В семнадцать ноль-ноль я заезжаю к Купавину и сообщаю, где мы встретимся, и прочие детали. По телефону нельзя опасно. Так что времени на все планирование у нас в обрез: не больше часа.
- Итак, чем мы располагаем? Под видом президентского кортежа пять-шесть машин, не больше.
- Я думаю так: мы едем со стороны аэропорта. Головная машина и "президентская" прорываются и, проехав засаду, сразу тормозят. А остальные немного не доезжают, на всякий случай блокируют машинами дорогу со стороны аэропорта, а личный состав рассыпается веером, чтобы никто из нападавших не ушел. И ровно в этот момент кто-то должен подъехать со стороны Москвы. Но кто? Силенок у нас маловато в наличии.
- Об этом не беспокойтесь. Я с Глебовым из Высшей школы милиции на всякий случай давно договорилась: поднимет роту по учебной тревоге, сказала Романова.
- Ну и что толку от этих курсантов?
- Не скажи. Ребята обученные, по команде действовать умеют. Усилю их кое-кем. Не нашими, не муровскими. Есть у меня в заначке НЗ: группа тревоги в десяток человек. Хочешь жить умей вертеться: по отделениям подобрала на всякий случай. Парни все холостые, но малопьющие. По опыту знаю: за час соберу их. Проверено. И вообще там больше видимость нужна. А так три "Урала" подъедут, шуму наведут, и все в порядке.
- Гладко было на бумаге…
- Да забыли про овраги, продолжила Романова. Помню я, ребята, про все овраги! Помню! Но другого-то выхода нет. Ничего, прорвемся.
- Но в таком разе дядя Гриша и не нужен: достаточно президентской машины, начал было Грязнов.
- Да ты что, племянничек, совсем меня в старые пердуны записал? Это мы пока рассуждаем все просто и дядя не нужен, а там, поди, ребята ушлые, мало ли как на месте дело обернется!
- Так ведь и я о том же…
- Хватит, не болабонь. Сказал поеду, значит, поеду и точка.
Президентский самолет прилетел из Кемерова немного раньше, чем планировалось. Такие небольшие изменения в графике были обычными, очень трудно рассчитать прилет до минуты, и никто не волновался. Президент и его сопровождающие знали, что отряд спецохраны будет в аэропорту значительно раньше запланированного времени, так что причин для волнения не было. Никто и не волновался. Только у главы государства возникло вдруг какое-то тревожное ощущение. Он почему-то вспомнил обеспокоенное лицо племянника Женьки, который уверял, что тогда в Нью-Йорке капсулу с "тонусином" подменили. Он не очень поверил племяннику и попросил главного своего охранника Шилова сделать анализ этого препарата. Доложили, что все произошло совершенно естественно, он принял слишком большую дозу, вот и сказались побочные эффекты. Препарат-то еще новый, непроверенный… Так что никакого злого умысла не было. Хорошо, конечно, что Женька оказался рядом и успел сделать нужный укол…
Самолет сделал круг над военным аэродромом Митяево, и его шасси коснулись земли. Через несколько минут самолет остановился.
Президент спустился по трапу.
В этот момент вернулся полковник Сухих и доложил, что машина сейчас будет, но поведет ее не Купавин, а другой водитель, не менее опытный.
И снова что-то тревожное пробежало внутри. Президент был спокоен только с Николаем Фомичом, который возил его уже несколько лет.
Они вместе попадали в разные передряги. А недавно только мастерство Купавина спасло жизнь им обоим. Тогда, на Рублевском шоссе. Неприятное воспоминание заставило Президента тяжело вздохнуть. "Неужели тогда было тоже…" подумал он. Но Шилов снова успокоил его, объяснив, что произошла какая-то случайность. И все же душа была не на месте.
Российский глава по привычке сел справа сзади, рядом разместились два охранника. Впереди заработали моторы машин сопровождения, и вот автомобиль, в котором находился российский Президент, плавно тронулся с места.
Автомобиль ехал мягко, но быстро. Президент не знал, что в двадцати минутах езды впереди идет точно такой же автомобиль с сопровождением, в котором сидит похожий на него как две капли воды высокий плотный мужчина с седыми волосами. Было в их автомобилях единственное отличие тем, который шел впереди, управлял Николай Фомич Купавин. Он был отделен от пассажиров пуленепробиваемой стеклянной перегородкой и теперь, не оборачиваясь, смотрел на сидевших через зеркало заднего вида рядом с двойником Президента находились Вадим Дроздов и переодетый в форму спецохранника Саша Турецкий.
Вадиму оказалось несложно уговорить Николая Фомича участвовать в этом рискованном предприятии старый водитель не только слыхал про покушения, но и сам побывал в одной такой переделке. Если бы не он, все могло бы кончиться куда печальнее.
- Не страшно? спросил его Турецкий.
- Купавин никогда ничего не боялся, заметил шофер.
