спальни есть для всех. Симон, вы, должно быть, знаете, где найти моего слугу Ивана. Я доверяю ему во всем. Передайте, чтобы он оставил на своем месте кого-нибудь из слуг и сейчас же шел сюда. Лорд Гэллоуэй, никто не сможет лучше вас сообщить всё дамам так, чтобы не вышло паники. Им тоже нельзя будет уезжать. Мы с отцом Брауном останемся у тела.Когда в Валантэне говорил командирский дух, ему подчинялись, как боевой трубе. Доктор Симон отправился в вестибюль и прислал Ивана — частного детектива на службе у детектива государственного. Гэллоуэй проследовал в гостиную и сумел сообщить о трагических событиях так деликатно, что к тому времени, когда все собрались там, дамы успели и ужаснуться, и успокоиться. Тем временем верный служитель церкви и правоверный безбожник застыли в головах и в ногах трупа, словно изваяния, олицетворяющие две философии смерти.Из дома, как пушечное ядро, вылетел Иван, доверенный слуга со шрамом и усами, и бросился через лужайку к хозяину. Его серая физиономия так и сияла оттого, что в доме разыгрывается криминальный роман, и было что-то отталкивающее в том оживлении, с каким он спросил, нельзя ли осмотреть останки.— Что ж, посмотрите, если хотите, — сказал Валантэн, — только поторопитесь. Нам надо идти в дом и кое-что выяснить.Иван поднял мертвую голову и чуть не выронил.— Господи! — разинув рот, выдохнул он. — Да это же… нет, не может быть! Вы знаете, кто это?— Нет, — безразлично ответил Валантэн. — Но хватит, нам пора.Вдвоем они внесли тело в кабинет, положили его на диван и пошли в гостиную.Детектив сел за письменный стол неторопливо и даже как бы с нерешительностью, но взгляд его был тверд, как у председателя суда. Он что-то быстро записал на лежавшем перед ним листе бумаги, а затем коротко спросил:— Все ли собрались?— Нет мистера Брейна, — ответила, оглядевшись, герцогиня Мон-сен-Мишель.— Да-да, — резким, хриплым голосом прибавил лорд Гэллоуэй, — и еще, заметьте, нет мистера Нила О'Брайена. А я видел его в саду, когда труп еще не остыл.— Иван, — распорядился Валантэн, — пойдите и приведите майора О'Брайена и мистера Брейна. Мистер Брейн, должно быть, сидит с сигарой в столовой. А майор, я думаю, сейчас прогуливается по оранжерее, хотя точно не знаю.Его верный оруженосец бросился исполнять приказание, а Валантэн продолжал в том же, по-военному скупом и решительном тоне:— Все присутствующие знают, что в саду найден труп с отсеченной головой. Доктор Симон, вы осматривали его. Как, по вашему мнению, должен ли убийца обладать большой силой? Или, может быть, достаточно иметь очень острый нож?— Я бы сказал, — отвечал доктор, совсем бледный, — что этого вообще нельзя сделать ножом.— Не знаете ли вы в таком случае, — продолжал Валантэн, — каким орудием это можно сделать?— Из современных, полагаю, никаким, — сказал доктор, страдальчески выгибая брови. — Шею и вообще так просто не перерубишь, а тут к тому же срез очень гладкий, как будто действовали алебардой, или старинным топором палача, или же двуручным мечом.— Господи Боже мой! — истерически вскрикнула герцогиня. — Ну откуда же здесь двуручные мечи?Валантэн по-прежнему не отрывался от бумаги, лежавшей перед ним.— Скажите, — спросил он, продолжая торопливо записывать, — а нельзя ли это сделать длинной саблей французских кавалеристов?В дверь негромко постучали, и у всех в комнате похолодела кровь, словно от стука в шекспировском «Макбете». И среди мертвой тишины доктор Симон с трудом выговорил:— Саблей — пожалуй, да.— Благодарю вас, — сказал Валантэн. — Войдите, Иван!Иван отворил дверь и доложил о приходе майора Нила О'Брайена. Слуга обнаружил его, когда тот снова бродил по саду. Вид у офицера был расстроенный и раздраженный.— Что вам от меня надо? — выкрикнул он.— Садитесь, пожалуйста, — спокойно и любезно сказал Валантэн. — А что же с вами нет сабли? Где она?— Оставил в библиотеке на столе, — ответил О'Брайен, у которого от растерянности стал заметнее ирландский акцент. — Она мне надоела и…— Иван, — сказал Валантэн, — пожалуйста, пойдите и принесите из библиотеки саблю майора. — Потом, когда лакей исчез, он продолжал: — Лорд Гэллоуэй утверждает, что видел, как вы вошли из сада в дом, а сразу после этого там обнаружили труп. Что вы делали в саду?Майор плюхнулся на стул.— А-а, — воскликнул он совсем уж по-ирландски, — любовался на луну! Общался с природой, всего и дела.На какое-то время повисла тяжелая тишина, а потом снова раздался тот же обыденный и жуткий стук в дверь. Вернулся Иван, он принес пустые стальные ножны.— Вот все, — сказал он.— Положите на стол, — не поднимая головы, велел Валантэн.