.. Поняли? Отправляйтесь сейчас же в казармы и приведите сюда сержанта Уайльда с дюжиной рядовых. Начнем обыск с этого дома... Эй, да вот и он сам и с рядовыми! - удивленно и вместе с тем обрадованно вскричал он, увидев въезжавшего в ворота сержанта Уайльда, за которым шла шеренга спешенных солдат, ведших своих лошадей под уздцы. Роб непосредственно из Замка тоже получил приказ отправиться с определенным числом людей в Монсерат-Хауз.
Последовала сцена, трудно поддающаяся описанию. Успело разъехаться лишь небольшое число гостей. Большинство же еще веселилось, разбредшись группами по обширному саду, где находились столы с винами, прохладительными напитками, фруктами и разными лакомствами. Одни из гостей были без масок, другие - в масках, но все в самых разнообразных костюмах. Между ними оказались и пленники на честное слово. Не успели они опомниться, как их всех арестовали и отвели на свободное место перед домом, где расставили рядами, чтобы вести в Замок.
Во всем этом было много комичного и карикатурного; раздавались даже веселый смех и шутки. Но было и немало досады и гнева. В особенности негодовала сама мадам Лаланд, принимая все совершавшееся на ее глазах за оскорбление, наносимое лично ей. На некоторых лицах, не закрытых масками, замечались испуг и что-то вроде раскаяния.
Самые разнообразные чувства выражало лицо Реджинальда Тревора, также, разумеется, арестованного. И это было неудивительно: быть может, за всю жизнь этому человеку не пришлось пережить столько волнений, сколько он пережил в этот вечер. Муки ревности к двоюродному брату; торжество из-за уверенности в том, что Вега его любит; наступившее вслед за тем горькое разочарование и, наконец, унижение тем, что арест был произведен тем же двоюродным братом.
К чести Юстеса нужно сказать, что ему вовсе не хотелось добивать своего родственника, хотя тот и был его противником. Напротив, он от души жалел старшего кузена, в особенности после той радостной для него вести, которую услышал всего за несколько минут перед тем от сэра Ричарда. Но нужно было повиноваться приказанию начальства. С румянцем смущения на своем красивом лице молодой человек подошел к Реджинальду и тихо сказал ему:
- Реджинальд, мне дан приказ отвести тебя в Замок.
Во избежание дальнейших разговоров он поспешно отвернулся и знаком приказал Робу Уайльду позаботиться о дальнейшем. Гигант подошел к Реджинальду и насмешливо проговорил:
- Пожалуйте за мной, капитан. Нам недалеко идти, гораздо ближе, чем тогда, когда вы меня вели из Кэтсхилля в Лидней.
Роялист понял насмешку грубого форестерца, понял с острой болью в душе и взгляд Веги Поуэль, смотревшей на него из окна своей комнаты. Он уже в третий раз видел ее там и все с тем же почти выражением снисходительной жалости на лице и в прекрасных голубых глазах. Однако, встряхнувшись и проведя рукой по лбу и лицу, как бы желая прогнать что-то надоедливое, Реджинальд с гордым видом поднял голову и бодро пошел вслед за сержантом.
Совсем другим взглядом обменялась Вега с Юстесом, когда тот снизу посылал ей прощальный привет. Они теперь знали, что неизменно любят друг друга; а остальное было лишь вопросом времени и обстоятельств. Охранявшие их добрые гении успокоили обоих...
Сэр Вильям Уоллер недолго оставался в Бристоле, он пробыл там лишь столько времени, сколько требовалось, чтобы дать отдохнуть измученным людям и лошадям, да немного оправиться и самому от своих многочисленных, но не опасных ран. Он был не из тех людей, которые любят торчать без дела в осажденном городе, каким Бристоль обещал сделаться в ближайшем будущем. Открытое поле, а не ограниченная стенами крепость - вот что было ареной, достойной деятельной натуры Уоллера. Хотя и потерпевший жестокое поражение, лишенный всей своей армии, этот сильный духом человек не поддался, однако, унынию. Разбита одна армия, он соберет другую. Поэтому он быстро снова покинул Бристоль; за ним последовал и Гессельриг. Они взяли с собой своих любимых "лобстеров", какие только уцелели, попав в город, и которые могли держаться на лошадях с оружием в руках.
Уоллер направлялся в Лондон. При таком слабом конвое это было очень рискованным предприятием, так как вся провинция была наводнена отрядами торжествующего врага. Но сообразительность и ловкость Уоллера помогли ему благополучно добраться до столицы, для чего он должен был делать большие обходы по самым глухим дорогам.
Между тем, вскоре после выступления Уоллера из города бристольцы могли полюбоваться нашествием к их стенам новых гостей - передовых отрядов победоносной роялистской армии. Все западные графства находились уже во власти этой армии. Только в Глостере и Бристоле оставались еще гарнизоны, верные парламенту. Роялисты намеревались овладеть и этими городами. Вопрос сводился теперь к тому, какой из них подвергнется первым натиску роялистов.
