Честно говоря, если бы не ваш приход, то я сам бы позвонил в полицию после обеда.
Спустя несколько минут Мегрэ уже звонил мадам Гуэн из телефонного автомата, установленного в одном из кафе на улице Дам. Жена профессора узнала голос комиссара и не удивилась его звонку.
— Я вас слушаю, господин комиссар.
— Вчера вы мне сказали, что ваша сестра работает в библиотеке? В какой именно? s
— В муниципальной библиотеке на площади Сен-Сульпис.
— Благодарю.
— Вы ничего нового не узнали?
— Только то, что Луиза Филон была беременна.
— Ах так!
Мегрэ сразу же пожалел, что сказал это по телефону, ему хотелось увидеть ее реакцию.
— Вас это удивляет?
— Пожалуй… да. Может быть, это покажется вам смешным, но от женщины подобного типа этого не ждешь.
— Как считаете, ваш муж знал о беременности?
— Он бы наверняка сообщил мне.
— У него никогда не было детей?
— Никогда.
— Он не хотел их иметь?
— Думаю, что ему было совершенно безразлично, есть у него дети или нет. Так уж получилось, что я не смогла иметь детей. Скорее, это моя вина.
Небольшая черная полицейская машина подвезла Мегрэ на площадь Сен-Сульпис. Без всяких оснований он не выносил этого места. Всегда, как только он оказывался здесь, у него создавалось ощущение, что это кусочек провинции. Даже магазины выглядели по-иному, а прохожие шли более медленно и казались грустнее, чем в остальных районах Парижа. Скучным было и здание библиотеки, слабо освещенное, заполненное тишиной, словно пустая церковь. В читальном зале находились лишь несколько человек, очевидно, завсегдатаев, перелистывавших какие-то запыленные научные книги. Антуанетта Оливьер, сестра мадам Гуэн, спокойно смотрела на подходившего к ней комиссара. Она выглядела старше своих пятидесяти лет, и на лице у нее застыло презрительное выражение, свойственное некоторым женщинам, полагающим, что их ничем уже не удивишь.
— Комиссар Мегрэ из уголовной полиции, — представился он.
— Я узнала вас по фотографиям в газетах.
Она говорила очень тихо, и у Мегрэ снова возникло ощущение, что он находится в церкви. Хотя нет, не в церкви, а в школе, поскольку Антуанетта указала ему жестом на стул, стоявший у покрытого зеленым сукном стола. Антуанетта была полнее своей сестры, менее живой, цвет ее кожи напоминал восковую бледность монахинь.
— Вы пришли, полагаю, чтобы получить какие-то сведения?
— Да. Мадам Гуэн сказала, что вчера вечером вы были у нее в гостях.
— Верно. Я пришла в половине девятого, а ушла в половине двенадцатого, сразу же после прихода хорошо вам известного типа.
То, что она даже не произнесла имени профессора, казалось для нее знаком высшего отвращения, а слово «тип», которое она произнесла чуть ли не по слогам, казалось, очень ей нравилось.
— Вам часто случается проводить вечера у сестры?
— Редко, — ответила она с сожалением.
— Уточните, пожалуйста, раз в полгода, раз в год или один раз в два года?
— Пожалуй, раз в год.
— Вы договаривались о встречах заранее?
— Мне не нужно договариваться с собственной сестрой.
— Стало быть, вы направились к ней, не зная, дома ли она? У вас дома есть телефон?
— Да.
— И вы не позвонили сестре?
— Она мне позвонила.
— И попросила вас прийти?
— Не совсем. Сначала мы поговорили о разных вещах.
— Каких?
— В основном, о семейных. Она редко пишет родственникам, переписку с братьями и сестрами поддерживаю, в основном, я.
— Она сказала, что хотела бы с вами увидеться?
— Что-то в этом роде. Спросила, свободен ли у меня этот вечер.
— Во сколько это было?
— Примерно в половине седьмого. Я только что пришла домой и готовила ужин.
— Звонок вас не удивил?
— Нет. Я лишь уточнила, будет ли он дома. А что он вам сказал?
— Вы имеете в виду профессора Гуэна?
— Да.
— Я с ним еще не беседовал.
— Очевидно, потому, что вы считаете его невиновным? Знаменитый хирург, член Медицинской академии и… — она продолжала говорить так же тихо, только тон ее голоса стал более резким.
— Что произошло, когда вы пришли на авеню Карно? — прервал женщину Мегрэ.
— Я поднялась наверх, поцеловала сестру в щеку и разделась.
— В какой комнате вы беседовали?
— В маленькой, рядом с комнатой Жермен. Она называла ее будуаром. Салон в квартире слишком велик и неуютен, и почти всегда пустует.
— А чем вы занимались потом?
— То, что обычно делают сестры, особенно в нашем возрасте, если они не виделись несколько месяцев. Сидели, болтали, я рассказывала о том, что происходит в нашей семье. Говорила и о нашем племяннике Франсуа, который год назад был посвящен в сан и уехал миссионером в Северную Канаду.
