— Он и правда настолько черств? Криспин тоже об этом упоминал. Что ему достанется или что-то в этом духе.
— Кристина была единственным вертигром, с которым ты должна была общаться, но она не прирожденная. Она пережила нападение, так что она не эксперт, «зов» — это способ доминирующих тигриц призвать себе любовников и в конечном итоге выбрать консорта. Только по-настоящему сильная самка может сделать последнее, и если верить старине Максу, твой зов накрыл всю страну, ну или почти всю. Макс думал, что это коснулось только его клана, но потом его жена связалась с другими группами тигров, и выяснилось… они все тоже пострадали от твоего «зова».
— Что значит «пострадали»? — спросила я. Теперь вода была правильной температуры. Мне ужасно хотелось отмыться, но информация мне тоже была нужна.
— Очевидно все одинокие мужчины услышали твой зов. Только самые сильные королевы оказались в состоянии не дать им сесть на ближайший самолет, поезд или автобус, чтобы ответить на «зов».
Я уставилась на него.
— Что?
Он протянул ко мне руки и встал вровень со мной на колени.
— Это была не ты, Анита. Ты сильна, но не настолько.
— Ты хочешь сказать, что Матушка Тьма использовала мня, чтобы созвать всех тигров сюда.
— Да.
— Зачем? Что она с этого получила бы?
— Для начала, Жан-Клод не хочет, чтобы ни ты, ни Джейсон, рассказывали кому-то о том, что это была именно Мать Всея Тьмы. Он боится, что если другие вампиры узнают, что она может тебя так использовать, они могут попытаться тебя убить, чтобы не дать ей заполучить больше власти.
Я поняла ход мысли. Если бы это была не я, кого должны были убить, я не стала бы с ними спорить.
— Понятно, но что она получила бы, собери она здесь тигров вокруг меня?
— Жан-Клод не уверен, но Элеонора думает, что Мать набирает силу. Совет Вампиров наконец нашел того, кто может их объединить. Они напуганы тем, что произойдет, если она полностью пробудится ото сна. Они очень близки к тому, чтобы проголосовать за то, чтобы гарантировать, что она никогда не проснется.
Я перешла на шепот.
— Ты хочешь сказать, они собираются убить Мать Всея Тьмы?
— По последним данным, который получил Жан-Клод, это и хочет вынести Совет на голосование.
— Дерьмо, Ричард, дерьмо, они воспользуются… — Я хотела сказать «Арлекином». Но остановилась, потому что произнести это вслух, означало подвергнуть себя смертельной опасности. Они могли выследить и убить нас только за одно это.
Единственное исключение из правил было, когда они сами выходили на прямой контакт. Они были шпионами, убийцами, судьями и палачами в мире вампиров, в общем, в таком случае, вы были в полном дерьме.
Они посетили нас в декабре. Хоть их и послали за Малькомом и его Церковью. Они нарушили собственные правила, чтобы навести среди нас панику. Мы потеряли прекрасных людей в той схватке. Черт, Ричард, Жан-Клод и я чуть не погибли тогда. Мы были на самом-самом краю.
Поскольку Арлекин был правой рукой Тьмы, мы были не меньше напуганы, как и вампиры Совета. Они сделали для меня кое-что, чтобы она не добралась до меня. Но что именно?
Я смотрела на Ричарда, вглядывалась в его лицо.
— Они мне что-то дали, что-то, что не давало ей меня захватить. Я знаю, что они мне что-то дали, но я не могу вспомнить, что именно. — Первая холодная струйка страха пробралась червем в мои вены. Все это время с моей памятью происходили волшебные вещи, и чем больше мы говорили, тем больше я вспоминала. Не всегда, но по большей части. Но на этот раз не вышло. Она стерла этот кусок. Стерла, будто его никогда и не было.
— Это был амулет. — Он сложил пальцы в кольцо. — Примерно такого размера.
— На нем было изображено многоголовое животное?
— Да, — он улыбнулся. — Смотри-ка, да ты помнишь.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, не помню, но я видела шрам на руке Криспина, похожий на клеймо. Он сказал, что я сорвала амулет вслед за крестом. Амулет я не помню. Я не вспомнила, даже когда увидела след у него на руке. Я и сейчас не помню, Ричард. Я только помню очертания ожога, но не сам амулет.
Он снова выглядел очень серьезным.
— Тебе надо пойти в душ, но есть еще новости, которыми не стоит делиться с тигром.
— Рассказывай.
— Мать Всея Тьмы повредила вашу с Жан-Клодом связь.
— Как это повредила?
— Мы не уверены, но она перекрыла его способность тебя чувствовать. Перекрыла настолько плотно, что он подумал, будто ты мертва, но ни ему, ни мне не был причинен вред. Это было единственным признаком того, что ты все еще жива и не ранена. Получается, что она просто поместила какой-то барьер между тобой и ним.
Я тяжело сглотнула.
