Окаменевший над коробкой Каролек не мог издать ни звука. Он представил сцены, которые, должно быть, разыгрываются на пятом этаже здания института, где главный инженер отнёс тому типу коробку с живыми колорадскими жуками, и его прошиб холодный пот. Мечты об акции отмщения вылетели у него из головы в мгновение ока, вместо них возникла жгучая потребность немедленно оказаться в мастерской. Сын доктора, правда, ехал не очень быстро — его гораздо больше занимала ситуация в машине, чем дорога перед ней. И все же с каждой секундой он удалялся от центра города и приближался к аэропорту. Каролек впал в панику.
— Нет-нет! — завопил он в страшном смущении, выдирая коробку из рук доктора. — О Господи, я ошибся! Они остались на работе, я прошу у вас прощения! Мне нужно выйти!
Психиатр почувствовал, что феноменальный случай ускользает у него из рук, и придержал коробку.
— Проше пана, — сказал он ласково. — Ради Бога. Я выполню ваше желание.
— Нет-нет, спасибо. Я передумал…
— Не надо. Совершенно напрасно передумали. Меня это абсолютно не затруднит, не стесняйтесь, пожалуйста.
— Но ведь вы же не станете высыпать этого в картошку! — в отчаянии крикнул Каролек.
— В картошку можно высыпать все, что угодно, — наставительно проговорил доктор.
Сын доктора получал истинное удовольствие. Каролек и доктор Филипповский уже не обращали внимания на то, что они говорят, вырывая друг у друга лакированные туфли главного инженера. Неизвестно, кто в конце концов выиграл бы это сражение, кабы не вмешательство милосердного провидения — на перекрёстке с Рацлавицкой улицей зажёгся красный свет…
* * *
— Чудо, — набожно изрёк Лесь. — Все вместе взятое означает, что просто произошло чудо. Наверное, ты молился всю дорогу.
— Так и есть, — поддакнул Каролек. — Может быть, молился я беспорядочно, но так оно и есть.
Он сидел в своём кресле, обмахиваясь прачечной в вертикальном разрезе. Наполненная колорадскими жуками коробка из-под ботинок стояла на столе в целости и сохранности. Главный инженер успел поймать владельца обуви на выходе из института. Владелец обуви не стал заглядывать в коробку, когда ему её вернули, даже крышку не приоткрыл. Поэтому сообщение о том, что по ошибке ему вернули другие ботинки, на него никакого впечатления не произвело; он удалился, по-прежнему не удостоив их вниманием.
— К тому же я понятия не имел, кто эти ботинки продавал, — добавил со вздохом Каролек. — Не знаю, что бы я делал без Збышека…
Он отлепился от спинки кресла, отложил чертёж и заглянул в коробку — на сей раз ничего неожиданного не наблюдалось.
— А что дальше? — поинтересовался Лесь. — Будешь на следующей неделе ловить тех двоих?
Каролек снова оторвался от спинки кресла и резко выпрямился:
— Ну уж дудки! Что я пережил, того человек не опишет! Ничего не поделаешь, я сдаюсь! Не буду это отсылать.
— И совершенно правильно! — живо похвалил Януш, поворачиваясь к нему. — Мне пришло в голову, что месть эта — палка о двух концах. Представьте, размножатся эти жуки там у них, а они потом снова нам сбросят. Как раз к тому времени, когда у нас их истребят, и мы снова должны будем отсылать им. И так по кругу до скончания веков. Не выдержать такого. Я вам раньше не успел сказать.
Каролек тяжело вздохнул и прислонился к стене, все ещё не придя в себя.
— Может, ты и прав. Жаль. Я изголодался по справедливости. А знаете, эти психиатры действительно заражаются от пациентов: он упёрся — выброшу, мол, эти туфли в картошку и точка. Я еле-еле сумел их вырвать.
Януш щёлкнул пальцами по коробке:
— И что ты собираешься с этим делать? Где-нибудь выбросить?
— Да где угодно, за городом…
— Спятил совсем! — воскликнула Барбара. — Ведь они немедленно полетят на картошку и начнут жрать!
— Что?
— Ну как это что? У тебя с головой все в порядке? Это же насекомое! Оно летает! Вместо Америки разведёшь его у нас, а кроме того, можешь попасть на поле, где этой пакости раньше не было! Ты что, хочешь погубить собственную страну?!
— Она права, — поддакнул Януш. — Никакого там «выброшу», разве что они сдохнут. Дохлых действительно не опасно выбросить.
— Уморить их голодом, — подсказал Лесь. — Хотя нет, это негуманно как-то. Убить их одним ударом…
— Лучше всего просто бросить в огонь.
Каролек сидел над коробкой в страшном смущении.
— Понимаете… Мне их жалко. Такие красивые эти жучки… Я к ним даже вроде привязался…
— Психиатру вредят контакты с пациентами, а этот повредился от одной встречи с психиатром! — с ужасом предположила Барбара после долгого молчания.
