https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/drazice-okc-200-ntr-109695-item/
Никто бы не задавал им вопросов, не обсуждал случившееся.
Из центра доносились приглушенный шум и музыка, во многих домах работало радио, в других сквозь пелену сумерек угадывались силуэты, застывшие перед неярким, как лунный свет, экраном телевизора.
Стив добрался до ресторана с голубым фасадом и зашел туда, но не выпить, а поесть: у него сосало под ложечкой от голода. К тому же бара там не было и спиртного не подавали. А если бы и подавали, он все равно не соблазнится. Он намерен сейчас же, если только Ненси не очень измучена и ему дадут поговорить с ней, поклясться жене, что в жизни не выпьет больше ни капли, и намерение это твердо: он сдержит обещание не только ради нее, но и ради самого себя.
Девушка обмахнула стол грязной тряпкой, сунула клиенту меню и в ожидании заказа взяла карандаш наизготовку.
— Принесите что найдется, хоть сандвичи.
— Не хотите ли салат из омаров? Это дежурное блюдо.
— Ждать долго?
— Оно уже готово. Кофе?
— Да, пожалуйста.
На столе валялась дневная газета, но он предпочел не раскрывать ее. На стенных часах десять минут седьмого.
Накануне в это же время они с женой были дома. Чтобы не задерживаться, ели сандвичи стоя, и Стив до сих пор слышал, как стукнула дверца холодильника, когда жена доставала оттуда кока-колу.
«Тебе налить?»
Он не посмел признаться, что совсем недавно пил ржаное. С этого все и началось. На Ненси был летний зеленый костюм, который она купила на Пятой авеню, не подозревая, что о нем завтра утром будут писать бостонские газеты.
— Подать вам кетчуп?
Стиву не терпелось снова оказаться в больнице. Даже если ему не позволят сразу подняться к Ненси, он почувствует себя там ближе к жене. Кроме того, в больнице он сможет не думать. Сегодня он не хочет больше думать. Он так устал, что у него болит все тело, даже кости. Ему частенько случается не спать до утра, даже пить ночь напролет и на следующий день чувствовать себя больным, но он почти всегда взбадривал себя алкоголем. Возможно, алкоголь подействовал бы и этим вечером. Помогло же Стиву утром шотландское виски собраться с силами, довести машину до Хейуорда и настолько овладеть собой, что он дозвонился и разыскал-таки Ненси.
Стив сожалел, что рядом нет больше официантки из кафетерия: она поддержала бы его. Здесь все спешили.
Слышался звон тарелок. Официантки метались по залу, не успевая обслуживать клиентов, и каждую минуту какой-нибудь любитель громкой музыки опускал пять центов в радиолу-автомат.
— Что желаете на десерт? Есть яблочный пирог, есть лимонный.
Он отказался от десерта, расплатился и вышел. Все окна в больнице были освещены, и если бы Ненси не лежала за дверью, он, вероятно, увидел бы ее койку.
Шторы были опущены не везде. Там и сям виднелись то белая косынка сестры, то силуэт больного, склонившегося над журналом.
Проходя мимо своей машины, Стив отвел взгляд — она слишком о многом ему напоминала — и дал себе слово при случае сменить ее на другую, даже более старую модель.
Он забыл позвонить лейтенанту, а ведь тот просил его об этом. Стив вспомнил, что видел кабину в холле больницы. Как только он узнает что-либо новое, надо также позвонить Кинам. Не следует забывать о детях. Но сначала ему нужно выяснить, какое он с Ненси примет решение.
— Не скажете, могу я навестить жену?
Регистратор узнала его и вставила вилку в коммутатор.
— Пришел муж больной из двадцать второй палаты.
Знаете, о ком я говорю?.. Да?.. Как! Доктор не придет раньше семи? Я скажу ему.
Она повторила:
— Не раньше семи.
— Можно позвонить по телефону?