Глостер был уже под угрозой, но местному губернатору удалось на время ее отвести. Ввиду этого предполагали, что роялисты набросятся теперь на Бристоль, а потом, взяв его, вновь попытаются овладеть и Глостером. Бристоль был богаче и важнее по своему положению, следовательно, захват его обещал роялистам больше выгод. И, действительно, к стенам Бристоля уже подступал Байрон с передовым отрядом легкой конницы. За ним тянулись и другие войска: из Ленсдоуна шли отряды Гертфорда и Мориса, а со стороны Оксфорда показались ряды наемных войск Руперта, от которых несло гарью сожженного ими Чельгрова, где из-за измены пролиты были потоки крови лучших патриотов.
С чисто сатанинским буйным весельем эти многочисленные отряды носились вокруг бристольских стен, подобно пернатым хищникам, кружащимся над добычей. Они видели, что укрепления города не настолько сильны, чтобы долго противостоять дружному натиску многочисленного войска, и знали, что и гарнизон довольно слаб. Мы уже говорили, что после первой своей побывки в Бристоле Уоллер вывел оттуда значительную часть его защитников, которые почти все и полегли в битвах с роялистами и их наемниками.
- Тут нечего и раздумывать, - сказал Руперт. - Нужно начинать штурм. Город сразу же будет взят.
Вечером роялисты окружили город, а рано утром следующего дня начали штурмовать его и, действительно, сразу же ворвались в него. Это им удалось с глостерской стороны, где снаружи действовал принц Руперт, а внутри ему старательно помогал изменник Ленгриш, бок о бок с малоопытным в военных делах Финсом. Испугавшись на первых же порах, бывший стряпчий решил впустить неприятеля без дальнейшего боя. Роялистам даже не пришлось перешагнуть через его тело. Хвастливые высокопарные слова неплохого законоведа, но никуда не годного военачальника, так и остались одними словами, когда дошло до дела. Хотя он и пережил этот грустный день, но меч в защиту народа ему больше уже не доверяли.
Между тем на другой стороне Бристоля дело шло иначе; там защитники были другого рода. Сэр Ричард Уольвейн со своими форестерцами и Бэрч со своими "мостовиками" стойко держались против Гертфорда и принца Мориса, храбро отражая все атаки. Но - увы! - все оказалось напрасным. Ни к чему была и пылкая отвага рыцаря-солдата. Когда победа, видимо, стала клониться на сторону защитников города, вдруг раздался сигнал, оповещавший о том, что кто-то хочет приступить к переговорам. Обернувшись, сэр Ричард и его волонтеры увидели белый флаг, развевавшийся на одной из замковых башен. Что бы это значило? Нападение успешно отражается, Бристоль цел - к чему же переговоры? Уж не измена ли?
Бэрч сразу подумал, что это измена, только не со стороны Финса. Губернатор мог малодушно оробеть, но не изменить, значит, изменил Ленгриш. Так думал Бэрч и, как потом оказалось, он не ошибся. Когда он хотел сообщить о своем предположении сэру Ричарду, к нему вдруг подскакал адъютант, тот самый, который являлся в Монсерат-Хауз, и передал ему устное распоряжение губернатора прекратить оборону.
- Но почему же? - спросил ошеломленный полковник. - С какой стати прекращать действия? Ведь еще немного - и неприятель будет вынужден отступить.
- Причина этого распоряжения мне так же мало известна, как и вам, полковник, - отвечал адъютант, видимо смущенный той ролью которую ему пришлось сыграть в этой недостойной истории. - Мне известно лишь то, что мы разбиты на глостерской стороне, и неприятель уже вступил в это укрепление. Губернатор просил перемирия для ведения переговоров о дальнейшем, и принц Руперт согласился. Вот все, что я знаю.
- А! Так у вас там уже хозяйничает Руперт? - с горечью вскричал сэр Ричард. - Ну, это дело Ленгриша. Я всегда считал его подозрительным... Джентльмены! - обратился он к своим офицерам, - очевидно, Бристоль предательским образом сдается врагу. Здесь будет пировать Руперт со своими головорезами. Не желаете ли вместе со мной сделать попытку проложить себе путь отсюда наружу? Но, предупреждаю, дело это довольно рискованное.
- Желаем! Желаем! - в один голос закричали Юстес Тревор и все мужественные форестерцы; громче всех крикнул Роб Уайльд.
- И мы с вами! - послышалось из рядов, находившихся под командой Бэрча, причем его мощный голос покрыл все другие голоса.
