— Я здесь не для того, чтобы обсуждать религию или политику или что-либо еще, кроме обмена изменниками. Мне нужен, Хэдон! И если он откажется сдаться мне сам, или ты запретишь выдворить его из храма, то я казню его брата! Сейчас же! На его и твоих глазах! И на глазах богов! Кровь Метсуха будет на руках Хэдона и твоих!— Ты не имеешь права приказывать верховной жрице Кхо замолчать или унижать ее — а таким образом оскорблять и саму Кхо — не понеся за это возмездия, — проговорила Фебха. Теперь ее голос звучал громче, на какое-то время гнев Королевы преодолел ее слабость.Кумин, стоявший рядом с Хэдоном, застонал. Он молил:— Великая Кхо, не допусти этого! Я лишился жены лишь два дня назад, а теперь я могу потерять одного из моих двух сыновей!Метсух стоял на коленях всего в двадцати футах от входа. За ним — два офицера с оголенными мечами. Гамори находился на одной с ними стороне, примерно в десяти футах позади. Ближайшие шеренги копьеносцев располагались примерно в тридцати футах от каждой стороны входа.Хэдону хотелось бы знать, не было ли это расположение задумано именно так, чтобы он не смог устоять от искушения ринуться и попытаться выручить брата. Возможно.На какой-то момент установилась тишина. Гамори, все еще с красным лицом, открытым ртом и сжатыми зубами, шагал взад-вперед. Затем он прокричал:— Ну, что, Хэдон! Я не буду ждать долго!— Ты, безусловно, не сделаешь ничего подобного, — сказала Фебха Хэдону. — Отдать свою жизнь за жизнь своего брата — это, несомненно, геройский и благородный поступок. Но этот поступок будет в то же время и чрезвычайно глупым, и эгоистичным. Судьба Опара и истинной религии зависят от тебя. Никто, кроме тебя, не сможет сплотить сторонников Кхо. Ты герой, победитель Великих Игр.— Я все это знаю! — вскричал Хэдон, осмелясь в гневе и горести прервать ее. — Я знаю, что в действительности Гамори и не думает, что я принесу себя в жертву за Метсуха! Какая польза была бы в том, кроме интересов Гамори и Ресу?Кумин сказал:— Это жестокость побуждает Гамори действовать так. Он не может нарушить святость убежища, потому он убивает Метсуха, чтобы причинить нам боль! Он надеется, что один их нас не вынесет пытки быть свидетелем смерти Метсуха и потому бросится спасать его!— Ты не сделаешь этого! — резко бросила Фебха.Кумин закричал, вырвал Каркен из руки Хэдона и оказался за входом еще до того, как сын мог схватить его. Хэдон направился за ним, но солдат, стоявший возле кресла Королевы, просунул свое копье меж его ног, и Хэдон, растянувшись, вывалился за дверь.Тут же в него полетели копья. Он вкатился обратно. Два копья пролетели над ним — одно столь близко, что древко скользнуло о ребра. Третье ударилось о тротуар как раз перед ним, воткнувшись наконечником в цемент. Хэдон отполз под защиту стены за входом; более копий не бросали.Тремя секундами позже он подпрыгнул, решив посмотреть, что происходит, даже если бы и пришлось увертываться от метательных снарядов. Он увидел, что у двух офицеров, карауливших лежавшего Метсуха, сильно поранены шеи. Метсух пытался встать. Гамори сам защищался мечом от кровавого орудия Кумина. Хоть у Кумина и была лишь одна рука, он орудовал Каркеном так, будто держал его эфес двумя руками. Затем случилось неизбежное. Копья воткнулись в Кумина с двух сторон и сзади. Он пошатнулся и упал, все еще замахиваясь на Гамори.Король подошел и опустил меч на шею Кумина. Кровь брызнула фонтаном, заливая ноги Гамори, а он наклонился и, схватив голову за волосы, держал ее, издавая ликующие крики.Один солдат пронзил копьем Метсуха. Другие, забывая в своей ярости и возбуждении, что они совершают кощунство, бросали свои копья во вход. Несколько едва не попали в Фебху и Хэдона; одно копье угодило жрице в живот. Спустя мгновение опустили решетку, и, закрываясь, хлопнула дверь.Те, кто наблюдали за происходящим из верхних этажей храма, сообщили позднее, что Гамори унесли сразу же. Копье, похоже, не явилось причиной смертельной раны, если только не была занесена инфекция. Но Гамори еще до того, как удалиться, отдал распоряжение, выполнявшееся безжалостно: очевидцы из числа гражданских лиц были убиты, хотя некоторым и удалось скрыться. В Опаре началась настоящая гражданская война. 26. Фебха сообщила:— Я только что пришла из Палаты Луны. У Лалилы вновь начались схватки. Теперь она посвящена в духовный сан жриц, я распорядилась распространять новости о том, что она станет нашей новой королевой, а ты нашим новым королем.— Как тебе удастся это сделать? — спросил Хэдон. — Ни один из общественных глашатаев не решится выйти на улицу. Их убьют.