— Кабина — для общего пользования.
Он позвонил в полицию.
— Говорит Стив Хоген. Мне бы лейтенанта Марри.
— Я в курсе, мистер Хоген. Я был в больнице вместе с лейтенантом. Он пошел обедать.
— Лейтенант просил меня позвонить и сообщить мой адрес.
— Нашли комнату?
Стив прочел адрес, который хозяйка написала ему на клочке бумаги.
— Есть новости?
— Уже с полчаса.
Голос был веселый.
— Все кончено. Вначале собаки пошли по ложному следу, потеряв из-за этого добрый час. Пришлось отвести их на старое место, и на этот раз они не ошиблись.
— Он оказал сопротивление?
— Увидев, что окружен, он бросил пистолет и поднял руки. Весь позеленел от страха, умолял не бить его.
Теперь им занимаются ребята из ФБР. Завтра утром по дороге в Синг-Синг заедут с ним сюда.
— Благодарю вас.
— Спокойной ночи. Можете сообщить новость жене, это ей тоже доставит удовольствие.
Стив вышел из кабины и сел на стул в холле. Он был там один и видел сквозь стекло в окошечке верхнюю часть лица регистратора: она что-то печатала на машинке и по временам с любопытством поглядывала на него.
Стив не сразу узнал врача, вошедшего с улицы: он видел его только в халате, не в костюме; но тот заметил посетителя, прошел было мимо и тут же с озабоченным видом вернулся. Стив встал.
— Сидите.
Врач опустился рядом с ним на стул, уперся локтями о колени, словно приготовляясь к неторопливому мужскому разговору.
— Лейтенант вам сказал?
Стив кивнул.
— Полагаю, вы отдаете себе отчет, что для нее все это значительно трагичнее, чем для вас? Я еще не осматривал ее вечером. Рана на голове довольно серьезная, но заживает быстро. Да, вас надо предупредить еще об одном, чтобы вы не удивились и тем самым не огорчили ее. Нам пришлось остричь ее и наголо обрить.
— Понятно, доктор.
— Мы не можем долго держать ее — мы целый день отказывались принимать даже неотложных больных.
У вас есть хороший врач? Где вы живете?
— В Лонг-Айленде.
— Далеко от больницы?
— В трех милях.
— Сейчас посмотрю, в каком ваша жена состоянии и может ли без опасности для себя перенести дорогу. Но самое важное в данном случае — ее моральное состояние, и оно целиком зависит от вас. Погодите! Я не сомневаюсь, что вы готовы окружить ее всеми мыслимыми заботами. К несчастью, такой случай у меня не первый, Реакция потерпевшей всегда очень бурная. Пройдет много времени, прежде чем ваша жена снова сочтет себя нормальным человеком и станет реагировать на все как нормальный человек, особенно после неизбежной огласки и связанной с ней шумихи. Если преступника поймают — будет суд.
— Он уже схвачен.
— Вы должны проявить терпение, находчивость и в случае, если не наступит улучшения, обратиться за помощью к специалисту.
Врач встал.
— Можете подняться со мной и подождать в коридоре. Если не случилось ничего непредвиденного, осмотр займет несколько минут. Она говорила, у вас есть дети?
— Двое. Мы ехали в Мэн — они там в лагере и ждут, что мы заберем их домой.
— О них поговорим чуть позже.
Они поднялись на второй этаж. Дежурила уже не та сестра, которую Стив знал, и врач обменялся с ней несколькими словами.
— Присядьте, пожалуйста.
— Благодарю.
Он предпочел стоять. Пустынные коридоры заливал мягкий желтый свет. Доктор вошел в палату Ненси.
— Она спала?
— Не знаю. Я заступила на дежурство с шести.
Сестра взглянула на карточку.
— Могу доложить, что она поела бульону, мяса и овощей.
Слова ее прозвучали успокоительно.
— Вы ее видели?
