Прошу меня извинить, господа, но я не мог не сопоставить эти факты.
Выражайся яснее!
Я подумал, что вы знаете человека, который по ночам выходит на связь, но медлите с его арестом, чтобы узнавать содержание радиограмм.
И поэтому ты решил вмешаться в это дело?
Я хотел только узнать, кто этот тип. Судя по униформе, это мог быть один из членов команды.
— Значит, ты добрался следом за мной до кабинки инструктора по плаванию, — проговорил тот полицейский, что был меньше ростом. — Что же ты услышал?
— Море шумело слишком сильно. Я сумел разобрать только одно слово: Александрия. Мне почти удалось разглядеть этого человека через окошко, но тут сильно качнуло, и я не удержался на ногах. До того, как вы меня схватили, я успел увидеть, как из будки выскочил какой-то моряк с сумкой. И тогда мне пришло в голову…
Я запнулся. У меня не было сомнений, что это был дежурный по палубе, однако рассмотреть его лицо я все-таки не успел.
— Так что же тебе пришло в голову? — резко спросил второй полицейский. — Говори! Можешь не бояться ни нас, ни господина помощника. Мы сохраним твою тайну.
Молчать не имело смысла, ведь инспектор, схвативший меня за руку около бассейна, отлично знал, о ком идет речь.
— Я подумал, что это был дежурный по палубе!
Помощник капитана вздрогнул. Он вопросительно посмотрел сначала на меня, а затем на полицейских.
— Ортоли? Не может быть! Это человек, к которому я отношусь с полным доверием. Он прослужил двадцать лет в компании «Мессажери маритим» и не имел никаких нареканий.
— Мне очень жаль, господин помощник, но паренек не ошибся, — заявил один из полицейских. — Это был именно он, дежурный по палубе. — И, сжав кулаки, сердито обратился ко мне: — Что ж, ты можешь гордиться тем, что натворил! Из-за твоего любопытства мы почти провалили задание! Какого черта тебе понадобилось разыскивать преступника, ведь твой пес здоров и невредим! Здорово ты нам помог, ничего не скажешь! Теперь мы уж точно не сможем арестовать этого типа, ясно тебе?! Мы до него и пальцем не дотронемся. — И, обращаясь к помощнику, добавил: — Просим вас отнестись со всей серьезностью к тому, что я сейчас скажу, и сохранить все в глубокой тайне. Речь идет об агенте одной иностранной державы, которую мы не можем вам назвать. Мы обязаны повсюду следовать за ним, перехватывать его сообщения, а после того, как он высадится в Александрии, выявить его сообщников.
— В Александрии? — недоуменно повторил помощник капитана. — Значит, он сойдет там на берег и больше не появится на нашем судне?
— Разумеется, нет! Нам поручено следить за ним на территории Египта, куда бы он ни отправился.
Наступила тишина. Помощник вытащил из кармана платок и вытер лоб, на котором выступили крупные капли пота.
— А драгоценности? — пробормотал он. — Может, он вдобавок и вор?
Как правило, секретные агенты избегают подобного рода дел. Нам известно лишь то, что Ортоли сильно нуждается в деньгах.
Значит, вы позволите ему бежать, прихватив с собой шкатулку?
Сами мы не станем ничего предпринимать по этому поводу. Вы же, господин помощник, можете действовать так, как мы вам советовали. Ортоли нисколько не удивится, если вы снова его допросите. Ему известно, что на судне вы в дополнение к своим основным обязанностям выполняете функции офицера полиции.
Инспектор ткнул пальцем мне в живот.
Да уж, этот паренек заварил хорошую кашу! Можете быть уверены: после всего, что случилось ночью, Ортоли ни за что не решится снова выйти в эфир!
Мне очень жаль, что так случилось, господа, — тяжело вздохнул хозяин каюты.
Как бы там ни было, мы не можем больше оставаться в каюте 96 и терпеть слежку этого юного детектива-любителя и его приятелей. Прошу перевести нас в другую каюту, пусть она будет и не такой комфортабельной. Служба прежде всего!
— Хорошо, мсье. Завтра же вас поселят в каюте той несчастной дамы, у которой украли шкатулку.
— Другая каюта нам нужна не завтра, а немедленно! Не забывайте: мы плывем только до Александрии. Кстати, в котором часу мы приходим в порт?
По расписанию должны были в пять утра, но мы опаздываем, а из-за шторма опоздание увеличилось еще больше.
Так когда же все-таки?
Трудно сказать. Во всяком случае, не раньше шести.
Может ли судно увеличить скорость, чтобы наверстать время? Для нас это очень важно.
Я поговорю с капитаном.
Благодарю вас, господин помощник, мы на вас рассчитываем. — И, повернувшись ко мне, полицейский сухо добавил: — Чтобы никому ни слова, ясно?! Ни слова о том, что ты здесь услышал. Иначе этот круиз запомнится тебе надолго! Уж я об этом позабочусь, будь спокоен!
