https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/napolnie/
Впрочем, если желали, могли в училище оставаться. Зато с утра понедельника по вечер пятницы был строгий и достаточно жесткий режим, который следовало неукоснительно соблюдать. Само собой, питание, одежда, средства гигиены и учебные материалы шли за счет учебного заведения, однако, после его окончания они были обязаны отслужить на государственной службе десять лет, причем, без каких-либо исключений. Единственная вольность, которая в этом вопросе давалась, заключалась в выборе воинскую службу нести или гражданскую.
4 июля 1857 года произошла первая серьезная неприятность, которая, случись она раньше, смогла бы очень серьезно испортить положительное решение комиссии по проекту училища. Впрочем, даже так получился грандиозный скандал общемосковского характера. Дело в том, что ранним утром вышеуказанного числа взорвалась химическая лаборатория. Да так, что ее разобрало на запчасти и разметало по округе. В результате взрыва погиб один из участников кружка Авдеева. Остатки его тела пришлось в самом буквальном смысле отскабливать от обломков и собирать в мешочек, чтобы было что хоронить. Соответственно, личность устанавливали методом исключения – выясняя, кто из участников кружка есть в наличии. После чего последовал довольно серьезный разбор полетов, ибо взрыв получился весьма не шуточный. Настолько, что по прямому распоряжению Левшина о характере происшествия было запрещено распространяться, дабы уменьшить утечку информации. Дальше началась бурная работа по поискам и изучению обрывков документации, а также опрос свидетелей. Такой подход позволил в недельный срок собрать довольно целостную, хоть и неприглядную картинку происшествия. Оказывается, Иван Васильевич смог синтезировать баллистит в незначительных количествах и, придя от него в восторг, решил изготовить некоторый запас для более обширных испытаний. Поэтому в химической лаборатории хранилось не только свыше двадцати килограмм этого замечательного пороха, но и не меньше десяти килограмм нитроглицерина. У Саши волосы на попе зашевелились от мысли, что он работал в помещении, где просто так, в стеклянных банках, лежало десять килограмм этого чуда. Судя по всему, Илья, один из самых увлеченных учеников Авдеева, вновь не спал всю ночь, обдумывая что-то, а потому из-за рассеяности, вызванной усталостью, тупо задел чем-то емкость с нитроглицерином. «Это они еще очень скромно отделались» – подумал Александр, вспоминая истории о взрывах нитроглицериновых заводов в Австро-Венгерской империи. Так что, пользуясь впечатлением от происшествия, на территории учебной базы практически без недовольств и противодействия был введен весьма жесткий регламент лабораторных работ. Так, например, вводился своего рода режим работы лабораторий с ежедневно дежурящим администратором из числа сотрудников. Каждый день он должен быть новым, между дежурства не должно было меньше трех суток. Уставшего вида, болезненным или не выспавшимся сотрудникам вход в лаборатории был строго запрещен. Время непрерывной работы устанавливалось не больше четырех часов, после которой должен следовать обязательный отдых не менее часа. Вводилась форменная одежда. Так все сотрудники лаборатории получали халаты и шапочки из плотной хлопчатобумажной ткани, оные требовалось носить неукоснительно и со всем прилежанием. Иными словами, пойманный лаборант с расстегнутым халатом мог быть отстранен от работ на какое-то время, а то и окончательно. Для проведения опытов в обязательном порядке использовались плотные, облегающие перчатки из крепкой шелковой ткани, пропитанной каучуком – своего рода прототип резиновых перчаток. В дополнение хотелось еще очки сделать нормальные и маску класса респиратора, но пока это оказалось только перспективным оборудованием. Изменения коснулись и чисто бюрократических деталей. Если раньше рекомендовалось вести журнал опытов, то теперь это стало строгой обязанностью лаборантов. Мало того, каждый вечер журнал сдавался на ночное резервирование в архив, где копировался в дубликат. Там же располагалось его постоянное место хранения. Кстати, архив учебного комплекса именно с химической лаборатории и начался. Помимо этих вопросов общего характера, совместно с Авдеевым были составлены довольно подробные разделы регламента, касающиеся проведения опытов и прикладных эксплуатационных моментов. Например, хранить в лаборатории взрывчатые вещества массой более десяти грамм запрещалось. Александр решил раз и навсегда разделить опытное производство и лабораторию. Так как реактивов требовалось достаточно много, в том числе и взрывчатого характера, то для их постоянного складирования были заложены полуподвальные помещения, разнесенные по территории, с примитивной трубной вытяжкой. И так далее. В общем, разгулялся Александр на славу, так как ему очень не хотелось получать в будущем подобных «летунов».