— Да, ночью, когда ее привезли.
Стив больше не расспрашивал — ему лучше не входить в подробности. Из первой открытой двери доносились тихие монотонные голоса двух женщин.
Вышел врач и позвал сестру:
— На минутку, мисс.
Он сказал ей несколько слов, и сестра скрылась в палате, а доктор подошел к Стиву.
— Сейчас вы увидите ее. Сестра предупредит, когда она будет готова. Если не будет осложнений, которых я пока не предвижу, во вторник ей вполне можно уехать. Уик-энд закончится, и на дорогах станет посвободней.
— Понадобится санитарный транспорт?
— Если у вас хорошая машина и ведете вы плавно — не обязательно. Перед отъездом я еще раз осмотрю вашу жену. Говорю вам заранее, чтобы вы могли подготовиться. Что касается детей, у вас есть дома человек, который может присмотреть за ними?
— Приходящая няня. Она работает полдня, но я могу попросить ее оставаться подольше.
— Выздоровление вашей жены ускорится, если жизнь ее по возможности быстрее войдет в обычную колею. Не задерживайтесь у нее больше минут двадцати, от силы получаса, и не давайте ей слишком много говорить.
— Обещаю вам, доктор.
Вышла сестра, но еще не за Стивом. Раскрыла шкаф, достала оттуда свою сумочку, поискала в ней (он так и не понял что) и вернулась в палату.
Прошло еще минут десять с лишним, и лишь тогда сестра сделала ему знак подойти.
— Жена ждет вас, — сказала она, уступая ему дорогу.
Койку закрыли ширмой, отделившей Ненси от других больных, у изголовья поставили стул. Глаза Ненси были закрыты, но она не спала, и он видел, как подергивается ее лицо. Он заметил, что губы у нее порозовели, различил ниже перевязки, на уровне уха, следы пудры.
Не говоря ни слова, он сел и коснулся руки, покоившейся на одеяле.
VIII
Не открывая глаз, она прошептала:
— Ничего не говори.
И умолкла сама. Она лежала неподвижно, и только рука ее слегка шевелилась в ладони Стива, устраиваясь там поудобней. Оба они находились в оазисе мира и покоя, куда врывалось лишь свистящее дыхание одной из больных, у которой был жар.
Стив боялся шелохнуться, и, немного помолчав, Ненси первая сказала все еще приглушенным голосом:
— Прежде всего знай: я не просила пудру и помаду.
Их принесла сестра: боялась, что мой вид испугает тебя.
Стив раскрыл рот, но ничего не ответил и в свой черед закрыл глаза: соприкасаясь одними лишь сплетенными пальцами, они чувствовали себя ближе друг к другу.
— Не очень устал?
— Нет… Послушай, Ненси…
— Тсс!.. Не двигайся. Я слышу, как бьется у тебя пульс.
На этот раз молчание длилось так долго, что Стив подумал, не уснула ли она. Но Ненеи заговорила снова:
— Я теперь очень старая. И раньше была старше тебя на два года, а с этой ночи — старуха. Не спорь. Дай мне сказать. Днем я много думала. Мне сделали укол, но я не заснула и могла думать.
Никогда он еще не осознавал себя таким близким к ней. Кольцо света и тепла словно окружило их, укрыв от всего мира, и в их сомкнутых руках бился единый пульс.
— За несколько часов я состарилась самое меньшее лет на десять. Не сердись. Ты должен дать мне договорить до конца.
Как одновременно отрадно и мучительно слушать ее!
Ненси все еще говорила шепотом — так было интимнее, сокровеннее. Голос ее утратил всякую интонацию, фразы отделялись одна от другой лишь долгими паузами:
— Стив, если ты сам еще об этом не подумал, пойми: вся наша жизнь изменится, все будет не так, как раньше.
Я никогда уже не буду твоей женой.
Чувствуя, что он собирается возразить, Ненси заспешила:
— Молчи! Я хочу, чтобы ты выслушал меня и понял.