— Она отметила меня? Она могла отметить меня поверх его меток?
— Ей для этого нужна твоя кровь, и ты должна была выпить ее кровь, чтобы завершить четвертую метку.
— Это Мать Всех Вампиров, Ричард. Она первый вампир. Она может делать столько всего, чего не могут остальные. — Я крепко себя обнимала и не знала, что делать.
— Мы не думаем, что она это сделала. Ей все равно нужно было бы по-настоящему разделить с тобой кровь для третьей и четвертой метки.
— Но не для первых двух, — заметила я и смерила его взглядом.
Его глаза враз погрустнели.
— Нет, не для первых двух.
— Таким образом, ты хочешь сказать, что она поставила на меня две свои метки.
— Возможно.
— Возможно? Разве Жан-Клод не знает точно?
— Она спала в течение тысячи лет, Анита. Он еще даже не жил, когда она в последний раз бодрствовала. Мы не можем поговорить с большинством вампиров, которые еще помнят ее не спящей, не объяснив им, что происходит. Мы не можем рисковать тем, что они узнают правду.
— Ты рисковал, приехав сюда, Ричард. Ты мог попасть в лапы журналистов.
— Это должен был быть зверь, которым она не может управлять. По какой-то причине она выбирает животных из семейства кошачьих. Волк — единственное животное, которое есть у тебя и не связано с кошкой. — Он сказал это отрывисто. — Жан-Клод считает, что было бы неплохо ввести в твой круг побольше ликантропов, не принадлежащих к кошкам. Он считает, что так ей будет тяжелее до тебя добраться.
— Он считает, что я должна позволить кому-то из оборотней поранить меня?
— Если это позволит изгнать ее из твоей головы и тела, так уж ли это плохо?
Я задумалась над этим, потом покачала головой.
— Нет, это определенно не хуже, чем она.
— Жан-Клод размышляет о крысах и гиенах.
— Я не позволю открыть рану, пока старые не заживут.
— Мы должны защитить тебя от нее, Анита.
Он был прав. Как же прав он был.
— Хорошо, я подумаю об этом, но прямо сейчас найди амулет, мне он нужен, и еще нужна новая цепочка для креста.
Он запустил руки за шею и снял золотую цепочку. Он снял так и свой золотой крестик, который скрывался у него под футболкой. Я купила ему этот крест на наше первое Рождество. Крест был немного нечеткий по контуру от того, что он вплавился в мою ладонь. Мамочка Тьма была виновна и в этом. На мой руке был шрам, который останется со мной на всю жизнь.
— Подними волосы, — попросил он тихо. Я послушалась, но вздрогнула, когда он случайно задел мои плечи. Он застегнул цепочку у меня на шее.
Он коснулся креста, что лежал теперь в треугольнике оголенной кожи, видневшемся в вырезе заимствованного пиджака.
— Теперь ты в безопасности.
Я посмотрела на него.
— Может ты еще и амулет поищешь.
— Поищу.
Он помог мне аккуратно встать на ноги.
— Мы хотели перевезти тебя домой, но другие королевы-тигрицы могут подумать, что ты сбежала, когда начали собираться тигры, это будет оскорблением для них. Ты призвала их, и должна оставаться там, где они могут тебя найти.
— Найти меня, что это значит?
— Только то, что я сказал, Анита.
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, но это было ошибкой, потому что даже находясь так близко к Ричарду, я не могла ощущать запах его кожи. Все, что я чувствовала, аромат незнакомцев, и лишь немного — Джейсона. Я знала запах его кожи, но этого было мало. Я ощущала тигров.
Я облизнула сухие губы, с все еще закрытыми глазами.
— Найди амулет, Ричард, пожалуйста. И теперь мне нужно отмыться.
Он поцеловал снова мою руку и отпустил меня. Я открыла глаза и увидела, как он идет к двери. Что-то в его облике снова заставило меня заплакать, но теперь слезы были уже тихими.


Глава 46

Я успела позабыть, как больно принимать душ с новыми ранами от когтей. Или дело в том, что еще никогда у меня не было столько ран одновременно. У меня были серьезные почти смертельные ранения, но никогда не было множества незначительных порезов и ссадин. Они не были глубокими настолько, чтобы быть смертельными или, чтобы после них остались шрамы, но когда в них попадала вода, это было чертовски больно. Я попыталась рассмотреть в зеркало, на что похожа моя спина, но не смогла. То, что я успела увидеть, было сильно изранено, даже для меня. Было похоже, что кто-то отходил меня кнутом по спине. У меня было множество следов когтей на руках и даже на заднице. Память возвращалась по мере их обнаружения. Криспин в тигриной шкуре во мне, приподнимает меня когтистыми лапами под зад, чтобы нащупать более глубокий угол. Его когти вонзаются в мою плоть, когда он входит и выходит.
