Женщины сделали реверансы.
Туризин весело кивнул и прогудел:
- Где же наши почетные гости?
Слуги окружили римлян и их дам и подвели их к Императору, который еще
раз представил их аплодирующим гостям. Глаза Комитты Рангаве опасно
сузились, когда взгляд ее обежал всех трех возлюбленных Виридовикса. Она
была очень красива в своей длинной юбке из затканного цветами льняного
полотна, но Марк скорее лег бы в постель с ядовитой змеей, чем с этой
женщиной. Виридовикс не заметил ее яростного взгляда, он давно уже был не
в своей тарелке, но отнюдь не из-за Комитты.
- Что-нибудь случилось? - спросил кельта трибун, когда они подходили
к столу.
- Ариг сказал мне, что видессиане посылают посольство к его клану.
Они хотят нанять побольше солдат, и он собирается поехать с посольством,
чтобы убедить своих людей пойти на службу Империи. Это займет полгода, а
ведь он лучший в мире собутыльник - по крайней мере, лучшего в этом городе
мне не найти. Клянусь, мне будет не хватать этого маленького лопуха...
Слуги рассадили легионеров в соответствии с их высоким положением
почетных гостей вечера. Марк оказался по правую руку Туризина, рядом с
Алипией Гаврой. Император сидел между ней и Комиттой Рангаве. Будь Комитта
его женой, а не возлюбленной, ей досталось бы место справа и она оказалась
бы в опасной близости от Виридовикса. Не подозревавшие ни о чем три
подруги кельта весело болтали, возбужденные присутствием самых знатных
людей Видессоса.
Первое блюдо было супом из картофеля, жареной свинины и лука. Бульон
оказался очень вкусным, и Марк быстро опустошил свою тарелку, не
переставая ожидать взрыва со стороны Комитты. Но та, к его удивлению, вела
себя вполне тактично. Марк полагал, что это качество отсутствует у нее
начисто. Пока трибун размышлял, не съесть ли ему еще одну порцию супа,
расторопный слуга, снова и снова наполнявший его бокал вином из блестящего
серебряного кувшина, принес очередное блюдо - маленьких жареных перепелок,
фаршированных грибами. Трибун много пил. Хотя он не очень любил густое
сладковатое видессианское вино, оно слегка приглушило боль в раненой руке.
Сидевший рядом с Хелвис Бальзамон уничтожил свою порцию с аппетитом,
сделавшим бы честь молодому человеку, и, погладив себя по объемистому
брюшку, обратился к Скаурусу:
- Как видите, я честно его заработал.
- Без него вы бы не были самим собой, и вам это хорошо известно, -
сказала Алипия Гавра, наклонившись к патриарху. Она разговаривала с ним
ласково, как с любимым дядюшкой или дедом.
- Такому старому олуху, как я, трудно заработать уважение, - шутливо
признался он Хелвис. - Я должен быть всемогущим, как древние патриархи, и
уметь устрашать еретиков. Вы устрашены, я надеюсь? - подмигнул он ей.
- Ни капельки, - быстро ответила она. - Не больше, чем теми
клоунадами, которыми вы потчуете свой народ.
Глаза Бальзамона все еще блестели - его забавляла словесная игра, -
но в них уже не было беззаботного веселья.
- У вас есть что-то от ужасной прямоты вашего брата, - ответил он, и
Скаурус подумал, что это весьма мало похоже на комплимент.
Смены блюд следовали одна за другой: хвосты омаров в масле под острым
соусом, козлятина с перцем и чесноком, завернутая в виноградные листья,
жареный гусь - уловив знакомый запах сыра и корицы, Марк отказался от
него, - капустный суп, тушеные голуби с луком и бараньими колбасками. А ко
всему этому пышные сдобные булочки, выпеченные в форме куриных яиц, изюм,
фиги, сладкие груши, простые и острые сыры и, разумеется, вина к каждому
новому блюду.
Раненая рука стала казаться Скаурусу чужой и словно отделилась от его
тела. Кончик носа онемел - верный признак того, что трибун начал пьянеть.
Остальные гости тоже заметно расслабились. Барон Дракс, одетый, в отличие
от Сотэрика и Аптранда, в видессианскую одежду, уже напевал солдатскую
песенку, состоящую из пятидесяти двух фривольных куплетов. Марк вспомнил -
ее пели в имперской армии на марше. Зеприн Красный и Метрикес Зигабенос
подтягивали ему неверными голосами, а Виридовикс заканчивал рассказывать
историю о похождениях мужчины, у которого было четыре жены. Скаурус даже
почесал ухо, сомневаясь в услышанном и не веря, что в своей браваде кельт
мог зайти так далеко. Туризин громко захохотал вместе с остальными,
вытирая слезы, выступившие от смеха.
- Благодарю Вас, Ваше Величество, - шутливо поклонился Императору
кельт.