Есть вещи, которые теперь невозможны между нами: всякий раз воспоминание о случившемся…
— Перестань!
Он раскрыл глаза и увидел ее лицо: веки сомкнуты, нижняя губа дрожит и слегка выпячена, как всегда, когда Ненси вот-вот заплачет.
— Нет, Стив, ты тоже ведь не сможешь. Я знаю что говорю. И ты это прекрасно понимаешь, но стараешься строить иллюзии. С этим покончено. Известная область жизни для меня больше не существует.
Она перевела дух, сглотнула слюну, и Стиву на секунду показалось, что он видит, как блестят ее зрачки сквозь дрожащие ресницы.
— Я не прошу тебя остаться со мной. У тебя будет нормальная жизнь. Мы постараемся устроить все без лишних осложнений.
— Ненси!
— Погоди, Стив, дай мне закончить. Рано или поздно ты сам убедишься в справедливости того, что я говорю сегодня, и тогда это будет много тяжелее для нас обоих.
Вот почему я сочла нужным сказать тебе все сразу и ждала тебя.
Сам того не замечая, он так крепко стиснул ей руку, что она охнула:
— Больно!
— Прости.
— Какая нелепость! Почему все понимаешь, когда уже поздно? Почему мы не ценим своего счастья, не бережем его, порой даже бунтуем?..
— А ведь мы были счастливы вчетвером.
И тут он разом забыл обо всем — о советах врача, о том, что Ненси ранена в голову и находятся они в больничной палате. Горячая волна затопила ему грудь, а в мозгу теснились слова, которые нужно высказать, которых он никогда не говорил жене, о которых, может быть, никогда не помышлял.
— Это не правда! — выпалил он, когда Ненси упомянула об их былом счастье.
— Стив!
— Мне кажется, я тоже все обдумал, хоть и не сознавая этого. То, что ты сказала, — ложь. Вчера мы не были счастливы.
— Замолчи!
Голос Стива был так же глух, как голос его жены, но слова звучали от этого лишь убедительнее — столько в них было сдержанной страсти.
Он представлял себе их встречу совсем не такой и никогда не думал, что наступит день, когда он скажет Ненси то, что собирался сказать. Он чувствовал себя предельно искренним, как бы совершенно обнаженным и таким болезненно восприимчивым, словно с него содрали кожу.
— Не смотри на меня, закрой глаза и слушай. Нет, мы не были счастливы, и вот тебе доказательство: всякий раз, когда мы выходили за пределы повседневности, вырывались из круга мелких забот, я оказывался выбит из колеи, и мне срочно требовалось выпить. А ты? Тебе нужно было каждый день бежать в контору на Медисон-авеню, чтобы доказать себе, что у тебя интересная жизнь.
Часто ли, оставшись дома с глазу на глаз, мы уже через несколько минут не утыкались в журнал или не включали радио?
У Ненси увлажнились по краям веки, губа еще больше оттопырилась. Стив чуть было не отпустил ее руку, но жена судорожно уцепилась за него.
— Знаешь, когда я вчера начал тебе врать? Еще раньше, чем мы выехали: когда я объявил, что съезжу заправиться.
Она прошептала:
— Сначала ты сказал про сигареты.
Лицо у нее уже посветлело.
— Мне нужен был предлог, чтобы выпить виски.
Я целую ночь дул ржаное. Мне хотелось чувствовать себя сильным, свободным от всего.
— Ты ненавидел меня.
— Ты меня тоже.
Не скользнула ли по ее губам улыбка? Ненси тихо согласилась:
— Да.
— Оставшись один, я бунтовал до тех пор, пока не проснулся утром на обочине дороги, по которой, насколько мне помнится, не проезжал.
— Ты попал в аварию?