Но все хорошо, что хорошо кончается. После похорон безвременно покинувшего грешную землю лаборанта Ильи и введения регламента лабораторных работ Иван Васильевич Авдеев вплотную занялся продумыванием более совершенного переоборудования своей новой рабочей резиденции, которую активно достраивали. Опыт, полученный за столь бурные месяцы, и целый ряд новых веществ, синтезированных по наброскам и намекам великого князя, заставили серьезно пересмотреть его взгляды на множество организационных и материально-технических моментов, также повлекли за собой новые расходы, в первую очередь на новое лабораторное оборудование из Франции и Германии. Да и не только. В общем, Авдеев не только нашел для себя массу занятий, но и весь свой кружок подключил, который, к слову, прирос после взрыва еще на пять человек. Уж больно подростков впечатлила мощь взрывчатки, которым разнесло сарай вдребезги. Впрочем, желающих было много больше – почти половина кадетов хотели заняться химией, но Иван Васильевич отказался принимать всех, мотивируя это тем, что просто не потянет такой коллектив на первых порах. Позже, когда эти лаборанты заматереют и им можно будет доверить неофитов, безусловно, возьмет, а пока придется подождать.
Александр же, тем временем, в тесном контакте с Ермоловым и Астафьевым занимался на полигоне изучением огромного спектра стрелкового оружия, которое было скуплено агентами Алексея Ираклиевича. Впрочем, полигон был готов еще 6 июля, но трагедия не позволила начать раньше 15 числа. Кадеты все свободное время наблюдали за этой стрельбой как за каким-то волшебством. Какой же мальчишка не любит оружие? А тут его было много, очень много. И все настоящее. Так что ребята косились «масляными» глазами на все это буйство оружейной мысли. По большому счету Левшин смог собрать в кратчайшие сроки более трехсот разнообразных винтовок, пистолетов и револьверов, произведенных по всей Европе и в США с 1820 по нынешний год. Само собой, включая как опытные образцы, так и мало популярные, но весьма интересные. Впрочем, каким-образом агенты Алексея Ираклиевича добывали это многообразие «стволов» Александра резко перестало интересовать после того, как ему на глаза попалась прусская пехотная винтовка системы Дрейзе модели 1849 года, которая, насколько знал великий князь, не поступала в свободную продажу и вообще хранилась от посторонних весьма тщательно. Это говорило о высокой предприимчивости агентов Левшина или того, кем Алексей Ираклиевич воспользовался для решения этой задачи, что следовало учесть и запомнить. После недельной стрельбы был оформлен заказ для закупки на кадетский корпус тысячи карабинов Sharps модели 1851 года, калибра .36 и трехсот револьверов Colt модели 1855, калибра .28. Само собой, со всем необходимым имуществом для эксплуатации. По мнению Ермолова такого количества было вполне достаточно на первое время для интенсивного обучения стрельбе. Стоит пояснить, что подобный выбор был мотивирован тем, что, с одной стороны подобное оружие позволяло подросткам обучаться целевой стрельбе, имея достаточно мягкую отдачу, с другой стороны, было одним из лучших образцов боевого стрелкового оружия своего времени. Помимо этого, Александр отчетливо понимал, что его армию нужно будет вооружать стрелковым вооружением под унитарный патрон, а потому нуждался в образцах, от которых можно будет отталкиваться. Конечно, очень хотелось сразу начать изготавливать магазинные винтовки в духе знаменитой отечественной «трехлинейки» и немецкой к98, но здравый смысл не позволял идти на такой шаг. Даже магазинные поделки в духе легендарных «Винчестеров», и то, было нельзя использовать. Вся проблема заключалась в том, что промышленность России была неспособна изготовить не то что в нужном объеме, а просто начать выделывать хотя бы малыми сериями подобное оружие, не говоря уже о просто титанических потребностях в боеприпасах, которые бы сразу встали в полный рост. Конечно, при грамотном продумывании шагов можно было достаточно быстро изготовить и магазинные винтовки в нужном объеме, размещая заказы на их запчасти через разных подрядчиков и подставных лиц на целом спектре конкурирующих оружейных фирм Европы. Но это не решало проблему отсутствия патронного производства и ремонтных мощностей. Поэтому, Александр решил пойти другим путем.
