Едва увернувшись от удара копытом, граф поспешил туда.
В небольшом помещении, озаряемом слабым светом единственного светильника, вкусно пахло седельной кожей. Сен-Жермену всегда нравился этот особенный аромат. Но отдать ему должное сейчас было никак невозможно. Мешало недвижное тело, свисающее с оглобли, переброшенной через потолочные балки. Граф беззвучно присвистнул и зашагал к несчастному, надеясь, что тот, вопреки всяческой логике, все еще жив.
Лицо пленника, искаженное смертными муками, было лицом Ле Граса.
Маг шевельнулся, в горле его что-то забулькало, оглобля качнулась. Многочисленные ожоги на изувеченном теле сказали графу о многом, из страшных ран сочилась темная кровь.
Сен-Жермен замер посреди кладовой. Маг, кажется, испугался. Пусть успокоится, иначе от него ничего не добьешься.
– Ле Грас, – сказал он через минуту.– Вы меня узнаете, Ле Грас?
Ле Грас захныкал.
– Ле Грас, куда они подевались? Где Сен-Себастьян?
– Я все сказал… не надо меня больше мучить…
– Вас больше не тронут, – морщась, пообещал Сен-Жермен.– Ле Грас, я – князь Ракоци. Вы меня узнаете? Отвечайте же, где Сен-Себастьян?
Ле Грас уставился на стоящего перед ним человека. В глазах его промелькнула искорка узнавания.
– Сен-Жермен, – шепнул он одними губами.– Найдите их… Сен-Жермен…
Шепот его перешел в хрип, и маг потерял сознание. Тело страдальца обмякло и словно бы стало длинней.
Сен-Жермен постоял с минуту, сжимая в бессильной ярости кулаки. Ждать было нечего, маг уже не очнется. Сен-Себастьян выиграл, ушел, ускользнул. Он повернулся и зашагал к выходу из кладовой, пытаясь смириться с горечью поражения. Ле Грас его явно узнал, он мог бы успеть что-то ему сказать, если бы вдруг не расхныкался так некстати. Сен-Жермен… Найдите их… Сен-Жермен…
Стоп! Тень, продвигавшаяся к воротам конюшни, внезапно застыла на месте. Ле Грас несомненно узнал его, но ведь он не знал его светского имени! Он видел перед собой князя Ракоци, а вовсе не Сен-Жермена! И значит, шепот его означал что-то другое, указывая не на имя, а на название. Пятачок между церковью Сен-Жермен-де-Пре и одноименным бульваром назывался Ле Фобург Сен-Жермен, а самым удивительным в этом открытии было то, что отель «Трансильвания» располагался именно там.
Граф помедлил мгновение и побежал к парку, где ожидал его застоявшийся берберский скакун.

* * *

Письмо графа де Сен-Жермена к своему слуге Роджеру, написанное по латыни.
Доставлено в 2 часа пополуночи.

«5 ноября 1743 года.
Отбери двух надежных слуг и отправь их в особняк Сен-Себастьяна. Его владелец в отлучке, а сам я занят делами, с которыми необходимо покончить. Можешь послать туда также Доминго-и-Рохаса. Он понимает в медицине и травах. В кабинете, который легко найти по выбитому окну, находится служанка мадемуазель де Монталье Кассандра, жестоко избитая, но живая. Ей надо помочь. Там же, прикрытые занавесками, лежат два мертвеца – граф Жервез д'Аржаньяк и какой-то лакей. О них тоже следует подобающим образом позаботиться.
По это не все. В кладовой на конюшне томится подвешенный за локти Ле Грас. Судя по его виду, Сен-Себастьян применял к нему щипцы Торквемады. Если он еще жив, пусть Доминго посмотрит, что можно сделать, чтобы облегчить его страдания.
Помни, время не ждет, а потому постарайся действовать порасторопней.
У меня есть все основания опасаться, что Сен-Себастьян скрывается либо в подземельях под нашим отелем, либо в катакомбах под церковью Сен-Жермен-де-Пре. Впрочем, в последнем я сомневаюсь, ибо земля там все еще свята.
