Но выражение лица индейца и его поза ясно доказывали, что Ураге не придется прибегать к особым мерам.
- Бедный малый, - сказал он, - у тебя очень усталый вид! Выпей стакан вина. Я предполагаю, что ты хочешь мне что-то сообщить как военному коменданту этой местности? И днем и ночью я одинаково готов выслушивать тех, кто заботится о ее благосостоянии.
После выпитого вина язык индейца развязался, и он стал не в меру откровенным; но действовал не под влиянием винных паров, а из чувства мести, тем более ужасного, что он так долго сдерживал его.
- Где ты был все это время? - спросил полковник.
- С моим господином, - ответил индеец.
- А кстати, где же теперь полковник?
Но индеец был не так глуп, чтобы дать себя провести таким вопросом. Он отлично знал, что Урага влюблен в его молодую госпожу. Именно на этом и был построен его жестокий план, а потому, несмотря на выпитое вино, Мануэль отдавал себе отчет в том, что говорит.
- Господин полковник, - сказал он, - сколько вам будет угодно заплатить мне за то, что я открою вам, где находится мой господин? Я слышал, что за голову дона Валериана назначены большие деньги.
- Это дело правительства, я тут не при чем, - ответил важно Урага. - Во всяком случае как офицер я обязан принять меры, чтобы арестовать твоего господина. И я лично могу обещать хорошее вознаграждение тому, кто поможет мне в этом. Возможно, ты захочешь мне что-нибудь сообщить?
- Это будет зависеть от условий. Я бедный, нуждающийся человек, и если что-либо приключится с доном Валерианом, то я останусь без куска хлеба, сказал хитрый индеец.
- Ну, ты скоро найдешь себе лучшее место, - засмеялся Урага. - Выпей-ка еще стаканчик.
Выпив еще вина, Мануэль окончательно опьянел и, не думая ни о чем другом, кроме мести, открыл тайну бегства полковника Миранды и условия его жизни в уединенной долине.
Когда же он рассказал о двух гостях, попавших в это уединенное местечко, подробно описав их внешность, полковник издал крик ужаса и восторга и так сильно ударил кулаком по столу, что бутылки и стакан полетели на пол. Вскочив на ноги, он стал бегать взад и вперед по комнате и вдруг, остановившись перед дверью, закричал дежурному офицеру:
- Отведите этого человека в тюрьму и знайте, что, если он сбежит, я вас расстреляю!
Индеец был так поражен, что даже не пробовал противиться и, еле живой от страха, последовал за офицером.
- Роблес, - воскликнул полковник, как только за пленником закрылась дверь, -выпьемте-ка вместе! Мы выпьем сперва за успешное мщение! Ведь я еще не отомстил. Все надо начинать сначала! Но теперь уж я не ошибусь! Кроме того, мы выпьем за удачу в любви! Моя надежда не только не потеряна, но, напротив, вновь воскресла. О, моя дорогая, - прошептал он, останавливаясь перед портретом Адели, - вы надеялись уйти от меня, но напрасно! Никто не может скрыться от Ураги, ни возлюбленная, ни друг, ни недруг! Я все равно буду обладать вами, если не как женой, то как любовницей!
XXX. Опасное намерение
Приближался день отъезда Франка, что приводило его в большое уныние. В этом уединенном месте он готов был прожить всю жизнь, лишь бы Адель Миранда была с ним. Но сознание долга заставляло его ехать. Он должен был отомстить убийцам своих товарищей, призвать к ответу самого Урагу, но уже не путем благородного поединка, а при помощи суда, если только он есть в Новой Мексике.
- Я буду искать этого негодяя в его собственной норе, - сказал он полковнику Миранде. - Если же его там не окажется, я объеду всю Мексику, чтоб найти его. Я ведь не думаю, что в вашей стране не существует законов, которые бы карали за такие преступления!
- Мой дорогой дон Франсиско, - ответил мексиканец, спокойно разминая папиросу, - наши законы служат лишь тем, у кого в руках власть и деньги. В Новой Мексике сила дает право, в особенности в настоящее время. Дон Мануэль Армио снова стоит во главе правительства моего несчастного отечества. Если я расскажу вам, каким образом он достиг своего высокого положения, какое преступление привело его к власти, то вы составите себе понятие о существующих у нас законах. Дон Армио был простым пастухом. Однажды ему поручили перегнать стадо в тридцать тысяч голов из имения его владельца, сеньора Хавеса, на базар города Чиуауа. Переходя пустыню, он и его два сообщника, которых он посвятил в свой план, переоделись в индейцев апачей, напали на других погонщиков скота, убили их и завладели стадом. Затем, сняв перья с головы и смыв краску с лица, они погнали стадо уже на другой рынок, продали его и, вернувшись к сеньору Хавесу, рассказали о вымышленных разбойниках индейцах и о том, как сами спаслись. С этого началась история теперешнего генерала Новой Мексики. Понятно, что после таких проделок он должен смотреть сквозь пальцы и на Урагу.
