Супруги Мегрэ не видели ее после полудня. Может быть, она направлялась в помещение гидротерапии? Или врач рекомендовал ей полежать после процедур?
— Прекрасная реакция оседания эритроцитов… — объявил доктор Риан. — Средний показатель — шесть миллиметров… Холестерин немного увеличен, но в пределах допустимого… Моча нормальная… Аллергическая реакция на сыворотку довольно слабая, и это не вызывает беспокойства… Кислотность мочи — тем более…
Я запретил вам дичь, потроха, блюда из раков… Что же до анализа крови, то он превосходен… Все, в чем вы нуждаетесь, — это хорошая очистка организма… Вы не чувствуете тяжести, боли в голове?.. В ближайшие дни будем придерживаться того же режима… Зайдите ко мне в субботу…
В тот вечер, когда в беседке играла музыка, супруги Мегрэ не видели, когда вернулась к себе дама в лиловом, ибо никогда не дожидались окончания концерта, а уходили раньше и возвращались в квартал Франс с его пустынными улицами и свежевыкрашенными фасадами, к своему отелю «Березина», справа и слева от деревянной двери которого стояли два низкорослых дерева в кадках.
Супруги спали на медной кровати, и вся мебель в номере датировалась началом века, равно как и стоящая на ножках ванна, и краны в виде лебединых шеек.
Отель хозяева содержали в порядке, здесь было тихо — если, конечно, сын Ганьэров со второго этажа не играл в индейцев в саду.
Все вокруг спали. Пятый день? Шестой день? Мадам Мегрэ огорчалась, что по утрам ей не приходится готовить кофе. В семь часов им приносили на подносе легкий завтрак со свежими круассанами и номер клермон-ферранской газеты, две страницы которой отводились событиям жизни Виши.
Мегрэ взял себе за правило прочитывать их от первой до последней строчки, благодаря этому он был в курсе самых незначительных местных событий. Он читал даже некрологи и небольшие объявления.
— Вилла из трех комнат, ванная, все удобства, в отличном состоянии, окрестности не подлежат застройке…
— Ты собираешься покупать виллу?
— Нет, но это интересно. Я задаюсь вопросом: кто ее купит? Постоянно проходящие здесь курс лечения пациенты, пожелавшие иметь свою виллу, чтобы проводить там месяц в году, или пенсионеры из Парижа, а может, люди, которые…
Они по очереди одевались, выходили, и хозяин непременно приветствовал их у подножия лестницы, украшенной закрепленным медными треугольниками красным ковром. Хозяин был не местным и, судя по акценту, приехал из Монтелимара.
Время проходило… Детский парк… Игроки в шары…
— Кстати, я слышал, что каждую среду и субботу здесь бывает большой рынок… Мы сможем заглянуть туда…
Мегрэ всегда любил рынки, запахи овощей и фруктов, вид мясных рядов, рыбу, еще живых омаров…
— Риан очень советовал мне проходить пешком пять километров вдень… — В его голосе слышалась ирония. — Он и не подозревает о том, что мы проходим в среднем по пятнадцать!..
— Ты полагаешь?
— Прикинь-ка… Мы гуляем, как минимум, пять часов… Если мы и не идем спортивным шагом, то все равно одолеваем не менее трех-четырех километров в час…
— Никогда бы в это не поверила…
Стакан воды. Желтый стул и чтение только что доставленных парижских газет. Обед в столовой, где все было белого цвета, а на некоторых столах виднелись початые бутылки вина с этикетками, на которых обозначали имена пансионеров. На столе Мегрэ бутылки не было.
— Он запретил тебе вино?
— Формально — нет. Но раз уж я здесь…
Мадам Мегрэ не переставала изумляться, глядя на то, как ее муж становится сознательным курортником и сохраняет при этом хорошее настроение.
Они позволяли себе короткий послеобеденный отдых, потом возобновляли предусмотренные заведенным распорядком прогулки, на сей раз в другой части города, на улицах с магазинами, среди заполнявшей тротуары толпы, которая то и дело отделяла супругов друг от друга.
— Ты заметил, как много здесь вывесок педикюрш и врачей-ортопедов?
— Если бы все ходили столько, сколько мы!..
В этот вечер концерт проходил не в беседке, а в саду «Гран-Казино». Медным инструментам пришли на смену струнные, и музыка была более серьезной, как и лица тех, кто ее слушал.
Они не заметили дамы в лиловом. Не встретили ее также и в аллеях парка, где их пути пересеклись с парой неизбежных весельчаков. Одетые наряднее обычного, те быстро шли в сторону театра «Казино», где давали комедию.
Когда ничего не делаешь, время бежит с поразительной скоростью. Медная кровать, круассаны, кофе, кусочки сахара, завернутые в промасленную бумагу, клермон-ферранская газета.
Мегрэ в пижаме сидел в своем кресле у окна, еще держа в руках чашечку с кофе, стараясь как можно дольше растянуть процесс поглощения напитка.
