Проблема обмундирования решалась просто: рекрутов посылали на склад, где им выдавали то, что более-менее подходило по размеру. В итоге личный состав напоминал ходячую историческую выставку под названием «Самые Забавные Шлемы От Начала Времен И До Наших Дней».— Э-э… дамы и господа… — начал он.— Прошу соблюдать тишину и слушать командора Ваймса! — проревел Моркоу.Взгляд Ваймса упал на Ангву. Она стояла, прислонившись к стенке. Заметив, что он на нее смотрит, она сочувственно закатила глаза.— Да, ДА, благодарю, капитан, — пробормотал Ваймс. Он вновь повернулся к собравшимся здесь сливкам Анк-Морпорка. И у него отвисла челюсть. Выпучились глаза. А затем Ваймс закрыл рот — почти целиком, только самый уголок остался открытым, и этим самым уголком Ваймс тихонько спросил у Моркоу: — А что это за шишка на голове у констебля Кремня?— Это констебль Сварли Свирс, проходит испытательный срок, сэр. Иначе ему не видно, сэр.— Но он же ЛЕПРЕКОН! — Очень верно подмечено, сэр.— Еще один из твоих рекрутов?— Из НАШИХ, сэр. — В тоне Моркоу опять прозвучала нотка упрека. — Так точно, сэр. На прошлой неделе прикреплен к отделению на Тряпичной улице, сэр.— О боги… — только и смог выдавить Ваймс.Сварли Свирс отдал честь. Он был восемнадцати сантиметров ростом.Ваймс наконец восстановил душевное равновесие. «Высокие и коротышки, толстые и худые… Изгои и отбросы, все мы до единого…»— Надолго я вас не задержу, — произнес он. — Вы все меня знаете… по крайней мере, БОЛЬШИНСТВО из вас, — уточнил он, покосившись на Моркоу. — Я не любитель долгих речей. Не сомневаюсь, вы заметили, как шумиха вокруг Лешпа взбаламутила население. Все только и болтают что о войне. Впрочем, война не наше дело. Это дело солдат. А наше дело, я считаю, поддерживать мир и спокойствие. Позвольте же продемонстрировать вам вот это…Отступив на шаг, он красивым жестом выхватил из кармана некий предмет. По крайней мере, задумывался этот жест как красивый. На практике послышался треск — как будто нечто выдирают из тряпки, в которую оно завернуто.— Черт… гм…Наконец из оторванного кармана показалась отливающая черным деревянная палка. С большим серебряным шишаком на конце. Стражники дружно вытянули шеи, пытаясь получше рассмотреть загадочный предмет.— Это… э-э-э… это… — Ваймс подыскивал слова. — В общем, эту штуку принесли из дворца пару недель назад. Доставили с посыльным. На ней этикетка с надписью «Рыгалия Командора Стражы, Град Анк-Морпорков». Там, во дворце, ничего не выбрасывают…Он неопределенно помахал жезлом. Дерево оказалось на удивление тяжелым.— На набалдашнике герб, видите?Тридцать стражников вытянули шеи еще дальше.— И я подумал… я подумал: о боги, неужели я должен ходить по улицам вот с этим? А потом я подумал: нет, все верно, наконец-то эти люди придумали хоть одну ПРАВИЛЬНУЮ вещь. Это даже не оружие, это просто ВЕЩЬ. Не для использования, а просто чтоб была. Вот где собака зарыта. Это то же самое, что мундир, понимаете? Солдата одевают в мундир, чтобы сделать его частью толпы, состоящей из таких же, как он, частей, одетых в такие же мундиры. Но совсем другое — мундир стражника. Он нужен, чтобы…Ваймс умолк. Судя по растерянности на лицах слушателей, его слегка занесло. В фундаменте его карточного домика было слишком мало карт.Он откашлялся.— ОДНИМ СЛОВОМ, — продолжил командор, сопроводив эту фразу свирепым взглядом, означающим, что последние двадцать секунд его речи следует вычеркнуть из памяти раз и навсегда, — одним словом, наша задача — не допускать никаких волнений и драк. На улицах неспокойно. Вы, наверное, слышали, что кое-кто уже начал формировать воинские подразделения. Что ж, никто не вправе мешать людям записываться в армию, если им того хочется. Но воинственных толп нам не надо. В обществе витают самые дурные настроения. Даже не знаю, что может случиться, но, когда это случится, мы должны быть там, где оно случится. — Он опять обвел взглядом слушателей. — И еще. Этот новый клатчский дипломатический представитель — или как бишь его — прибывает завтра. Не думаю, что Гильдия Убийц строит в связи с этим какие-то планы, но СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ мы должны проверить завтрашний маршрут волшебной процессии. Небольшая работенка для ночной смены. И в сегодняшнюю ночную смену выходим мы ВСЕ. Стража издала сдавленный стон.