, тебе не привыкать.
- Не скажи! Там другая специфика. Хотя, по большому-то счету, везде все то же самое.
- Как же ты сюда-то прошел, полупенсионер? Следователь разрешил?
- Его хватит кондрашка, если он об этом узнает. А как прошел? Ножками, через закрытые двери. Еще два дня можно пользоваться старыми привилегиями…
Лакин принес с собой «дипломат». Когда он положил его на шконку и открыл, Грек ожидал увидеть бумаги, какие-то фотографии, ноутбук, наконец, но ничего подобного в плоском чемоданчике не было. Там лежала бутылка водки, стаканчики, лимонад и бутерброды в красивой целлофановой упаковке. От удивления Артем не нашел ничего лучшего, как повторить генеральскую фразу из популярного фильма:
1 2 3 4 5