Теперь он догадался – его выбила из колеи не просто выпивка, а скудная еда. Виски и никакого ужина, и никакого завтрака. Неудивительно, что он чувствовал недомогание. – Но мне нужен не просто бутерброд, – продолжал он.
– Ну, – ответила кассирша, – не знаю, что вам и посоветовать. В конце квартала есть заведение Эдны; там довольно прилично, но они дают всего лишь суп и сандвич. Еще есть федеральный ресторан. Там дорого, но еда хорошая и у них большие порции. – Она посмотрела на него повнимательней. – У нас в Норт-Пойндекстере не так уж много предложений в смысле изысканной еды.
– Да уж побольше, чем в Иерихоне, – сказал Мортон тоном, который, как он надеялся, звучал шутливо. – Это место было…
– Иерихон… – повторила кассирша. – Вы хотите сказать, что заезжали в Иерихон?
– Да, – кивнул Мортон, сбитый с толку необычным выражением в ее глазах. Осторожно выговаривая слова, он спросил: – А что?
– О, – сказала кассирша, запоздало напустив на себя безразличный вид, довольно неубедительный. – Да ничего – место такое, на отшибе, и лесопилка закрыта, и вообще…
Когда продолжения не последовало, Мортон заинтересовался еще больше.
– В Иерихоне были проблемы? Я имею в виду – кроме закрытой лесопилки и безработицы?
Кассирша передернула плечами:
– Вы знаете, какие истории рассказывают о таких местах. Это сплетни и слухи, которые ходят о каждом маленьком городке Новой Англии. Они рады вообразить себе самое плохое о деревне вроде Иерихона, лишь бы их собственное болото казалось получше. – Она понизила голос. – Не то чтобы я верила в то, что они говорят об этом месте, но оно действительно жуткое, уж это точно.
– Я бы, возможно, не стал так выражаться, – осторожно сказал Мортон, – но я могу понять, когда это слышу.
– Да. Ну вы понимаете, почему об этом месте ходят истории. Большая их часть похожа на фильмы ужасов, ну, знаете, в стиле Джорджа Ромеро. Вы слышите о фантастических существах или, хуже того, бродящих по улицам, охотящихся на приличных людей. Это глупо. Это просто болтовня. Это потому что это место такое… пустое. – Она сделала отвергающее движение руками. – Мне, наверно, не стоит этого говорить. Это безответственно.
– Понимаю, – сказал Мортон. – Пустынные места всегда приводят в замешательство. Пока я там был, то видел, думаю, не больше десятка людей. Днем вокруг почти никого, а вечером народ на улицах не слишком-то разговорчив. Я думаю, закрытие лесопилки лишило их уверенности в завтрашнем дне, и они не любят говорить об этом.
– Возможно, – сказала старшая кассирша и отодвинулась от него. – Простите, мне надо работать.
Заказав обильный обед в федеральном ресторане, Мортон вернулся к отчету, пытаясь найти оправдание своему вчерашнему отвратительному поведению.
– Я не знаю, – пробормотал он, перечитывая написанное, – как еще это объяснить.
– Вы что-то сказали? – спросил официант, который принес телячью печенку с луком и салат из шпината на гарнир. – Еще кофе?
– Да, пожалуйста, – сказал Мортон, потом добавил: – И стакан томатного соку, будьте добры.
– Конечно, – сказал официант, немедля удаляясь. Когда он закончил обедать и побаловал себя отличным морковным пирогом с добавочной порцией изюма, Мортон решил, что ему становится лучше. Еда была именно тем, что ему требовалось. Он уже не испытывал головокружения, и силы отчасти к нему вернулись.
– Это мне урок, как пропускать обед, – сказал он тихонько, пока платил по счету.
Прежде чем вести машину назад в Иерихон, он остановился, чтобы купить белковой пищи: вяленое мясо, несколько ломтиков ветчины и индейки и коробку крекеров. У него были вареные яйца, и это должно скрасить ему жизнь.
Начальник полиции, грузный мужчина, которого все звали Вилли, изучал документы Мортона с подозрением.
– Я все гадал, когда же вы до меня доберетесь, – сказал он, и звенящие гласные в его речи явно выдавали уроженца Новой Англии или Восточного побережья Британии. – Я не знаю, что могу для вас сделать, вот такие дела.
– Может быть, – сказал Мортон, уже оправившись и чувствуя лишь легкую вину за упорное продолжение своего расследования. – У меня есть вопрос. Надеюсь, вы отнесетесь к нему с пониманием.
– Конечно, – смиренно сказал Вилли. – Что вы хотите знать?
– Прежде всего, мне нужно знать, сколько людей уехали из Иерихона за последние полтора года. – Мортон вытянул свой блокнот и изобразил готовность записывать сведения.
– Ну, четверо, может, пятеро, – сказал Вилли, подумав немного. – Не более того.
Мортон воззрился на него:
– Это же абсурд.