— Вы что-нибудь пили?
Этот вопрос не только удивил ее, но попросту шокировал до такой степени, что она покраснела.
— Сначала мы выпили по чашечке кофе.
— Прислуга еще находилась в квартире?
— Обе служанки пришли пожелать нам спокойной ночи и потом, часов в девять, пошли спать. Кухарка работает у моей сестры уже двенадцать лет. Домработницы сменяются довольно часто, надеюсь, понятно из-за чего?
Мегрэ не стал уточнять из-за чего, он понял.
— Жермен предложила приготовить грог и пошла для этого на кухню.
— А чем вы занимались в это время?
— Читала в каком-то журнале статью о нашей деревне.
— Сестра долго отсутствовала?
— Ровно столько, сколько нужно, чтобы вскипели два стакана воды.
— Случалось прежде, что, уходя от сестры, вы сталкивались с ее мужем?
— Я избегала встреч с ним.
— Вы удивились, что на этот раз он вернулся раньше?
— Сестра уверяла меня, что раньше полуночи он не вернется.
— Но ничего особенного вам в глаза не бросилось?
— Это человек, который считает, что он выше всех моральных принципов и норм приличия.
— Значит, ничего особенного в его лице вы не заметили?
— Я к нему не приглядывалась и вообще считаю ниже своего достоинства смотреть на этого типа. Я оделась и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
— В тот вечер вы не слышали никакого шума, выстрела, например?
— Нет. Примерно до одиннадцати кто-то этажом ниже играл на пианино. Какое-то из произведений Шопена.
— Вы знали, что любовница профессора была беременна?
— Меня это не удивляет.
— Сестра говорила вам об этом?
— Она вообще не говорила мне о той девушке.
— Но вы обо всем знали?
Она снова покраснела.
— Кажется, сестра узнала об этом в самом начале, когда этот тип поселил Луизу в этом же доме.
— Это ее нервировало?
— Каждый живет так, как ему нравится. Невозможно прожить столько лет под одной крышей с таким человеком, если хотя бы частично не воспримешь его взглядов на жизнь.
— Иначе говоря, ваша сестра не имела к мужу претензий и не сердилась на него за то, что он поселил Луизу Филон в этом доме?
— Куда вы клоните?
С трудом он мог бы ответить на этот вопрос. Ему казалось, что он идет по дороге, еще не зная, чем она кончится. Пока ему хотелось лишь создать образы людей, которые знали Луизу, и образ самой Лулу.
Во взгляде Антуанетты бушевала такая ненависть к профессору, что она не позволила Мегрэ даже рта открыть.
— Когда вы в конце концов его арестуете?
— Вы думаете, что именно он убил Луизу Филон?
— А кто же еще!
— Например, ее любовник Пьеро.
— Зачем ему было ее убивать?
— Из ревности или потому, что она хотела порвать с ним.
— А профессор, вы считаете, не был ревнивцем? Разве мужчина в его возрасте не может сходить с ума, видя, что его любовница предпочитает молодого человека? А если Луиза решила порвать именно с ним?
Она все время сбивалась на версию виновности профессора.
— Если бы вы знали его получше, то поняли, что такой человек способен на все.
— А я-то думал, что он посвятил свою жизнь спасению людей.
— Из тщеславия! Чтобы доказать всему миру, что он величайший хирург нашего времени. И чтобы всех в этом убедить, он берется только за самые сложные операции.
— А может быть, другие врачи просто не решаются на такие операции?
— Вы его защищаете, даже не представляя, что это за человек.
— Просто я пытаюсь его понять, вот и все.
— Это не так уж и сложно.
— Вы забываете, мы знаем по результатам вскрытия, что преступление было совершено до одиннадцати часов. Профессор же возвратился позднее. Консьержка видела, что он пришел после одиннадцати и поднялся сразу на пятый этаж.
— А откуда известно, что он не побывал у Луизы раньше?
— Полагаю, что в больнице легко установить его распорядок операций в тот день.
— Вы уже сделали это?
На этот раз Мегрэ сам чуть не покраснел.
— Еще нет.
— Так займитесь этим как можно быстрее. Это будет гораздо полезнее, чем преследовать ни в чем не повинного парня.
— Вы ненавидите профессора?
— И его, и всех на него похожих.
Она произнесла эти слова с такой силой, что трое читателей одновременно подняли головы.
— Вы забыли шляпу.
— Я подумал, что оставил ее при входе…
Антуанетта пренебрежительным жестом указала на стол, где лежала шляпа комиссара. Мужская шляпа на зеленом сукне стола в ее глазах выглядела, по крайне мере, непристойно.
Глава 6
Когда Мегрэ прибыл в больницу Кашен на Фабурж Сен Жак, Этьен Гуэн вместе со своей ассистенткой уже уехал в клинику Сен-Жозеф в Пасси. Комиссар ожидал этого — шел уже двенадцатый час. В этот свой приезд он не хотел беседовать с профессором. В глубине души он считал это преждевременным.
