Дибер потрогал свой талисман и начал молиться:
— Ини, мини, майни, чу, приведи мне добычу…
Он надеялся, что молитва привлечет добычу к нему. Первый, кто заметит и нападет на нормалов, получит половину их кислорода. Это, плюс его доля в добыче племени сделает день успешным. Дибер прищурился на непривычно ярком свету.
— Ночью, ночью, а не днем на охоту мы пойдем. Так есть, так было, так и будет впредь. Аминь.
Дибер отвернулся, и его отражение отвернулось вместе с ним. На неровном хромированном листе оно было искаженным, но это лучше, чем ничего. Он полюбовался собой.
Деформированное от рождения, тело Дибера напоминало тела нормалов, чем он очень гордился. Не сдерживаемые гравитацией, испытывающие недостаток кальция, кости росли самым причудливым образом. У Дибера был почти обычный череп, узкие плечи, длинный извилистый позвоночник и короткие толстые ноги.
Скафандр был специально сделан для его фигуры. Еще мама собрала его из разных частей, которые нашла сама или выменяла у мусорщиков-металлистов. Дибер украсил скаф сотнями кусочков пластика, и солнечный свет прыгал и скакал по нему, когда Дибер двигался.
Он дернулся, когда в шлеме запищал сигнал вызова. Кислородные вампиры использовали своих детей как наблюдателей. Это был Скизи, а может быть, Пулло, который направил к нему добычу. Молитва была услышана.
Короткие ножки вынесли Дибера из бывшего кафе на улицу. Прямо на него неслись два нормала. Минутку! У них не должно быть никакого скутера! Что за…
Ну ладно, к черту скутер, надо сосредоточиться. Поднять убойную трубку, аккуратно прицелиться, вдохнуть и выстрелить.
— Ракетка, красная и белая, найди нормала и насмерть сделай его!
Ландо резко крутанул руль, когда увидел, что в него целится из какой-то трубки странная фигура в скафандре.
Крохотная ракета, наводящаяся на тепло, засекла два разных источника и, согласно программе, выбрала тот, который побольше. Она взмыла по направлению к солнцу.
Мутант выругался. По ночам такого не бывает. Дибер попытался повернуться и бежать, но его короткие ножки не могли развить большую скорость.
Держась за руль правой рукой, Ландо нажал указательным пальцем левой на курок бластера. Стрела голубого света вылетела под прямым углом относительно скутера и прочертила черную бороздку на стенах домов, мимо которых они неслись. Она прошла сквозь самодельный скафандр Дибера, как нож сквозь масло. Кислородный вампир взорвался в своем скафе.
В шлеме Венди раздался дикий визг. Это был крик скорби и злости — остальные вампиры кинулись мстить за смерть Дибера.
Не соображая, Венди отпустила перекладину, за которую держалась, и приложила обе руки к шлему, желая закрыть таким образом уши. В этот момент Ландо резко свернул. Венди закачалась, отчаянно нащупывая перекладину, и едва успела схватиться за нее.
Визг заполнял шлем Ландо. Он хотел выключить радио, но не стал. Нет радио — нет и связи с Венди.
Пять существ в скафандрах выползли на улицу. Все они были вооружены и навели свое оружие на Ландо. Молодой человек надвинул защитный колпак, нажал красную кнопку и увидел, как вылетели ракеты. Они не имели системы наведения и взрывались от удара.
Кислородные вампиры превратились в колонны огня. Ландо проскочил между ними.
Откуда-то вылетела тепловая ракета, нашла цель в виде одного из горящих вампиров и взорвалась. Куски металла и пластика взлетели на пятнадцать футов вверх и, медленно крутясь, стали оседать на землю.
Ландо затормозил, объехал кучу мусора, свернул в боковую улицу и прибавил скорость.
Пилот закончила отчет. Таусон заставил себя сохранять спокойствие, глядя на свое перевернутое отражение в щитке ее скафандра. Хорошо. Эти двое нашли где-то скутер и прорвались мимо засады кислородных вампиров. Плохо, но не катастрофа. Для этого и существуют запасные планы.
Таусон повернулся к пилотам. Он гордился тем, как спокойно он говорит:
— Хорошо, со скутером или без, но им все равно придется приехать сюда. Давайте спустимся на улицу и обеспечим им теплый прием.
Сердце Ландо бешено стучало. Они были уже очень близко и могли наткнуться на людей из корпорации в любую секунду.
Вот они! В дверном проеме над головой появилась человеческая фигура в скафандре и направила бластер в его сторону.
Ландо выстрелил ракетой в тот момент, когда луч энергии мелькнул мимо его головы. Мир вокруг потемнел — это включился поляризатор щитка.
Противник исчез во вспышке голубого пламени. На улице появились еще люди. Ландо нажал на кнопку и чертыхнулся — ничего не произошло. На панели мигал красный огонек.
Черт! У них кончились ракеты.
Скрещенные лучи появились перед ним и начали приближаться.