Однако большинство защитников молчало. Предлагаемый подвиг казался им слишком уж опасным и имеющим мало надежды на успех. Будь весь гарнизон единодушен, еще можно было бы рассчитывать на удачу, но раз проявилась измена со стороны одной части защитников, то затея сэра Ричарда значила бы идти на верную, бесславную смерть. Какой в этом был толк?
Пока шел обмен мнениями среди защитников города, к ним примчался на взмыленном коне другой адъютант, сообщивший, что принц Руперт предложил почетные условия сдачи города, и Финс на них согласился. Сомнений больше не могло быть: факт свершился, Бристоль был сдан.
- В чем же заключаются эти условия? - осведомился сэр Ричард.
- Пленных не брать, население не грабить. Солдаты и все, поднявшие оружие против короля, могут свободно уйти из города, куда хотят. На оставление города и сбор имущества дается три дня. После этого же срока по отношению к оставшимся в городе "бунтовщикам" будут приняты другие меры, - ответил адъютант.
На первый взгляд, такие условия казались очень гуманными, и многие были удивлены этим. Некоторые заговорили даже о необычайном великодушии. Но кто понимал побудительные мотивы этого "великодушия", тот знал, что скрывается за ним. Очевидно до Руперта донеслись вести о положении дел на южной стороне города, где пыл штурмующих уже сильно ослабел. Разумеется, ввиду этого всего благоразумнее было предложить губернатору самые мягкие условия сдачи. Тот их принял и вручил Руперту ключи города так же спокойно и даже дружелюбно, как уходящее в отставку должностное лицо передает свои полномочия заместителю.
Как сдержал свои благие обещания принц Руперт, более подробно может рассказать история. А мы от себя добавим лишь то, что тотчас же по получении ключей сдавшегося города принц разрешил своим буйным наемникам любое насилие, какое только могло взбрести им в головы. Начались грабежи, пожары, убийства, оскорбления девушек и женщин... Так поступали те, которые называли себя джентльменами!
Глава XXII
ВЫСОКИЙ ПОКЛОННИК
Взятие Бристоля роялистами сопровождалось настоящей вакханалией всякого рода насилий. Условия сдачи города были нарушены раньше, чем успели высохнуть чернила, которыми они были подписаны. В стенах города было немало лиц, указывавших "победителю" достойные его внимания жертвы и добычу, хотя, в сущности, королевским наемникам было безразлично, в чей дом врываться, чью жизнь отнимать, чье имущество грабить. Они ничем не брезговали, совершая свои разбойничьи подвиги с неописуемым цинизмом и невероятной жестокостью.
Финс оставил потомству свидетельство, что принц Руперт будто бы сделал все от него зависящее, чтобы обуздать этих дикарей и что ради этого даже пускал в ход свою шпагу. Может быть, это так и было, но его удары придворной шпагой по спинам головорезов скорее всего были притворными, чтобы доказать свою "лояльность". "Наказуемые" на это обращали мало внимания и храбро продолжали свое "дело": ведь им была обещана полная свобода грабить Бристоль, и лицемерная игра их предводителя не могла смутить этих головорезов. Одно перехваченное письмо от кровавой памяти лорда Байрона к принцу Руперту ставит этот скандальный факт вне всякого сомнения.
Все дома парламентариев подвергались вторжению буйных шаек Руперта и "освобождались" ими от всех ценностей, а хозяйки этих домов, как бы высоко ни было их общественное положение, претерпевали самое гнусное насилие. Это было первым практическим знакомством Бристоля с победоносным роялизмом, и даже те, кто способствовал этому знакомству, вскоре сами же почувствовали горькую оскомину от этого.
По условиям сдачи гарнизон и все, не желающие оставаться, могли беспрепятственно покинуть город; но это нужно было сделать как можно скорее, чтобы освободить место для вступающих в него "победителей". Лицам невоенным было предоставлено три дня срока для решения вопроса, оставаться им или уходить, и дано право взять с собой свое имущество. Последнее условие являлось прямой насмешкой, так как почти все бристольские обыватели были ограблены. И вот все, кто не чувствовал себя в опасности и был в состоянии выбраться из города, поспешили воспользоваться предоставленной им "милостью".
В числе пожелавших покинуть занятый неприятелем город находился и мистер Поуэль. Теперь, при господстве роялистов, Бристоль не мог уже больше служить ему надежным убежищем, а тем более - его дочерям. Дочерей мистер Поуэль вообще был рад освободить от влияния легкомысленных родственниц. Самое ценное его движимое имущество хранилось в Глостере, куда он и намеревался перебраться. Остальное было неважно. Совершить переезд он нашел более удобным на верховых лошадях. Выезд из Бристоля был назначен утром следующего дня. Сабрина и Вега заранее были предупреждены отцом об этой необходимой перемене места жительства, и обе девушки ничего, кроме радости, по этому поводу не выразили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35