Отделение профессора находилось на третьем этаже, и Мегрэ долго пришлось объяснять цель своего визита, прежде чем ему позволили подняться наверх. В длинном больничном коридоре царило большее движение, чем ожидал увидеть комиссар. Мимо него быстрым шагом проходили озабоченные медсестры. Он обратился к одной из них, выглядевшей менее занятой. Это была женщина средних лет с седыми уже волосами.
— Вы старшая медсестра?
— Да, но только во время сегодняшнего дежурства. Комиссар представился и добавил, что хотел бы задать ей несколько вопросов.
— О чем?
— Операционный зал в конце коридора?
— Верно, это одна из операционных.
— Там ли находится хирург, если ему нужно часть ночи провести в больнице?
— Простите, я вас не понимаю. Вы хотите спросить — во время проведения операции?
— Нет. Если не ошибаюсь, врачам случается иногда оставаться в больнице после дежурства. Скажем, когда они опасаются внезапных осложнений или олсидают результата операции.
— Такое случается. Только в чем дело-то?
— И где они тогда находятся?
— Это зависит от того, сколько они должны оставаться. Если недолго, сидят в моем кабинете или просто прохаживаются по коридору. Если же им предстоит ждать несколько часов, то у нас наверху имеются две комнаты для отдыха.
— Наверх ведет лестница?
— Можно пойти по лестнице или подняться на лифте. Комнаты расположены на пятом этаже. Хирурги обычно отдыхают там, пока их не вызовут.
— Не смогу ли я поговорить с теми, кто работал позавчера вечером?
— После восьми?
— Да. Те, кто находился здесь в ночь с понедельника на вторник.
— Все медсестры, работающие сейчас, как и я, составляем дневную смену. Но, может быть, кто-то из практикантов остался. Подождите минуточку.
Она заглянула в несколько кабинетов и вернулась в сопровождении рыжеволосого, высокого и костлявого мужчины. На его носу с трудом держались очки с толстыми стеклами.
— Этот господин из полиции, — представила она комиссара вошедшему мужчине. Затем повернулась и пошла в свой кабинет, оставив их одних.
— Комиссар Мегрэ, — уточнил комиссар.
— Мне сразу так показалось. Вы хотите о чем-то расспросить меня?
— Вы дежурили в ночь с понедельника на вторник?
— Да, большую часть ночи. Профессор оперировал ребенка в понедельник, во второй половине дня. Случай был тяжелый, и он попросил меня подежурить у его постели.
— А его самого разве не было в больнице?
— Он находился в больнице до позднего вечера.
— И все время на том же этаже, что и вы?
— Он приехал с ассистенткой примерно в восемь. Мы вместе пошли в палату больного и довольно долго там пробыли. Боялись, что наступит осложнение, но этого не случилось. Думаю, что чисто профессиональные детали вас не интересуют?
— Я бы и так ничего не понял. Сколько времени вы пробыли у постели больного: час, два?
— Около часа. Мадам Дюко настаивала, чтобы профессор пошел отдохнуть, поскольку прошлой ночью у него тоже была сложная операция. Кончилось тем, что он поднялся наверх, в комнату отдыха.
— Как он был одет?
— Он был в обычном костюме.
— Мадам Дюко осталась с вами?
— Да. Мы немного поболтали. Профессор спустился к нам около одиннадцати. Мы пробыли вместе у постели больного примерно четверть часа, а потом, поскольку профессор решил, что опасность миновала, решили пойти домой.
— Профессор ушел с мадам Дюко?
— Они почти всегда приходят и уходят вместе.
— Выходит, с без четверти девять и до одиннадцати профессор находился в комнате отдыха один?
— Один. Во всяком случае, в комнате. Но почему вы меня об этом спрашиваете?
— Он мог спуститься вниз незамеченным?
— По лестнице, да.
— И также незаметно миновать внизу окошечко регистратуры?
— Вполне возможно. У нас не особенно обращают внимание на входящих и выходящих врачей. Особенно ночью…
— Спасибо. Простите, ваше имя?
— Манси. Рауль Манси.
Так, значит, сестра мадам Гуэн не ошибалась. Профессор мог, никем не замеченный, выскользнуть из больницы, приехать на авеню Карно и вернуться совершенно незаметно.
— Думаю, мне не обязательно знать, чем вызван ваш визит сюда, — начал было молодой человек в тот момент, когда Мегрэ собрался уходить.
Комиссар кивнул и направился к лестнице.
Когда комиссар, прибыв на набережную Орфевр, проходил по коридору к своему кабинету, то, как обычно, он не посмотрел через стеклянную дверь в комнату ожидания для свидетелей, а заглянул в инспекторскую. Люка, поднявшись, сразу же сказал:
— Есть новости из Бизьера.
Комиссар почти забыл про отца Луизы Филон.
— Он умер года три назад от цирроза печени. Перед смертью время от времени работал на городской скотобойне.
— Какой-то Луи уже полчаса ожидает вас.
— Музыкант?
— Похоже на то.
— Пригласи его в мой кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15