Для тебя это очень важно, ибо, узнав это, сможешь сказать, что знаешь ныне о Мюнстере все.
МАТТИС: Кто ты? О чем ведешь речь?
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Меня зовут Ян Дузентсшуэр, а прозвище мне дали "пророк-хромоног". Хромоту мою можно заметить с первого взгляда, а чтобы убедиться в том, что я пророк, придется подождать, когда настанет день исполнения всех пророчеств. Будут среди них, разумеется, и мои, ибо в этот день сбудутся пророчества и истинные, и ложные.
МАТТИС: Ты не только хромоног, но и безумен, но от пророка в тебе нет ничего.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: К числу пророков относятся не только те, кто предсказывает будущее, но и те, кто объясняет настоящее.
МАТТИС: Говори ясней.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Попробую, да ты все равно не поймешь. Иди сюда. (Указывает последовательно на пять пилястр, украшающих фасад ратуши.) Знаешь ли ты, как мы, жители Мюнстера, называем вот эту колонну слева и ту, что справа?
МАТТИС: Нет, не знаю.
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Левую мы называем "Слово Божие", а правую "Твердыня Веры". А среднюю - знаешь, как?
МАТТИС: Откуда же мне знать, если я никогда до сей поры не бывал в Мюнстере?
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Имя ей - Христос. А Христос всегда был там же, где был и ты.
МАТТИС: Христос?
ХОР ГОРОЖАН: Христос!
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: А знаешь ли, как называется вон та колонна, та, что стоит между Христом и Твердыней Веры?
МАТТИС: Зачем ты продолжаешь задавать мне вопросы, на которые у меня нет и не может быть ответа?
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Ладно, поменяемся ролями. Ты будешь спрашивать, а я отвечать.
МАТТИС: Как называется колонна, которая стоит между Христом и Твердыней Веры?
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Дьявол.
МАТТИС: Дьявол?
ХОР ГОРОЖАН: Дьявол!
МАТТИС: А та, что высится между Христом и Словом Божьим?
ХОР ГОРОЖАН: Смерть!
МАТТИС: Смерть?
ЯН ДУЗЕНТСШУЭР: Да, имя ей - Смерть. А теперь, когда ты знаешь о Мюнстере все, сверши надо мной обряд крещения.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
(Холодный день. Вот-вот выпадет снег. Мюнстер уже взят в осаду. Во всем чувствуется мрачное и тревожное настроение. Проходят группы вооруженных людей - мужчин и женщин, обороняющих город.)
ХОР ГОРОЖАН: Подобно тому, как в небесной битве, предшествовавшей всем прочим войнам, ангелы Господни сражались с демонами Люцифера и одолели их, так мы, божьи избранники, обороняем и защищаем Мюнстер от натиска легиона бесов под водительством епископа Вальдека, повинующегося новому Люциферу папе римскому. Но если в начале времен, для того, чтобы человек, смертное существо, мог подвергаться и противостоять искушению, не захотел Бог уничтожить зло, то ныне, когда уже близится конец времен, Он требует полного уничтожения всех, кто противится Его воле, сколько бы их ни было. С тем, чтобы земля очистилась от греха, и ко второму пришествию Христа на ней жили только праведники. Руки, которые сжимают наши мечи и которые заряжают наши пушки, - это не наши руки, но руки ангельские. Ибо грядет последняя битва, и Господь дарует нам свою силу.
(Все уходят. На сцене остаются четверо - МАТТИС, КНИППЕРДОЛИНК, ЯН ВАН ЛЕЙДЕН и РОТМАНН.)
МАТТИС: Слышали, что говорили они: "Грядет последняя битва, и Господь дарует нам свою силу." Но если она, Господня сила, бесконечна, нам остается только увидеть, какую частицу этой бесконечной силы составляют воли человеческие, способные взять её, чтобы потом обратить на пользу Его делу. Господь должен знать, до какого предела, вооружась отвагой и верой, способны дойти избранные Им.