У него было ощущение, что впервые за время их знакомства между ними нет больше никакого обмана, даже намека на него и ничто не мешает им быть предельно откровенными друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Из центра доносились приглушенный шум и музыка, во многих домах работало радио, в других сквозь пелену сумерек угадывались силуэты, застывшие перед неярким, как лунный свет, экраном телевизора.
Стив добрался до ресторана с голубым фасадом и зашел туда, но не выпить, а поесть: у него сосало под ложечкой от голода. К тому же бара там не было и спиртного не подавали. А если бы и подавали, он все равно не соблазнится. Он намерен сейчас же, если только Ненси не очень измучена и ему дадут поговорить с ней, поклясться жене, что в жизни не выпьет больше ни капли, и намерение это твердо: он сдержит обещание не только ради нее, но и ради самого себя.
Девушка обмахнула стол грязной тряпкой, сунула клиенту меню и в ожидании заказа взяла карандаш наизготовку.
— Принесите что найдется, хоть сандвичи.
— Не хотите ли салат из омаров? Это дежурное блюдо.
— Ждать долго?
— Оно уже готово. Кофе?
— Да, пожалуйста.
На столе валялась дневная газета, но он предпочел не раскрывать ее. На стенных часах десять минут седьмого.
Накануне в это же время они с женой были дома. Чтобы не задерживаться, ели сандвичи стоя, и Стив до сих пор слышал, как стукнула дверца холодильника, когда жена доставала оттуда кока-колу.
«Тебе налить?»
Он не посмел признаться, что совсем недавно пил ржаное. С этого все и началось. На Ненси был летний зеленый костюм, который она купила на Пятой авеню, не подозревая, что о нем завтра утром будут писать бостонские газеты.
— Подать вам кетчуп?
Стиву не терпелось снова оказаться в больнице. Даже если ему не позволят сразу подняться к Ненси, он почувствует себя там ближе к жене. Кроме того, в больнице он сможет не думать. Сегодня он не хочет больше думать. Он так устал, что у него болит все тело, даже кости. Ему частенько случается не спать до утра, даже пить ночь напролет и на следующий день чувствовать себя больным, но он почти всегда взбадривал себя алкоголем. Возможно, алкоголь подействовал бы и этим вечером. Помогло же Стиву утром шотландское виски собраться с силами, довести машину до Хейуорда и настолько овладеть собой, что он дозвонился и разыскал-таки Ненси.
Стив сожалел, что рядом нет больше официантки из кафетерия: она поддержала бы его. Здесь все спешили.
Слышался звон тарелок. Официантки метались по залу, не успевая обслуживать клиентов, и каждую минуту какой-нибудь любитель громкой музыки опускал пять центов в радиолу-автомат.
— Что желаете на десерт? Есть яблочный пирог, есть лимонный.
Он отказался от десерта, расплатился и вышел. Все окна в больнице были освещены, и если бы Ненси не лежала за дверью, он, вероятно, увидел бы ее койку.
Шторы были опущены не везде. Там и сям виднелись то белая косынка сестры, то силуэт больного, склонившегося над журналом.
Проходя мимо своей машины, Стив отвел взгляд — она слишком о многом ему напоминала — и дал себе слово при случае сменить ее на другую, даже более старую модель.
Он забыл позвонить лейтенанту, а ведь тот просил его об этом. Стив вспомнил, что видел кабину в холле больницы. Как только он узнает что-либо новое, надо также позвонить Кинам. Не следует забывать о детях. Но сначала ему нужно выяснить, какое он с Ненси примет решение.
— Не скажете, могу я навестить жену?
Регистратор узнала его и вставила вилку в коммутатор.
— Пришел муж больной из двадцать второй палаты.
Знаете, о ком я говорю?.. Да?.. Как! Доктор не придет раньше семи? Я скажу ему.
Она повторила:
— Не раньше семи.
— Можно позвонить по телефону?
— Кабина — для общего пользования.
Он позвонил в полицию.
