– Что у нас там, парни? – крикнул он.
– Дерьмо, – ответил ему звонкий женский голос.
Из-за паутины тонких грязных труб высунулось молодое лицо в обрамлении спутанных рыжих волос.
– Это вы, командир? – Девушка несколько смутилась.
– Доложите, наконец, – скривился Хикки. – Что там? Что-то серьезное?
Под свет вылез техник-механик Бакли в своей неизменной кожаной жилетке. Его бронзовая физиономия была измазана чем-то красноватым.
– Пробило отражатель, шкип, – объяснил он, машинально вытирая руки тряпкой. – Это так называемый капитальный ремонт… отремонтировали, сучьи дети. Сраки б они себе так ремонтировали.
Бакли расстроенно плюнул вниз и полез в карман штанов за сигаретой. Поглядев на него, Хикки сделал то же самое.
– Ну, это еще ничего, – сказал он, – это вам на пол-дня работы. Запасной у нас есть?
Бакли махнул рукой. Он выглядел ужасно огорченным, и Хикки удивился, что вдруг могло его так расстроить. Ну, пробило, ну поработает он лишнюю пару часов – так на то он и космос, чтобы устраивать неприятности. Тем более, когда речь идет о коммерческом флоте, который использует боевые когда-то корабли, проданные населению после выработки первого доремонтного ресурса. Кораблям этим еще ходить и ходить, но теперь за ними нужен хороший глаз. Все это знают.
– Мы теряем скорость, – объяснил Бакли.
– Ну, я напишу в рапорте, что вы здесь ни при чем, – примиряюще сказал Хикки, – подумаешь, опоздаем… вы-то чем виноваты? Не вы ж его перебирали, правильно? Значит, не вам и отвечать. Да и груз у нас, кажется, не такой уж и срочный.
– А-аа, – Бакли снова махнул рукой и исчез за двигателем.
Хикки повернулся к молчаливому Рейнарду.
– До полудня справитесь? – поинтересовался он.
– А черт его знает, – инженер пожал плечами. – Я не знаю этих людей.
– Вот как? Вы тоже наняты на один рейс?
– А вы? – прищурился в ответ Рейнард.
– Да, у меня разовый контракт. Как я понял, наши работодатели уже имели командира, но в последний день с ним что-то случилось, и пришлось нанимать первого попавшегося. В данном случае – меня.
Рейнард молча покачал головой.
– Извините, что я вас побеспокоил. Наверное, вам стоило бы вернуться к себе. У вас заспанный вид.
– Да, пожалуй. Спасибо, что доложили.
Хикки кивнул на прощанье и повернулся к выходу. Его остановил странно напряженный голос инженера, раздавшийся ему в спину:
– Командир, на камионах не принято таскать с собой пушку…
Махтхольф машинально опустил глаза и едва не выматерился вслух: в его открытой кобуре торчал не «Тайлер», а «Моргенштерн»…
Возвращаясь к себе в каюту, Хикки клял свою забывчивость на все известные ему корки. «Тайлер», старый и простой, как заклепка, имеет любой флотский офицер, более того – при желании его можно купить за деньги. В каждом порту найдется пара-другая притонов, а в притонах – пара-другая жуков, готовых сосватать вам запретный товарец. Но где, в каком притоне можно купить «Морг», который всего год назад появился на свет, и имеют его только люди из Конторы: он, собственно, для них и создавался.
Хикки прекрасно понимал, что доверять он не может никому. Возможно – даже вероятно – то, что в экипаже есть немало людей, не имеющих понятия об истинном характере перевозимого груза. Их наняли для того, чтобы забить дыры в штатном расписании. Но кто есть кто?
Времени на расследования у него не было. За шестисуточный переход познакомиться с экипажем невозможно. Да и толку-то от этих знакомств?.. Прямо так ему и скажут:«Давай-ка, брат шкипер, присоединяйся к нашей банде, а то без тебя мы слезами изойдем, да руки на себя наложим: тоска, понимаешь!» Что с ним будет, Хикки тоже знал. Товар, лежавший в брюхе старой черепахи, тянул на такие деньги, что с каким-то там шкипом церемониться никто не станет, глупо.
И «Олдридж», безусловно, вряд ли вернется на родную Аврору.
Сперва – после того, как Хикки ознакомился с содержимым его трюмов – он долго ломал себе голову, кому же мог предназначаться столь специфический товар. Пиратам? Да нет, какая чушь… многочасовые размышления едва не поставили экс-полковника на грань паранойи, после чего он решил не морочить себе мозги и действовать по обстоятельствам. В том, что эти обстоятельства сложатся отнюдь не в его пользу, он не сомневался. Командир был нанят исключительно для того, чтобы прикрыть строку в корабельных документах. Для работодателя из грязного офиса не имела никакого значения ни квалификация, ни боевой опыт – к тому же он спешил, фатально спешил, и это обстоятельство сыграло с ним недобрую шутку. Спешка плюс изрядный дилетантизм – и на борту старенького камиона оказался человек, десять лет жизни отдавший возне с самыми грязными махинациями, совершавшимися вокруг всего того, «что летает», как принято было говорить в Конторе.