– Проповедник Стоункрофт уехал, то есть он и его жена. Они уехали, э-э… больше года назад. Жаль было их терять, но у нас дела обстоят таким образом… – Он указал на окно, как будто зрелище главной улицы предоставляло достаточное объяснение. – Они были люди не нашего сорта, только не они. Так что они уехали.
– Понимаю, – сказал Мортон, пытаясь догадаться, почему этот человек лжет.
– Больше года назад. И священник тоже. Он взял тех двоих осиротевших мальчиков и уехал на запад. Это было до того, как уехали Стоункрофты, может быть, за пару месяцев. – Вилли посмотрел на три пустые камеры, которые виднелись через открытую дверь.
– Тоже люди не вашего сорта, – отважился предположить Мортон.
– Это верно. И мальчикам, вероятно, нужно было уехать, семья-то умерла незадолго до того. – Вилли вздохнул. – Генри и Дина Хилл.
– Это были родители мальчиков? – спросил Мортон, обнаружив, что за репликами начальника полиции немного сложно уследить.
– Да. Они умерли, и преподобный Кингсли их увез. Он сказал – так будет лучше всего. Может, он был и прав, – сказал Вилли.
– Куда они поехали? – осведомился Мортон.
– На запад, – ответил Вилли, махнув рукой в соответствующем направлении.
– Но куда именно на запад? Вы разве не знаете? – Ему придется рассказать Брустеру о преподобном Кингсли. Должен быть какой-то способ проследить передвижения этого человека и двух сирот.
– Он нам не сказал. Думаю, и сам не знал. – Вилли вздохнул. – Не то чтобы мы ставили это ему в вину, вы понимаете. В таких обстоятельствах, как у него, ему просто пришлось уехать.
Мортон нахмурился:
– Что вы имеете в виду – «в таких обстоятельствах, как у него»?
– Ну, как тут все обернулось. У священников должны быть прихожане, верно ведь? – Вилли снова вздохнул, на этот раз медленно выпустив воздух.
– И оттого, что закрылась лесопилка, горожане перестали ходить в церковь? – спросил Мортон и сразу решил: то, что начальник полиции пытается так вежливо объяснить – просто-напросто нехватка денег на поддержку городской церкви. Если Уэйнрайты платят жителям из своего кармана, для двоих священников остается не так уж много.
– Ну, все было не совсем так, но… – Вилли снова указал за окно. – Это не очень большое место; оно никогда таким и не было. В городках вроде нашего жизнь нелегка. Мы знаем, каково быть отрезанными от мира.
– Вы имеете в виду, что ваша изоляция работает против вас? – спросил Мортон, надеясь, что он правильно интерпретировал замечание Вилли.
– Ну, некоторые из нас думают, что она работает на нас, но все зависит от того, как на это посмотреть. – Он кивнул дважды. – Я не могу вам больше ничего рассказать, мистер Саймз. Вы сами видели Иерихон; вы знаете, что здесь происходит. Неважно, что сделает правительство, – ничего здесь особенно не изменится, если вы меня понимаете.
– Да, – сказал Мортон, совсем не уверенный, что улавливает, что подразумевал Вилли. – Как вы думаете, у вас найдется время составить список имен и адресов людей, все еще живущих в городке?
– Все еще живущих? – повторил Вилли. – Конечно, я могу это сделать.
Мортон одарил его своей лучшей улыбкой – строгой, но искренней:
– Большое спасибо за помощь, Вилли. Я знаю, что вам приходится нелегко.
– Перебиваемся потихоньку, – сказал Вилли, когда Мортон выходил из участка.
В закусочной Мортон счел нужным заказать вторую порцию запеченной говядины и мороженое на десерт. Он снова обратил внимание на отсутствие посетителей и на этот раз спросил:
– Здесь всегда все так неспешно?
– Большинство предпочитает есть дома, – сказала официантка, не глядя на него. – Понимаете, как оно бывает.
– Да, – кивнул Мортон, думая, что наконец-то понимает.
– Мы здесь замкнулись в себе, особенно с тех пор как лесопилка закрылась. – Она смотрела на него с насмешкой, а лицо отчетливо выражало скуку.
– Это имело серьезные последствия для города, не так ли? – Мортон бросил взгляд на официантку, затем уставился в окно, чтобы она не заподозрила, что он спрашивает ее слишком заинтересованно.
– Это одна из причин, – сказала официантка. – Есть и другие.
– Да, – сразу сказал Мортон. – Конечно есть. – Он заплатил за ужин и оставил двадцать два процента чаевых – больше, чем полагалось, но он хотел дать официантке понять, что ценит ее сведения.
Когда Мортон вышел за дверь, официантка окликнула его:
– Вы еще не все разузнали.
Мортон сделал паузу, держа руку на задвижке.
– Что вы сказали?
– Вы меня слышали, – ответила она. – Подумайте об этом.
– Разумеется, – сказал Мортон, гадая, на что это она намекала.
Он думал об этом, пока выходил на улицу. Темнота вызвала в нем необычное оживление, которого он никогда раньше не испытывал. Он направился назад в гостиницу, но возвращаться в свою комнату желания не было. Он невольно пришел к дому Уэйнрайта, и мысли его заметались в беспорядке, когда он взглянул вверх, на увядающее великолепие особняка.
