— Мы опоздали! — воскликнул он. — Солнце село…Движения вампира были абсолютно бесшумны. Фишер громко потянула носом.— Грязный, вонючий ублюдок, — прошипела она. — Лежишь ты или стоишь — мне без разницы! Приступим, Хок!Хок кивнул и бросился вперед, обеими руками направив спой топор в шею вампира. Вампир невозмутимо поднял тонкую руку, чтобы блокировать удар, и тяжелый топор, спружинив, отскочил, как будто налетел на стальную преграду. Тогда на него ринулась Фишер, орудуя деревянным колом, словно кинжалом. Вампир, легко уклонившись от удара, неуловимым движением отправил ее в нокдаун. Изабель на мгновение потеряла сознание; придя в себя, она сжала деревянный кол и попыталась подняться на подкашивающихся ногах. Вампир, взглянув на нее, внезапно рассмеялся.Хок снова бросился на него, но опять неудачно — топор отлетел в сторону, костлявые руки вампира едва не схватили его за шею. Хок стал искать другое оружие. Вампир снова рассмеялся, повернулся к Фишер и вцепился в плечо: она закричала, почувствовав пальцы-когти на своем теле. Кровь рекой потекла по руке. Фишер попыталась освободиться, но безуспешно. Вампир медленно подтягивал ее к себе, обнажая в отвратительной усмешке свои клыки. Фишер снова попыталась ударить его колом. Вампир, перехватив ее руку, так сильно крутанул запястье, что от боли пальцы Изабель разжались, кол выпал, откатился в сторону и исчез в темноте.Хок беспомощно озирался вокруг. Он наконец нашел свой топор, но было бесполезно атаковать вампира таким оружием: сталь не причиняла ему вреда. Необходим деревянный кол… Хок побагровел от ярости. И вдруг взгляд его упал на гроб. Вампир всегда возвращается в него с наступлением дня… Хок усмехнулся — решение было найдено.Шагнув вперед, он обрушил спой топор на стенку гроба. Твердое дерево дало трещину. Хок вытащил лезвие и ударил снова. Щепки полетели во все стороны. Вампир, отбросив Фишер, ринулся вперед, но опоздал. Хок схватил самую большую щепку и направил ее в грудь живого мертвеца. На какое-то мгновение они оказались лицом к лицу. Желтые глаза и ужасные клыки находились буквально в сантиметре от лица Хока. Но внезапно вампир начал оседать и упал, издавая странные звуки и пытаясь вырвать щепку из своего тела. Хок, сделав шаг назад, схватил свой топор и обухом забил щепку прямо в сердце вампира. Живой мертвец визжал, пытаясь достать Стража когтями, но напрасно. Хок все глубже и глубже забивал деревянную щепку ему в грудь — при каждом ударе перед его глазами вставало лицо мертвой девочки, подвешенной на крюке. Наконец он понял, что вампир больше не сопротивляется. Фишер, стоя на коленях у него за спиной, устало произнесла:— Все в порядке, Хок… Конец…Хок посмотрел на вампира. Грязно-желтые глаза остекленели, костлявые руки не двигались. Он поднял топор и отрубил голову твари. Когда стальное лезвие врезалось в пол, вампир дернулся в последней агонии, весь как бы сжался, и через мгновение от него осталась лишь горстка пыли. Хок, тяжело вздохнув, выдернул топор из пола и присел на корточки. Напряжение отпустило.— Ты в порядке, девочка? — заботливо обратился он к жене.— Жить буду, — лаконично ответила Изабель.Хок чуть улыбнулся.— Ну что ж, с вампиром мы разделались. Не совсем по-книжному, но все же…Преодолевая боль, Хок и Фишер поднялись на ноги и, поддерживая друг друга, спустились на первый этаж. Они оставили Треска и его дочь в той же комнате. С кремированием придется подождать. Медленно миновав темный холл, вышли на Чандлер Лейн. По-прежнему было жарко и душно. С соседнего завода, как и раньше, резко тянуло дымом. Но после всего пережитого грязная улочка показалась им раем.— А знаешь, — внезапно воскликнул Хок, — существует же все-таки более легкий способ зарабатывать себе на жизнь! 2. ДРУЗЬЯ, ВРАГИ И ПОЛИТИКИ Вечеринка в доме чародея Гонта только начиналась. Старинный дом чародея располагался в одном из лучших районов Хейвена. Прием проходил в гостиной, огромной комнате, занимавшей практически половину первого этажа. И стены гостиной, украшенные изящной резьбой, и потолок, расписанный самым известным художником, — все свидетельствовало о вкусе хозяина. Гостиная чародея была обставлена великолепной антикварной мебелью. Элегантные столы и кресла удачно сочетались с остальной мебелью в стиле барокко.Вечеринки в этом доме славились на весь Хейвен: здесь бывали только самые известные люди, еда подавалась действительно изысканная, а уж про вина не стоило и говорить. Приглашения к Гонту добивались даже высокопоставленные чиновники. Со времени приобретения дома де Феррьеров четыре года назад Гонт поднялся по социальной лестнице с такой скоростью, о которой другие могли лишь мечтать. Он не считался снобом. На его вечеринках встречались политики, бизнесмены и аристократы. Однако сегодняшний вечер — сугубо интимный, для нескольких близких друзей. Советник Вильям Блекстоун отмечал первую годовщину своей политической деятельности.