Так как за спиной у Александра имелся немалый опыт предпринимательства и высшее экономическое образование по специальности финансовый менеджмент, то самым очевидным «другим путем» для него стало создание коммерческой структуры. Тем более что под рукой имелся замечательный консультант для изучения местной промышленной и торговой специфики – Козьма Терентьевич Солдатенков, с которым у великого князя были теплые, доверительные отношения. Деньги придется брать в долг у московских финансовых структур, так как папа быстрее всего не даст (да и просить стыдно), поэтому требовалось не только тщательным образом рассчитать бизнес-план, но и организовать грамотную презентацию своего товара, чтобы товарищи посчитали его перспективным и выделили деньги без особых проблем. То есть нужно было представить на суд «денежных мешков» главного инженера будущего оружейного завода и винтовку в полностью завершенном виде, дабы они смогли не только посмотреть на стрельбу из нее со стороны, но и опробовать лично. Эпоха сложных, интерактивных презентаций и агрессивной рекламы была еще очень далека, так что мало кто из нынешних современников Александра понимал, что подержав хороший, качественный товар в руках его хочется купить намного больше, чем просто рассматривая со стороны. На эту и иные маркетинговые ходы, которые очевидны для толкового предпринимателя начала 21 века, великий князь и хотел сделать ставку с целью привлечь покупателей для акций своего предприятия. Впрочем, и с акциями можно было поиграть, но это вторично. Само собой, при заводе нужно будет организовать и юридическое управление, которое будет оперативно патентовать все необходимые изобретения в Европе и США, а также вести многочисленные судебные тяжбы, занимаясь довольно непривычным для этого времени «патентным троллингом». Причем на старт-ап по приблизительным подсчетам Александра требовалось достаточно скромная сумма – что-то около 150 тысяч рублей.
Итак – ключевым вопросом стал выбор главного инженера и конструктора новой винтовки. Хотя бы формально и номинально. Брать иностранцев Александр не хотел, как, впрочем, и полных бездарей, так как самостоятельно заниматься увлекательным делом по выносу мозга вопросами конструирования не имел никакого желания. После долгий раздумий великий князь вспомнил один эпизод, когда сразу после окончания Гражданской войны в США туда отбудет некий артиллерист Александр Павлович Горлов для изучения опыта боевых действий. В итоге подобной поездки на свет появиться к 1870 году вполне адекватная винтовка Бердан ?2, которую самостоятельно этот артиллерист и слепит из первоначальной, довольно сырой и, честно говоря, убогой, конструкции Хайрема Бердана. То есть, Александр Павлович являлся прекрасным технологом оружейного дела, что Саши и требовалось. После наведения справок выяснилось, что да, действительно, такой человек в возрасте 28 лет служит в чине гвардейского поручика при техническом комитете Главного артиллерийского управления. Оставалось только придумать для товарища достаточно аппетитную наживку, то есть, в любом случае – без изготовления в условиях совершенной секретности новой винтовки и боеприпасов к ней не обойдется. Ему нужно было показать что-то, что его поразит и даст поле для самореализации, причем не на один день, а на всю жизнь. Поиграть с амбициями. Поэтому, великому князю пришлось плотно засесть за изучения не только имевшихся в распоряжение образцов, но бумажных материалов по всевозможным оружейным патентам, которые заботливо предоставил ему Левшин, проявив инициативу, либо попросту предвидя поступок великого князя. Увы, но он пока что достаточно предсказуем для такого зубра, как Алексей Ираклиевич. Однако через неделю после завершения опытных стрельб на полигоне случился сюрприз. Александр был практически убежден в том, что придется использовать цельнометаллический патрон кольцевого воспламенения, так как до изобретения полковника Боксера было около десятилетия. Однако, пришедшие 28 июля чуть запоздавшие образцы, обрадовали Александра до глубины души. Ими были однозарядные, так называемые «салонные» пистолеты, заряжаемые с казны картонным патроном с металлическим дном, в которое ввинчивался капсюль центрального боя. Оказывается, некий Климент Поте запатентовал свой патрон во Франции еще в 1855 году (то есть, два года назад) и теперь он производиться относительно массово для «салонного» оружия, хоть и не находит пока применения в военном деле и охоте. Так что, после недолгих колебаний у Александра был чертеж нового патрона. Он состоял из цельнотянутой латунной беспоясковой гильзы бутылочной формы с выступающей закраиной, капсюля центрального боя (созданного по мотивам капсюля Бердана), заряда дымного пороха, сальника и пули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