ОТКРЫТИЕ КАФИ
Я настолько растерялся, что, выйдя от помощника капитана, не спустился к нам в «подвал», а остался на палубе, чтобы хоть немного собраться с мыслями.
От разговора с полицейскими у меня осталось самое тягостное впечатление. В их отношении сквозила плохо скрываемая неприязнь, так что было ясно: теперь нам оставалось только по мере сил ни во что не вмешиваться. Самым же обидным было то, что мне приходилось отказаться от всякой надежды увидеть, как арестуют дежурного по палубе! В Александрии он должен был сойти с корабля, не понеся никакого наказания за попытку убить моего пса.
Однако, по некотором размышлении, поведение полицейских показалось мне по меньшей мере странным. Они сообщили помощнику капитана и мне совершенно секретную информацию. К тому же у меня сложилось впечатление, что они слишком уж поспешно согласились со мной, когда я поделился своими подозрениями в отношении Ортоли. Ведь указал на него все-таки я! И еще одна деталь: детективы требовали, чтобы теплоход пришел в Александрию точно по расписанию. Но какое это могло иметь значение, если дежурный по палубе сойдет на берег одновременно с ними? Короче, у меня возникло чувство, что в этом деле многое остается неясным и полицейские не проявляют большого рвения, чтобы помочь помощнику капитана найти похищенные драгоценности. Конечно, розыск вора на корабле не входил в их прямые обязанности. Однако кража была очень крупной, что служило вполне достаточным основанием для их вмешательства.
Так и не отыскав ответа на мучившие меня вопросы, я в конце концов спустился к нетерпеливо ожидавшим меня товарищам и рассказал им обо всем, что видел и слышал.
Они, как и я, возмутились при мысли, что человек, едва не убивший Кафи, не будет наказан. Однако поведение инспекторов показалось им вполне логичным. Полицейские отвечали за выполнение порученного им задания — и только. Взявшись же за расследование кражи, они рисковали быть раскрытыми. Поэтому нам оставалось лишь молчать. По крайней мере до того момента, когда теплоход прибудет в Александрию и детективы покинут его борт. Если же помощнику капитана действительно удастся организовать досмотр сходящих на берег пассажиров и членов команды так, чтобы никто из них не смог пронести драгоценности, появится реальный шанс обнаружить шкатулку еще до прихода «Виль-дё-Нис» в Марсель.
— Будет уж вам! — воскликнул Гий. — В конце концов, мы сделали все, что могли. Нам не в чем себя упрекнуть. Главное — что Кафи спасен, а об остальном лучше забыть!
Я так не считал. Чем дольше я раздумывал, тем тверже был уверен, что до нашего прихода в Александрию обязательно случится что-нибудь еще. Зачем полицейским понадобилось перебираться в другую каюту? Ответ мог быть только один: они все еще опасались нас и не хотели, чтобы нам стало известно, чем они будут заниматься следующей ночью.
И вдруг меня озарило. Это было похоже на удар молнии. Я нетерпеливо спросил:
Где Мади? Отвечайте живо!
Она заходила сюда, когда ты еще спал. А потом поднялась на верхнюю палубу вместе с Кафи, чтобы он мог подышать свежим воздухом после ночных волнений.
— Я должен как можно скорее ее увидеть! Пусть кто-нибудь за ней сходит!
Стриженый вышел из каюты. Однако не успел он сделать и десяти шагов, как столкнулся с нашей подружкой, возвращавшейся с прогулки.
— Мади, только один вопрос. Если ты сумеешь на него ответить, все сразу станет понятно. Ты слышала какой-нибудь шум в каюте 96 после того, как мы расстались?
— Нет. Даже если один из полицейских и оставался в каюте, ему было не с кем разговаривать.
И все же ты могла услышать какие-то звуки.
Ничего.
А ты слышала скрип двери, когда полицейский вернулся?
— Да. Она скрипела дважды с интервалом в несколько минут, как будто два человека вернулись в каюту поодиночке.
Ты в этом уверена? Совершенно уверена?
Шторм стал стихать, так что я прекрасно все слышала. Ошибиться было нельзя. Да и Кафи насторожился. Это настолько важно?
Я молчал. Мысли в моей голове лихорадочно сменяли одна другую. Приятели нетерпеливо уставились на меня.
— Ну же, Тиду, говори! О чем ты думаешь?
Я еще не был полностью уверен в своих выводах, а потому ответил не фазу:
— Дежурный по палубе ни в чем не виноват! В помещении для перевозки животных на меня набросился вовсе не он! Не он выбросил за борт моего пса и не он был сегодня ночью в кабинке инструктора по плаванию!
— Кто же тогда?
— Это мог быть только один из полицейских! Друзья остолбенело уставились на меня, как будто
я вдруг заболел и начал бредить.
— Что?! — вскрикнул Стриженый. — Ты хочешь сказать, что инспектор полиции хотел убить Кафи?!