— У нас свои методы, — ответила она. — Лалиле придется овладеть ими; ей в самом деле предстоит многое усвоить. Я научу ее чему смогу до того, как умру. Потом Клайхи и Хала и другие займутся ее обучением.— Еще слишком рано говорить об этом, — произнес Хэдон. — Сначала нам необходимо избавиться от Гамори.— И это должно быть сделано до того, как закончится ночь, такова воля Кхо, — промолвила она. — Через два часа — полночь. Я принесла петуха в жертву, и мне кажется, что знамения благополучные, хотя кое-что и выглядит двусмысленно. Но ведь так всегда и бывает, не правда ли? Полночь — самое лучшее время для начала. Клайхи будет твоим проводником, ведь твоего отца больше нет.Хэдон пытался не думать о Кумине и брате. Некогда предаваться печали. Сейчас самое время мыслям о мщении.Он подошел к окну и выглянул наружу. Ночь была облачной, обычно город в этот час уже погружался в темноту, оставляя лишь свет от факелов караульных. Но теперь от пламени, исходившего от горящих домов свободных граждан на севере и кварталов рабов на юге и некоторых больших зданий в самом городе, ночь казалась светлой. Красные облака отражали пылавшие внизу костры. Тут и там огненные факелы сталкивались, с такого расстояния казалось — это фейерверк. Если верить сообщениям, большинство сражавшихся в эту ночь погибли. Население преимущественно само бежало из города, стараясь избежать участи сделаться предметом раздора между людьми Королевы и Короля. Однако многие жители присоединились либо к одной стороне, либо к другой, некоторые занялись грабежом. Районам деревянной застройки суждено было выгореть дотла. Никто и не пытался погасить пламя; вся борьба с огнем велась лишь в пределах городских стен.Поскольку большинство зданий в городе были сооружены из массивного камня, пожар там удалось локализовать. На улицы вынесли много мебели, из которой сооружались баррикады. Однако, и они сгорели, как факелы. Во многих зданиях портьеры и мебель собрали в одну кучу, чтобы не дать огню распространиться.Гамори окружил огромный храм, оставив по сотне солдат у каждого входа. Затем он начал в городе резню, чем привел жителей в состояние паники. Поток беженцев долгое время не давал возможности людям Королевы пробиться к храму. На их пути встало непреодолимое препятствие — масса людей, направляющихся к набережной реки и в расположенные за городом джунгли.Гамори разместился в своих апартаментах в храме Ресу, и там его лечили. По словам шпионов Фебхи, он не покидал помещения, но руководил операциями через своего генерала Ликапоеса. Согласно сообщению, Гамори оставался на ногах до позднего утра следующего дня. Тем временем Ликапоес дважды штурмовал Дверь Девяти, стараясь пробить ее тяжелыми таранами из бронзы. В то же самое время солдаты пытались забраться в окна второго этажа. На них лили горящее масло, отталкивали и опрокидывали приставные лестницы, лестницы падали, увлекая за собой пронзительно кричащих солдат, взбиравшихся по ним. Таранам не удалось пробить двойной барьер из решетки и двери, а горящее масло, вылившееся из окон сверху, охладило пыл нападавших.Потом решетка и дверь открылись, и Хэдон вывел наружу отряд своих сторонников. Они вернулись, понеся в результате этой вылазки тяжелые потери. Он сам получил несколько незначительных ран, один раз его чуть не схватили.Позднее ко входу пробились люди Королевы, численность которых составляла около трехсот человек. Хэдон вновь вывел своих людей им на помощь, и пополнение числом в две сотни солдат вступило в храм.Фебха отправила посыльных в порт с приказом прибыть в Опар по меньшей мере половине войск, что составляло шесть сотен человек.Но, скорей всего, пройдет несколько дней, прежде чем посыльный сможет добраться туда, даже при условии, что он проведет в пути круглые сутки. А людям, обремененным тяжелым вооружением, понадобится, должно быть, четыре дня, чтобы добраться до Опара, даже при условии напряженной работы веслами. Более того, ясно, что Гамори держит реку под наблюдением, поэтому оставались сомнения, что посыльный доберется до места назначения.Теперь внутри храма находилось около пятисот солдат. К сожалению, по меньшей мере половину их составляли раненые. Однажды подали приготовленный на кухне в огромных котлах обед, после которого две с половиной сотни солдат слегли с острой болью. В течение часа почти сотня скончалась, корчась в муках. Остальные остались в живых, но ни на что не годились из-за непреодолимой слабости. Спустя полчаса, как заболела первая дюжина, Фебха начала расследование. К тому времени преступники, два главных повара, успели сбежать. Канаты, свисающие из окон третьего этажа ясно, указывали, каким маршрутом они скрылись.