Он завернул его, залез наверх и открыл крышку на баке
с топливом. Взял мерный прут, вытер его о брюки, опустил и вытащил.
Бак был на три четверти полон.
- Что случилось? - спросил Пиблз, с любопытством глядя на
вытянувшееся лицо Тома.
- Пиби, я открыл кран, чтобы спустить горючее. Я оставил его -
жидкость текла на землю. Она завернула кран.
- Нет, Том, эта история слишком тебя достала. Ты только подумал, что
сделал это. Мне случалось видеть, как сам собой закрывается разношенный
главный клапан - когда при работающем моторе топливная помпа засасывает
его обратно. Но чтобы кран - не может быть.
- Главный клапан? - Том поднял сидение и посмотрел. Одного взгляда
было достаточно, чтобы понять, что он открыт. - Она его тоже открыла.
- Ладно, о'кей, не смотри на меня так. - Пиблз был близок к ярости
как никогда в жизни. - Ну и что с того?
Том не ответил. Он был не из тех людей, кто, столкнувшись с чем-либо
выше своего понимания, начинает сомневаться в собственной вменяемости. Он
был твердо убежден, что то, что он видел и чувствовал и было тем, что
произошло на самом деле. В нем не было того постоянного страха перед
безумием, который мог бы испытать на его месте человек с более тонкой
нервной организацией. Он не сомневался ни в себе, ни в том, что видел, а
потому мог всецело сосредоточиться на поисках ответа на вопрос "почему"?
Он инстинктивно понял, что поделиться своим невероятным опытом с
кем-нибудь еще, значило поставить дополнительную преграду у себя на
дороге. Потому он молчал как устрица и продолжал методично и внимательно
осматривать машину.
Сорвавшаяся гусеница так плотно намоталась сама на себя, что не
вставало вопроса о том, следует ли чинить ее на месте. Ее насадят обратно
внизу, в мастерской. Операция эта требует огромной осторожности - немного
силы, приложенной не в ту сторону, и придется менять весь трак. Вдобавок
ко всему, лезвие Семерки уткнулось в землю, его нужно было поднять, чтобы
сдвинуть машину, а гидравлический подъемник не мог работать при
выключенном моторе.
Пиблз отмотал двадцать футов полудюймового кабеля с кормы второго
бульдозера, проковырял дырочку в земле под лезвием и пропустил в нее
кабель, потом перелез через лезвие и привязал кабель к большому крюку,
торчащему из днища. Другой конец кабеля он швырнул на землю перед машиной.
Том забрался в кабину второго бульдозера, готовый к буксировке. Пиблз
прикрепил конец кабеля к машине Тома, взлетел в кабину Семерки. Он перевел
машину на нейтраль, отсоединил рычаг управления, перевел лезвие в
"плавающее" положение и поднял руку.
Том перегнулся через поручни и, глядя назад, медленно тронулся,
выбирая слабину кабеля. Кабель выпрямился, натянулся и поднял вверх лезвие
Семерки. Пиблз просигналил, что можно ослабить кабель и закрепил лезвие.
- Неплохая штука - эта гидравлическая система! - крикнул Пиблз, когда
Том снизил обороты. - Теперь двигайся и поверни направо так круто, как
только сможешь повернуть, не зацепив гусеницу. Посмотрим, сможем ли мы
довести ее домой на собственных траках.
Том подался назад, потом резко повернулся направо, натянув кабель
почти под прямым углом ко второй машине. Пиблз взял в зажим правый трак и
освободил оба ведущих рычага. Теперь левая гусеница могла вращаться
свободно, а правая не могла совсем. Том ехал на первой скорости в четверть
мощности, так что его машина еле ползла. Семерка дрогнула и начала
поворачиваться на неподвижной правой гусенице, огромное давление машины
приходилось на переднюю часть трека. Пиблз движением ноги снял Семерку с
правого тормоза, снова поставил, снова снял - серией резких точных
движений. Трак сдвигался на несколько дюймов и останавливался, давление
смещалось, гусеница ходила вперед-назад-вбок. Еще один толчок, щелчок - и
гусеница встала на место - на пять своих направляющих и два ведущих.
Пиблз спустился и буквально влез головой в трак, вертелся туда-сюда,
пытаясь определить, где поломаны фаланги, где сбиты шипы. Том подошел и
вытащил его, ухватив за пояс.
- С этим ты и в мастерской разберешься, - сказал он, улыбкой маскируя
нервозность. - Ты думаешь, она поедет?
- Еще как. Впервые в жизни вижу, чтобы такой покалеченный трак так
легко пришел в себя. Черт побери, это выглядело так, как будто она
помогала нам!
- Иногда так оно и есть, - сдержанно ответил Том. - Ты лучше
переберись на буксир, Пиби, а я останусь с этой штукой.
- Как скажешь.