Ибо неугомонный Хикки имел дурную привычку совать свой нос в каждую дырку: он был в курсе почти всех оперативных разработок, так или иначе связанных с преступлениями, совершавшимися на коммерческих флотах. В качестве начальника оперативного отдела Транспортной системы он лично планировал операции, проводимые силами СБ против пиратов и особо зарвавшихся контрабандистов. Он в лицо знал многих людей, хорошо известных на грузовых трассах, ему случалось попивать виски в компании тех пиратских «баронов», которых СБ терпела благодаря некоторым тайным услугам – однако же, даже Хикки не мог понять, кто, какая сила могла провернуть дело с тем грузом, что покрывался сейчас пылью в трюмах его грузовика.
Вернувшись в свою каюту, он не стал раздеваться – плюхнулся на диван в холле, лишь только снял с себя пояс с оружием. Уснул он почти мгновенно, но спал плохо.
Его снова мучили кошмары, только теперь это были не жабы. Полковнику Махтхольфу снилось, что он обвинен в государственной измене первой степени и приговорен к казни через повешение. При чем тут было повешение, сказать он не мог – в Империи казнили совсем иначе – но, тем не менее, проснувшись, Хикки несколько секунд судорожно глотал ртом воздух и бешено вращал глазами.
– Виселица! – сказал он, спуская на пол ноги. – Виселица! Дьявольщина!
Потирая шею, Хикки добрался до боевой рубки и схватил в руки свою любимую бутылочку. Ее содержимого хватило лишь на один глоток. Хикки выругался и заковылял к шкафу, где хранился его запас алкоголя и коробки с лимонным печеньем.
В этот момент в рубке ожил интерком. Махтхольф поспешно схватил непочатую бутылочку виски, пачку печенья, и бросился к пульту.
– Командир, примите доклады ходовых постов, – произнес служебно-ровный голос Ирэн.
– Слушаю командир…
Только сейчас, хотя в этом уже не было никакого смысла, он поглядел на хронометр. Табло показывало ровно девять.
«Интересно, – все еще сонно подумал Хикки, – что они решат, когда я пойду жрать на час позже экипажа?»
Проклятые виселицы сыграли с ним в кегли: он проспал и подъем, и завтрак и утренние тесты. Так можно было проспать вообще все на свете, включая собственную задницу. Хикки раздраженно скрутил пробку, глотнул и полез в карман за складной расческой.
Когда доклады закончились, он объявил вахтам дежурную благодарность и спрятался под душем, стремясь выветрить из головы кошмар веревки, которая едва не захлестнулась вокруг его тощей шеи.
После завтрака, который, как он и думал, прошел в полном одиночестве, Хикки отправился не к себе, а в нос корабля, туда, где находилась штурманская рубка. Джерри Ругач был на месте – Хикки уже успел узнать, что почти все свое время юноша проводит на посту, коротая время за «беседами» с бортовым «мозгом».
– Я думал, что вы придете на завтрак, – простодушно заявил штурман, когда узкая фигура командира просунулась в зеленую полутьму.
Хикки уселся в свободное кресло и достал из кармана бутылку. Из другого появилось неизменное печенье.
– Мне что-то нездоровится, – объяснил он. – Ночью у нас были неприятности с двигателями – наверное, Бакли до сих пор возится в мотоотсеке. Говорит, прогорел отражатель третьего маршевого.
– Бакли? – удивился Ругач. – Это тот, который все время лазит в кожанке на голое тело? Странно, он приходил ко мне перед докладами, интересовался, все ли в порядке. Плел мне что-то насчет исполнительных звеньев в системе управления… я так и не понял, что ему тут было надо.
– Да-а? – Хикки приложился к соске и довольно зашевелил носом.
По рубке поплыл густой аромат алкоголя.
– Скажи-ка, какой у нас поворот завтра утром? Ты посчитал?
– Ну конечно, – Ругач даже обиделся. – У нас 10-10-117, время – шесть сорок две, скорость – 0,785 L. Курсовой разгон…
– Не важно, – остановил его Хикки. – Все в порядке, молодчина. Аппаратура в норме?
– Разумеется, я ведь только что все проверил.
– Вечером проверишь еще раз. Случись что – немедленно докладывай мне по боевому каналу. Слышишь: по боевому. Не вздумай устроить вой по общему интеркому.
Ругач недоуменно поднял брови.
– А… что? Что-то случилось?
– Да ничего, – отмахнулся Хикки. – Просто хватит с нас неприятностей. Знаешь, как бывает: экипаж не слетанный, люди косятся друг на друга… при любых авариях начинается всякая возня, тут не долго и до взаимных обвинений. Наша калоша ломалась, ломается и будет ломаться дальше – но зачем устраивать из этого шоу?
– Я вас не совсем понимаю, командир.