4 июля 1857 года произошла первая серьезная неприятность, которая, случись она раньше, смогла бы очень серьезно испортить положительное решение комиссии по проекту училища. Впрочем, даже так получился грандиозный скандал общемосковского характера. Дело в том, что ранним утром вышеуказанного числа взорвалась химическая лаборатория. Да так, что ее разобрало на запчасти и разметало по округе. В результате взрыва погиб один из участников кружка Авдеева. Остатки его тела пришлось в самом буквальном смысле отскабливать от обломков и собирать в мешочек, чтобы было что хоронить. Соответственно, личность устанавливали методом исключения – выясняя, кто из участников кружка есть в наличии. После чего последовал довольно серьезный разбор полетов, ибо взрыв получился весьма не шуточный. Настолько, что по прямому распоряжению Левшина о характере происшествия было запрещено распространяться, дабы уменьшить утечку информации. Дальше началась бурная работа по поискам и изучению обрывков документации, а также опрос свидетелей. Такой подход позволил в недельный срок собрать довольно целостную, хоть и неприглядную картинку происшествия. Оказывается, Иван Васильевич смог синтезировать баллистит в незначительных количествах и, придя от него в восторг, решил изготовить некоторый запас для более обширных испытаний. Поэтому в химической лаборатории хранилось не только свыше двадцати килограмм этого замечательного пороха, но и не меньше десяти килограмм нитроглицерина. У Саши волосы на попе зашевелились от мысли, что он работал в помещении, где просто так, в стеклянных банках, лежало десять килограмм этого чуда. Судя по всему, Илья, один из самых увлеченных учеников Авдеева, вновь не спал всю ночь, обдумывая что-то, а потому из-за рассеяности, вызванной усталостью, тупо задел чем-то емкость с нитроглицерином. «Это они еще очень скромно отделались» – подумал Александр, вспоминая истории о взрывах нитроглицериновых заводов в Австро-Венгерской империи. Так что, пользуясь впечатлением от происшествия, на территории учебной базы практически без недовольств и противодействия был введен весьма жесткий регламент лабораторных работ. Так, например, вводился своего рода режим работы лабораторий с ежедневно дежурящим администратором из числа сотрудников. Каждый день он должен быть новым, между дежурства не должно было меньше трех суток. Уставшего вида, болезненным или не выспавшимся сотрудникам вход в лаборатории был строго запрещен. Время непрерывной работы устанавливалось не больше четырех часов, после которой должен следовать обязательный отдых не менее часа. Вводилась форменная одежда. Так все сотрудники лаборатории получали халаты и шапочки из плотной хлопчатобумажной ткани, оные требовалось носить неукоснительно и со всем прилежанием. Иными словами, пойманный лаборант с расстегнутым халатом мог быть отстранен от работ на какое-то время, а то и окончательно. Для проведения опытов в обязательном порядке использовались плотные, облегающие перчатки из крепкой шелковой ткани, пропитанной каучуком – своего рода прототип резиновых перчаток. В дополнение хотелось еще очки сделать нормальные и маску класса респиратора, но пока это оказалось только перспективным оборудованием. Изменения коснулись и чисто бюрократических деталей. Если раньше рекомендовалось вести журнал опытов, то теперь это стало строгой обязанностью лаборантов. Мало того, каждый вечер журнал сдавался на ночное резервирование в архив, где копировался в дубликат. Там же располагалось его постоянное место хранения. Кстати, архив учебного комплекса именно с химической лаборатории и начался. Помимо этих вопросов общего характера, совместно с Авдеевым были составлены довольно подробные разделы регламента, касающиеся проведения опытов и прикладных эксплуатационных моментов. Например, хранить в лаборатории взрывчатые вещества массой более десяти грамм запрещалось. Александр решил раз и навсегда разделить опытное производство и лабораторию. Так как реактивов требовалось достаточно много, в том числе и взрывчатого характера, то для их постоянного складирования были заложены полуподвальные помещения, разнесенные по территории, с примитивной трубной вытяжкой. И так далее. В общем, разгулялся Александр на славу, так как ему очень не хотелось получать в будущем подобных «летунов».