Со всей возможной осторожностью они поехали вниз по склону. Том
слегка придерживал тормоза, а второй бульдозер старался все время идти по
прямой. И они привезли Дейзи Этта вниз к мастерской Пиблза, а там сняли с
нее треснувшую головку цилиндра, стартер, вынули выгоревшие от перегрева
детали, и оставили ее совершенно беспомощной.
А потом снова собрали.
- А я говорю, что это было чистой воды хладнокровное убийство, -
горячо сказал Деннис. - И мы выполняем приказы такого парня! Мы же должны
что-то предпринять? - Они стояли около охладителя. Деннис подогнал туда
машину, чтобы перехватить Чаба.
Сигара Чаба Хортона ходила вверх-вниз, как заевший семафор.
- Кончай с этим. Приемная комиссия прибудет сюда через каких-то две
недели. Мы сможем подать им рапорт. Вдобавок, я не знаю, что именно там
произошло, и ты не знаешь тоже. А сейчас нам нужно строить этот чертов
аэродром.
- Ты не знаешь, что там случилось, наверху? Чаб, ты разумный парень.
Достаточно разумный, чтобы управиться с этой работой лучше Тома Джегера,
даже если бы он не сошел с ума. И ты достаточно умен, чтобы не поверить
всему этому трепу о бульдозере, сбежавшем из под обезьяны-смазчика.
Послушай... - он наклонился вперед и постучал ладонью по груди Чаба. - Он
говорил, что полетел предохранительный клапан. Я видел этот клапан своими
глазами и слышал, как старина Пиблз говорил, что он в полном порядке.
Контрольный штырь дросселя вышел из пазов - да. Но ты же знаешь, что
случается с машиной, когда ломается дроссель. Она крутится вхолостую или
останавливается совсем. Во всяком случае, она не бегает сама по себе.
- Возможно это так, но...
- Но что? Ничего! Парень, совершивший убийство, явно не в своем уме.
Тот, кто сделал это однажды может сделать это снова и я не хочу, что бы
следующий несчастный случай произошел со мной!
И тут крепкую, но не очень светлую голову Чаба посетили две мысли.
Первая: что Деннис, которого Чаб не любил, но не мог стряхнуть, явно хочет
втравить его в какое-то неприятное дело. И вторая: что несмотря на свои
ловкие речи, Деннис смертельно перепуган.
- Что ты хочешь сделать - позвать шерифа?
Деннис рассмеялся, оценив шутку. Но с колеи не сошел.
- Я скажу, что мы можем сделать. Раз ты тоже здесь, он - не
единственный, кто знает работу. Если мы перестанем выполнять его приказы и
начнем выполнять твои, он ничего не сможет сделать. А ты справишься.
- Брось это дело, Деннис, - с внезапной яростью вспыхнул Чаб. - Что
думаешь ты делаешь? Вручаешь мне ключи от королевства? На кой черт тебе,
чтобы я здесь командовал? - он встал. - Ну сделаем мы, как ты говоришь.
Что, строительство от этого быстрее пойдет? Или денег у меня в кармане
прибавится? Чего я по-твоему хочу - славы? Я однажды отказался от
возможности стать членом совета. Что ты думаешь, я пальцем пошевелю, чтобы
заставить банду олухов выполнять мои приказы - особенно, если они и так
это делают?
- Да, Чаб, конечно, но я не поднимаю волну просто ради удовольствия.
Я вовсе не это имел в виду. Но пока мы не сделаем что-нибудь с этим
парнем, мы все в опасности. Ты можешь впустить эту мысль в свою башку?
- Слушай, болтун. Если человек хорошо работает, у него нет времени
попадать в истории. Это я о Томе говорю - но и тебе неплохо бы запомнить.
Залезай на свою тарахтелку и катись в мергельную яму. - Захваченный
врасплох, Деннис повернулся к своей машине.
- Какая жалость, что ты не можешь переносить землю ртом, - сказал,
уходя, Чаб. - Тогда тебя можно было бы оставить здесь заканчивать работу в
одиночку.
Чаб медленно шел по направлению к зарослям, подкидывая камешки
железной линейкой и тихо ругаясь про себя. Он был по сути своей человеком
простым, а потому верил, что в мире все просто. Он предпочитал делать то
дело, которое знал, и не терпел сложностей и неожиданностей. Он много лет
проработал на строительстве оператором и начальником партии
геологоразведки и был известен одним редким качеством - при любых
обстоятельствах держался в стороне от клик, группировок и прочей
"внутренней политики", составлявшей смысл жизни большинства людей на
строительстве. Его тревожили и раздражали те закулисные игры, с которыми
приходилось сталкиваться, практически на любой должности. Если интрига
была элементарной, Чаб находил ее омерзительной, а нечто более сложное
начисто выбивало его из колеи. Он был достаточно глуп, чтобы его
врожденная порядочность лезла изо всех щелей его поведения. Он понимал,
что полная честность по отношению к начальству и подчиненным достаточно
болезненна для всех заинтересованных сторон, но не мог, да и не хотел
вести себя иначе. Если у Чаба портился зуб, он не вырывал. Если ему не по
делу учинял разнос суперинтендант, то получал полную и четкую
характеристику проблемы, а если ему это не нравилось, что ж, Чаб мог найти
другую работу. И если перетягивание каната между группировками становлюсь
ему поперек города, он прямо так и говорил - и требовал расчет. Или
спускал пары и оставался. Его несколько эгоистическая, но детская реакция
на вещи, мешающие ему работать заслужила ему уважение со стороны
большинства его начальников. И сейчас - как всегда - он точно знал, что
делать. Только - ну как ты будешь выяснять у человека, убил он или нет?