— Как говаривал мой бывший сержант: без чувства юмора в Страже долго не проживешь, — сказал Ваймс. — Это будет небольшая инспекция: очень аккуратно, вежливо стучим в двери, обмениваемся рукопожатиями с дверными ручками, проветриваем мундиры. Старые добрые методы поддержания порядка. Вопросы есть? Отлично. Всем спасибо.Аудитория, постепенно осознав, что с речами на сегодня покончено, отозвалась шарканьем ног и шебуршанием.Моркоу захлопал в ладоши. Зачастую таким образом среднее звено призывает низшие чины аплодировать высшему эшелону note 1 Note1
Ладони располагаются под прямым углом одна к другой и не столько хлопают, сколько выразительно прикладываются друг к другу, в то время как аплодирующий сверлит взглядом аудиторию, словно бы говоря: «Сейчас последуют бурные аплодисменты, или вся школа останется на дополнительные занятия»

. Но не в данном случае. В основе аплодисментов Моркоу лежал искренний энтузиазм, что в каком-то смысле было еще хуже. Пара новичков-констеблей повпечатлительнее подхватили его порыв, а затем, подобно тому как падение нескольких камешков кладет начало лавине, помещение наполнилось грохотом смыкающихся ладоней всех размеров, мастей и видов.Лицо Ваймса побагровело.— Очень вдохновляющая речь, сэр! — воскликнул Моркоу, перекрикивая громоподобные овации.
На Анк-Морпорк обрушился ливень. Вода заполняла сточные канавы, переливалась через край, а потом порывы ветра отбрасывали ее обратно. Вода была соленой.Горгульи вылезли из укрытий, где обычно проводили дневные часы, и теперь с распростертыми в стороны крыльями, раскрыв пошире уши, восседали на каждом карнизе, на каждой башенке, готовые схватить все съедобное, что может принести вода. Поразительно, и что только не выпадало на Анк-Морпорк! Дожди из мелкой рыбешки или лягушек стали привычным делом, куда неприятнее было, когда шел дождь, допустим, из остовов кроватей.Из сломанной водосточной трубы излился поток воды — прямо в окно Осей Шока. Тот как раз сидел на кровати (за неимением стула, а также каких-либо других предметов меблировки). И Осей нисколечко не рассердился. Быть может, через пару минут он и рассердится. А может, и нет.Не то чтобы Осей был, ну, как это говорится, слегка чокнутым. Друзья назвали бы его тихим, безвредным человечком: сам в себе и по себе. Но они его таковым никогда не называли, потому что друзей у Осей Шока не было. Впрочем, была группка людей, собиравшихся по вторникам попрактиковаться в стрельбе из лука, и иногда после занятий Осей отправлялся вместе со всеми в трактир, сидел там и слушал разговоры, а однажды, поднакопив немного денег, взял да и угостил всю компанию — хотя никто, наверное, этого не запомнил. Разве что, спроси их кто-нибудь, сказали бы: «Ах, э-э-этот… нуда, его, кажется, Осей зовут… » Обычно именно так отзывались об Осей. Люди просто не замечали его, как не замечают пустое место. Не видели и не замечали.Причем он был не так уж и глуп. Наоборот, Осей очень много размышлял. Иногда сидел часами и думал, думал, упершись взглядом в стену напротив, на которой дождь влажными ночами рисовал карту Клатча.Кто-то что было силы заколотил в дверь.— Господин Шок? Вы в приличном виде? Можно зайти?— Я немного занят, госпожа Трата, — ответил он, пряча под кровать, к пыльным журналам, лук со стрелами.— Я насчет денег за комнату!— А что насчет них, госпожа Трата?— Вам известны мои правила!— Я заплачу завтра, госпожа Трата, — ответил Осей, глядя в окно.— До полудня и наличными — или убирайтесь вон!— Да, госпожа Трата.Наконец хозяйкины башмаки тяжело утопали вниз по лестнице.Очень медленно, не пропуская ни одной цифры, Осей Шок сосчитал до пятидесяти. Потом сунул руку под кровать и вытащил лук.