- А я все-таки попробую добиться справедливости, - возразил Франк, - и немедленно отправлюсь в долину Дель-Норте.
- Если ваше решение неизменно, я не буду больше отговаривать вас и предлагаю двух своих мулов, которых попрошу оставить в указанном месте. Когда Мануэль вернется, я пошлю его за ними.
- Быть может, я сам вернусь с ними; я не собираюсь долго оставаться в Новой Мексике. Мне надо лишь связаться с консулом в Санта-Фе, после чего я вернусь в Соединенные Штаты и доложу об этом деле нашему правительству.
- Если вы будете возвращаться тем же путем, - сказал полковник Миранда, то я надеюсь скоро увидеть вас.
- Полковник Миранда, - сказал торжественно и многозначительно Франк, - я не потому буду возвращаться по этой дороге, что она более короткая...
- А почему же, мой друг?
- Чтобы убедить вас и ваших близких сопровождать меня в Соединенные Штаты.
- Сеньор дон Франсиско, вы крайне добры, но срок нашего изгнания близится к концу. Мои друзья сообщили мне, что политическое колесо скоро повернется в другую сторону и нынешнее правительство будет заменено новым, и тогда я вернусь на свою родину. Пока же мы здесь достаточно счастливы и, надеюсь, находимся в безопасности.
- Ну, насчет этого я с вами не согласен. Все, что Урага делал раньше, что может еще сделать, заставляет меня думать, что он не успокоится, пока не найдет вас. Уверены ли вы, что вашего слугу Мануэля не узнали в одно из его путешествий или что вообще он не способен выдать вас? Что касается меня, то он не внушает мне доверия.
Эти слова неприятно поразили Миранду - та же мысль не раз приходила ему в голову.
В конце концов было решено, что полковник с сестрой останутся на ранчо ждать Франка и Вальтера, а когда те вернутся, они все вместе покинут этот уже не представляющийся безопасным приют, чтоб переселиться в страну, над которой развевается флаг, защищающий не только своих граждан, но и их друзей - флаг свободной Америки.
XXXI. Последний призыв
- У меня есть новости для тебя, - обратился полковник к сестре вскоре после разговора с Франком.
- Какие, Валериан?
- Одна радостная, а другая, я думаю, тебя опечалит. Я начну с приятной. Мы скоро покинем наше уединенное ранчо.
- И ты называешь это хорошей вестью? Мне кажется совсем наоборот. Ведь ты знаешь, что я ненавижу общество со всеми его дикими условностями. Для меня нет лучшего друга, чем природа. Я никогда и нигде не была так счастлива, как здесь. После всего случившегося я ненавижу Новую Мексику и предпочла бы остаться здесь навсегда.
- Я никогда и не думал возвращаться в Новую Мексику.
- А куда же?
- Совсем в противоположную сторону, в Соединенные Штаты. Я хочу последовать совету дона Франсиско.
Адель не противоречила.
- Милая сестра, - продолжал Миранда, - надеяться на то, что в стране станет спокойнее, в ближайшее время не приходится. Мы должны думать лишь о нашей безопасности. Нельзя быть уверенным, что Урага не найдет нас здесь. Каждый раз, когда Мануэль отправляется в город, я беспокоюсь, что за ним придут следом. Поэтому я считаю более благоразумным переселиться в Соединенные Штаты.
- Ты хочешь туда ехать вместе с доном Франсиско? - с волнением спросила Адель.
- Да, но не сейчас. Он сначала съездит по своим делам, а потом вернется к нам.
- Он сперва поедет домой?
- Нет, и это именно та новость, которая тебя опечалит. Он решил отомстить Ураге за убийство своих товарищей. Сделать это не только трудно, но и опасно, и я ему это сказал.
- Дорогой брат, отговори его, - взмолилась Адель со слезами на глазах, и если бы Франк услышал, с каким выражением были произнесены эти слова, его сердце преисполнилось бы радости.
- Я уже пробовал, но безуспешно, - вздохнул Миранда. - Его товарищи были убиты, и он решил наказать убийцу даже ценой собственной жизни.
"Герой! Разве можно не любить его?" - подумала Адель, но не решилась произнести этих слов вслух; они прозвучали в глубине ее сердца.
- Знаешь что, сестра? Попробуй сама переговорить с ним. Он смотрит на тебя, как на спасительницу своей жизни и, быть может, поддастся на твои уговоры.
- Если ты так думаешь, Валериан...
- Я сейчас пришлю его к тебе.
С бьющимся от волнения сердцем Франк подошел к Адели и сказал:
- Сеньорита, ваш брат передал мне, что вы хотите переговорить со мной?
- Да, - ответила она совершенно спокойно.
Увидев Адель такой невозмутимой. Франк пришел в отчаяние. Он сегодня решился сделать ей предложение, но теперь об этом не могло быть и речи. Очевидно, она была к нему совершенно равнодушна.