РОТМАНН: Что ты хочешь этим сказать? Мы - в Боге, мы - с Богом, наши тела и наши души принадлежат ему, и не может быть у нас воли, которая не была бы Его волей. Мы - Его уста и Его язык, и Его зубами мы вопьемся в глотку Его врагам.
КНИППЕРДОЛИНК (МАТТИСУ): Господь не за тем привел тебя в Мюнстер, чтобы ты спас город, а за тем, чтобы ты обрел в нем спасение. Вспомни тобой же и произнесенные слова о четырех столпах, на которых воздвигнется новый алтарь Христов. Но ты и Ян ван Лейден, люди со стороны, не стали бы такими столпами и вообще ничем бы не стали без тех, кто по воле Господа уже возник здесь задолго до вашего прихода. И потому не вздумай сомневаться в людях, которых почтил своим доверием Он.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Вы оба неверно истолковали опасения Маттиса, ибо я, как его первый ученик и апостол, знаю наверное и совершенно точно: он питает к вам только добрые чувства. Но он боится, что узы родства, дружеские привязанности или добрососедские отношения, словом, все, из чего слагается уклад жизни, отуманят ваш разум, ослабят вашу руку, когда придет час беспощадно выпалывать и выбрасывать вон из Мюнстера сорную траву.
РОТМАНН: Я не приказываю тебе, Ян Маттис, подвергнуть нас испытанию, ибо один Господь вправе сделать это. Но если и в самом деле по воле Его суждено стать тебе мерилом нашей твердости, скажи - чтo Он хочет, чтобы мы сделали? Но если ниспосланный тебе дар пророчества ты используешь во зло, если обманешь или ошибешься, Господь поразит тебя немотой в этот самый миг.
МАТТИС: Господь не может обмануть себя самого, а потому, когда он будет вещать моими устами, не будете обмануты и вы. Пусть отсохнет мой язык и, пав на землю, извивается там как змея, которая обманула Еву, а потом заставила её обмануть Адама, если все сказанное мной не будет истинно и справедливо.
КНИППЕРДОЛИНК: Ну, довольно околичностей, говори прямо.
МАТТИС: Вот что велит нам Господь: да будут немедленно преданы смерти те жители Мюнстера, которые откажутся совершить таинство крещения. Ибо Господь хочет заключить с ними союз, а они отвергают его. Если все мы дети Божьи и будем крещены во Христе, всякое зло между нами должно исчезнуть. Вспомните слова пророка: "Все грешники моего народа погибнут от меча."
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Господь не поразил тебя немотой, Господь не вырвал тебе язык, Господь вещает твоими устами. (РОТМАННУ и КНИППЕРДОЛИНКУ). Что скажете теперь?
РОТМАНН: Скажу, что Бог восстановил способность различать добро и зло. Скажу, что спасение наше заключено в решении креститься по обряду обновленной и очищенной церкви Иисуса Христа. Скажу, что по своему свободному выбору каждый человек волен принять Божий дар, подвергнуться крещению и превратиться в истинного члена церкви Христовой.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Очень хорошо.
РОТМАНН: Но ещё скажу, что мы обязаны принимать в расчет обстоятельства с тем, чтобы не промедлить и не поторопиться.
МАТТИС: Враги Господа - это не только те, кто взял в осаду наш Мюнстер и тщится проломить его стены. Враги Господа живут рядом с нашими домами, а, может быть, - и в них самих. Кем же хотим мы стать - чистыми помыслами воинами Господа или гнусными приспешниками сатаны?
РОТМАНН: Мы - четыре столпа Христова алтаря.