Он отвернулся от пассажиров, несколько мгновений вглядывался в дорогу впереди себя, где шел новенький милицейский "мерс", микроавтобус, в котором сидел Слава Грязнов с отрядом милиции. Замыкали колонну три машины с преданными Дроздову людьми из спецохраны.
Турецкий посмотрел на часы:
- Сейчас должен идти на посадку.
- Покажем этим подонкам, где раки зимуют, проворчал Купавин.
Автомобиль приближался к тому месту, где, по сведениям Вадима Дроздова, находилась засада. Передняя машина сбавила скорость.
- Эх, черт, сказал сквозь зубы Дроздов, нельзя терять скорость.
Впереди показался знак "Извилистая дорога". Сидевшие в машине легко качнулись вправо, затем влево. Внезапно впереди что-то ярко вспыхнуло, затем раздались хлопающие звуки, и замыкающие автомобили плавно сбросили скорость; пока все шло по плану. Турецкий в очередной раз включил радиотелефон:
- Урал, Урал, началось.
- Вас понял, отозвался голос Романовой, мы не такие резвые, но минуты через три будем.
Вдруг головная машина резко завизжала тормозами: фары высветили какой-то "Запорожец", перегородивший дорогу.
Николай Фомич, вместо того чтобы сбавить скорость, нажал на газ и резко взял влево, намереваясь обойти препятствие и прорваться дальше. Впереди снова полыхнуло, все сидевшие в салоне услышали удары пуль о стекло.
Николай Фомич уверенно вел машину вперед, справа мелькнул остановившийся "мерседес", а Николай Фомич уходил.
Теперь вспышки появились сзади, стреляли короткими очередями. Автомобиль внезапно круто занесло вправо, затем влево, Николай Фомич не мог справиться с управлением стреляли по колесам.
На полной скорости президентский автомобиль соскочил с полотна дороги и понесся по полю, несмотря на то что на задних колесах были спущены шины. Впереди внезапно возникли черные силуэты деревьев. Все сидящие в машине инстинктивно пригнули головы. Машина ударилась о дерево, смяв переднюю часть, которая, несмотря на то что автомобиль и был бронированный, все же не смогла вынести такого сильного удара.
- Григорий Иваныч, вы в лес! крикнул Турецкий. Он попытался открыть дверь, но от удара ее заклинило.
Первым из машины вышел Николай Фомич. Немедленно со стороны дороги полоснул огонь. Николай Фомич сделал неуверенный шаг вперед, как-то неестественно обернулся и стал медленно оседать.
- Выходи и ложись! скомандовал Дроздов.
Правую дверь открыть так и не удалось. Сидевший слева Турецкий прямо из машины бросился на землю. Предательское освещение автоматически включалось при открытой двери; Турецкий сразу же откатился в тень и лишь на миг опередил невидимого врага. Стреляли из пистолета с глушителем.
Турецкий перебежками двигался навстречу стрелявшему. В темноте никаких преимуществ у врагов не было. Они могли видеть бегущего Турецкого нисколько не лучше, чем он их.
На миг Саша замер, стараясь сориентироваться по звуку. Сначала все было тихо, затем недалеко впереди хрустнула под ногой ветка. Турецкий неслышно распластался по земле; пистолет был у него уже в руке. Враг, не догадываясь о том, что он подошел совсем близко, сделал еще несколько шагов и оказался почти рядом.
Дальше, на шоссе, слышались перестрелка, крики, ругань. Но у Турецкого не было времени прислушиваться к тому, что там происходит. Все его внимание сосредоточилось на темнеющей в нескольких шагах от него фигуре. Глаза уже привыкли к темноте, он смог поймать на прицел силуэт на фоне чуть более светлого неба. Выстрел был удачным.
- Дроздов! Все путем!
Но тот уже и сам сообразил, что появилась секундная передышка, и они с дядюшкой выскочили из машины.
Слева рокотали моторы грузовиков.
"Подмога!" успел радостно подумать Турецкий, но ликование тут же прошло: справа тоже послышался шум двигателей, видны были уже и фары стремительно приближавшихся машин. Дроздов сообразил чуть быстрее:
- Григорий! Бегите к лесу! Он подтолкнул дядюшку, а сам бросился на звуки автоматных очередей.
Турецкий, почти не отставая, бежал за ним. Но преодолеть в полной темноте сотню метров по размокшей опушке леса было не так-то просто.
Машины, подъехавшие справа, остановились метрах в трехстах от основной стычки. Там почему-то тоже началась пальба. "Президентский кортеж? Рано! Еще одна их группа? Или все-таки Президент?" Турецкий свернул правее; он уже добрался до шоссе, как раз около злополучного "Запорожца". Здесь уже никого не было. Слева доносились непрерывные автоматные очереди, справа было потише, но главные события происходили как раз там.