Так что тебе во избежание лишней огласки следует удалить из здания всех гостей и рассчитать приходящих слуг. Скажи, что дом заражен (это отчасти верно).
Не пытайся мне помогать. Собери наши вещи и ожидай меня возле кареты, которую уже должен приготовить Эркюль. Ты больше нужен мне наверху, а не внизу. Помни об этом.
И еще. Помоги Саттину и другим благополучно выбраться из отеля. Али им повозку, чтобы они вывезли все, что нужно, и тигль. Открой этим людям, в пределах разумного, правду. Они, если останутся, рискуют оказаться в ловушке.
Если мы больше не встретимся, ты знаешь что делать. Проследи, чтобы место моего погребения оформили как я повелел.
Сен-Жермен
(оттиск личной печатки)».

ГЛАВА 10

Своды туннеля были влажны, ноги идущих скользили по слизи, в ноздри им ударяла жуткая вонь.
– Не уроните его! – крикнул Сен-Себастьян. Эшил де Кресси, подпиравший плечи недвижного пленника, тяжко вздохнул:
– Зачем вы дали ему наркотик? Можно ведь было просто связать его, а шел бы он сам.
– И попутно нашептывал вам комплименты на ушко?
Голос барона сделался ядовито-слащавым. Эшил расхохотался.
– Вы бы послушали его в кладовой. Теряя свою невинность, маркиз весьма сокрушался! И проклинал, представьте, больше себя, чем меня!
Де Ле Радо, державший маркиза за ноги, заметил с неодобрением:
– Кое-кому хорошо хвастать своей удалью, особенно когда она никому не видна.
Он поскользнулся на ошметке какой-то тины и чуть не упал.
– Повнимательнее! – рявкнул Сен-Себастьян.
– Он чертовски тяжел, – капризно откликнулся де Ле Радо.
– Тем больше у вас причин смотреть себе под ноги, а не вступать в глупые перепалки!
Де Ле Радо вполголоса выругался, однако ухватил свою ношу покрепче и весь остаток пути угрюмо молчал.
В подземном склепе воздух сделался чище и суше, поскольку Сена была уже далеко. В нишах, вырубленных в каменной толще, валялись частично мумифицированные останки монахов, усопших веков пять назад. Люди, пришедшие сюда после, надругались над ними. Они вырвали из иссохших пальцев распятия, заменив их деревянными фаллосами, и вывели сатанинские знаки на пожелтевших от времени черепах.
Сен-Себастьян поднял факел повыше и быстро прошел через усыпальницу к тяжелой двери в древней стене. Она явно выглядела моложе окружавших ее камней и была сплошь покрыта непристойными барельефами, недвусмысленно сообщавшими, в каких целях использовалось укромное помещение, находившееся за ней.
Заглянув внутрь часовни, Сен-Себастьян облегченно вздохнул и пропустил вперед покряхтывающих от напряжения спутников. Цели они достигли, дальше все обещало пойти как по маслу. Слежки за ними вроде бы не было, да и сюда, кажется, никто посторонний в последнее время проникал.
Сен-Себастьян прошел вглубь часовни, освещая факелом грубые фрески, изображавшие действа, свершаемые приверженцами сатанинского культа над их жертвами. Он улыбнулся, разглядывая какой-то особенно мастерски выписанный фрагмент, затем подошел к алтарю и обратился к угрюмо помалкивавшим мужчинам.
– Вот мы и на месте. Разденьте его и свяжите. Мне не хотелось бы снова его усмирять.
Де Ле Радо, глядя в сторону, раздраженно пробормотал:
– Этим опять займусь, конечно же, я.