КНИППЕРДОЛИНК: Еще нет. Не верю, что человек способен нести на себе бремя Христа, если он не испил за него всю чашу страданий, мы же едва пригубили её. Вот что я предлагаю. Как бы мы поступили, получив сегодня весть о том, что Вальдек снял осаду и уводит свои войска от ворот Мюнстера,? Ликуя, бросились бы на стены, не препятствуя нечестивой рати отступать с позором. Отчего бы не поступить так же и с теми нашими врагами, что притаились в самом городе, давайте прикажем им немедленно покинуть Мюнстер. Если же найдутся такие, кто станет упорствовать, убьем их без колебаний и раздумий, убьем за неповиновение.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Будет лучше покончить с ними без предупреждений и условий. В конце концов, Господь взывал к ним, а они заткнули уши, Господь протянул им руку, а они плюнули в нее. Если мы позволим им уйти, Мюнстер будет очищен от этой чумы, но зло распространится дальше, заражая мир. Бог говорит устами Маттиса, и кто же вы такие, что осмеливаетесь перечить ему и его оспаривать?
КНИППЕРДОЛИНК: Мы - никто, и даже меньше, чем никто, а я - ничтожней всех. И все же напомню тебе: если мы истребим католиков, это навлечет на Мюнстер ещё большую ярость Вальдека. Если же перебьем протестантов, которые откажутся повторить таинство крещения, то останемся без содействия и поддержки лютеран, обязанных помогать друг другу.
РОТМАНН: Иов многострадальный сказал: "Спрошу Тебя, и Ты ответишь мне." И потому нет ничего противозаконного в том, чтобы задавать вопросы Богу, даже если кажется, будто Он уже изъявил свою волю. Пусть спросит Маттис у Господа, с тайным ли умыслом говорил Книппердолинк, или честно и открыто, и пришлось ли предложенное им по вкусу Ему?
МАТТИС: Но сказано в Писании: "Не искушай Господа твоего". И все же плотник, мастеря стол, позаботится, чтобы ни одна его ножка не была отличной от трех других. А я, такой же столп алтаря Христова, как и вы, присоединюсь к вашему мнению, как только вы выскажете его.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Смерть им.
РОТМАНН: Смерть, если Господь снова прикажет.
МАТТИС: А ты что скажешь, Книппердолинк?
КНИППЕРДОЛИНК: Если и вправду этого хочет Бог, то мой меч начнет разить раньше, чем ваши - вылетят из ножен.
(МАТТИС отходит в сторону, поднимает голову и воздевает руки к небу, словно ожидая божественного откровения. Остальные ведут себя по-разному: в поведении КНИППЕРДОЛИНКА чувствуется сомнение, РОТМАНН проявляет заметное нетерпение; ЯН ВАН ЛЕЙДЕН ожидает с ироническим видом. В глубине сцены появляется ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ).
МАТТИС: Господь задержал в воздухе руку своего правосудия, и голос Его сказал: "Торопитесь, ибо время крови уже пришло, и слышно уже, как скрежещет лезвие секиры о точильный круг, и ужас гонит обреченных животных, но рука Моя настигнет их, где бы ни таились они, и произойдет это не раньше и не позже часа, определенного мной в начале времен."
КНИППЕРДОЛИНК: Это сказал Господь?
МАТТИС: Господь.
КНИППЕРДОЛИНК: И как же нам понимать Его слова? Время пришло или ещё нет?
РОТМАНН: Если бы Господу было угодно, чтобы сгинули те, которые до сей поры отказывались принять крещение, Он сказал бы просто: "Убейте их". Но ты ведь понял его в ином смысле, Ян ван Лейден?
МАТТИС: В чем ты сомневаешься? В пророке или в пророчестве?