— Точных доказательств у меня нет, но судя по тому, что только что рассказала нам Мали…
В каюте повисла тяжелая тишина. Я выждал несколько секунд и продолжал:
— Этой ночью я был уверен, что слежу за одним полицейским. Но его приятель вышел из каюты еще раньше, только мы этого не услышали. Именно он и вел радиопередачу из кабинки!
— Ведь ты говорил, что видел, как оттуда выскочил кто-то из команды!
Это несложно объяснить. Тот инспектор, что повыше ростом, надел форму моряка.
Зачем?
— Случайный пассажир, которому вздумается выйти ночью на палубу, не удивится, если встретит человека в морской форме.
— И ты думаешь, что драгоценности похитили тоже эти детективы?
Но ведь им для чего-то понадобилось выдавать себя за полицейских! Как по-вашему, зачем им это было нужно?
Но они при нас заявили помощнику капитана, что в Александрии позволят обыскать себя, как прочих пассажиров.
Значит, у них есть способ как-то переправить драгоценности.
— Послушай, Тиду! А чего ты вдруг решил заподозрить моих соседей? — спросила Мади, еще не совсем оправившаяся от удивления.
Я сопоставил целую кучу деталей, каждая из которых по отдельности казалась малозначительной. Например, они испытали явное облегчение, когда узнали, что я во всем подозреваю дежурного по палубе. Если бы им действительно было поручено следить за ним, им следовало скорее огорчиться. К тому же они слишком разговорчивы. Настоящие полицейские никогда бы не рассказали посторонним людям о своем задании.
Скорее бежим к первому помощнику и предупредим его!
— Нет! — отрезал Сапожник. — Это было бы непростительной ошибкой. На судне о нас и без того слишком много говорят. Ни капитан, ни помощник нам не поверят. Чтобы никогда больше не видеть наших физиономий, они, по-моему, уже готовы посадить нас в шлюпку, дать в руки весла и предложить добираться до Марселя самостоятельно. Не знаю, настоящие это полицейские или нет, но можете быть уверены: бумаги у них в полном порядке и все печати на месте.
— Это уж точно, — кивнул Гий. — Может, обыскать их каюту?
Помощник уверен, что эти двое выполняют особое задание, и никогда не решится на досмотр их вещей! Он не может обыскать даже каюты обычных пассажиров! К тому же драгоценности наверняка спрятаны где-нибудь в другом месте.
Может, у них там радиопередатчик?
— Вполне возможно. В этом случае они легко выкрутятся, сказав, что он им необходим для постоянной связи со штаб-квартирой в Париже. Но я уверен: небольшой, маломощный передатчик у них все-таки есть. Вспомните-ка: они задали старшему радисту кучу вопросов об особенностях коротковолновой радиосвязи. Хотели лишний раз убедиться, что их передачи не будут перехвачены судовой радиостанцией.
— Очень может быть, — подтвердил Стриженый. — Я тоже обратил внимание на то, что они проявляли к этому слишком уж большое любопытство. С другой стороны, это вполне естественно, ведь им важно сохранить свое задание в тайне.
Все помолчали, после чего взял слово Сапожник:
— Завтра утром мы прибываем в Александрию. И к этому моменту мы должны распутать дело.
Этого хотелось нам всем, и мне в особенности. Кафи мог нам здорово помочь. Мади пока не вернула книгу своим соседям. Томик все еще хранил запахи читавших его детективов, благодаря чему овчарка без труда провела бы нас повсюду, где они побывали.
При этом, чтобы ничего не оставлять на волю случая, нам следовало также выявить все места, где побывал дежурный по палубе. Вполне ведь могло случиться так, что я допустил огромную ошибку, приняв за преступников настоящих полицейских.
— Нам поможет Соланж, — уверенно произнесла Мади. — Она добудет нам какую-нибудь вещь Ортоли.
Шел первый час, пора было идти в столовую. Во время обеда мы составили план действий. Было решено, что Мади пройдется вместе с Кафи по коридорам и палубам первого класса, а мы сменим ее, чтобы проверить все остальное судно. В первую очередь овчарке предстояло выяснить для нас, входил ли кто-нибудь из полицейских в кабинку инструктора по плаванию. Затем Мади должна была отвести собаку к каюте пожилой египтянки и попытаться определить, не побывали ли наши подозреваемые и там.
Покончив с обедом, я поднялся за псом на верхнюю палубу, а Мади отправилась на поиски Соланж. Не прошло и нескольких минут, как она принесла нам футляр из-под очков Ортоли.
Теперь нам оставалось только прочесать все судно, не пропуская ни одного уголка. Как и было задумано, сначала Мади повела пса на палубу первого класса. Вернулась она примерно через час. Вид у нее был обескураженный. В будке инструктора по плаванию, вокруг нее и в нескольких коридорах Кафи действительно отыскал следы полицейских, однако перед каютой пожилой дамы ему не удалось обнаружить ничего интересного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12