Он свирепо посмотрел на алтарь, на Сен-Себастьяна, на недвижного человека, прислоненного к каменной глыбе. Все это как-то не очень сходилось с тем, что ему говорилось. Похоже, и впрямь его дядюшка изрядный враль и дурак. Наобещал с три короба разных разностей. Грандиозные церемонии! Изощренные удовольствия! Абсолютная безнаказанность! Беспредельная власть! А на деле приходится от кого-то таиться, перетаскивать непомерные тяжести, дышать вонью и сыростью да еще пресмыкаться перед лупоглазым бароном, который ведет себя так, словно он король или архангел, а ты – распоследний мужлан. Хуже всего, конечно, эта мерзкая слизь. Прощай атласный камзол, прощайте парчовые туфли и чулки из белого шелка. Де Ле Радо вздохнул и в десятый раз пожалел, что не оделся попроще.
Крякнув, он подхватил со своей стороны тело де Монталье и взгромоздил его на алтарь, утешаясь тем, что и де Кресси вряд ли приходится легче. Вдвоем они принялись совлекать с маркиза одежды, что оказалось, к их удивлению, делом весьма непростым.
Сен-Себастьян тем временем бормотал заклинания, обходя все углы часовни и зажигая светильники и факелы. В подземелье стало гораздо светлее, но освещение было неровным, и роспись на стенах словно бы ожила. Барон усмехнулся, находя этот эффект довольно забавным.
Тут за дверью раздался какой-то шум. Сен-Себастьян прокричал пароль и прислушался. Отзыв был правильным, и барон откинул крючок.
На пороге стоял Жуанпор с Мадлен на руках. За ним в полумраке угадывались другие фигуры.
– Куда мы ее поместим?
Сен-Себастьян окинул безвольное тело изучающим взглядом.
– Думаю, мы должны привязать ее там, где ей все будет видно.
Он подошел к огромному перевернутому распятию, висевшему на стене.
– Оно не очень надежно, – сказал Жуанпор.– Она станет дергаться и может сорваться.
– Пожалуй, вы правы.
Сен-Себастьян еще немного подумал и указал на деревянный тяжелый щит, закрывавший угол, заваленный всяческим хламом.
– Отсюда она сможет беспрепятственно за всем наблюдать, а мы сможем поглядывать на нее. Лучшего, согласитесь, нельзя и придумать.
– Да, дерево прочное, – кивнул Жуанпор.– Отлично. Надеюсь, тут где-нибудь найдутся веревки?
– За алтарем. Возьмите их там.
Жуанпор снова кивнул и пошел к каменной глыбе. Там все еще возились де Ле Радо и Эшил де Кресси, опутывая веревками уже обнаженного пленника. Эшил трудился с прохладицей, игриво похлопывая лежащего, лицо его раскраснелось.
– Мы можем перевязать ему и еще кое-что. Я уверяю, это будет забавно.
Де Ле Радо бросил на сотоварища неприязненный взгляд.
– У вас в голове только похоть. Дело есть дело, ведите себя поскромней.
Де Кресси захихикал. Смех этот сбил с мысли барона, перебиравшего в памяти наиболее трудные заклинания. Раздувая в ярости ноздри, он обернулся.
– Эшил, немедленно замолчите. Иначе я вас прогоню.
Эшил надулся, пожал плечами и неохотно вернулся к работе.
Новый стук в дверь, новый обмен паролями.
На этот раз пришел де Ла Сеньи. Он прищурился, нашарил взглядом Мадлен, усмехнулся и поставил на пол тяжелую сумку.
– Я принес облачения, мой барон. Вам остается только произнести ваше заклятие.
Сен-Себастьян начертил в воздухе пентаграмму и произнес несколько странно звучащих слов. Затем он хлопнул в ладоши и негромко сказал:
– Господа, вы можете переодеться. Позаботьтесь, чтобы на вас не осталось светских вещей.
– Я сейчас.
Де Ла Сеньи шагнул в полумрак боковой ниши и через пару минут выскользнул из него переодетым в облачение круга. Оно напоминало сутану, но чересчур липло к коже и имело глубокий – от шеи и до лодыжек – разрез, открывавший при движениях тело.
– Я отложил ваше платье. То, красное с кружевами. Я правильно поступил?
