Сейчас поделюсь своими знаниями, только погодите минутку. Со вчерашнего дня что-то такое меня беспокоит, вертится под темечком, покою не даёт, вроде бы только что проясняться начало. Минуточку…Майор не мешал думать и терпеливо ждал, пока прояснится мелькнувшая в моей голове мысль. Она уже вчера вечером не давала мне покою и вот под влиянием слов майора вроде бы стала отчётливей.— Вот именно, не должно тут быть ни одного исполнителя… И не только. Не одна я голову ломаю, к чему изобретать такие сложности, обычно преступный мир не занимается подобной дипломатией… Пан майор, не обращайте пока внимания на мои слова, это я пытаюсь вслух рассуждать. И его намного проще было бы элементарно застрелить, зачем им столько лишней работы? Ведь другие дела они решали самым простым образом, не прибегая к подобным ухищрениям, ведь они уверены в собственной безнаказанности, преступников тут никто не ловит. И смотрите, что получается. Гавел. Аконитин вместо какого-нибудь.., ну не знаю, стрихнина, что ли, вместо обычной отравы для крыс. Теперь берём Шмагера. Его рассчитали до секунды, ну прямо старт межпланетной ракеты! С канатом сколько сложностей. Все это в голове не укладывается, ничего не понимаю. То есть не так, не понимала. А вот теперь мне приходит в голову… Может, так делалось для того, чтобы облегчить правосудию его задачу? Чтобы легче было закрыть дело? Сплошные несчастные случаи, никто бы не стал вникать, даже сержант Гжеляк поверил бы, только вот один Яцек… Путанно я излагаю, но пока…— И вовсе не путанно пани излагает, напротив, чрезвычайно ясно, — галантно возразил майор. — И все правильно. Добавьте только ко всему сказанному такой пустячок: мафия состоит не из ангелов, а из людей, люди же могут придерживаться разных мнений. И вот такая случайность смертей, для организации которой потребовалось немало усилий, возможно, делалась не только для облегчения задачи коррумпированных властей, но и с учётом недовольства некоторых сообщников. И пожалуйста, немедленно забудьте то, что я только что сказал.— Не желаю! — живо возразила я. — Мне доставляет удовольствие думать о наличии в лоне мафии разлада и разногласий. И я желаю подробно поговорить на эту тему, только давайте быстренько слиняем отсюда, чтобы Зигмусь опять в меня не вцепился. Куда бы лучше? О, знаю, едем в Лесничувку. По дороге поговорим и прошу задавать мне наводящие вопросы, ибо я не знаю, чего вы не знаете.Майор не преминул воспользоваться предложением, и мы очень продуктивно использовали потраченное на дорогу время.В Лесничувке мы пошли на пляж, я показала майору место последнего преступления мафии. На ящике с механизмом лебёдки висел новый амбарный замок. В море две рыбачьи лайбы занимались своим рыбачьим делом, на большом расстоянии от берега. Болека ещё не было.Майор внимательно оглядел новый прочный трос.— А где старый, сорванный? — недовольно спросил он. — Куда он делся?— Думаю, полиция забрала. Конкретно сержант Гжеляк. Вы с ним уже виделись?— Нет, я приехал вчера поздно, можно сказать ночью. В комендатуру я вообще не собираюсь заходить, мне надо встретиться с ним на нейтральной почве.— Значит, вы оба придёте ко мне в гости. Нет, не стоит, Зигмусь непременно заявится. А где вы остановились?— Снял комнату в доме на центральной улице, сразу за аптекой. Приведите его ко мне.— И Болека тоже приведу, — предложила я — Мне почему-то кажется, что все нити к нему сходятся, что он в центре столпотворения, кошмар тут в Крынице творится. Мы уже головы сломали, пытаясь понять, что же на этот раз собираются схимичить преступники, по всему видно — очень уж крупная афёра, а я постепенно начинаю сомневаться, что дело в наркотиках.— Правильно начинаете, — подтвердил майор и принялся надувать матрас. Я жутко заинтересовалась.— Серьёзно? Так в чем же тут дело, в конце концов? Что он возил в Берлин?Майор не сразу ответил, занятый делом. Закончив надувать головную часть матраса, он заткнул клапан и только после этого пояснил:— Наркотики. И не ради того, чтобы получить прибыль, им нужно держать парня в руках. А об истинной сути афёры я могу лишь догадываться. Думаю, гораздо больше о ней знает Роевский.И майор приступил к надуванию второй части матраса.Я так и всколыхнулась.— Яцек упомянул бриллианты! Думаете, это возможно? На мой взгляд — вполне. Не такие кары, как за распространение наркотиков, а товар даже дороже. Если бы от меня зависело, я непременно выбрала бы алмазы. Они не портятся, а наркотики.., не знаю, может, со временем выдыхаются? И если вся их шайка занялась драгоценностями, если у них налажено дело, если оно приносит хороший доход.., а тут нашёлся такой, кто хочет все загрести сам…— Жадность человеческая не имеет пределов, — философски отозвался майор, сделав передых.