Александр проваливался в дремотное ожидание.
Щурился на лампу.
По одну сторону век были хмурые убийцы несущие мир, по другую - глаз-
ные яблоки. Кругловатые. С прожилками.
- Интересно, почему мне всё надоело? Остопиздело... Остоебенило...
И так и эдак 11 букв... И вся жизнь после. Я ведь очень люблю
дождь. Я хочу сидеть под дождём в грязном окопе, весь мокрый, и
тихонько постреливать в приближающегося врага. И пусть он верит мне.
Дальше будет после.
- Александр! Вставай! Что-то ты смурной какой-то в это последнее время.
Александр разорвал спёкшееся мясо лица и жизнерадостно улыбнувшись
командиру потянулся.
- Значит так: четверо на рельсы, трое к платформе, один у стены. Я иду
говорить.
Командир, уверенный в точности выполнения приказа, вышел из вагона и
хромая подошёл к стоящему у колонны человеку. Они пожали друг другу
руки и сев на корточки заговорили. Александр посмотрел на эту идиллию
и отвернулся к стене. Руки дрожали и плохо слушались когда
соскабливая штык-ножом со стены сажу он сделал надпись "Ника - крыла-
тая дура". Командиры пожали друг другу руки и один из них махнул ру-
кой, как бы отгоняя назойливую в своём желании умереть муху. Александр
посмотрел на надпись и поднял глаза вверх. Там было небо. Вслед за
глазами он запрокинул всю голову. Пуля пробила висок.

1 2 3