– Да. И если вы возьмете на себя труд установить этот факел у алтаря, я тоже переоденусь. Браслеты на месте?
– Два серебряных и один из черного стекла. Они завернуты, как вы повелели.
– Рад слышать. Вам это зачтется. Де Ла Сеньи усмехнулся.
– Меня сейчас манит только одно. Могу я надеяться на какие-то льготы?
Он небрежным кивком указал на Мадлен, притянутую веревками к доскам.
– Возможно. Раз Тит мертв, это вполне возможно.
Сен-Себастьян величаво кивнул и зашагал к нише.
Когда он вернулся, все члены круга уже ожидали его. Только подвыпивший Шатороз все еще продолжал возиться с одеждой.
– Узники пробудились?
Барон прошел к алтарю. Теперь он был просто великолепен. Полураспахнутый красный шелк облачения открывал взорам собравшихся стройное, мускулистое тело атлета, почти не затронутое годами. Властность, являвшаяся его главной чертой, вышла сейчас на передний план, ибо ее уже не скрадывал лоск светского одеяния. На груди главы сатанинского круга поблескивали зловещие символы: пентаграмма и перевернутый крест.
– Еще нет, но девушка просыпается.
– Их надо взбодрить. Через четверть часа мы начинаем.
Сен-Себастьян отвернулся, казалось совсем не заботясь, выполнят его повеление или нет. Он был уверен, что выполнят: вокруг узников уже хлопотали.
Боврэ приосанился и, подступив к приятелю, развязно спросил:
– Ты доволен, Клотэр?
Сейчас этот низенький человечек вовсе не выглядел тем франтоватым глупцом, за какового многие его принимали. Облачение из черного шелка переменило шута, в маленьких глазках светились жестокость и злоба.
– Я еще не вкусил ее. Но скоро. Скоро.
– Что насчет Робера? Ты подумал о нем?
– Ну разумеется, я подумал.
Сен-Себастьян рассеянно потеребил пентаграмму.
– Тебе это понравится, мой дорогой.
– Я надеюсь.
Боврэ придвинулся к собеседнику и еле слышно сказал:
– Этот мой племянник – он изрядный осел.
– Мне тоже так кажется, – промолвил Сен-Себастьян, склонив голову набок.– Создается впечатление, что он слишком глуп, чтобы жить.
– Совершенно с вами согласен.
Боврэ поклонился и отошел. Сен-Себастьян повернулся к узникам, которые все еще спали. Он вознамерился выбранить своих подчиненных, но не успел. Несчастных уже поливали водой из кувшина. Девушка всхлипнула, маркиз замычал.
– Ну хорошо, господа. Время не терпит.
Он сделал два шага и хлестко ударил Мадлен по груди, потом, усмехнувшись, отвесил ей пару пощечин. Девушка вскрикнула и открыла глаза. На лице Сен-Себастьяна появилось довольное выражение.
– Да, дорогая моя, – сказал он тихо и вкрадчиво.– Это опять я. Я никуда не ушел, и ты от меня не сбежала.
Мадлен охватил ужасающий холод, способный, казалось, обратить в лед стекающие по ней струйки воды.
– Сен-Жермен, – прошептала она в отчаянии.– О, Сен-Жермен…
Сен-Себастьян изобразил на лице величайшее изумление.
– Ты тоскуешь по этому лживому щеголю? – Он поднял руку и ударил ее по лицу.– Теперь я твой хозяин! И зовут меня Сен-Себастьян.
Барон ущипнул пленницу за сосок, высокомерно выпятил челюсть и неспешно прошествовал к алтарю.
– Он тоже очнулся, – подобострастно хихикая, забормотал Эшил Кресси.– Стоит к нему притронуться, как он тут же шипит. Вот, поглядите!
Он ткнул пленника пальцем.
– Великолепно, Эшил. У вас будет возможность поучить его хорошим манерам.
Барон усмехнулся и возложил свою руку на холодные гениталии узника.
– Как грустно, мой друг, что я не могу предложить тебе одеяло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38