Тональность его камертона была мрачна и окутана тьмой.
– Слушайте, отче, – сказал Тандем, – давайте оставим все эти рассуждения о морали и символах. Ладно? Между моими часами и моральным обликом нет ничего общего, и не надо их сравнивать. Вы же знаете, что склонны придавать таким вещам непомерно большое значение.
Увидев перед собой обводы гигантского корпуса корабля, он ускорил шаг, чтобы оставить священника за спиной. Но оторвавшись от него, остановился. Мысль, которая смутно копошилась в глубинах памяти, внезапно прояснилась.
Развернувшись, он пошел обратно.
– Скажите, отче, как относительно тех четверых, что остались? Готов поклясться, что и все вкупе они не обладали...
Тандем запнулся. Отец Джон стоял спиной к нему ярдах в двадцати пяти. Плечи его поникли, и что-то в осанке дало понять, что камертон начал вибрировать на более высокой ноте.
Тандем лишь смутно осознавал, что происходит. Все его внимание было приковано к отцу Джону и его действиям.
Священник подбросил статуэтку в воздух и проводил ее глазами, пока та не воткнулась в землю черными ногами. Он повторил бросок четырежды. И каждый раз статуэтка приходила ногами к земле.
Даже на таком расстоянии Тандем чувствовал мощь той силы, которая управляла ею.

1 2 3 4