Но все хорошо, что хорошо кончается. После похорон безвременно покинувшего грешную землю лаборанта Ильи и введения регламента лабораторных работ Иван Васильевич Авдеев вплотную занялся продумыванием более совершенного переоборудования своей новой рабочей резиденции, которую активно достраивали. Опыт, полученный за столь бурные месяцы, и целый ряд новых веществ, синтезированных по наброскам и намекам великого князя, заставили серьезно пересмотреть его взгляды на множество организационных и материально-технических моментов, также повлекли за собой новые расходы, в первую очередь на новое лабораторное оборудование из Франции и Германии. Да и не только. В общем, Авдеев не только нашел для себя массу занятий, но и весь свой кружок подключил, который, к слову, прирос после взрыва еще на пять человек. Уж больно подростков впечатлила мощь взрывчатки, которым разнесло сарай вдребезги. Впрочем, желающих было много больше – почти половина кадетов хотели заняться химией, но Иван Васильевич отказался принимать всех, мотивируя это тем, что просто не потянет такой коллектив на первых порах. Позже, когда эти лаборанты заматереют и им можно будет доверить неофитов, безусловно, возьмет, а пока придется подождать.
Александр же, тем временем, в тесном контакте с Ермоловым и Астафьевым занимался на полигоне изучением огромного спектра стрелкового оружия, которое было скуплено агентами Алексея Ираклиевича. Впрочем, полигон был готов еще 6 июля, но трагедия не позволила начать раньше 15 числа. Кадеты все свободное время наблюдали за этой стрельбой как за каким-то волшебством. Какой же мальчишка не любит оружие? А тут его было много, очень много. И все настоящее. Так что ребята косились «масляными» глазами на все это буйство оружейной мысли. По большому счету Левшин смог собрать в кратчайшие сроки более трехсот разнообразных винтовок, пистолетов и револьверов, произведенных по всей Европе и в США с 1820 по нынешний год. Само собой, включая как опытные образцы, так и мало популярные, но весьма интересные. Впрочем, каким-образом агенты Алексея Ираклиевича добывали это многообразие «стволов» Александра резко перестало интересовать после того, как ему на глаза попалась прусская пехотная винтовка системы Дрейзе модели 1849 года, которая, насколько знал великий князь, не поступала в свободную продажу и вообще хранилась от посторонних весьма тщательно. Это говорило о высокой предприимчивости агентов Левшина или того, кем Алексей Ираклиевич воспользовался для решения этой задачи, что следовало учесть и запомнить. После недельной стрельбы был оформлен заказ для закупки на кадетский корпус тысячи карабинов Sharps модели 1851 года, калибра .36 и трехсот револьверов Colt модели 1855, калибра .28. Само собой, со всем необходимым имуществом для эксплуатации. По мнению Ермолова такого количества было вполне достаточно на первое время для интенсивного обучения стрельбе. Стоит пояснить, что подобный выбор был мотивирован тем, что, с одной стороны подобное оружие позволяло подросткам обучаться целевой стрельбе, имея достаточно мягкую отдачу, с другой стороны, было одним из лучших образцов боевого стрелкового оружия своего времени. Помимо этого, Александр отчетливо понимал, что его армию нужно будет вооружать стрелковым вооружением под унитарный патрон, а потому нуждался в образцах, от которых можно будет отталкиваться. Конечно, очень хотелось сразу начать изготавливать магазинные винтовки в духе знаменитой отечественной «трехлинейки» и немецкой к98, но здравый смысл не позволял идти на такой шаг. Даже магазинные поделки в духе легендарных «Винчестеров», и то, было нельзя использовать. Вся проблема заключалась в том, что промышленность России была неспособна изготовить не то что в нужном объеме, а просто начать выделывать хотя бы малыми сериями подобное оружие, не говоря уже о просто титанических потребностях в боеприпасах, которые бы сразу встали в полный рост. Конечно, при грамотном продумывании шагов можно было достаточно быстро изготовить и магазинные винтовки в нужном объеме, размещая заказы на их запчасти через разных подрядчиков и подставных лиц на целом спектре конкурирующих оружейных фирм Европы. Но это не решало проблему отсутствия патронного производства и ремонтных мощностей. Поэтому, Александр решил пойти другим путем.