Молодой человек стиснул зубы и повел скутер прямо на них. Голубой луч задел его по боку, прожег скафандр и прорезал бороздку на левом бедре Венди.
Ландо запустил двигатели обратного хода, понял, что уже поздно, и зажмурился.
Скутер налетел на стену, пятидесяти футов не доезжая до корпов, но не разбился. Слабая сила притяжения Марса в сочетании с антигравитационными устройствами скутера и инерцией отправили скутер кувырком через стену. Ландо глянул, понял, что скутер падает, и запустил главные двигатели на всю катушку. Скутер по плавной дуге начал спускаться на улицу.
Венди увидела, как падает человек в скафандре, увидела, как другой поднимает бластер и оттуда вылетает голубой луч. Луч ударил в скутер в дюйме от ее колена и прожег сквозную дыру. Ее ответ был незапланированным, но смертельным для нападавшего. Она нажала на курок.
Таусон увидел, как его луч попал в скутер и прошел насквозь, и уже поздравлял себя, как вдруг резкая разгерметизация разорвала его тело.
Ландо почувствовал, как ручки управления стали бесполезными — Таусон пробил топливный провод. Нос скутера ударился о дюрабетон и подскочил — антигравы еще работали. Скутер качнулся вправо-влево и снова обрел устойчивость. Инерция несла его вперед.
Ландо включил реверс. Он не сработал. Впереди громоздилась куча мусора.
— Венди! Прыгай! Я потерял управление!
Венди сразу все поняла. Кислорода в воздухе было мало для возгорания, но топливо вытекало из пробитого трубопровода и разбрызгивалось ей по ногам. Ей не хватало роста, чтобы просто выпрямить ноги и позволить скутеру выехать из-под нее, так что она сделала лучшее, что могла придумать, — подпрыгнула прямо вверх. Она взлетела выше, чем ожидала, и плавно приземлилась. Ландо просто встал, и скутер уехал из-под него, врезался в кучу мусора, подскочил и, качаясь, отлетел прочь.
Ландо резко обернулся, выискивая цель, но никто их не преследовал. Таусон погиб, дела приняли дурной оборот, и оставшиеся пилоты разбежались. Молодые люди оказались не той легкой добычей, которую им обещали, и, кроме того, зачем человеку деньги, если у него в легких вакуум вместо кислорода?
Ландо попятился, Венди — за ним, пока их спины не уперлись в кусок рухнувшей стены — хоть какое-то прикрытие.
После этого дела пошли лучше. Пару кварталов они пробежали, добрались до небольшого района, примыкающего к порту, и увидели надпись «Счастливчик Лу. Стоянка, обслуживание и ремонт кораблей».
Двое местных обитателей в скафандрах наблюдали за их передвижениями, но не делали попыток захватить их.
Замок открылся в ответ на нажатие ладони Ландо, и контрабандист с облегчением вздохнул, когда люк шлюза закрылся за ними.
Менее чем через четыре часа они уже были в космосе, спеша к навигационному маяку и готовясь к прыжку в гиперпространство.
Это был момент, который мог бы стать для них сближающим, но не стал. Оба они сидели в креслах, смотрели на одни и те же звезды, но видели их по-разному.
Глава пятнадцатая

Ларе Шмидт очень устал, так устал, что у него все плыло перед глазами, и даже самые легкие действия давались ему с трудом. Он уже долго ехал на юг, наверное несколько дней, но ему казалось, что прошла не одна неделя.
Сначала ехать было легко. Через равнину, вниз по долинам, и снова на низкую засушливую равнину. Плоская, неинтересная местность, но вести машину просто.
Шмидт называл свою машину Ласточкой, потому что «Эх, ласточка, везде ты пролетишь!»; по равнине она действительно летела на одном из трех своих ведущих мостов, и громадный шлейф пыли отмечал ее путь. То были хорошие дни — тогда он был еще свеж, а дорога легка.
Но это было давно, еще до пустошей и до того ада, что начался здесь. Шмидт вглядывался в узкий полукруг, свободный от пыли на ветровом стекле, скрипел зубами, а Ласточка, переваливаясь с боку на бок, вылезала из одного оврага и тут же попадала в другой. Сотый? Тысячный? Он уже сбился со счета.
Шмидт знал за собой любовь к отвлеченным размышлениям, но ему и впрямь казалось странным, как можно было взять одну часть почти безжизненной планеты и назвать ее пустошью. В конце концов, все остальные территории были столь же пустынны и непригодны для жизни и на любой другой планете вполне могли сойти за ту же пустошь.
То и дело налетала гроза, проливая дождь слоем по пять-восемь сантиметров за раз. Вода стекала по склонам холмов, собиралась в оврагах и бежала по каньонам в виде бурных потоков. Тонны грязи смывались этими потоками. В результате — сплошные рытвины.