Он быстро нашел прораба - тот подкручивал болты на новом траке
Семерки огромным гаечным ключом.
- Привет, Чаб. Как хорошо, что ты завернул сюда. Давай намотаем кусок
трубки на конец этой штуки и поставим все на место.
Чаб принес трубку, они намотали ее на конец четырехфутового гаечного
ключа и принялись давить так, что пот с них лился градом. Время от времени
Том заглядывал в клиренс бульдозера и что-то там проверял, он сказал, что
все в порядке, они выпрямились и какое-то время стояли там, на солнцепеке,
восстанавливая дыхание.
- Том, - выдохнул Чаб, - ты убил этого пуэрториканца?
Том повернулся так, как будто к его шее прижали зажженную сигарету.
- Видишь ли, - пояснил Чаб, - если ты убил, тебе нельзя руководить
работами.
- Это плохая тема для шуток, - отрезал Том.
- Я не шучу. Так это твоя работа?
- Нет! - Том опустился на бочонок, вытирая лицо платком. - Кто вбил
тебе это в голову?
- Я просто хотел знать. Часть ребят здорово этим обеспокоена.
Том сузил глаза.
- Часть ребята, да? Кажется, я понял. Послушай меня, Чаб. Риверу
убила вот эта штука. - Он показал через плечо на Семерку, которая стояла
рядом, уже почти готовая, оставалось только восстановить покалеченный
режущий край лезвия. - Если ты хочешь сказать, что это я посадил мальчика
на машину, перед тем, как его сбросило, я отвечу - да. В этом смысле я
действительно убил его, и не думай, что я этого не понимаю. Было у меня
предчувствие, что что-то не в порядке, но я не мог сообразить - что именно
и уж во всяком случае не предвидел, что кто-нибудь от этого пострадает.
- Ну так что же произошло?
- А я все еще не знаю, - Том встал. - Я устал продираться через эти
заросли, устал биться головой о стенку и мне плевать, что думают
остальные. Что-то не в порядке с Семеркой, нечто, чего в нее не
встраивали. Это самый лучший бульдозер, какой только есть, но то, что
произошло на площадке, как-то изменило его. А теперь - вперед - думай, что
хочешь, сочини ребятам любую историю по своему вкусу, только не забудь
передать им, что на этой машине работаю только я. Ты понял? Только я.
- Том...
И тут у Тома лопнуло терпение.
- Это все, что я собираюсь сказать по этому поводу! Если кто-нибудь
еще пострадает, пусть это буду я. Ты понял? Чего вам еще надо?
Он ушел, все еще кипя. Чаб растерянно смотрел ему вслед, потом вынул
изо рта сигарету и тут только понял, что перекусил ее пополам - вторая
половина была во рту. Он сплюнул и покачал головой.
- Ну как она, Пиби?
Пиблз поднял глаза от сварочного агрегата.
- Привет, Чаб. Через двадцать минут будет готова. - Он прикинул
расстояние между сварочной машиной и большим бульдозером. - Мне нужно было
взять сорокафутовый кабель, - сказал он, глядя на хвосты проводов
свисающие со специальных крюков на задней стороне сварщика. - Неохота
подгонять сюда еще одну машину, чтобы двигать сварщика, и еще больше
неохота трогать с места Семерку. - Он отсоединил верхний кабель и
отшвырнул его, и пошел к бульдозеру, наматывая на руку нижний кабель. Он
уже выбрал и ухватился за нижний зажим - стоя в восьми футах от машины.
Левой рукой он натянул кабель, а правой зацепился за верхний край лезвия,
собираясь прикрепить зажим.
Чаб наблюдал за ним, пожевывая свою сигару и почти неосознанно щелкая
чем-то на пульте дугового сварщика. Он нажал на кнопку включения, и
шестицилиндровый мотор ответил мягким урчанием. Он лениво подвигал рычажки
выбора способа сварки, потом задел переключатель дугового генератора...
Тонкий, сияющий, бело-голубой луч энергии сорвался с лежавшей на
земле головки аппарата и мгновенно пятьдесят футов, отделявших сварщика от
Пиблза, который только коснулся лезвия бульдозера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11