Ангва дежурила в паре со Шнобби Шноббсом. Не самая идеальная компания, но Моркоу попал в другую смену, а Фред Колон, который составлял расписание, славился буквально фантастическим везением: в холодные и дождливые, подобные этой, ночи ему неизменно выпадало дежурить в штаб-квартире. Так оставшиеся без партнеров Шнобби и Ангва оказались вместе.— Э-э, Ангва, я хотел бы кое-что у тебя спросить… — робко произнес Шнобби, после того как они потрясли очередную дверную ручку и осветили фонарем очередной переулок.— Да, Шнобби?— Это очень личное.— А-а…— Конечно, я мог бы спросить и Фреда, но я знаю, он бы не понял, а ты поймешь, потому что ты женщина. Большую часть времени, по крайней мере. Я в хорошем смысле, гм…— Так что ты хочешь спросить, Шнобби?— Это насчет моей… сексуальности.Ангва промолчала. Дождь тяжелыми каплями колотил по плохо подогнанному шлему Шнобби.— Думаю, пришло время посмотреть правде в глаза, — пробормотал Шнобби.Ангва вновь прокляла свое чересчур живое воображение.— И, э-э… как ты намереваешься это сделать, Шнобби?— Ну, я выписал всякие штуки. Крема и прочее.— Крема, — бесстрастно повторила Ангва.— Ну, чтоб втирать, — подсказал Шнобби.— Втирать.— И еще такую штуку, с которой можно по-всякому, ну, упражняться…— О боги…— Что-что?— А? О-о… Да нет, ничего, просто подумалось кое-что. Не обращай внимания, продолжай. Ты что-то говорил про упражнения?— Угу. Чтобы укрепить бицепсы и так далее.— Ага. УПРАЖНЕНИЯ. В самом деле?Чтобы что-то упражнять, нужно что-то иметь, а бицепсов у Шнобби никогда не было. Прежде всего потому, что им не к чему было крепиться. Строго говоря, предплечья присутствовали (руки ведь как-то присоединялись к плечам), но больше сказать о них было нечего.Острое, смешанное с ужасом любопытство побудило ее спросить:— Но ЗАЧЕМ, Шнобби?Он застенчиво опустил глаза.— Ну… понимаешь… девушки и все такое…К своему несказанному удивлению, Ангва увидела, что Шнобби краснеет.— Ты имеешь в виду, что… — начала было она. — Ты хочешь… ты ищешь…— О нет, я хочу не просто… ведь если хочешь что-то сделать как следует, ты должен… ну, то есть нет, — с легким упреком промолвил Шнобби. — Я к тому, что когда становишься старше, ну, понимаешь, начинаешь задумываться о доме, семье, чтобы был рядом кто-то, с кем бы идти рука об руку по ухабистой жизненной дороге… Гм, Ангва, у тебя почему-то рот открыт.Рот Ангвы резко захлопнулся.— Но я как будто вообще не встречаю девушек, — продолжал Шнобби. — То есть я их, конечно, встречаю, но, завидев меня, они сразу же убегают.— Несмотря на крема.— Точно.— И на упражнения.— Именно.— Н-да, вижу, ты сделал что мог, — подтвердила Ангва. — Вроде бы все было правильно, но… — Она вздохнула. — Слушай, а как тебе Стамина Хламз, ну, та, что с улицы Вязов?— У нее деревянная нога.— Да-да, конечно… Тогда, может, Верити Колотушка? Очень милая девушка, продает с тележки угрей на Заиндевелой улице.— Верити? От нее воняет рыбой. К тому же она косая.