Воцарилось ледяное молчание, сродни непроницаемому молчанию, окружающему в зале суда осужденного убийцу. Давно стихли невнятные восклицания герцогини. Клокочущая ненависть лорда Гэллоуэя была удовлетворена. И тут произошло неожиданное.— Я вам скажу, — воскликнула леди Маргарет тем звонким голосом, какой бывает у смелых женщин, решающихся выступить публично, — я вам скажу, что делал в саду мистер О'Брайен, поскольку он принужден молчать. Он предлагал мне стать его женой. Я отказала — я сказала, что при моих семейных обстоятельствах могу предложить ему лишь уважение. Его это рассердило; видно, мое уважение ему не очень нужно. Что ж, — прибавила она с бледной улыбкой, — не знаю, станет ли он дорожить им теперь, но я и теперь скажу о своем уважении к нему. И поклянусь где угодно, что этого преступления он не совершал.Лорд Гэллоуэй, нагнувшись к ней, пытался (как ему казалось, ни для кого не слышно) образумить ее.— Придержи язык, Мэгги! — громоподобно зашептал он. — Чего ты его защищаешь? Ты хоть подумай, где его сабля! Эта проклятая…Он замолчал под странным пристальным взглядом сверкающих глаз — взглядом, который поразил всех.— Старый дурак! — тихо сказала она без тени почтения. — Что вы хотите доказать? Неужели не ясно, что он не убивал, пока стоял рядом со мной? А если он убил, я все равно была там. Кто же должен был это видеть или хотя бы знать об этом, как не я? Неужели вы так ненавидите Нила, что подозреваете собственную дочь…Леди Гэллоуэй пронзительно взвизгнула. Остальные сидели в жарком ознобе, прикоснувшись к жестокой трагедии влюбленных, какие бывали в давно минувшие времена. Гордая бледная шотландская аристократка и ее возлюбленный, ирландский авантюрист, как бы сошли со старинных портретов в средневековом замке. Притихшую комнату надолго заполонили призрачные тени отравленных супругов и вероломных любовников.И тогда, среди мрачного молчания, прозвучал простодушный голос:— Скажите, а что — это очень длинная сигара? Вопрос был до того неожидан, что все обернулись посмотреть, от кого он исходил.— Я имею в виду, — пояснил маленький отец Браун из своего угла, — я имею в виду сигару, которую докуривает мистер Брейн. Похоже, что она не меньше трости.Валантэн поднял голову, и, несмотря на неуместность реплики, лицо его выразило согласие, смешанное, правда, с раздражением.— В самом деле, — резко заметил он, — Иван, еще раз поищите мистера Брейна и сейчас же приведите его.Когда дверь закрылась за слугой, Валантэн обратился к девушке с серьезностью, вызванной новым поворотом дела:— Леди Маргарет, мы все признательны вам и восхищены тем, что вы переступили ложную гордость, разъяснив поведение майора. Однако одно осталось неясным. Насколько я понимаю, лорд Гэллоуэй встретил вас, когда вы шли из кабинета в гостиную, а вышел в сад, где увидел майора, только через несколько минут, не так ли?— Вы, должно быть, помните, — ответила Маргарет с легкой иронией, — что я только что отказала ему, и вряд ли мы могли идти рука об руку. Он как-никак джентльмен, он остался в саду — вот на него и пало подозрение.— Но в эти несколько секунд, — веско возразил Валантэн, — он вполне мог бы…Снова раздался стук, и в дверях возникло изуродованное шрамом лицо.— Виноват, сударь, — сказал он, — но мистер Брейн пропал из дома.— Пропал! — воскликнул Валантэн и первый раз за все время поднялся из-за стола.— Удрал. Смылся. Испарился, — продолжал Иван, смешно выговаривая французские слова. — Его шляпа и пальто тоже испарились. Но я вам скажу кое-что получше. Я выскочил из дома посмотреть, не оставил ли он каких следов. И я нашел — да еще какой!— Что же вы нашли? — спросил Валантэн.— Сейчас покажу, — сказал Иван; в следующее мгновение он появился снова с обнаженной кавалерийской саблей, и клинок ее был окровавлен. Присутствующие воззрились на нее, будто на влетевшую в комнату молнию. Но видавший виды Иван невозмутимо продолжал:. — Вот что валялось в кустах, в полусотне ярдов отсюда, как ехать в Париж. Видно, ваш почтенный мистер Брейн бросил там эту штуку, когда убегал.Снова настала тишина, но уже совсем иная. Валантэн взял саблю, осмотрел ее, потом некоторое время сосредоточенно размышлял и, наконец, почтительно обратился к О'Брайену:— Майор, мы уверены, что вы в любое время представите свою саблю полиции, если это потребуется для экспертизы. Пока же, — прибавил он, энергично задвинув клинок в звонкие ножны, — позвольте возвратить вам ваше оружие.Все, кто понял воинский символизм этой сцены, едва удержались от аплодисментов.