– Мистер Саймз, – окликнула Илона из окна второго этажа. – Как приятно видеть вас снова.
– Спасибо, – отозвался Мортон, охваченный внезапной и необъяснимой лихорадкой желания, которое почти лишило его дыхания. Его пульс барабанил; его плоть дрожала; он, казалось, горел в лихорадке и одновременно был скован льдом. Было ужасно неприлично стоять, пялясь вверх с таким откровенным желанием на лице на аристократические черты Илоны Уэйнрайт.
– Было очень приятно принимать вас прошлым вечером, – сказала она, и ее красные губы дрогнули в улыбке.
– Вы очень добры, – промямлил Мортон.
Что было в этой женщине такого, что так сильно его возбуждало? Как она сумела его очаровать, что его тянуло к ней так, как раньше бывало только в мечтах? И как он сможет когда-нибудь объяснить свое предосудительное поведение Хьюлетту Уэйнрайту?
– Вовсе нет, – сказала Илона низким и обольстительным голосом. – Мне бы только хотелось… принять вас снова. – Она вышла на маленький балкон перед окном. – Вы зайдете?
– Я… я не знаю… – Мортон был почти уверен, что краснеет, и это еще больше обострило его замешательство. – А муж дома? – Он едва мог поверить, что может быть таким грубым, таким невежливым, и разговаривать с ней таким образом. Он отступил на несколько шагов назад. – Я так сожалею.
– Почему? – спросила Илона, и одно это слово было волнующим, как целая симфония.
– Это… это все очень неудобно, – начал Мортон. – Видите ли, миссис Уэйнрайт, я не… то есть мне не следует… Было бы предосудительно воспользоваться вашей благосклонностью.
«Будь благоразумен, – сказал он себе. – Эта женщина старше тебя, и она замужем. Ты не имеешь права хотеть ее; ты не имеешь права даже разговаривать с ней. Так поступать нельзя».
– Вас что-то беспокоит, мистер Саймз? – спросила она, и в ее вопросе прозвучал тончайший намек на высокомерную насмешку.
Мортон расправил плечи:
– У меня как инспектора ВИС есть обязательства не злоупотреблять своим положением, что я, возможно, совершил бы, если бы… С моей стороны было бы непростительно использовать свои… возможности, чтобы… скомпрометировать вас. – Пока он говорил, он придвигался ближе к дому.
Илона, казалось, его не слышала.
– В нашем городке так давно не было никого извне; я так взволнована от желания познакомиться с кем-то новым. Вы зайдете? – Она склонилась вниз, протянув длинную бледную руку. – Я была бы вам так признательна, если бы вы зашли, мистер Саймз.
– Но… – Все возражения, которые он собрался было выдвинуть, словно испарились с его губ. – Конечно, если это доставит вам удовольствие.
– Очень хорошо, мистер Саймз, – сказала Илона, и ее улыбка стала более оживленной. – Боковая дверь, там, у зимнего сада, открыта. – С этими словами она покинула балкон.
Мортон только что не ввалился в дверь в своем желании увидеть Илону. Хотя часть разума все еще пыталась урезонить его, заставить сопротивляться благосклонности, которую Илона, казалось, оказывала ему, но и она быстро утихла, когда сама Илона вошла в гостиную, и ее лицо светилось от предвкушения. Мортон предпринял последнюю попытку отделаться от нее.
– Мне бы не следовало находиться здесь. Я обязан вам и вашему мужу…
– Если вы полагаете, что чем-то нам обязаны, тем больше у вас причин остаться, – сказала она, приблизившись и склонившись головой к его плечу. – Как вы энергичны. Как жизнь струится по вашим венам.
Этот странный комплимент озадачил Мортона, но ненадолго; Илона повернула к нему лицо, и ее карминного цвета губы приникли к его губам, и она заключила его в удивительно сильные объятия. Мортон перестал думать и отдался неистовому любовному безумству.
Уже почти наступило время звонить с отчетом, когда Мортон снова проснулся в своей постели. Его головокружение вернулось с утроенной силой, и он чувствовал себя совершенно обессиленным. Мортон положил трясущуюся руку на лоб и попытался привести мысли в порядок, прежде чем звонить Брустеру.
– У вас такой голос, будто вы чем-то заболели, – критически заметил его начальник, стоило Мортону приступить к отчету.
– Очень даже возможно, – признал Мортон. – Я чувствую себя… опустошенным. – Он вздохнул. – Не понимаю, в чем дело.
– Покажитесь врачу, прежде чем возвращаться в офис; я не хочу, чтобы вы заразили чем-нибудь других инспекторов.
– Конечно нет, – сказал Мортон, затем продолжил отчет: – Если верить шефу полиции, город покинули очень немногие, хотя лично я видел совсем мало оставшихся жителей. Если они все еще живут здесь, то в течение дня работают, должно быть, где-то в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8