— Говорит Стив Хоген. Мне бы лейтенанта Марри.
— Я в курсе, мистер Хоген. Я был в больнице вместе с лейтенантом. Он пошел обедать.
— Лейтенант просил меня позвонить и сообщить мой адрес.
— Нашли комнату?
Стив прочел адрес, который хозяйка написала ему на клочке бумаги.
— Есть новости?
— Уже с полчаса.
Голос был веселый.
— Все кончено. Вначале собаки пошли по ложному следу, потеряв из-за этого добрый час. Пришлось отвести их на старое место, и на этот раз они не ошиблись.
— Он оказал сопротивление?
— Увидев, что окружен, он бросил пистолет и поднял руки. Весь позеленел от страха, умолял не бить его.
Теперь им занимаются ребята из ФБР. Завтра утром по дороге в Синг-Синг заедут с ним сюда.
— Благодарю вас.
— Спокойной ночи. Можете сообщить новость жене, это ей тоже доставит удовольствие.
Стив вышел из кабины и сел на стул в холле. Он был там один и видел сквозь стекло в окошечке верхнюю часть лица регистратора: она что-то печатала на машинке и по временам с любопытством поглядывала на него.
Стив не сразу узнал врача, вошедшего с улицы: он видел его только в халате, не в костюме; но тот заметил посетителя, прошел было мимо и тут же с озабоченным видом вернулся. Стив встал.
— Сидите.
Врач опустился рядом с ним на стул, уперся локтями о колени, словно приготовляясь к неторопливому мужскому разговору.
— Лейтенант вам сказал?
Стив кивнул.
— Полагаю, вы отдаете себе отчет, что для нее все это значительно трагичнее, чем для вас? Я еще не осматривал ее вечером. Рана на голове довольно серьезная, но заживает быстро. Да, вас надо предупредить еще об одном, чтобы вы не удивились и тем самым не огорчили ее. Нам пришлось остричь ее и наголо обрить.
— Понятно, доктор.
— Мы не можем долго держать ее — мы целый день отказывались принимать даже неотложных больных.
У вас есть хороший врач? Где вы живете?
— В Лонг-Айленде.
— Далеко от больницы?
— В трех милях.
— Сейчас посмотрю, в каком ваша жена состоянии и может ли без опасности для себя перенести дорогу. Но самое важное в данном случае — ее моральное состояние, и оно целиком зависит от вас. Погодите! Я не сомневаюсь, что вы готовы окружить ее всеми мыслимыми заботами. К несчастью, такой случай у меня не первый, Реакция потерпевшей всегда очень бурная. Пройдет много времени, прежде чем ваша жена снова сочтет себя нормальным человеком и станет реагировать на все как нормальный человек, особенно после неизбежной огласки и связанной с ней шумихи. Если преступника поймают — будет суд.
— Он уже схвачен.
— Вы должны проявить терпение, находчивость и в случае, если не наступит улучшения, обратиться за помощью к специалисту.
Врач встал.
— Можете подняться со мной и подождать в коридоре. Если не случилось ничего непредвиденного, осмотр займет несколько минут. Она говорила, у вас есть дети?
— Двое. Мы ехали в Мэн — они там в лагере и ждут, что мы заберем их домой.
— О них поговорим чуть позже.
Они поднялись на второй этаж. Дежурила уже не та сестра, которую Стив знал, и врач обменялся с ней несколькими словами.
— Присядьте, пожалуйста.
— Благодарю.
Он предпочел стоять. Пустынные коридоры заливал мягкий желтый свет. Доктор вошел в палату Ненси.
— Она спала?
— Не знаю. Я заступила на дежурство с шести.
Сестра взглянула на карточку.
— Могу доложить, что она поела бульону, мяса и овощей.
Слова ее прозвучали успокоительно.
— Вы ее видели?
— Да, ночью, когда ее привезли.