Простодушный сопляк, подумал Хикки. Не понимает он меня, ха! Ничего, поймешь – если жив останешься…
Он поднялся и засунул печенье обратно в карман.
– Не бери дурного в голову, парень. Я просто хочу сказать, что служба на камионах здорово отличается от флотской. Тут свои глупости, свои идиотские традиции. Научишься, не переживай. Только не забывай, что за отсутствие паники перед хозяевами отвечаю я. А твое дело – слушать, что я тебе говорю, и не заниматься самодеятельностью.
Задумчиво насвистывая, Хикки отправился через весь корабль в моторный сектор. Дорога в триста с лишним метров заняла у него почти двадцать минут. На четвертой палубе «завис» один из лифтов, и Махтхольф, не тратя время на ожидание, спустился по узкой норе аварийной лестницы.
В моторном зале кипела работа. Несколько человек, энергично переругиваясь между собой, что-то крутили под самым потолком – задрав голову, Хикки попытался понять, что они там делают, но так ничего и не разобрал. Еще несколько голосов раздавались с ржавой металлической галереи, которая огибала все четыре мотора.
– Эй! – гаркнул Хикки. – Кто-нибудь!
На его вопль из-за двигателя высунулась давешняя писклявая девчонка с перемазанным лицом.
– Как у нас дела? – поинтересовался Хикки, прихлебывая из бутылочки.
– Дела почти в порядке, – ответила девушка. – Еще пару часов, и можно будет восстанавливать нагрузку. Остальные три пришлось перегрузить, а им это вредно.
– Кто распорядился о перегрузке двигателей?
Девушка замялась.
– Ну… в шесть утра Рейнольдс доложил старшему офицеру, а она приказала провести эспресс-тест, и потом сама вывела моторы в новый режим. Иначе мы бы выпали из графика.
– Где Рейнольдс?
– Рейнольдс? А его здесь нет? Наверное, у себя.
Хикки смачно выругался и вышел из зала.
«Милая Ирэн слишком буквально восприняла мои замечания, – подумал он. – Настолько буквально, что стала отдавать приказания, не советуясь со спящим командиром. Конечно, сейчас она скажет, что не хотела меня будить и все такое прочее… а этот сучий инженер наверняка напомнит мне, что ночью я имел утомленный вид, и они не решились меня беспокоить.»
К тому моменту, когда ноги принесли Махтхольфа в каюту, он уже остыл и, пораскинув мозгами, решил сделать вид, что его ничто не касается. Ну, приказала мэм старший офицер добавить нагрузки на три исправных мотора – так честь ей и хвала. Ругать ее не за что. Что же до похвал, то уж больно скользкая получается коллизия. Лучше промолчать.
Глава 4.

Аврора, территория Портленд; тогда же.
– Подождете меня здесь.
– Как вам будет угодно, мэм…
Ослепительно черноволосая, ухоженная женщина средних лет выпорхнула из дорогого лимузина, что остановился на одной из боковых аллей полузаброшенного старинного парка на окраине городка. В этот час здесь не было никого, лишь длиннохвостая серая птица, расхаживавшая по осыпавшемуся каменному ограждению в метр высотой, рвала прохладный воздух своими хриплыми воплями. Глянув на нее, женщина поморщилась, поправила свою короткую темную юбку, и решительно двинулась вглубь парка.
Ее высокие посеребреные каблуки простучали по растрескавшимся плитам дорожки и свернули вбок, туда, где среди желтеющей травы вилась едва заметная тропа. Через несколько минут женщина вышла на небольшую поляну, украшенную серой от времени деревянной беседкой.
Из-под дырявой пластиковой крыши неторопливо выбрался высокий молодой мужчина в длинном бордовом плаще с капюшоном. Женщина порывисто обняла его, зарывшись лицом в белой пене его кружевной манишки, потом подняла горящие зеленые глаза:
– Боже, как мне надоело прятаться… почему я должна прятать тебя от чужих глаз?
Мужчина ответил ей коротким поцелуем.
– Нам осталось совсем немного, мэм сенатор.
– Да… я надеюсь.
Они скрылись под кровлей беседки. Усевшись на скамью, мужчина засунул руку под плащ, и вытащил длинный серый конверт.
– Здесь все, – сказал он, протягивая его женщине.
Она не глядя запихнула конверт в сумочку и прижалась щекой к бордовому плечу возлюбленного.
– Все прошло как надо?
– Да, – мужчина извлек сигару, покрутил ее в пальцах и чуть отстранился, прикуривая. – Благодаря тебе. Скоро наши мучения закончатся. Когда я проверну деньги, мы бросим все к черту и улетим наконец на Сент-Илер.
– Кохан поможет нам с документами?
– Для Кохана это проще простого. Он сдержал свое слово: Гудвин уже вне опасности. Теперь он может улететь в любой день. Он только ждет конца нашей операции. Не переживай, мы начнем новую жизнь, в которой не будет никаких неприятностей.
– Ах, Алекс… с тех пор, как я развелась с мужем, я никогда не была так счастлива, как сейчас!
Молодой человек едва заметно поморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8