Он прокашлялся и солидно молвил:– Не настолько богат, как кажется. Однако если вы поможете пятнистым великанам добраться до их блудного хухотля, то мы в долгу не останемся.– А ты не будешь его обижать? – подозрительно спросил Хун-Чи.Морунген неподдельно возмутился:– Ты это о чем? Провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь обидел своего хухотля. Раньше он никогда сам не зарывался в землю. Мой хухотль как ребенок – ничего сам толком сделать не может, без этих пятнистых великанов, – указал он на Вальтера и Генриха, – он как без рук. А здесь, в пустыне… – он растерянно пожал плечами, – сам не знаю, как это получилось. Видимо, у вас очень-очень вкусные орехи.– Знаю-знаю, можешь не рассказывать, – сочувственно покачал головкой Хун-Чи. – Любой хухотль за крака-тус может проделать самые невероятные вещи.– Так вы проведете нас к нашему зверю? – с надеждой спросил Морунген.– А почему бы и нет? Особенно если у вас есть что-нибудь вкусное, – немного застенчиво напомнил человечек и выразительно облизнулся.Морунген потер затылок:– Вкусное, говоришь, да-да, конечно. Что же у нас есть вкусного? – и в поисках помощи оглянулся на своих подчиненных.Вальтер успокоил любимого командира:– У Ганса, я видел, оставалась коробка леденцов. Может, он согласится пожертвовать ею во имя Германии и нашего общего дела.– Вальтер! – скомандовал майор. – Идите с Генрихом за вещами и забирайте остальных. Нам в любом случае надо здесь осмотреться, – в этот момент с потолка ему прямо на рукав шлепнулась изрядная порция мышиного помета, Морунген вздрогнул и задрал голову, – и во всех подробностях выяснить, что им известно про Белохатки. – Он резко поднялся с вагонетки и посоветовал: – Да! Возьмите, наверное, эту вагонетку. Рельсы идут до самого выхода. Будет лучше, если часть тяжелых вещей вы погрузите на нее.Вальтер и Генрих подняли вагонеточку, поставили ее на рельсы и, взяв у Морунгена фонарь, удалились в темноту. Вскоре из глубины штольни донесся душераздирающий мерный скрип ржавых колес.Барон повернулся к хихикающим Хун-Чи. Предводитель подземных человечков многозначительно улыбнулся и потыкал пальчиком, указывая на кляксу на рукаве пятнистого великана:– Хорошая примета, хозяин хухотля. Счастливым будешь!Морунген присмотрелся к произведению мышиного искусства. Оказалось, что вещество, прилипшее к его рукаву, больше всего похоже на моментально сохнущий клей. Отодрать его без воды не представлялось возможным. Он криво усмехнулся:– Кто знает, кто знает… – Еще раз недоверчиво покосившись на потолок, барон предусмотрительно отступил под небольшой каменный карниз. – А как тут у вас обстоит с водой? Имеется таковая? Или за нее тоже придется щедро раздавать фус-ли?Хун-Чи укоризненно поглядел на пятнистого великана:– Воды бери сколько угодно. Нам ее не жалко. Ты не думай, что мы такие жадные, просто фус-ли у тебя очень вкусная, еще хочется. А вода скоро понадобится не только тебе, но и твоим младшим братьям.И, заметив, что непонятливый житель поверхности никак не может сообразить, о чем речь, продемонстрировал Морунгену бутылочку с длинным носиком:– Тот, кто не пользуется скрик-сой, когда катает по пещерам пис-комзу, никак не может обойтись без большого количества воды.Барон взял протянутую бутылочку, принюхался. Масло какое-то – ничего особенного. А главное, совершенно невозможно понять, что на уме у этих шерстяных человечков. Хотя нужно признать, что они дружелюбны, доброжелательно настроены и вообще мало похожи на русских патриотов, собирающихся заманить немецких захватчиков в ловушку. Но все же, все же, напомнил себе Дитрих, надо держать ухо востро. А то будешь потом блуждать по подземельям всю оставшуюся жизнь. Как поляки, доверившиеся безобидному на вид старичку по фамилии Сусанин, блуждали в результате по каким-то болотам.– Ладно, – махнул он рукой. – Ты говоришь загадками, а я не в настроении их отгадывать. Давайте лучше поговорим о том, откуда вам известно, что именно я ищу хутор Белохатки?И он постарался придать своему взгляду побольше пронзительности. Приблизительно так смотрел один сотрудник отдела пропаганды, весьма ценимый начальством за это свое качество. Глазки, как буравчики, – воткнутся в собеседника и сверлят его, сверлят, сверлят. Не захочешь, а признаешься во всех грехах, даже в тех, которых не совершал.– Тебе плохо? – участливо спросил человечек. – Глаза у тебя отчего-то из орбит выкатываются. Это, наверное, оттого, что ты не привык долго находиться под землей. Все жители поверхности не слишком уютно чувствуют себя в подземельях.– Не плохо, – буркнул майор.Нет, все-таки талант – это талант. И глупо думать, что всякий может овладеть профессиональными приемами.