Так как за спиной у Александра имелся немалый опыт предпринимательства и высшее экономическое образование по специальности финансовый менеджмент, то самым очевидным «другим путем» для него стало создание коммерческой структуры. Тем более что под рукой имелся замечательный консультант для изучения местной промышленной и торговой специфики – Козьма Терентьевич Солдатенков, с которым у великого князя были теплые, доверительные отношения. Деньги придется брать в долг у московских финансовых структур, так как папа быстрее всего не даст (да и просить стыдно), поэтому требовалось не только тщательным образом рассчитать бизнес-план, но и организовать грамотную презентацию своего товара, чтобы товарищи посчитали его перспективным и выделили деньги без особых проблем. То есть нужно было представить на суд «денежных мешков» главного инженера будущего оружейного завода и винтовку в полностью завершенном виде, дабы они смогли не только посмотреть на стрельбу из нее со стороны, но и опробовать лично. Эпоха сложных, интерактивных презентаций и агрессивной рекламы была еще очень далека, так что мало кто из нынешних современников Александра понимал, что подержав хороший, качественный товар в руках его хочется купить намного больше, чем просто рассматривая со стороны. На эту и иные маркетинговые ходы, которые очевидны для толкового предпринимателя начала 21 века, великий князь и хотел сделать ставку с целью привлечь покупателей для акций своего предприятия. Впрочем, и с акциями можно было поиграть, но это вторично. Само собой, при заводе нужно будет организовать и юридическое управление, которое будет оперативно патентовать все необходимые изобретения в Европе и США, а также вести многочисленные судебные тяжбы, занимаясь довольно непривычным для этого времени «патентным троллингом». Причем на старт-ап по приблизительным подсчетам Александра требовалось достаточно скромная сумма – что-то около 150 тысяч рублей.
Итак – ключевым вопросом стал выбор главного инженера и конструктора новой винтовки. Хотя бы формально и номинально. Брать иностранцев Александр не хотел, как, впрочем, и полных бездарей, так как самостоятельно заниматься увлекательным делом по выносу мозга вопросами конструирования не имел никакого желания. После долгий раздумий великий князь вспомнил один эпизод, когда сразу после окончания Гражданской войны в США туда отбудет некий артиллерист Александр Павлович Горлов для изучения опыта боевых действий. В итоге подобной поездки на свет появиться к 1870 году вполне адекватная винтовка Бердан ?2, которую самостоятельно этот артиллерист и слепит из первоначальной, довольно сырой и, честно говоря, убогой, конструкции Хайрема Бердана. То есть, Александр Павлович являлся прекрасным технологом оружейного дела, что Саши и требовалось. После наведения справок выяснилось, что да, действительно, такой человек в возрасте 28 лет служит в чине гвардейского поручика при техническом комитете Главного артиллерийского управления. Оставалось только придумать для товарища достаточно аппетитную наживку, то есть, в любом случае – без изготовления в условиях совершенной секретности новой винтовки и боеприпасов к ней не обойдется. Ему нужно было показать что-то, что его поразит и даст поле для самореализации, причем не на один день, а на всю жизнь. Поиграть с амбициями. Поэтому, великому князю пришлось плотно засесть за изучения не только имевшихся в распоряжение образцов, но бумажных материалов по всевозможным оружейным патентам, которые заботливо предоставил ему Левшин, проявив инициативу, либо попросту предвидя поступок великого князя. Увы, но он пока что достаточно предсказуем для такого зубра, как Алексей Ираклиевич. Однако через неделю после завершения опытных стрельб на полигоне случился сюрприз. Александр был практически убежден в том, что придется использовать цельнометаллический патрон кольцевого воспламенения, так как до изобретения полковника Боксера было около десятилетия. Однако, пришедшие 28 июля чуть запоздавшие образцы, обрадовали Александра до глубины души. Ими были однозарядные, так называемые «салонные» пистолеты, заряжаемые с казны картонным патроном с металлическим дном, в которое ввинчивался капсюль центрального боя. Оказывается, некий Климент Поте запатентовал свой патрон во Франции еще в 1855 году (то есть, два года назад) и теперь он производиться относительно массово для «салонного» оружия, хоть и не находит пока применения в военном деле и охоте. Так что, после недолгих колебаний у Александра был чертеж нового патрона. Он состоял из цельнотянутой латунной беспоясковой гильзы бутылочной формы с выступающей закраиной, капсюля центрального боя (созданного по мотивам капсюля Бердана), заряда дымного пороха, сальника и пули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36