— Зато у нее собственное дело. И она готовит лучшую похлебку из угрей в Анк-Морпорке.— И косит при этом.— Это не совсем косоглазие, Шнобби.— Может, и так, но ты поняла, о чем я.Ангва кивнула, признавая собственное поражение. Верити страдала запущенным случаем противоположного косоглазия. Каждый ее глаз испытывал острый интерес к близлежащему уху, и, разговаривая с ней, ты чувствовал себя несколько неловко: казалось, будто Верити вот-вот уйдет направо и налево сразу. Но что касалось потрошения рыбы, тут ей не было равных.Ангва опять вздохнула. Как все это знакомо… Родная душа и верная подруга — вот и все, что человеку нужно. На первый взгляд. При дальнейших же расспросах выясняется, что список пожеланий непременно включает в себя атласную кожу и бюст, которого хватило бы на целое стадо коров.Так со всеми, кроме Моркоу. И это почти… почти единственный из его НЕДОСТАТКОВ. Иной раз Ангве казалось, что Моркоу ничего не будет иметь против, даже обрей она голову или отпусти бороду. Не то что он не заметит, просто ему будет ВСЕ РАВНО — и вот это бесило больше всего.— Знаешь, я тут вспомнила… — сказала она. — Женщин частенько привлекают мужчины, способные их рассмешить.Лицо Шнобби просияло.— В самом деле? — радостно воскликнул он. — В таком случае я должен быть в первых рядах!— Вот и хорошо.— Люди всю дорогу надо мной смеются.
А высоко над ними абсолютно безразличный к стекающим по спине дождевым струйкам Осей Шок в очередной раз проверил свой лук, вернее, обмотанную вокруг него промасленную шкуру, и приготовился к долгому ожиданию.
Ливень — лучший друг всякого стражника. Во время дождя люди стараются совершать преступления у себя по домам.Ваймс стоял с подветренной стороны фонтана на Саторской площади. Фонтан не работал уже много лет, но Ваймс был такой же мокрый, как если бы фонтан работал в полную силу. Впервые в жизни командор Стражи столкнулся с горизонтальной разновидностью дождя.Поблизости не было ни души. Дождь шел, нет, маршировал по площади, как… как армия.А ведь это образ из ПРОШЛОГО. Забавно, как такие вот образы прячутся в темных закоулках души и вдруг нежданно-негаданно выпрыгивают на тебя.Капли дождя, падающие в сточную канаву…Ну да… Маленьким он не раз представлял себе, что эти дождевые капли на самом деле солдаты. Миллионы солдат. А проплывающие среди них пузыри — всадники.Правда, уже не вспомнить, кем были дохлые псы. Может, осадными орудиями?Вода закручивалась в водовороты вокруг башмаков и стекала с плаща. Ваймс попытался раскурить сигару, но ветер задул спичку, а если бы и не задул, то все равно — со шлема вдруг хлынула вода и насквозь промочила сигару.Ваймс широко улыбнулся в ночь.На какой-то миг он почувствовал себя счастливым. Три часа ночи, стихия бушует, вокруг ни души, он замерз и промок до самых костей. Именно так прошли некоторые лучшие ночи его жизни. В такие часы можно лишь… поднять вот так плечи и попытаться вот так втянуть голову, обретя маленькое убежище, где тепло и мирно.
1 2 3 4 5 6 7 8