Януш, растерявшись, заглянул в коробочку:
— Ну, этого не отнимешь, красивые. Так ты их хочешь держать как домашних животных? Колорадских жуков?!…
— Подбросить обратно, в места обитания, — предложил Лесь. В его сердце симпатия к полосатым жучкам с величайшей лёгкостью заняла место душегубства. — Большой беды не будет, десятком больше, десятком меньше. А при случае и фазаны порадуются.
— Фазаны!… Надо дать съесть фазанам!
— Или ещё кому. Возможно, и другие птицы это любят. Способ, соответствующий законам природы.
Соответствующий законам природы способ снискал всеобщее одобрение. Собственноручно поубивать красивых насекомых казалось негуманным и отталкивающим, а скормить их фазанам — вполне естественным. Обычный для природы круговорот — одно удовольствие как птицам, так и поедаемому жуку. Вернувшись в комнату, введённый в курс дела Влодек тоже встретил решение аплодисментами.
Первая экспедиция тронулась на поиски фазанов в послеобеденное время. Это оказалось ошибкой: сумерки сгустились раньше, чем удалось найти места обитания фазанов. Каролек не помнил, где находилось родное картофельное поле жучков, и найти его не смог. На следующий день к вопросу подошли серьёзнее, подключили Влодека, и две машины в полдень покинули город.
— При случае попробуем и яйца купить, — сказала Барбара Янушу.
— Яйца в деревне. А фазаны совсем наоборот.
— Но между пустошью и картофельным полем наверняка попадётся какая-нибудь деревня. Спросим там, за спрос денег не берут.
С намерением обследовать побольше территории разделились на две группы, предварительно пометив на дорожной карте место встречи, и стали напрягать зрение и внимание. Влодек, Лесь и Каролек закончили прочёсывать местность быстрее и первыми приехали на отмеченный перекрёсток. Фазана не нашли ни одного.
Они ждали на опушке леса, обыкновенная песчаная просёлочная дорога вела по краю леса к неширокой шоссейной дороге. По другую сторону шоссе простиралось огромное картофельное поле.
— Посмотрите, столько картошки и ни следа колорадского жука, — обратил внимание огорчённый Каролек, шагнув между грядок.
— Тебе мало своих? — полюбопытствовал Влодек и повесил на шею фотоаппарат. — Хочешь к ним ещё добавить, чтобы не скучали?
— На кой ты запрятал машину? — упрекнул его Лесь. — Поставь её на виду, а то они нас не заметят.
— Неважно, мы их зато заметим. Они должны приехать с этой стороны, видно будет издалека. Мне совсем не светит, чтобы меня какой-нибудь трактор нечаянно зацепил. Не ходи никуда, я машину не запираю.
Каролек уходил все дальше в картошку. Влодек с двумя фотоаппаратами пошёл назад по просёлочной дороге и пропал в кустах на опушке леса. Лесь остался стеречь машину и бродил неподалёку среди деревьев.
Приближающийся шум мотора услышали все трое. Лесь, который был ближе остальных, хотел выскочить к шоссе побыстрее, срезав напрямик через лесок, но запутался в кустах ежевики и замешкался. Когда ему наконец удалось выпутаться из зарослей, машина уже остановилась, мотор был выключен. Ещё в кустах он услышал звук дважды хлопнувшей дверцы.
Один взгляд позволил удостовериться — это не машина Януша. К тому же покинувшая пассажирское сиденье фигура ничуть не напоминала фигуру Барбары. Лесь остался в кустах, выглядывая оттуда через раздвинутые ветки.
Рядом с машиной крутились два типа. Один из них поспешно открыл багажник. Второй осмотрел севшее заднее колесо. Происшествие вполне заурядное, особой привлекательностью зрелище смены колёса тоже не отличалось. Лесю, однако, было абсолютно нечего делать, и он продолжал на них пялиться. Тип возле багажника с огромными усилиями, сопя и пыхтя, выволок наружу сперва огромную походную сумку, а потом что-то вроде столь же огромной плоской корзины с крышкой. Обе кошёлки он поставил с краю на асфальт и полез в багажник за домкратом и монтировкой.
Из можжевельника за спиной Леся появился Каролек. Он узнал Леся с тыла и подошёл поближе, недоумевая, куда тот засмотрелся. Он тоже раздвинул ветки, и теперь оба молча таращились.
Один из застрявших на шоссе типов все ещё крутился возле колёса, наглядно демонстрируя отсутствие навыка и отчаянную неуклюжесть. Второй ничем ему не помогал. Надутый, кипящий гневом и неудовольствием, он прохаживался вокруг машины, засунув руки в карманы. При этом частенько останавливался возле своего багажа, кидая на него хмурый взгляд. Лесь и Каролек по-прежнему торчали в кустах, и на их лицах все сильнее отражались презрение, отвращение и упрёк.
В тог момент, когда комедия проб и ошибок на шоссе подходила к концу, по песчаной дороге до шоссе добрёл Влодек. Поглощённый зрелищем весьма живописного сучка, он не сразу оторвался от любимого хобби. На шоссе трудяга, истекая потом, запихнул в багажник тяжеленные вьюки. Надутый суровым взглядом проверил, хорошо ли они легли. А Влодек вышел на шоссе. Даже успел сделать две фотографии, прежде чем присмотрелся и сообразил, что вместо Барбары и Януша перед ним чужая машина и незнакомые люди.