— Гамори не столь глуп, как я думала, хотя подл даже еще в большей степени, — сказала Фебха. — Что ж, он нанес нам тяжелый удар. Но если тебе повезет сегодня, Гамори со всеми своими притязаниями взовьется погребальным костром.Хэдон был потрясен:— Ты собираешься сжечь его?— Почему бы нет? Он заслужил судьбу предателя и богохульника. Может прикажешь устроить ему похороны героя и возвести над его могилой обелиск только потому, что некогда он сел на трон и стал моим мужем?— Как раз эти обязанности он исполнял редко, — пытался шутить Хэдон.— Если тебе суждено стать хорошим королем, многое придется делать редко.— Я научусь этому, — пообещал Хэдон.Он извинился и вышел в свои апартаменты. Абет и Кор спали во внутренней палате под присмотром пожилой жрицы. Она подняла глаза, когда Хэдон просунул голову в комнату, и улыбнувшись, знаком показала, что с детьми все в порядке. Он прилег на кровать, но совсем не мог уснуть. Прометавшись и проворочавшись некоторое время, Хэдон поднялся и выпил несколько чашек чая, настоянного на гибискусе. Прошло много, очень много времени прежде, чем водяные часы показали, что пора выходить.За дверью помещений, которые занимала Фебха, его встретила Клайхи.— Она спит, — сообщила жрица. — Незачем ее будить, мы сами знаем, что нам делать.Рабыня, принадлежащая Клайхи, принесла большой кувшин с каким-то темным веществом. Хэдон и Клайхи разделись и намазались мазью. Затем оделись, хотя, надо заметить, избытка одежды на них не наблюдалось. На каждом — набедренная повязка, мокасины из шкуры антилопы и ремень, на котором крепилось несколько ножен и металлических крюков. К петле в ремне Хэдона прикреплено любопытное железное приспособление в форме буквы Т.В это время вошли четверо мужчин, все также намазанные черной мазью. На плечах у каждого бухта каната, в ножны вставлены ножи и топоры с короткими рукоятками. На крючках висели мешки со свинцовыми биконическими снарядами. В петли на ремнях вдеты кожаные пращи.Хэдон днем уже встречался с этой четверкой. Он тщательно изучал схемы вместе с ними и Клайхи до тех пор, пока все могли уже восстановить их по памяти. Как и другие мужчины, Хэдон произнес клятву: он никогда не выдаст того, что узнал из этих схем. Поклялся он и в том, что не сдастся живым в руки врагов.Полностью экипированные Хэдон и Клайхи повели остальных вниз мимо караульного за углом и спустились в маленький боковой зал. Пройдя в конец, Клайхи извлекла из мешка внушительный железный ключ и открыла маленькую железную дверь. Внутри комнаты она двигалась на ощупь, пока не наткнулась на вставленные в скобы факелы. При помощи кремня, железа и какого-то фитиля жрица добыла слабый огонь, затем погрузила фитиль в факел, пропитанный маслом. Двое мужчин также зажгли факелы.Комната, должно быть, использовалась как хранилище. Жрица зашла за сложенные штабелем деревянные ящики, мужчины последовали за ней. Между штабелем и ящиком, стоявшим отдельно напротив каменной стены, имелось пространство. Сама стена состояла из каменных блоков, каждый площадью три квадратных фута. Клайхи открыла крышку ящика, оказалось, что он наполовину заполнен свитками папируса. Жрица велела им убрать их, что они и сделали. На дне оказался свинцовый слиток весом около сорока фунтов. Они приподняли его ото дна на несколько дюймов — бронзовая плита поднялась.— Свинцовый блок не дает пластине подняться, — сказала Клайхи. — Приподнимите его и пластина пойдет вверх, а за стеной начнет работать противовес. Быстро! В проем!Часть стены повернулась наружу, открывая вход. Мужчины тотчас прошли через него внутрь туннеля за входом. Хэдон, в соответствии с приказаниями Клайхи, сдвинул вверх огромный деревянный рычаг внутри проема. Клайхи поставила на место груз, набросала сверху свитки папируса, закрыла крышку ящика и прошла в отверстие. Хэдон отпустил рычаг, и камень стал вращаться в обратном направлении.— Только у Королевы есть ключ от хранилища, — сообщила Клайхи. — Только она и две жрицы знают секрет этой комнаты. Теперь и вы, мужчины, в курсе, но из-за того лишь, что ситуация сложилась экстремальная. Кхо проклянет вас, если вы откроете тайну этой комнаты. Если мы сможем использовать ее для победы над нашими врагами, то и они смогут воспользоваться ею против нас.Ширина туннеля составляла примерно десять футов, а высота — восемь футов. Туннель хорошо вентилировался, хотя не понятно, откуда идет воздух. При свете факела было видно, что в конце туннель изгибался. Клайхи шла первой и повернула налево. Ее спутникам нет нужды знать, куда ведет правый проход, потому она им этого и не сказала. Левый коридор был ниже и уже. Он тянулся приблизительно на сто ярдов, часто загибался, пролегая, по-видимому, между стен комнат и коридоров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31