Стив больше не расспрашивал — ему лучше не входить в подробности. Из первой открытой двери доносились тихие монотонные голоса двух женщин.
Вышел врач и позвал сестру:
— На минутку, мисс.
Он сказал ей несколько слов, и сестра скрылась в палате, а доктор подошел к Стиву.
— Сейчас вы увидите ее. Сестра предупредит, когда она будет готова. Если не будет осложнений, которых я пока не предвижу, во вторник ей вполне можно уехать. Уик-энд закончится, и на дорогах станет посвободней.
— Понадобится санитарный транспорт?
— Если у вас хорошая машина и ведете вы плавно — не обязательно. Перед отъездом я еще раз осмотрю вашу жену. Говорю вам заранее, чтобы вы могли подготовиться. Что касается детей, у вас есть дома человек, который может присмотреть за ними?
— Приходящая няня. Она работает полдня, но я могу попросить ее оставаться подольше.
— Выздоровление вашей жены ускорится, если жизнь ее по возможности быстрее войдет в обычную колею. Не задерживайтесь у нее больше минут двадцати, от силы получаса, и не давайте ей слишком много говорить.
— Обещаю вам, доктор.
Вышла сестра, но еще не за Стивом. Раскрыла шкаф, достала оттуда свою сумочку, поискала в ней (он так и не понял что) и вернулась в палату.
Прошло еще минут десять с лишним, и лишь тогда сестра сделала ему знак подойти.
— Жена ждет вас, — сказала она, уступая ему дорогу.
Койку закрыли ширмой, отделившей Ненси от других больных, у изголовья поставили стул. Глаза Ненси были закрыты, но она не спала, и он видел, как подергивается ее лицо. Он заметил, что губы у нее порозовели, различил ниже перевязки, на уровне уха, следы пудры.
Не говоря ни слова, он сел и коснулся руки, покоившейся на одеяле.
VIII
Не открывая глаз, она прошептала:
— Ничего не говори.
И умолкла сама. Она лежала неподвижно, и только рука ее слегка шевелилась в ладони Стива, устраиваясь там поудобней. Оба они находились в оазисе мира и покоя, куда врывалось лишь свистящее дыхание одной из больных, у которой был жар.
Стив боялся шелохнуться, и, немного помолчав, Ненси первая сказала все еще приглушенным голосом:
— Прежде всего знай: я не просила пудру и помаду.
Их принесла сестра: боялась, что мой вид испугает тебя.
Стив раскрыл рот, но ничего не ответил и в свой черед закрыл глаза: соприкасаясь одними лишь сплетенными пальцами, они чувствовали себя ближе друг к другу.
— Не очень устал?
— Нет… Послушай, Ненси…
— Тсс!.. Не двигайся. Я слышу, как бьется у тебя пульс.
На этот раз молчание длилось так долго, что Стив подумал, не уснула ли она. Но Ненеи заговорила снова:
— Я теперь очень старая. И раньше была старше тебя на два года, а с этой ночи — старуха. Не спорь. Дай мне сказать. Днем я много думала. Мне сделали укол, но я не заснула и могла думать.
Никогда он еще не осознавал себя таким близким к ней. Кольцо света и тепла словно окружило их, укрыв от всего мира, и в их сомкнутых руках бился единый пульс.
— За несколько часов я состарилась самое меньшее лет на десять. Не сердись. Ты должен дать мне договорить до конца.
Как одновременно отрадно и мучительно слушать ее!
Ненси все еще говорила шепотом — так было интимнее, сокровеннее. Голос ее утратил всякую интонацию, фразы отделялись одна от другой лишь долгими паузами:
— Стив, если ты сам еще об этом не подумал, пойми: вся наша жизнь изменится, все будет не так, как раньше.
Я никогда уже не буду твоей женой.
Чувствуя, что он собирается возразить, Ненси заспешила:
— Молчи! Я хочу, чтобы ты выслушал меня и понял.