- Сеньор, брат сказал мне, что вы хотите ехать в Рио-браво-дель-Норте. Я хотела бы отговорить вас от этого опасного путешествия.
- Но ведь это моя обязанность.
- Почему же? Объясните!
- Я должен отомстить за смерть товарищей, хотя бы ценой собственной жизни.
- Знаете ли вы цену собственной жизни?
- Для меня она не много стоит.
- Но она может быть дорога для других. У вас дома есть мать, братья, сестры; быть может, кто-нибудь еще более близкий?
- Дома? Нет.
- Ну, где-нибудь в другом месте...
Франк молчал.
- А можете ли вы себе представить, что опасность, которой вы подвергаете свою жизнь, будет несчастьем для кого-то, и что ваша смерть разобьет чье-то сердце?
- Мое бесчестие будет еще большим страданием. Я хочу отомстить за своих товарищей, воздать им должное. Вы очень добры, проявляя ко мне столько участия. Я уже обязан вам жизнью, но не могу позволить вам спасти ее вторично, пожертвовав для этого моей честью и долгом.
Франк думал, что Адель совершенно хладнокровно уговаривает его, но если бы он знал, как горячо и бесконечно она восхищалась им, то, конечно, ответил бы ей иначе. Однако у него не хватило надолго сил сдерживаться и он повел себя по-другому. Тогда и Адель заговорила иначе.
- Уезжайте, - воскликнула она, - уезжайте и добейтесь вашей цели! Но помните, если вы погибнете, то есть кое-кто, для кого жизнь потеряет всякий смысл!..
- Для кого?! - переспросил Франк, приблизившись к ней с бьющимся сердцем и горящими глазами. - Для кого?..
Вопрос его, в сущности, не нуждался в ответе. Страстность, с которой Адель произнесла последние слова, достаточно объясняла все. Но она взяла себя в руки и ответила на этот раз более спокойным тоном. Длинные темные ресницы скрыли ее глаза, когда она произнесла свое собственное имя: - Адель Миранда.
Переход от отчаяния к радости, от тьмы к свету, от мучительной борьбы утопающего к счастью спасенного - все эти ощущения наполнили душу Франка.
Но слова бессильны передать безумную радость и беспредельное счастье уже отчаявшегося молодого человека, только теперь понявшего, что все пережитые мучения были вызваны его воображением. Он понял, что на его любовь Адель отвечает не менее сильной любовью.
XXXII. Таинственное поручение
Как нам уже известно, подозрения Гамерсли относительно Мануэля оказались не безосновательными: туземец выдал его Ураге.
В волнении Урага ходил по комнате, пока, наконец, не остановился перед портретом Адели. Он понимал, что только нечестным путем может добиться своего, но это его не смущало.
Вернувшись к столу, за которым сидел Роблес, он вновь наполнил стаканы. Но не долго он жаловал вниманием своего адъютанта; Ураге необходимо было в одиночестве хорошенько обдумать свой сатанинский план. Оставшись один, он закурил сигару и задумался. По мере того как сигара становилась короче, злодей, казалось, все ближе и ближе подходил к окончательному решению. Наконец, он взял со стола звонок и позвонил. Вошел слуга.
- Позови дежурного офицера, - приказал ему Урага.
Через мгновение дежурный показался в дверях.
- Прикажите привести заключенного, - кивнул ему полковник.
Оставшись вдвоем с индейцем, все еще не понимавшим, за что его лишили свободы, Урага, пристально посмотрев на него, приказал рассказать все, что ему известно о полковнике Миранде. Рассказ индейца был долгим - Урага узнал местонахождение долины, устройство дома, все подходы к нему, одним словом, индеец ничего не скрыл, кроме своей любви к Кончите и печальных для него перемен, происшедших с появлением Вальтера.
Наконец, Мануэль заговорил о нежных отношениях молодого степного купца и Адели Миранды. Кровь Ураги закипела, когда он это услышал, и на его лице появилось выражение такой злости, что изменник, испугавшись за себя, уже раскаялся, что рассказал об этом. Но Урага его сразу успокоил, сказав, что не он является причиной его злости; напротив, он обещал вознаградить Мануэля, если тот окажет ему одну услугу. Отпустив индейца, Урага сел за стол и, вынув бумагу, начал писать. Он писал очень долго, с явным трудом излагая свои мысли.
Наконец, он закончил письмо и, запечатав его, написал на конверте лишь два слова: "Эль-Барбато". Затем он позвонил и сказал вошедшему слуге:
- Идите в конюшню и пришлите мне Педрильо, да живо!
В ожидании исполнения приказания Урага размышлял. "Сколько же дней займет поездка в Тенаво и обратно, в Пекос? - рассчитывал он. - Три, четыре, пять... Ну, все равно! Это не важно! Если мы опередим их, то подождем, пока они не появятся".
- А! Педрильо, - обратился он к вошедшему погонщику мулов. - Выберите двух лучших дорожных лошадей - одну для вас, другую для Хосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12