Когда он вдруг громко воскликнул, мадам Мегрэ, в пеньюаре из ткани с голубыми цветами, выбежала из ванной, держа в руке зубную щетку:
— Что случилось?
— Посмотри…
На первой из посвященных Виши страниц помещалась фотография дамы в лиловом. На ней она была на несколько лет моложе и с явным усилием пыталась сложить губы в тонкую, предназначенную для фотографа, улыбку.
— Что с ней произошло?
— Она была убита…
— Этой ночью?
— Произойди убийство этой ночью, газета не смогла бы написать об этом утром… Прошлой ночью…
— Мы же видели ее у беседки.
— Да, около девяти часов… Потом она вернулась к себе, на улицу Бурбонне, что через две улицы отсюда…
Я не подозревал о том, что мы были почти соседями…
Она успела только снять шаль, шляпу и войти в гостиную, расположенную слева от коридора…
— Как же ее убили?
— Она была задушена… Вчера утром жильцы удивились тому, что не слышат никакого шума с первого этажа…
— Так она не была курортницей?
— Она жила в Виши круглый год… Владела домом и сдавала внаем меблированные комнаты на втором этаже…
Мегрэ остался сидеть на месте, но жена знала, каких это ему стоило усилий.
— Ты думаешь, преступление было совершено с целью ограбления?
— Убийца все обшарил, но, кажется, ничего не взял…
Нашли несколько драгоценностей и некоторую сумму денег в ящике стола, который тем не менее был открыт…
— А она не была…
— Изнасилована? Нет…
Какое-то время он молча смотрел в окно.
— Ты знаешь, кто ведет дело?
— Разумеется, нет.
— Лекёр, который когда-то был одним из моих инспекторов, а сейчас руководит уголовной полицией в Клермон-Ферране… Он здесь… И не подозревает о том, что я тоже здесь…
— Ты собираешься повидаться с ним?
Мегрэ ответил не сразу.
Глава 2
Без пяти девять комиссар еще не ответил на вопрос жены. Похоже, он считал делом чести вести себя точно так же, как и в прошлые дни, соблюдая заведенный в Виши распорядок без малейших отклонений.
Он дочитал газету до самого конца, выпил оставшийся кофе, побрился, принял душ, как обычно слушая новости по радио. Без пяти девять он был готов и вместе с женой спустился по лестнице с красным ковром и медными треугольниками.
Хозяин в белой куртке и поварском колпаке подстерегал их в коридоре:
— Смотрите, господин Мегрэ, как о вас заботятся в Виши! Вплоть до того, что предлагают прекрасное преступление…
На лице комиссара появилась загадочная улыбка.
— Надеюсь, вы им займетесь?
— Все, что происходит за пределами Парижа, не входит в мою компетенцию…
Мадам Мегрэ внимательно следила за ним. Она считала, что муж этого не замечает, но он отдавал себе в этом отчет. И вместо того, чтобы спуститься по улице Овернь к реке Аллье и детскому парку, он с самым невинным видом свернул направо.
Конечно, им уже приходилось менять маршрут, но всегда лишь по возвращении в город. Каждый раз она восхищалась умением ориентироваться, которое при этом проявлял ее муж. Он не сверялся ни с каким планом.
Казалось, брел наугад, углубляясь в переулки, которые словно бы уводили их в сторону от цели, и мадам Мегрэ вздрагивала от неожиданности, внезапно узнавая фасад их отеля и два деревца в кадках, выкрашенных в зеленый цвет.
На этот раз он снова повернул направо, потом опять, и тогда они заметили на тротуаре полтора десятка зевак, глазевших на другую сторону улицы.
Глаза мадам Мегрэ хитро заблестели. Казалось, комиссар колеблется: он перешел дорогу, остановился, чтобы выбить свою трубку о каблук и медленно набить другую. В эту минуту он напоминал большого ребенка, и жена чувствовала прилив нежности к нему.
Мегрэ боролся с собой. Наконец он, словно не замечая, где находится, присоединился к толпе любопытных и тоже стал смотреть на дом напротив, перед которым стояла машина, а невдалеке дежурил постовой из республиканских рот безопасности.
Дом был кокетливо-нарядным, как и большинство зданий на этой улице. Фасад не так давно выкрасили в белый с розовым отливом цвет, а ставни окон и балкон — в миндально-зеленый.
На мраморной табличке можно было прочесть выполненную вычурными буквами в английском стиле надпись: «Ирисы».
Мадам Мегрэ догадывалась о той маленькой драме, которая разыгрывалась в сердце мужа. Он не захотел идти в отделение местной полиции, а теперь упорно отказывался пересекать улицу, чтобы, представившись постовому, спокойно пройти в дом.
На небе не было ни облачка. Улица радовала чистотой, воздух был прозрачным, легким, бодрящим. Чуть поодаль женщина выбивала ковры у окна, с укоризной поглядывая на любопытных. Но разве и сама она накануне, когда было обнаружено преступление и понаехало множество полицейских, не разглядывала вместе с соседями фасад дома, знакомого ей уже много лет?
Некоторые зеваки обменивались соображениями о случившемся.