Хун-Чи поглядел на Дитриха высокопрофессионально. Тому даже стало чуточку не по себе.– А вопросы ты задаешь прямо как в гестапо.Морунген проглотил слюну, но ему показалось, что он глотает камень.– Откуда тебе известно, какие вопросы задают в гестапо? Нет! Стоп! Откуда тебе вообще известно про гестапо?Хун-Чи отвечал как о само собой разумеющемся:– А что тут удивительного? Это и нашему киндеру понятно: с тех пор как твой хухотль зарылся в нашу пам-плуку, ты только и думаешь о том, какие вопросы тебе будут задавать в гестапо.– Что еще вашему киндеру понятно?Хун-Чи будто прислушался к чему-то и продолжал успокоительным тоном:– Да ты не волнуйся, мы тебя не выдадим маршалу Жукову. Мы на него не работаем. Мы вообще ни на кого не работаем, кроме самих себя.Барон промокнул лицо и шею давно уже не белоснежным платком:– Ну спасибо. Удружили. А то я уже бог знает что подумал. И все-таки как ты узнал?Хун-Чи спокойно улыбнулся:– Сразу видно, что ты не просто иностранец, а очень заморский иностранец. Каждый киндер на поверхности знает, что Чи-Хун-Чи говорят и понимают всех благодаря великой силе Му-Окфы. Поэтому их никто никогда не обманывает, даже во время очень большой торговли.Морунген оторопело переспросил:– Благодаря силе чего?..Человечек нежно поглаживал мерцающий кристалл, будто ласкал пригревшегося кота:– Не чего, а кого. Му-Окфы. А ты думал, что все понимаешь благодаря своим отменным познаниям в русском языке?Дитрих сердито замотал головой:– Только не пытайся меня убедить, что мы так свободно общаемся благодаря колдовству какой-нибудь местной фрау Бабы Яги!Хун-Чи деликатно прервал ошеломленного немца:– Никакой Бабы Яги – только ее не хватало. И я не говорил ничего подобного. Мы тут с тобой общаемся, как ты выразился, благодаря великой силе Му-Окфы. – И приподнял свой камень так, чтобы Морунгену было хорошо его видно.Майор недоверчиво протянул руку и притронулся к теплому светящемуся кристаллу. Ему показалось на мгновение, что камень тихо урчит и вибрирует.– Ты утверждаешь, что если убрать этот камень, то я тебя не услышу?За его спиной дружно засмеялись маленькие Хун-Чи. А их предводитель уверенно заявил:– Услышишь. Отчего ж не услышать. Только понять не сможешь.Морунгена охватил тот самый азарт, который однажды привел к тому, что наследник фон Морунгенов просадил в карты сумму, приведшую его благородного родителя в предынфарктное состояние. С тех пор молодой барон в карты не играл. Во всяком случае, на деньги.– А ну давай покажи мне этот фокус.Хун-Чи не стал спорить, уверенный, что лучше один раз убедиться в чем-то лично, нежели сорок раз слушать мнения других. Он бережно упаковал кристалл в ларчик из скорлупы крака-туса. Когда крышка ларца захлопнулась, Дитриху показалось, что вокруг стало темнее и неуютнее. Он повертел головой, стараясь понять, что именно изменилось. Затем обратился к человечкам:– О! Йа, йа! Дас ист русиш фантастиш!Предводитель смешных человечков покачал головой, показывая полное непонимание, и проговорил:– Нус фуфа, чиф плюпла? Дас ист нихт русиш фантастиш! Дас ист саса Му-Окфа луф мор бора, бора. Зи шуса луф мо?Морунген молчал долго и многозначительно. Его молчание было правильно понято Хун-Чи. Пушистое создание добыло кристалл из коробочки и снова обхватило его руками.– Я рад, что убедил тебя в силе великого Му-Окфы.Не знаем, стоит ли упоминать о том, что в этот момент Дитрих совершенно несолидно подпрыгнул на месте от неожиданности. Ибо как раз в эту минуту думал о том, как прикажете воевать в стране, где враг может прочитать все твои мысли. Это какие же возможности у русских шпионов – им даже не надо заглядывать в секретные карты и документы! Нет, решительно необходимо быстрее добраться до Белохаток, затем до Берлина и там настаивать на личной встрече с высшим руководством. Его долг патриота и любящего сына фатерлянда – предупредить командование о том, что войну с Россией пора сворачивать. Пока немцы не разгромлены окончательно и бесповоротно на этом жутком Восточном фронте.Барон осторожно переступил с ноги на ногу и вежливо обратился к руководящему Хун-Чи:– Так ты… – тут он наконец осознал, что все это время его слушали все присутствующие, – то есть вы все знаете любые мысли того существа, которое говорит с вами?– И не только тех, кто говорит. А и тех, кто думает.Дитрих уточнил:– Значит, я думаю про вопросы в гестапо и про Белохатки?Хун-Чи невозмутимо поправил майора:– Нет, скорее наоборот. Сначала – про дорогу в Белохатки, а теперь и про вопросы в гестапо. А дорога тебя ждет действительно длинная. И без железного хухотля тебе по ней путешествовать никак нельзя. Поэтому правильно думаешь, что в гестапо тебя спросят в первую очередь о том, как и зачем ты добрался домой живым без личного хухотля? Мы тебе поможем. Но сперва ты угостишь моих братьев фус-ли.