По асфальту бежать было совсем легко, но неожиданная очередь заставила Турецкого броситься на землю. "Черт возьми! Что же происходит? лихорадочно думал он. Неужели кто-то из наших предал?" Он опять вскочил, но пробежал лишь десяток шагов: с очередной вспышкой от выстрелов слилась мгновенно пронзившая руку почти у самого плеча резкая боль. Споткнувшись, Саша по инерции пролетел вперед и в момент падения еще успел сообразить, что рука левая, значит, стрелять он может. И тут голова резко ткнулась во что-то твердое, и все исчезло…
…Очнувшись, Турецкий долго не мог понять, где он находится. В глазах все расплывалось, он видел перед собой лишь какое-то неясное серое пятно. Следующим его ощущением было мягкое покачивание, возможно, он находился в автомобиле. Затем на сером фоне появились расплывчатые цветные проблески. Турецкий снова закрыл глаза, а когда открыл их снова, пятно стало более отчетливым Саша понял, что это лицо. Теперь он узнал его это был Слава Грязнов.
Турецкий хотел спросить, чем кончилось столкновение, но губы не слушались, и он смог только прошептать:
Ну что?
- Отбили, серьезно сказал Слава, он уехал в Кремль. А дядя… он замолчал.
- Что с ним?
- Пропал, ответил Грязнов и отвернулся.
- Я ему крикнул, чтобы он в лес бежал, прохрипел Турецкий.
- В лесу искали. Нет его. Там ребята остались, может, найдут его. Живого или мертвого, но надо найти.
- А нападавшие? снова спросил Турецкий.
- Уехали. У них там же машины стояли, чуть подальше. Перетрусили, видать. Я даже подумал на миг, что они одолевают, а они по машинам и нет их. Но теперь-то им не уйти. Президент первым делом взгреет Шилова, а тот почистит свои ряды.
Пока они ехали, Саша еще несколько раз ненадолго впадал в забытье.
Наконец машина остановилась, и голос Грязнова сказал:
- Ранен он, доктор. Много крови потерял.
- Сейчас мы им займемся.
Теряя сознание, Турецкий чувствовал, что чьи-то сильные руки вытаскивают его из автомобиля. Он понял, что его привезли в больницу.
Следующее, что он помнил, прикосновение жестких рук медсестры, делавшей ему укол, и ее полусовет-полуприказ:
- А теперь спать!
Турецкий резко открыл глаза. У окна спиной к нему стоял Меркулов.
- Константин Дмитриевич? обрадовался Турецкий.
- Да, Меркулов повернулся и подошел к кровати. Ну что же ты опять, братец! Так на тебе скоро живого места не останется!
- Кто бы спрашивал! парировал Турецкий. Можно подумать, ты всю жизнь на курорте.
- Да почти, Меркулов устало улыбнулся, и Турецкий заметил, что его шеф выглядит просто изможденным.
- А у нас тут… такие дела закрутились, Турецкий покрутил в воздухе здоровой рукой. Ты, наверно, уже в курсе.
- Да, Шура мне успела рассказать. Меркулов посерьезнел и оттого стал казаться еще более усталым. Теперь он напоминал старика. И еще эти события на валютной бирже… Ты, наверно, ничего не слышал здесь?
Турецкий изумился. Меркулов был последним человеком, которого он мог бы подозревать в пристальном интересе к курсу доллара.
- Да тебе-то что, Константин Дмитриевич! воскликнул Турецкий. Ты-то пока не банкир! Не рекомендую. По-моему, это сейчас самая опасная профессия.
- По статистике самая опасная профессия в двадцатом веке глава государства, ответил Меркулов. Они чаще всего умирают насильственной смертью. А если сюда прибавить покушения… Да, Саша, вы молодцы. Но это пока задача со многими неизвестными. А насчет курса доллара это ты зря, Саша. Ведь это политика, отражение экономического положения. Ладно, Меркулов улыбнулся, и в его глазах мелькнули прежние озорные огоньки, по крайней мере, вы хорошо попутали им карты.
Внезапно дверь палаты распахнулась.
- Саша! Ты слышал про доллар?
Только теперь Таня Бурмеева увидела, что Турецкий не один. Она нервным жестом поправила халат и неуверенно застыла на пороге.
- Заходи, Турецкий указал на Меркулова. Это мой начальник. И друг. А это Таня. Татьяна Бурмеева.
- Ага, сказал Меркулов и любезно улыбнулся, очень приятно познакомиться Константин Дмитриевич Меркулов.
Турецкий слишком хорошо знал Меркулова, а Меркулов Турецкого. Они поняли друг друга с полуслова. Меркулов, разумеется, знал, кто такая Татьяна Бурмеева и почему она находится здесь в больничном халате. А по тому, как она обратилась к Турецкому "Саша!", и по его выражению лица он понял, что для Турецкого она уже не просто пострадавшая и свидетельница по важному уголовному делу, а нечто гораздо большее. "А какая красавица, подумал Меркулов. И где только Сашка их откапывает?
- Таня, протянула ему руку Бурмеева, извините, я не знала, что… она запнулась. Просто я только что услышала…
- Что, Таня? спросил Турецкий.
Таня нервно кусала красивые губы. Саша понял, что она не хочет ничего говорить при Меркулове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62