Память затронула что-то глубоко внутри моего тела, и мне пришлось опереться о стену. Боже, что же со мной не так? Единственным, кто мог сделать воспоминание о сексе таким сильным, был Ашер. Одной из его способностей была возможность заставить вас снова переживать оргазм от одного воспоминания о нем. Подумайте об этом чуть дольше и уже не сможете пошевелиться. Но предполагается, что это больше никто не умеет.
Еще больше следов было на моих бедрах, на внутренней их части. Сначала я их игнорировала и позволила воде добраться до них. Но тут они начали болеть, и я не смогла больше притворяться, что их нет. Я была настолько разбита, что обратись я в любую больницу или полицейский участок штата, и моему заявлению об изнасиловании поверят.
Неприятность состояла в том, что изнасилование ликантропом — автоматический смертный приговор для последнего. Мне не хотелось, чтобы кого-то убили, но мне нужна была срочная помощь, которую мне могли предоставить в больнице. Я уже приняла таблетку, которую умудрилась пропустить. Так было предписано в инструкции к ним. Если я еще не беременна, то снова в безопасности, по крайней мере, от младенцев.
Я знала, что шампунь, попадая на мое тело, причиняет мне боль, не говоря уже о мыле, но мне нужно было смыть с себя этот запах. Я не должна была больше пахнуть чужаками и сексом. Даже, если мне будет больно, я должна была это сделать.
Закончилось все тем, что я села на дно ванны с включенным душем. Я была чистой, настолько, насколько мне хотелось. Я знала, что кожа у меня теперь пахнет мылом, но подсознание рисовало мне снова и снова их запах. Я была уверена, что это просто мое воображение, но продолжала сидеть в воде, дожидаясь, пока почувствую себя в безопасности в достаточной мере чистой, прекрасно осознавая, что просто не хочу туда возвращаться. Я не винила этих людей, я винила Мать Всея Тьмы. Она изнасиловала нас всех. Это было равносильно самоубийству использовать в этой стране вампирские силы для склонения к сексу. Изнасилование с применением магии могло повлечь за собой арест ведьмы или колдуна-человека, и вероятнее всего камеру смертников.
В дверь тихонько постучали. Я ничего не ответила. Снова постучали, и послышался голос.
— Анита, это Джейсон, с тобой все хорошо?
Я сказала единственное, что вообще могла сказать.
— Нет.
— Я могу войти?
Я задумалась над этим. Подумала о Джейсона. Он был моим другом. Он не хотел причинить мне боль. Он, вероятнее всего, не хотел бы увидеть меня беременной. Я снова тихонько заплакала, он, скорее всего, этого бы не услышал за плеском воды.
— Хорошо, Анита, я понимаю, что ты не хочешь меня сейчас видеть.
— Нет, — ответила я, — все в порядке. Заходи.
Я почти почувствовала, как он замялся по ту сторону двери, и потом услышала щелчок замка. Я не могла видеть его сквозь матовое стекло душевой. Я слышала, как он вошел, прикрыл за собой дверь, но створка душевой не шевельнулась. Должно быть, он сел на пол возле ванной, привалившись спиной к двери.
— Эй, Анита, — позвал он.
— Эгей, — поддержала я.
— Не возражаешь, если я немного приоткрою створку?
Я задумалась. Наконец, я ответила:
— Да.
Он отодвинул заднюю створку, подальше от льющейся воды. Я повернула голову, так что теперь могла его видеть. Я обнимала колени, притянув их к груди, и опиралась на них щеками. Он надел один из халатов. Я смотрела в его голубые глаза, его шелковые волосы торчали вокруг головы в явном беспорядке. Я видела его спящим, и его волосы так не торчали.
— Что случилось с твоими волосами? — спросила я.
Он почти улыбнулся, но получилась гримаса, потом ответил:
— Что-то было на моей подушке, а потом я случайно провел рукой по волосам.
— Что-то было на твоей подушке?
Он пристально посмотрел на меня.
— О, — только и смогла сказать я и снова отвела взгляд. Я больше не хотела встречаться с ним глазами.
— Ты уверен, что это твое? — спросила я.
— Не знаю. Я так не думаю.
Я погрузилась поглубже в горячую воду. Если бы мы были дома, я бы уже успела всю ее израсходовать, но в гостинице воды было больше.
— Тебе надо вымыться, — заметила я.
— Да, но это может подождать.
— Второй мужчина тоже проснулся?
— Да, — ответил он.
— Кто он?
— Он — репортер.
— Дерьмо.
— Не волнуйся, он старательно скрывается и не хочет быть раскрытым. Эта история для него из категории таких, о которых не рассказывают.
— Как его зовут? Я хочу знать его имя.
— Алекс Пинн.
— Сокращенное от Александра?
Джейсон сделал жест, будто что-то хотел спросить, но потом просто ответил:
— Согласно его правам именно так.
— Ты хотел спросить, почему я интересуюсь его полным именем?
— Да.
— Просто мне кажется, что я должна знать полное имя мужчины, с которым трахалась под дурманом двое последних суток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46