Не смеялась одна Комитта Рангаве. Ее длинные тонкие пальцы с ногтями,
выкрашенными в цвет крови, были похожи на когти тигрицы и угрожающе
шевелились.
Вскоре принесли десерт, весьма легкий после такого обильного
пиршества, - колотый лед из императорских подвалов, политый сладким
сиропом. Любимое лакомство видессиан. Раздобыть его летом было не так-то
просто.
Император поднялся, и это послужило сигналом к окончанию пиршества.
Слуги принялись убирать горы грязной посуды, но даже когда исчезла еда,
вино продолжало литься рекой, а разговоры стали еще более оживленными.
Бальзамон отозвал Туризина Гавраса в сторону и принялся что-то горячо
ему доказывать. Марк не мог слышать слов патриарха, но злой ответ Туризина
был достаточно громким, чтобы все повернулись в его сторону.
- И ты тоже? Нет! Я сказал уже сто раз и говорю в сто первый: нет!
Смущенный трибун готов был провалиться сквозь землю. Похоже, Тарону
Леймокеру предстояло пробыть в темнице еще долгое время. Как только гости
поняли, что внезапная вспышка Туризина не будет иметь продолжения,
разговоры снова стали громкими. Сотэрик подошел к Хелвис, желая сообщить
ей новости из Намдалена, полученные от офицеров барона Дракса.
- Неужели Бедард Деревянный Зуб стал князем Нустада? Я просто не могу
в это поверить, - воскликнула она. - Прости, дорогой, мне нужно услышать
это из первых уст, - обратилась она к трибуну и, возбужденно заговорив на
островном диалекте, двинулась за своим братом в глубь зала.
Оставшись без собеседников, Марк осушил еще один бокал и решил, что
принятое в должном количестве видессианское вино кажется не таким уж
терпким. А вот стены Палаты Девятнадцати Диванов почему-то начали
покачиваться, словно собирались пуститься в пляс.
- Ночной горшок!!! - дико взвизгнула Комитта Рангаве. - Сын осла!
Ублюдок! Навозный червь! Чтоб Скотос лишил тебя мужской силы!
Она выплеснула остатки вина в лицо кельту и швырнула хрустальный
бокал об пол. Затем повернулась на каблуках и выбежала из зала. Каждый ее
шаг был отчетливо слышен в наступившей тишине.
- Что это тут происходит? - спросил Император, поглядев ей вслед. Он
разговаривал с Драксом и Зигабеносом и, как и Скаурус, пропустил начало
ссоры. Красное вино капало с усов Виридовикса, но смущенным он себя явно
не чувствовал.
- Эту леди оскорбил совершенно невинный анекдот, один из тех, над
которыми мы все так весело смеялись, - ответил он, не моргнув глазом.
Слуга принес ему влажное полотенце, и он вытер лицо.
- Увы, теперь я сам буду напоминать героев моих же историй.
Туризин фыркнул, удовлетворившись объяснением Виридовикса. Он знал о
вспыльчивом характере Комитты, готовой затеять скандал по любому поводу.
- Будем надеяться, это придется тебе больше по вкусу. - Он подозвал
слугу и передал через него Виридовиксу свой собственный бокал с вином,
наказав оставить себе бокал на память. Гости, ставшие свидетелями
оказанной кельту чести, зашептались.
Гай Филипп уловил взгляд Марка через весь зал и пожал плечами. На миг
трибун даже протрезвел от страха за кельта. Он подумал о том, что много
выпил сегодня; слишком много, судя по тому, что в голове у него начали
стучать молотки.
Хелвис все еще беседовала с двумя намдаленскими офицерами. Палата
вдруг стала чересчур шумной, душной и переполненной людьми, и Марк
направился к дверям. Может быть, свежий воздух приведет его в чувство...
Церемониймейстер поклонился ему, когда он выходил наружу. Трибун кивнул в
ответ и тут же пожалел об этом - каждое движение болью отзывалось в
голове.
Он с наслаждением вдохнул свежий воздух, который показался ему слаще
самого сладкого вина, и начал спускаться по лестнице, тщательно
контролируя каждый свой шаг, как это обычно делают пьяные. Музыка и гул
голосов остались позади, но Марк не жалел об этом. Он вздохнул, представив
себе завтрашнее похмелье, и посмотрел на звезды, надеясь, что их вечное
спокойствие принесет ему хоть каплю облегчения. Ночь была прозрачной и
тихой, но дымки, поднимаясь из бесчисленных печных и каминных труб,
местами заволакивали звезды. Скаурус брел вперед без определенной цели,
подбитые гвоздями сапоги то цокали по камням, то затихали, когда он ступал
на траву.
Неожиданно трибун уловил чье-то приглушенное дыхание и, хватаясь за
рукоять меча, спросил:
- Кто тут?
Видение наемных убийц мелькнуло перед его мысленным взором. Возможно,
это десант с кораблей Бурафоса крадется к Палате Девятнадцати Диванов...