Блекстоун был крупный тяжеловесный мужчина. Возраст его приближался к пятидесяти. Всегда прекрасно одетый, изысканно вежливый и обезоруживающе добродушный, Блекстоун скрывал за дежурной улыбкой политика сердце настоящего фанатика. Он слыл реформатором и никогда не соглашался на компромиссы. За один-единственный год он успел сделать для города больше, чем весь Совет, вместе взятый. Тем самым он снискал популярность на окраинах, а среди сильных мира сего, которых не тревожила темная сторона жизни города, у него появилось немало врагов. В отличие от тех, кого не беспокоило несчастье других, Блекстоун, будучи достаточно богатым, вкладывал деньги в то, что обещал. К концу первого срока деятельности его шансы на переизбрание оценивали как четыре тысячи к одному. Блекстоун, узнав об этом, расхохотался и заключил пари на тысячу золотых сам с собой.Блекстоун оживленно беседовал с чародеем о своих планах по борьбе с детской проституцией. Рядом с Советником стояла его жена Кэтрин — маленькая очаровательная брюнетка лет тридцати. В свое время она считалась одной из лучших актрис, когда-либо выступавших на подмостках хейвенского театра. И хотя после замужества Кэтрин оставила сцену, она и сейчас умела поставить на место любого недоброжелателя. Она не медлила с отпором на сомнительную остроту, а некоторые характеристики людей, высказанные ею, отличались проницательностью и правдивостью.Хозяину дома лет сорок, но выглядел он гораздо старше. Высокий, широкоплечий, всегда элегантно одетый в черное, как и подобает чародею. Черное одеяние резко контрастировало с бледностью его лица. Орлиный профиль, тонкие усики. В низком красивом голосе явно проскальзывали командные нотки, а светло-серые глаза не опускались ни перед кем. Четыре года назад этот человек неизвестно откуда приехал в Хейвен и сразу же сделал себе имя, очистив район Девилс Хук.Девилс Хук — район трущоб, примыкавший к порту, район нищеты и отчаяния. Мужчины, женщины и дети, с утра до ночи трудившиеся за мизерную плату, не могли угнаться за довольно высокими ценами и постоянно жили в долг. Тех, кто пытался протестовать против такого существования, запугивали или убивали. Городская Стража в тот район даже не заходила.И вот однажды в Хейвене появился чародей Гонт. Он один и без оружия пришел в Девилс Хук, чтобы все увидеть своими глазами. Отбыл оттуда он через два часа, после чего явилась городская Стража и начала наводить порядок. Были убиты все члены местных банд, причем расправились с ними жестоко. Район праздновал свое «освобождение» целую неделю.Но природа не терпит пустоты, и кое-кто решил прибрать свободную от банд территорию к рукам. Гонт посетил таких людей и ясно дал понять, что любые попытки вернуться к прежнему будут восприняты им как личное оскорбление. Жизнь в Девилс Хук стала улучшаться буквально с каждым днем.Гонт налил себе вина и пригубил бокал, наслаждаясь вкусовым букетом.— Дорогой, как ты можешь пить эту гадость, — поморщилась Кэтрин Блекстоун, — В Хиллсдаун неплохие сады, но виноградники не выдерживают никакой критики.— Я не очень увлекаюсь винами, — спокойно ответил Гонт, — Однако в винах с севера есть что-то особенно привлекательное для меня. Эти вина, конечно, легкие, но их узнаешь безошибочно. Если бы такой напиток стал чуть крепче, он выбил бы пробку. Не хочешь попробовать, Вильям?— Самую малость, спасибо, — поблагодарил хозяина Блекстоун. — Я надеялся, что после захода солнца станет немного прохладнее, но не чувствую совершенно никакой разницы. Кажется, засуха у нас надолго.Он отхлебнул вина, предложенного ему чародеем, и одобрительно кивнул.— Осторожнее с этой гадостью, — игриво шлепнула его по руке жена, — Рассчитывай свои силы.Блекстоун уныло кивнул.— Да, в карьере политика есть и минусы. Но положительного тоже предостаточно. Поскольку большую часть времени на всех вечеринках мне приходится держать в руке стакан воды, я сохраняю трезвый ум, даже когда никто уже не стоит на ногах.— Правильно, — с улыбкой подтвердила Кэтрин. — Иногда мне кажется, что в самый разгар веселья ты начнешь сочинять тезисы очередного выступления.— У меня прекрасная память, — обиделся Советник.— Когда тебе необходимо, — парировала жена.— Ну-ну, — вмешался Гонт, — не ссорьтесь.— Не обращай внимания, дорогой, — проворковала Кэтрин, — Таково наше семейное развлечение.Все трое рассмеялись.