Есть вещи, которые теперь невозможны между нами: всякий раз воспоминание о случившемся…
— Перестань!
Он раскрыл глаза и увидел ее лицо: веки сомкнуты, нижняя губа дрожит и слегка выпячена, как всегда, когда Ненси вот-вот заплачет.
— Нет, Стив, ты тоже ведь не сможешь. Я знаю что говорю. И ты это прекрасно понимаешь, но стараешься строить иллюзии. С этим покончено. Известная область жизни для меня больше не существует.
Она перевела дух, сглотнула слюну, и Стиву на секунду показалось, что он видит, как блестят ее зрачки сквозь дрожащие ресницы.
— Я не прошу тебя остаться со мной. У тебя будет нормальная жизнь. Мы постараемся устроить все без лишних осложнений.
— Ненси!
— Погоди, Стив, дай мне закончить. Рано или поздно ты сам убедишься в справедливости того, что я говорю сегодня, и тогда это будет много тяжелее для нас обоих.
Вот почему я сочла нужным сказать тебе все сразу и ждала тебя.
Сам того не замечая, он так крепко стиснул ей руку, что она охнула:
— Больно!
— Прости.
— Какая нелепость! Почему все понимаешь, когда уже поздно? Почему мы не ценим своего счастья, не бережем его, порой даже бунтуем?..
— А ведь мы были счастливы вчетвером.
И тут он разом забыл обо всем — о советах врача, о том, что Ненси ранена в голову и находятся они в больничной палате. Горячая волна затопила ему грудь, а в мозгу теснились слова, которые нужно высказать, которых он никогда не говорил жене, о которых, может быть, никогда не помышлял.
— Это не правда! — выпалил он, когда Ненси упомянула об их былом счастье.
— Стив!
— Мне кажется, я тоже все обдумал, хоть и не сознавая этого. То, что ты сказала, — ложь. Вчера мы не были счастливы.
— Замолчи!
Голос Стива был так же глух, как голос его жены, но слова звучали от этого лишь убедительнее — столько в них было сдержанной страсти.
Он представлял себе их встречу совсем не такой и никогда не думал, что наступит день, когда он скажет Ненси то, что собирался сказать. Он чувствовал себя предельно искренним, как бы совершенно обнаженным и таким болезненно восприимчивым, словно с него содрали кожу.
— Не смотри на меня, закрой глаза и слушай. Нет, мы не были счастливы, и вот тебе доказательство: всякий раз, когда мы выходили за пределы повседневности, вырывались из круга мелких забот, я оказывался выбит из колеи, и мне срочно требовалось выпить. А ты? Тебе нужно было каждый день бежать в контору на Медисон-авеню, чтобы доказать себе, что у тебя интересная жизнь.
Часто ли, оставшись дома с глазу на глаз, мы уже через несколько минут не утыкались в журнал или не включали радио?
У Ненси увлажнились по краям веки, губа еще больше оттопырилась. Стив чуть было не отпустил ее руку, но жена судорожно уцепилась за него.
— Знаешь, когда я вчера начал тебе врать? Еще раньше, чем мы выехали: когда я объявил, что съезжу заправиться.
Она прошептала:
— Сначала ты сказал про сигареты.
Лицо у нее уже посветлело.
— Мне нужен был предлог, чтобы выпить виски.
Я целую ночь дул ржаное. Мне хотелось чувствовать себя сильным, свободным от всего.
— Ты ненавидел меня.
— Ты меня тоже.
Не скользнула ли по ее губам улыбка? Ненси тихо согласилась:
— Да.
— Оставшись один, я бунтовал до тех пор, пока не проснулся утром на обочине дороги, по которой, насколько мне помнится, не проезжал.
— Ты попал в аварию?
У него было ощущение, что впервые за время их знакомства между ними нет больше никакого обмана, даже намека на него и ничто не мешает им быть предельно откровенными друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16