Жестом побуждая его закончить надувание, я взяла на себя продолжение беседы и с жаром возразила:— Нет, ошибаетесь. Безгранична на этом свете лишь человеческая глупость. Впрочем, тут, думаю, замешаны одинаково и жадность, и глупость. Я себе это так представляю: побуждаемые тем и другим, они решили ограбить собственную шайку, одновременно запутав в это дело Болека, подставить его, понимаете? Вцепятся в него негодяи — куда подевал сокровища? А Болек им не скажет, ведь он никуда их не девал. Вот его и пристукнут. Может, открыто, может, организуют смерть в катастрофе.., а удобнее всего, если Болек утонет. Удобнее для других негодяев, тогда можно предположить, что сокровища утонули вместе с нйм.Майор опять похвалил меня.— Прекрасные идеи приходят вам в голову, пани Иоанна. Негодяям следовало бы непременно с пани проконсультироваться. Мы в принципе уже давно следим за ними, да что толку? Вот только сейчас появились кое-какие шансы… Готово, желаете сесть на него или поплавать?— Давайте посидим, в воде неудобно беседовать… А вы сами этим делом интересуетесь?— Не стану возражать. Скажите, я не очень похож на полицейского?— Если не прицепите пушку на видное место, никто и не подумает.— Исключено, пушки у меня с собой нет. Беседовали мы тепло и непринуждённо, но особой словоохотливостью майор не отличался. Однако и не скрывал некоторых своих познаний о членах мафии, во всяком случае, на простые вопросы давал простые и чёткие ответы.Так, например, мне хотелось знать:— Идиот или законченный мерзавец?— Идиот. Выбран именно из-за своей тупости.— Трусливый кретин или беспринципный подонок?— Беспринципный подонок.— ?— Хитрая, расчётливая сволочь.— А этот?— Просто законченная свинья.Сидя на самой толстой части матраса, я упёрлась локтями в поднятые колени, положила подбородок на скрещённые ладони и уставилась в морскую даль. Господи, смилуйся над этой страной, какие люди ею управляют!— А если бы, — начала я с надеждой в голосе, — а если бы прижать кого-нибудь из сильных мира сего? Не знаю только, кого лучше. Генерального прокурора? Министра внутренних дел? А может, замминистра достаточно? Председателя Высшего суда? Сейм? В конце концов, заседания Сейма происходят открыто, вон, даже по телевизору транслируют. Не могут же они поставить на голосование вопрос — преследовать убийцу или отпустить его на все четыре стороны? Хотя что я говорю, ещё как могут, вон какие предложения проходят — волосы дыбом становятся, вряд ли что их скомпрометирует… Ну, предположим, вы знаете, кого именно следует прижать. Так отловить мерзавца, если он такой скользкий и не найдётся законного основания вытащить его на свет Божий, втихую заняться подонком, есть же у него жена, дети?.. Пригрозить серьёзно, вдруг подействует и он выдаст нужное распоряжение.Майор, открывая за моей спиной бутылку с пивом, поинтересовался:— Пани предлагает мне лично этим заняться?— Не обязательно. Нанять весёлых хлопцев.— Ага, превосходная идея — мне собрать шайку террористов. Мы и так страдаем от терроризма, по всему миру сейчас эта проблема выходит на первый план. Итак, вы предлагаете с преступниками бороться преступным путём?— Если другим нельзя…— Может, другой найдётся. Я же сказал вам — появились шансы. И хватит разговоров о политике.Оставив в покое морские просторы, я повернулась к собеседнику. Моя надежда приняла несколько иной характер.— Ну так что? — нетерпеливо спросила я. — Сейчас, когда вы уже обо всем знаете…— А где доказательства? Хотя бы заполучить показания этих людей в письменном виде. И Гжеляк хорош… Вы могли бы исправить это упущение? Да, да, именно вы, ему ничего не скажут. Насколько я понял, есть люди, готовые дать показания. Девушка из «Пеликана», Колодзей, рыбаки… Кто ещё? Кельнер, швейцар. Способны вы получить показания за их подписью?— Попытаться во всяком случае могу.— Попытайтесь. Для собственного удовольствия, ибо официально дело закрыто. Сбежавшего рыбака я постараюсь разыскать сам, по блату, так сказать. Почему на этом пляже так мало народа?— Ведь здесь же не живут местные, нет домов, значит, нет и курортников. Оживлённо лишь тогда, когда приезжает какой-нибудь детский или молодёжный лагерь, разбивают палатки. Сейчас их тоже нет, одни нудисты. Вон те кирпичные бараки, видите?.. — остались от пограничников, и бункер тоже. Бараки используют рыбаки, лебёдку здесь установили, вытаскивают на берег свои лодки и катера. А до человеческого жилья отсюда в любой конец пять километров, редко какие отдыхающие добираются, хотя в самой Крынице пляжи переполнены. Ночью тут, наверное, и вовсе никого нет, даже сторожа.