— Кажется, это любовная драма…
— Что вы! Что вы! Ей было около пятидесяти лет…
На втором этаже за стеклами можно было различить голову с темными волосами и крючковатым носом, а на заднем плане иногда возникал силуэт другого, молодого человека.
На улице показалась машина молочника, и вскоре почти у каждого порога были поставлены бутылки. Постовой сказал молочнику несколько слов, — вероятно, о том, что не стоило этого делать, — но тот, пожав плечами, все же оставил бутылку и у белой двери, притягивавшей взгляд зевак.
А если кто-нибудь заметит, что Мегрэ… Он не мог оставаться здесь до бесконечности…
И в тот момент, когда он уже собрался было тронуться в путь, высокий взлохмаченный парень вышел из дома, пересек улицу и подошел прямо к нему:
— Дивизионный комиссар просит вас пройти к нему…
Мадам Мегрэ удалось сдержать улыбку.
— Где мне тебя ждать? — спросила она.
— На нашем обычном месте, у источника…
Может быть, его узнали через окно? Стараясь держаться с достоинством, он перешел улицу, силясь придать своему лицу недовольное выражение. В коридоре было прохладно, справа стояла бамбуковая вешалка. На ней уже висели две шляпы, и Мегрэ добавил к ним свою соломенную, купленную женой вместе с мохеровой курткой, которой он немного стыдился.
— Входите, патрон…
Радостный, знакомый голос. Мегрэ тотчас узнал лицо и фигуру:
— Лекёр!
Они не виделись пятнадцать лет, с тех пор, когда Дезире Лекёр был инспектором и входил в команду Мегрэ на набережной Орфевр.
— Увы, патрон, мы стареем, растим живот и получаем повышение в чине. Я стал дивизионным комиссаром в Клермон-Ферране, потому мне приходится самому вести это малоприятное дело… Входите…
Он провел Мегрэ в небольшую дымчато-голубоватую гостиную и сел за усыпанный бумагами стол, который временно заменял ему рабочий.
Мегрэ, не без предосторожности, уселся в хрупкое кресло, исполненное в подражание стилю времен Людовика XVI, и, поскольку в его взгляде читался немой вопрос, Лекёр поспешил объясниться:
— Вы, несомненно, спрашиваете себя: как я узнал о том, что вы здесь? Прежде всего, Муане — вы с ним не знакомы, он руководит полицией Виши — видел ваше имя в регистрационной карточке отеля… Конечно, он не осмелился вас беспокоить, но его люди наблюдали ваши ежедневные прогулки… Кажется, ребята из республиканских рот безопасности с пляжа горели желанием узнать, когда же вы решитесь поиграть в шары… С каждым утром ваш интерес к игре понемногу возрастал, так что…
— Вы приехали вчера?
— Само собой. Я прибыл из Клермон-Феррана вместе с двумя своими сотрудниками, один из которых, Дисель, и привел вас сюда с тротуара. Не сразу я решился послать за вами. Полагал, что вы приехали сюда лечиться, а вовсе не для того, чтобы протягивать нам руку помощи. Впрочем, я знал, что если дело вас заинтересует, то в конце концов вы…
Мегрэ сохранял угрюмый вид.
— Убийство с целью ограбления? — пробормотал он.
— Очевидно, нет.
— На почве страсти?
— Маловероятно, на мой взгляд, тем не менее сейчас, двадцать четыре часа спустя, мне известно не больше, чём когда я прибыл сюда вчера утром. — Лекёр порылся в бумагах. — Жертву звали Элен Ланж. Ей было сорок восемь лет, родилась она в Марсильи, что в десяти километрах от Ла-Рошели. Я позвонил в мэрию Марсильи, и мне там сказали, что ее рано овдовевшая мать долгое время держала галантерейную лавку на церковной площади.
У нее было две дочери, и Элен, старшая из них, окончила курсы машинописи и стенографии в Ла-Рошели…
Потом она некоторое время работала в конторе одного судовладельца, прежде чем отправиться в Париж, где ее след теряется…
Она никогда не запрашивала свое свидетельство о рождении, и это дает основания предположить, что она не выходила замуж… К тому же в ее удостоверении личности указано: «Незамужняя».
У Элен была сестра, моложе ее на шесть или семь лет, она работала маникюршей, тоже в Ла-Рошели. Она, как и старшая, отправилась в Париж, откуда через десять лет вернулась в родные края…
Должно быть, она скопила некоторую сумму, позволившую ей купить на площади Арм парикмахерский салон, которым она владеет до сих пор… Я пытался связаться с ней по телефону… Но мне удалось поговорить лишь с помощницей, заменяющей хозяйку, ибо та сейчас отдыхает на Балеарских островах… Я отправил в отель, где она остановилась, телеграмму, в которой просил ее срочно прибыть сюда и сообщил, что буду ждать в течение дня…
Эта сестра, Франсина, тоже не замужем… Мать умерла восемь лет тому назад… Мы не знаем, есть ли другие родственники…
Помимо воли Мегрэ, его лицо приобрело профессионально строгое выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17