- Я - не банда наемных убийц, - отозвалась из темноты Алипия Гавра, и
Скаурус, уловив ехидную нотку в ее голосе, отдернул руку от ножен так
быстро, словно они были раскалены добела.
- Прошу прощения, Ваше Высочество, - начал он запинаясь. - Вы
появились так неожиданно... Я вышел на минутку подышать свежим воздухом.
- Я тоже неожиданно поняла, что тишина эта куда приятнее
столпотворения, царящего в Палате. Ты можешь побыть со мной, если хочешь.
Все еще чувствуя себя дураком, трибун подошел к девушке. Шум,
доносившийся из зала, долетал и сюда, но на таком расстоянии был вполне
терпимым. Бледный свет струился через широкие окна, и Марк мог видеть в
нем только тонкий силуэт принцессы.
Постояв несколько минут в молчании, она повернулась к нему и
заговорила, словно размышляя вслух:
- Ты странный человек, Марк Амелий Скаурус, - ее видессианское
произношение придало римскому имени музыкальность. - Я никогда не могу
сказать наверняка, о чем ты думаешь.
- Неужели? - удивился Скаурус. - А мне всегда казалось, что вам не
составляет труда читать мои мысли, как будто они написаны на школьной
доске.
- Тебе напрасно так кажется. Ты не похож на тех, с кем я сталкиваюсь
ежедневно. Ни на заносчивого дворянина из провинции, закованного в железо
и пропахшего конским потом, ни на чиновника, ни на придворного всезнайку,
который скорее умрет, чем назовет вещи своими именами. Не похож ты и на
наемника - в тебе недостаточно хитрости и коварства. Так кто же ты,
чужеземец? - Она пристально всматривалась в лицо трибуна, будто пыталась
прочитать ответ в его глазах.
Он знал, что Алипия заслуживает честного ответа, но как можно
ответить на такой вопрос?
- Я - тот, кто выживает при любых обстоятельствах, - сказал он
наконец.
- А-а, - произнесла она глубоким голосом, - тогда не удивительно, что
мы понимаем друг друга.
- Так ли это? - спросил трибун, и руки его сами собой легли на ее
плечи, когда она подняла к нему лицо. Тело Алипии было худеньким, почти
угловатым, как у подростка - особенно по сравнению со зрелыми формами
Хелвис. Губы ее неожиданно оказались совсем близко и на мгновение
коснулись его губ, но тут же она вздрогнула и отшатнулась.
Встревоженный, Марк хотел уже найти подходящее извинение, однако
принцесса усталым движением руки остановила его, прежде чем он успел
открыть рот.
- Это не твоя вина. Виновато время, которое, к счастью, ушло, но
которого я не могу забыть, - попыталась она объяснить свои чувства в
нескольких словах. - Я не хочу, чтобы ко мне возвращались эти
воспоминания.
Трибун сжал кулаки так, что ногти впились в кожу, подумав, что к
числу преступлений Авшара надо добавить легкую смерть, дарованную им
Варданесу Сфранцезу. Марк протянул руку и пальцами коснулся щеки Алипии.
Лицо девушки было мокрым от слез. Она не отшатнулась, почувствовав в его
жесте нежность и понимание. Ее раненая душа притягивала к себе трибуна, но
единственное, что он мог сделать для нее сейчас, - это не двигаться. Он
хотел бы сжать девушку в своих объятиях, но был уверен, что только испугал
бы ее этим. Она тихо сказала:
- Когда я была размалеванной девкой, ты дал мне силы выдержать
испытание. Но я ничего не могу дать тебе - именно потому, что я была тем,
кем была. До чего же запутанная штука - жизнь, не так ли? - Она коротко,
горько засмеялась.
- То, что вы здесь и ваша рана начинает заживать, - достаточный
подарок для меня, - ответил Скаурус, подумав, что слишком пьян сейчас и
едва ли может оказаться полезным для женщины.
Подобные мысли, разумеется, не приходили в голову Алипии. Ее лицо
смягчилось, она нежно поцеловала трибуна.
- Тебе лучше вернуться к гостям, ведь ты, как-никак, почетный гость.
- Да, пожалуй, - согласился трибун, успевший уже позабыть о пире,
устроенном Императором в честь легиона.
- Тебе пора идти, - повторила принцесса, чуть помедлив.
Марк нехотя направился к Палате Девятнадцати Диванов. Когда он
повернулся, чтобы еще раз взглянуть на Алипию, она уже исчезла.
Голова Скауруса кружилась от вина и от мыслей. Трибун знал, что
большинство наемников порвали бы все узы, соединяющие их с близкими, если
бы им представилась возможность войти в императорскую семью. Дракс,
например, сделал бы это не колеблясь ни минуты - по своей натуре человек
этот был идеальным приспособленцем. Марк усмехнулся, вспомнив прозвище,
заработанное афинянами во время Пелопонесской войны - "котурны",
театральные туфли, одинаково годившиеся на правую и на левую ногу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57