— Уверен, что нет.— Почему вы так уверены, пан майор?— А как вы думаете, когда привели в негодность канат? Средь бела дня, при свидетелях?Чуть ли не с нежностью поглядев на майора, я порадовалась — как хорошо, что появился среди нас профессионал высокого класса. Вот, сразу ему приходят в голову умные мысли. А теперь проверит людей, станет ясно, кто есть кто…Следующего вопроса я не успела задать, так как появился Болек. Он спустился сверху в своей рыбацкой одежде, поглядел на медленно приближающиеся лодки и опять поднялся на дюну. Оставив майора наблюдать на нудистами, что он делал с большим интересом, я отправилась за свежими новостями.Болек крутился возле одной из вытащенных на песок лодок, делая вид, будто что-то в ней починяет. Немножко попритворявшись, что любуюсь сверху на море, я решилась приблизиться к парню, ведь рядом не было ни души.— Ничего новенького, — вполголоса информировал Болек. — По-прежнему мне ведено появляться здесь точно по графику.— И что ни слова о несчастном случае на пляже?— Ни слова. А у пани?— Приехал тут один, — небрежно бросила я. — Считай, помощь прибыла. Сегодня встречаемся у него, пройдись под окном.И сообщив, где именно и когда следует пройтись, я вернулась к майору.— На мой взгляд, поддерживают свои прежние инструкции, чтобы ввести противника в заблуждение, — недовольно доложила я. — Не было тут никакого несчастного случая, а что приключился он, как раз когда Болек находился поблизости, — так это не имеет значения. А чем, собственно, Яцек занимается в Варшаве?Похоже, поведение Яцека одновременно раздражало и смешило майора.— Вытворяет жуткие вещи, — ответил он. — У него несколько помощников, помогают добровольно, но по разным причинам. Так, секретарша погибшего отца, уже немолодая женщина, обожала своего шефа и теперь намерена мстить за него всеми силами. Говорю пани, женщина готова на подвиг! Это она обнаружила очень существенную деталь. Оказывается, Шмагер уехал отсюда сразу же после обеда с Роевским и не знал, что тот умер. Узнал об этом только на следующий день, в Варшаве, встревожился и помчался к знакомому лаборанту, которому дал на анализ известную нам субстанцию. Узнав, что это аконитин, расспросил о его свойствах и ещё больше разъярился. Ему, похоже, и в самом деле были неизвестны истинные намерения работодателей, неизвестно, что аконитин смертельный яд, думал, просто сильное снотворное или средство, вызывающее, например, жесточайшее расстройство желудка, что должно явиться старшему Роевскому предостережением. Пока, дескать, по-хорошему предупреждают, если не отступится — пусть на себя пеняет. А Роевский и в самом деле поесть любил, это всем было известно, ну и Шмагер мог думать, что его послали для предупреждения, а не как киллера, наёмного убийцу.— А когда узнал правду, проявил недовольство, — поняла я. — И стал опасен для окружающих, вот им и пришлось заставить его замолчать.Тем временем первая лодка подошла к берегу, и майор пожелал наблюдать вблизи, как её станут вытаскивать на берег. Я же решила поплавать на своём матрасе, отдохнуть немного от всех этих ужасов. Надо же, как все получается! Сюда я приехала по личной просьбе Болека, а теперь мне на голову сваливается вся эта свистопляска! * * * В Крыницу я возвращалась одна, майор не пожелал воспользоваться моими услугами. Наверное, по дороге собирался что-то для себя выяснить.Поскольку сержант в это время должен был находиться на службе, я заехала в полицию и сообщила ему о вечернем сборище, назвав адрес и ни словом не упоминая о приезде майора, после чего отправилась домой. Зигмуся я боялась до такой степени, что, скоренько ополоснувшись, поспешила покинуть квартиру и оставшееся до встречи время провела в сквере на скамейке.Болек уже прохаживался под окнами майора. Когда вдвоём мы поднялись в квартиру, там уже был Яцек, и они с майором, похоже, успели все обсудить, потому как майор без промедления занялся второй жертвой мафиозных структур. Болек мужественно покаялся во всех совершённых грехах. Я подумала: парень понемногу начинает злиться и уже не такой затравленный.— Наконец они откровенно признались, — сказал Болек. — Обратно я не стал возвращаться на автобусе, пошёл пешком по пляжу, очень хотелось поплавать, вот и выбирал безлюдное место, чтобы не удивлялись, с чего это вдруг рыбаку вздумалось купаться, для рыбаков нетипичное явление. Искупался, уже подходил к пляжу в Крынице, и тут появился тот самый, бородатый. На весь пляж заорал — нет ли у меня спичек. Очень хотелось сказать, тоже на весь пляж заорать — нет, намокли, и я их выбросил, но не решился, дал прикурить мерзавцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40