Эта сцена изменила все в жизни Нила О'Брайена. Когда он снова бродил по саду, еще хранившему свою тайну, но расцвеченному красками утра, в сердце его не осталось прежнего уныния. Теперь у него были причины чувствовать себя счастливым. Будучи джентльменом, лорд Гэллоуэй принес ему извинения. Леди Маргарет была не просто светская дама — она была женщина, и когда они перед завтраком прогуливались среди старых клумб, должно быть, нашла слова отраднее извинений. Все гости повеселели и смягчились — хотя кровавая тайна оставалась нераскрытой, тяжесть подозрения была со всех снята и переложена на бежавшего в Париж таинственного миллионера, которого они почти не знали. Дьявол был изгнан из дома; вернее, он сам себя изгнал.И все же тайна оставалась; поэтому, когда О'Брайен присел на скамью подле доктора Симона, этот ученый хотел было заговорить о ней. Но молодой человек, занятый более приятными мыслями, был не склонен к такому разговору.— Меня это мало интересует, — откровенно сказал он, — тем более что дело-то более или менее прояснилось. Должно быть, Брейн почему-то ненавидел того человека, заманил его в сад и убил моей саблей. Потом он сбежал в город, а саблю по дороге бросил. Кстати, Иван сказал мне, что в кармане убитого нашли американский доллар. Значит, он был соотечественником Брейна. Все сходится. По-моему, для следствия уже нет никаких затруднений.— Есть пять затруднений, и очень серьезных, — спокойно возразил доктор, — они образуют целый лабиринт. Поймите меня правильно; я не сомневаюсь, что убийство совершил Брейн; это, на мой взгляд, доказывает его бегство. Но вот вопрос — как он его совершил?! Во-первых, зачем убийце брать громоздкую саблю, когда можно убить человека карманным ножом, который легко спрятать в карман? Во-вторых, почему не было слышно никакого шума или крика? Разве вы смолчите, если на вас набросятся с обнаженной саблей? В-третьих, парадная дверь весь вечер была под наблюдением слуги, в сад Валантэна и мышь не проскользнет. Как же тогда проник сюда убитый? В-четвертых — каким образом из сада выбрался Брейн?— А в-пятых? — спросил молодой человек, следя глазами, как по дорожке к ним медленно приближается английский священник.— Это, конечно, не так важно, однако, очень уж странно. Когда я, осматривая шею, увидел, как она искромсана, я решил было, что убийца нанес несколько ударов. Но исследовав ее подробно, я обнаружил, что и сам срез иссечен ударами, которые, стало быть, нанесены после того, как голову отрубили. Неужели Брейн так люто ненавидел своего врага, что стоял там под луной и полосовал саблей мертвого?— Какой ужас! — передернулся О'Брайен. Отец Браун подошел во время разговора и ждал с обычной своей застенчивостью, пока они не закончат, а тогда заговорил:— Простите, что перебиваю. Меня прислали сообщить вам новость.— Новость? — нервно повторил Симон, уставясь на него сквозь пенсне.— Да, — как бы извиняясь, сказал Браун. — Видите ли, обнаружилось еще одно убийство.Оба собеседника вскочили столь стремительно, что скамья закачалась.— И что особенно странно, — продолжал священник, глядя тусклыми глазами на рододендроны, — опять отрублена голова. В реке нашли вторую, еще кровоточащую голову, в считанных ярдах от дома, по пути в Париж. Так что предполагают…— Боже праведный! — воскликнул О'Брайен. — Да что же, Брейн — маньяк?— Кровная месть существует и в Америке, — бесстрастно заметил священник, а затем добавил: — Вас просят сейчас же идти в библиотеку, чтобы осмотреть сегодняшнюю находку.Майор О'Брайен, последовавший за остальными в библиотеку, где начиналось дознание, чувствовал дурноту. Ему как солдату была отвратительна такая тайная резня. Где конец этой ни на что не похожей цепи усекновений? Одна голова отрублена, теперь вторая. «Вот уж не скажешь, — горько подумал он, — одна голова хорошо, а две — лучше».В кабинете Валантэна, через который надо было пройти, его ждало новое потрясение: на столе он увидел еще одну окровавленную голову, на этот раз — самого хозяина. Это была цветная картинка в журнале националистов «Гильотина», где каждую неделю помещали рисунок, изображавший кого-нибудь из политических противников с выпученными глазами и искаженным лицом, как бы после казни; Валантэн же был видным деятелем антиклерикального направления. Но ирландец О'Брайен был способен даже в падении по-своему сохранять чистоту, и все его существо возмутилось сейчас против того интеллектуального скотства, которое можно встретить только во Франции. Весь Париж казался ему единым — от причудливых каменных фигур на средневековых храмах до грубых карикатур в газетах. На память пришли страшные игры времен Великой революции. Этот город был скопищем жестокой силы — от кровожадного рисунка у Валантэна на столе до собора Нотр-Дам, с высоты которого поверх готических чудищ скалится сам Сатана.
1 2 3