Как раз щёлкнул затвор, когда садившийся в машину надутый оглянулся и заметил Влодека. На две секунды он застыл на месте. На третьей секунде страшно заревел, оттолкнулся от дверцы и понёсся на Влодека как бешеный бык.
Влодек на шоссе, а Каролек и Лесь в зарослях совершенно остолбенели. Надутый мчался и ревел:
— Отдай это! Давай сюда! Отдавай немедленно!!!
Если бы надутый мчался молча, он бы, наверное, настиг Влодека, вросшего в асфальт. Смысл воплей до него сразу не дошёл, но испугался Влодек за фотоаппарат — больше у него в руках ничего не было. От страха за любимую камеру у него за спиной выросли крылья, он в мгновение ока повернулся и прыгнул в картошку.
Трудяга возле машины подпрыгивал, подскакивал, топотал, перебирал ногами и всхлипывающе сопел, Лесь и Каролек замерли в совершенном изумлении. Влодек преодолевал картофельное поле оленьими прыжками, а за ним пыхтел ревущий буйвол. Влодек был моложе, худощавее и, несомненно, испуган больше, чем его преследователь, — догнать его шансов не было никаких. На середине поля ревущий буйвол задохнулся и отказался от дальнейшей погони, а скачущий олень пропал в зарослях терновника и шиповника.
Каролек и Лесь зашевелились только тогда, когда машина с новым колесом скрылась за поворотом. У них давно свербела мысль: надо бы помочь коллеге, который подвергся нападению. Однако воплотить её в жизнь было выше человеческих сил. Только поняв, что погоня сама собой сошла на нет, они вздохнули с бесконечным облегчением и выбрались на шоссе.
— Господи, что это было? — вскричал Каролек, пытаясь прийти в себя. — Ты что-нибудь понял?
— Может, ему Влодек с лица не понравился, — промямлил Лесь, все ещё смертельно изумлённый. — О вкусах не спорят.
— Но он же кричал: отдай, отдай! Не лицо же! Фотоаппарат?…
— Может, и букет роз…
Оба враз прикусили языки, поравнявшись с тем местом, где несколько минут назад стояли вынутые из багажника кошёлки. Оба впились взглядом в асфальт, и слова застряли в горле.
На асфальте расплывалось большое красное пятно.
Уставившись на пятно, Лесь и Каролек так долго стояли молча и неподвижно, что возвратился Влодек, гордый и непобеждённый. Он все ещё кипел от непонятного и потрясающего переживания.
— Вы видели? — закричал он издалека. — Вздумал меня догнать, а фигушки! Кто это вообще был, этот бычище, вы не знаете?…
Каролек и Лесь не отреагировали. Влодек посмотрел туда же, куда и они, и тоже увидел пятно. Наклонился, осмотрел его вблизи и, побледнев, выпрямился.
— Все понятно. — глухо сказал он. — Убийцы!…
Каролек и Лесь, не сговариваясь, отшатнулись. Они оторвали взгляд от пятна и посмотрели на Влодека. Влодек прижал к груди оба фотоаппарата.
— Теперь понятно, — протянул он. — Хотели вырвать у меня фотоаппараты. Он видел, что я успел щёлкнуть. Они совершили убийство. Их двое было, да? Ничего удивительного, вещественное доказательство… А пятно?… Здесь труп лежал, да? Они его убили на ваших глазах? Я вас спрашиваю! Вы что, навеки онемели? Вы этот труп видели или нет?
Глубочайшая уверенность, что в кошёлках были расчленённые останки, не позволила ни Лесю, ни Каролеку ответить отрицательно. А утвердительный ответ не соответствовал действительности — труп-то они не видели, только его упаковку. В растерянности они смотрели то на Влодека, то на пятно, то друг на друга. Лесь кашлянул.
— Чемоданчик… — начал он. — Корзиночка…
Януш с Барбарой явились в тот момент, когда участники событий в третий раз мусолили подробности. Лесь и Каролек начали сначала в четвёртый раз, Влодек взял на себя окончание повести. Барбара и Януш выслушали сообщение молча и с нахмуренными бровями, посмотрели на вещественное доказательство на шоссе и почти одновременно пожали плечами.
— Ослы, — сказал Януш с жалостью и презрением. — Второго трупа им захотелось…
— Что значит второго трупа! — обиделся Влодек. — А это пятно, по-вашему, откуда?!
— Мясо, — холодно вымолвила Барбара.
— Что-что?…
— Мясо, говорю. Полоумные. Вы уже успели забыть, как это бывает? Они что-то подстрелили и везли свежее мясо. Нелегально поохотились, может, подстрелили зверя, который под защитой.
— Она права, — поддакнул Януш. — Убей он человека — бегал бы за тобой до победного конца. А если бы охотился легально, то вообще гоняться ни к чему. Это браконьеры.
— Они не похожи на браконьеров! — бурно запротестовал Каролек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33