Вдалеке послышались пронзительные скрипы, от которых ломило зубы и чесалось под лопатками. Это приближалась многострадальная вагонетка, влекомая – вернее, толкаемая – членами танкового экипажа.– Хорошо, – поморщившись от этих жутких звуков, согласился Дитрих. – Будет твоему народу фус-ли. Сейчас подвезут.В свете личинок руп-лы было видно, как приближаются Вальтер, Генрих, Ганс и Клаус. Но, Господи! В каком они были виде!Когда-то не то в Древнем Риме, не то в Греции – словом, в седой древности – было принято осыпать триумфаторов лепестками цветов. И когда торжествующие воины проезжали мимо толпы ликующих сограждан, то на них сыпался душистый бело-розовый ливень.В каком-то смысле четверо танкистов напоминали этих самых триумфаторов. С той лишь разницей, что их осыпали не лепестками, а… гхм… несколько иной субстанцией, и не ликующие сограждане, а перепуганные и ошалевшие полчища летучих мышей, и не бело-розовым душистым ливнем, а чем-то грязно-бело-зеленым с весьма специфическим запахом.Майор в ужасе уставился на товарищей по оружию:– Что это такое? Вас что, по дороге накрыл ураганный огонь?Танкисты смотрели на него грустными глазами и вообще вели себя так, словно жизнь их уже кончена: все равно ничего не исправишь, а поэтому что толку заботиться о бренном существовании?Наконец Вальтер решил объяснить своему командиру суть происходящего:– Господин майор, мы ничего не могли с этим поделать. Эти мыши – будь они неладны, – как оказалось, совершенно не выносят скрипа этой чертовой вагонетки. Поскольку вы приказали транспортировать на ней все вещи, то мы так и поступили. А они так переполошились, – вздохнул он, – что через полминуты было уже поздно что-либо предпринимать для своего спасения.Вид у танкистов был жуткий, но ничто не могло поколебать майора фон Морунгена. На сегодня лимит его способностей к изумлению, испугу и подобным реакциям был исчерпан.– Ну молодцы! Вот что значит – танкисты! Без танка совсем как дети. Если над головой нет ни одного миллиметра брони, даже летучие мыши могут вас разбомбить. Ладно, разгружайте продукты, потом – бегом мыться, не то быть вам счастливыми до самой Москвы. Да, и возьмите у Хун-Чи скрик-су и хорошенько смажьте колеса пискомзы…Вальтер и Генрих с некоторым страхом воззрились на драгоценного командира. В таком трудном походе всякое может статься и в любой момент. К тому же – древний баронский род, голубая кровь, вырождение аристократии. Одним словом, кто его знает, вдруг с головой у Дитриха начнутся серьезные проблемы? Всем понятно, что на российских просторах помешательство – совершенно естественная реакция организма на происходящее.– Ну, – вопросил весело командир, – что вы на меня смотрите, как Риббентроп на Молотова? Колеса у вашей вагонетки кто должен смазывать – хухотли?! Глава, в которой мы встречаем старых и новых знакомых Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то лучше верить в чудеса, чем в бактерии. Карл Краус Никогда не спорь с женщиной. Ты можешь выиграть спор – и тогда уж тебе не поздоровится. Человек, у которого все в порядке с логическим мышлением, вправе спросить нас сразу о двух вещах.Первое: а куда смотрят Мулкеба и его официальный представитель в воздушном пространстве Вольхолла – ведьма Свахерея? Как они допустили такое безобразие, как утеря почти собственного королевского дракона?Второе: когда наконец будут даны вразумительные объяснения по поводу внезапного и бесследного исчезновения советской гражданки Гали, затерявшейся в чужой стране? Особые приметы пропавшей: валенки, тулупчик, пуховый платок, шикарный бюст.Вопросы естественные и даже неизбежные. Спасает одно: две эти на первый взгляд совершенно разные истории тесно и неразрывно связаны между собой. И отсутствие ведьмы Свахереи на своем боевом посту проистекает именно из-за присутствия советской гражданки Гали на территории Уппертальского королевства.Итак, маленький беленький домик с красной черепичной крышей. Чисто вымытые окошки, миленькие шторки в розовый цветочек, герань в горшочке на подоконнике. Дощатые светлые полы покрыты пестренькими половиками. Из дома несутся упоительные запахи: пахнет свежим украинским борщом, галушками с мясом и вишневым киселем.А вокруг дома цветет и благоухает почти Эдемский сад. Он не такой грандиозный, и в нем не водится такое несметное количество зверья – но вот деревья и цветы ни в чем не уступают райским зеленым насаждениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42