— Послушай, Вильям, — обратился к гостю Гонт. — Что с твоим новым биллем? Обсуждение наконец закончилось?— Знаешь, как на это посмотреть. Скорее всего билль примут в конце месяца и ни днем раньше. Хейвен полностью зависит от порта и доков, а владельцы довели их до ужасающего состояния. Как только мой билль станет законом, им придется раскошелиться на модернизацию. Сейчас же они усердно поджигают старые дома и получают страховку.— Разумеется, Совет выделит им дотацию, — вмешалась Кэтрин. — Надо же подсластить пилюлю.— Интересно узнать, что из этого выйдет, — пробормотал Гонт. — Сдается, идею будет нелегко воплотить.— У нас все нелегко, — ответил Советник.— А как продвигаются твои исследования, Гонт? — спросила Кэтрин. — Или спрашивать нельзя?— Это не секрет, — пожал плечами чародей. — Боюсь, что еще не достиг результата. Заклятия Истины — вещь непростая. Существующие в настоящее время определяют только абсолютную истину. Нюансы, полуправду или отговорки они не схватывают. А ведь есть еще объективная и субъективная правда.— Помилуй, — засмеялась Кэтрин, — Тебе удалось научить меня не выспрашивать чародеев об их секретах. Магия, видимо, единственная в мире вещь, более сложная, чем политика.— Разумеется, тебе не следует посвящать весь вечер старым солдатам, беседующим лишь о сражениях, — сухо оборвал ее Блекстоун. — Да, кстати, Хайтауэры еще не приехали? Ты утверждал, что они прибудут.— Да, они приедут, — подтвердил хозяин.— Хорошо, — обрадовался Советник. — Мне надо кое о чем поговорить с лордом. Он обещал поддержать билль, но я не видел его уже почти месяц. Наверное, он прихворнул.— Не думаю, — ответил Гонт. — С Родериком все в порядке. Эти старые солдаты порой слишком занудливы, особенно когда речь заходит о боях, но их слово — кремень. Если Род обещал поддержать тебя, значит, так оно и будет. На него можно положиться.— Мне нужна не столько его поддержка, сколько его деньги, — сухо констатировал Блекстоун. — Политик не может жить на одни аплодисменты. Мои кампании обходятся недешево. Мне нужен постоянный источник средств. Мои собственные ресурсы не бесконечны. Золото Хайтауэра очень бы пригодилось.На другом конце гостиной, возле чаши с великолепным фруктовым пуншем, стояли Грэхем Доримант и колдунья Визаж. Любителя прохладительного подобный напиток, возможно, разочаровал бы — слишком много в нем разнообразных вин и маловато фруктов, но Доримант славился тем, что пил все подряд, а сейчас его к тому же мучила жажда.Грэхем Доримант — полный мужчина среднего роста, около сорока лет. Он постоянно улыбался, и темные глаза излучали искреннее тепло. Вот уже почти три года он состоял политическим консультантом Блекстоуна, и эта работа ему очень нравилась. Он обладал поистине энциклопедическими знаниями по избирательной системе Хейвена, был близко знаком со всеми членами Совета и с их помощниками. Доримант прекрасно ориентировался в том, кого необходимо убедить, кого запугать, а кого и подкупить. Он четко представлял, что нужно делать: агитировать или драться. Но самое ценное в нем — он не имел собственных политических амбиций. Идеология его не интересовала: ему было все равно, кому служить. Доримант присоединился к Блекстоуну просто из-за того, что тот ему понравился. Сам он слыл ленивым, не слишком-то обремененным моральными нормами человеком, но в Блекстоуне, являвшемся ему полной противоположностью, он нашел многое, что вызывало у него восхищение. Советник с таким жаром сражался за свое дело, так верил в победу, что Доримант просто завидовал. Работа рядом с ним воодушевляла его. Этот период он оценивал как лучшее время в своей жизни.Сейчас Доримант с жадностью пил пунш и улыбался колдунье Визаж. Считая себя дамским угодником, он стремился выглядеть обходительным, хотя лень часто подводила его. Одежду он покупал только самую лучшую, но в нем не было настоящего шарма. Впрочем, ему хватало чувства юмора, чтобы не относиться к моде всерьез. В особенности он гордился волосами — ведь ему почти сорок, а седина еще не тронула их. Но, впрочем, волос на его голове могло быть и побольше.Колдунья Визаж, слушая Дориманта, держала в руке свой бокал. Ей было около двадцати лет. Тяжелая копна рыжих волос свободно спадала на плечи. Кожа отличалась белизной, а на широком открытом лице сияли зеленые глаза. В Визаж чувствовалась скрытая дикость, как в недавно прирученном зверьке. Эта особенность привлекала мужчин, но даже самый бесчувственный из них не мог не ощутить, что за постоянной приветливой улыбкой скрываются весьма острые зубки. Она выглядела довольно высокой для женщины (рост — пять футов), но болезненно худой.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4