Ласточка ревела, продвигаясь вперед на всех трех мостах, выбираясь из оврага на склон невысокого холма. Шмидт притормозил, глянул на сканер и выключил оба двигателя. Индикаторы температуры пылали красным. Ласточке нужен отдых, как и ему самому.
Он открыл дверь и вылез из кабины. Пыль взлетела вокруг его ботинок. В этот момент солнце вышло из-за облаков и окрасило всю местность золотом.
Геолог повернулся и посмотрел в сторону экваториальной зоны. Там будет гораздо хуже, чем здесь, но он радовался, зная, что всего десять-пятнадцать миль отделяют его от пещеры и несколько часов езды — от давно желанного сна.
Зону экватора, хоть и более ровную, чем пустошь, покрывали тысячи метеоритных кратеров. Некоторые были относительно новыми, у них еще были острые, четкие края, их не тронули ветры и дожди. Почву вокруг них усеяли кусочки железных метеоритов, подернутые ржавчиной. Другие кратеры были выбиты метеоритами, упавшими сотни и даже тысячи лет назад. От них остались неглубокие выемки, заполненные водой или почвой.
Шмидт поднял голову и прищурился. Нимб Ангела стоял прямо над головой. Каждый год он ронял в атмосферу примерно двести пятьдесят миллионов тонн метеоритов.
Это означало, что каждый день на каждую квадратную милю экваториальной зоны падало около восьмисот пятидесяти тонн металла. Достаточно, чтобы превратить землю в сплошной ковер из зазубренных осколков и острых краев: Куски металла лежали повсюду — некоторые почернели от жара, другие подернулись ржавчиной, а самые недавние сияли в солнечных лучах.
Во время предыдущих вылазок в зону Шмидт провел некоторые расчеты. Примерно раз в сто лет на квадратную милю падает метеорит размером примерно с автомобиль, летя со скоростью, вдвое превышающей скорость звука, и взрываясь при ударе о землю. При этом раскаленные обломки разлетаются во все стороны.
А так каждый день на квадратную милю попадают два-три куска металла размером с баскетбольный мяч, штук двадцать пять — размером с мяч для гольфа и сотни две металлических горошин. Это означало, что шанс получить удар от металлической горошины был весьма высок. Скажем, раз в десять дней. Шмидт потрогал правый висок. В прошлое его путешествие в зону экватора метеорит ударил в защитный шлем и оставил геолога лежать без сознания.
Краем глаза он заметил вспышку света. Слишком высоко — это не металл на земле. Мелькнуло и пропало. Этот скунс нашел его. Не удовлетворившись наблюдением со спутника, «Мега-Металлы» отправили робота-шпиона следить за ним. Слежку надо прекратить в самое ближайшее время.
Геолог мрачно улыбнулся, забрался в кабину и завел двигатель. Он проедет еще часа два-три, а потом даст свое представление — найдет эту заразу и пристукнет ее.
Руль с гидроусилителем прыгал у него в руках — Ласточка шла из пустоши в зону экватора.
Геолог ехал медленно, но все же быстрее, чем первые несколько раз, когда он только начал сюда наведываться и составлять электронную карту местности. Теперь надо всего лишь следовать указаниям карты, прикрепленной в кабине вверху ветрового стекла.
Шмидт усмехнулся. Глупо — все эти ухищрения использовать науку, чтобы уничтожить ту же науку, разрушить достижения более чем трех тысяч лет. Конечно, наука принесла много хорошего, но и неописуемое зло тоже.
Шмидт вспомнил, каково это — видеть ковровое бомбометание или города, которые превращаются в радиоактивные лужи, и убивать без конца.
Шмидт увидел рядом с собой Джанис; шевроны командира подразделен ия поблескивали на боку ее шлема, она только начала поворачивать к нему голову, когда ее настигла пуля.
Это видение годами преследовало его. Поворот головы, умный взгляд, полуоткрытые губы. Что она хотела сказать? Что устала? Что война не имеет смысла? Он никогда не узнает.
Это была случайная пуля. Одна из тысяч, что летели, как брызги воды из шланга, орошая смертью все вокруг.
Пуля ударила Джанис между глаз, пробила череп, прожгла себе путь сквозь мозг. За несколько секунд смертоносный кусочек металла уничтожил жизнь — интеллект, чудесный характер, убив единственную женщину, которую он любил.
Тогда Шмидт и сделал то, чему его учили, — он искупался в крови и получил за это высшую награду Империи.
— Будь они прокляты, прокляты!
Вдруг Шмидт понял, что плачет. По щекам бежали слезы, Ласточка шла своим путем, а вокруг расстилалась экваториальная зона.
Шмидт прикусил губу и повел машину дальше. Джанис и духи еще трехсот пятидесяти двух человек из роты «Д» первого батальона второго корпуса морской пехоты ехали вместе с ним.
Уже почти стемнело, когда Шмидт остановился в центре старого кратера и заглушил двигатель Ласточки. Его потрясла почти полная тишина. Ни птиц, ни насекомых, ни собачьего лая. Тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28