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Ни в том, ни в другом, если пророк - ты, и пророчество - твое. Хочу лишь напомнить: если не считать пришествия Христа в этот мир, которое было решено только Богом, время, отмеренное Господом, неизменно узнается по часам людей. И очень может быть, что вы обманываетесь, думая, что ещё не пробил час уничтожать еретиков.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ (приближаясь): Если Господь хочет, чтобы кровь пролилась в Мюнстере, он найдет способ оповестить нас о своей воле, и посредники ему без надобности. Ян, муж мой, мы пришли с тобой сюда из Голландии не для того, чтобы ты стал вестником смерти.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Я готов не только возвещать о смерти, но и, если нужно, нести её. А ты не вмешивайся в дела тех, кого Господь призвал и сделал Своими ангелами правосудия.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Я знаю тебя как мужчину, но не как ангела.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Узнаешь и как ангела, когда скажу тебе, что я - ангел.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Сколько бы ты ни повторял мне это, я всегда буду видеть тебя лишь таким, каков ты есть на самом деле - сыном Бога, который даровал тебе жизнь и поддерживает её в тебе. Я буду видеть тебя равным себе, ибо я тоже - дочь Бога.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Уходи.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Я уйду, когда ты откажешься от произнесенного тобой смертного приговора. Вспомни, что смерть неизменно порождает только смерть. Упаси Бог, если ты призовешь смерть на тех, кого почитаешь своими врагами, а она придет за тобой.
МАТТИС (ЯНУ ВАН ЛЕЙДЕНУ): И ты позволяешь, чтобы твоя законная жена, презрев обязанности, которые налагает супружество, включая и долг повиновения, говорила так дерзко?
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Задай свои вопросы Богу, если Он их услышит, я же приберегу для Него свои ответы. (ГЕРТРУДЕ) Среди моих врагов нет никого, кто не был бы врагом Господа. И они, и я примем смерть, когда пожелает Господь послать нам её, потому что она покорна Его, а не моей воле, и служит Ему, а не мне. (Обращаясь к остальным) Если мы сохраним жизнь мюнстерским безбожникам, что мы будем с ними делать?
РОТМАНН и КНИППЕРДОЛИНК: Изгоним из города всех - и оставшихся католиков, и протестантов, отказывающихся принять вторичное крещение.
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ: Вы хотите убить их, не проливая крови! Взгляните - тучи все плотнее заволакивают небо, вот-вот пойдет снег. Прежде чем эти несчастные отыщут себе приют и убежище, они замерзнут, если их прямо у городских ворот не перебьют солдаты епископа Вальдека.
МАТТИС: Женщина, во имя Господа, приказываю тебе замолчать. Не навлекай на себя мой гнев, или я буду принужден покарать тебя, использовав для этого власть, которой законы божеские и человеческие облекли твоего мужа.
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Повинуйся мне, Гертруда, ступай отсюда прочь! А ты, Ян Маттис, не забывай, что пророки тогда лишь могут быть полезны Господу, когда язык их жив.
МАТТИС: Ты мне угрожаешь?
ЯН ВАН ЛЕЙДЕН: Нет, просто говорю, что голос Господа будет звучать в Мюнстере, даже если тебе отрежут язык.
МАТТИС (в ярости): Не расточай пустые угрозы, Ян ван Лейден, у нас ещё будет случай поговорить о языках и мечах, о смертях и словах. Но прежде необходимо очистить город от нечестивых католиков и мятежных лютеран. (Кричит) Ко мне, анабаптисты! Соберите на площади всех, кто не согласен принять новое крещение, будь то паписты или протестанты, и прогоним их, как шелудивых собак, прочь из города. Не станем ждать, пока гнев Господень падет с небес и испепелит их всех, а заодно и нас - за то, что были чересчур снисходительны и терпимы, что попустительствовали им. (Поднимает голову к небу) Господи, Господи, если будет на то воля твоя, уничтожь нас всех до последнего, а потом спустись и сделай свой выбор, ибо тела наши и так обречены погибели, а Тебе нужны только души - ты их примешь или отринешь.
(На площади начинают собираться люди. Страх, слезы, смятение.)
Прочь их! Гоните их прочь!
ГЕРТРУДА ФОН УТРЕХТ (обращаясь к РОТМАННУ и КНИППЕРДОЛИНКУ): Спасите их, спасите, поглядите, сколько среди них беспомощных стариков и слабых детей!
(РОТМАНН и КНИППЕРДОЛИНК пятятся и отступают. Толпа начинает вытесняться за пределы площади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11