Ему не спалось, и он так переживал за госпожу, что, несмотря на ранний час, встал и вышел из комнаты. Он сразу смекнул, что мсье Франк приехал из Франции по просьбе мсье Леви, чтобы охранять мадам Чень, и хотел ему помочь, но мадам приказала держать язык за зубами, и он послушался, хотя потом раскаивался. Сообразив, что уже очень поздно, он встревожился и хотел разбудить мсье и все ему доложить, как вдруг появилась мадам с розой в руке, попросила бокал с водой и поставила розу на рояль; увидев мадам Чень, он вздохнул с облегчением, потому что никогда бы себе не простил, если бы этой ночью с ней что-нибудь стряслось.
Ким убеждает Дэна, что их главная задача – безопасность мадам Чень: о каждом ее перемещении, в особенности если она хочет отлучиться по секрету, слуга должен немедленно сообщать ему.
– Обещаю вам, этого больше не повторится, – уверяет старик – Только, пожалуйста, не говорите мадам, что я вам все рассказал…
– Договорились, Дэн. Можешь идти.
Некоторое время Ким задумчиво рассматривает поникшую розу. Он очень встревожен и решает перейти к действию, однако в течение трех последующих вечеров Чень Цзин из дома не выходит. Ее навещают подруги, а по вечерам, запершись в своей спальне, она подолгу разговаривает по телефону с Парижем. В первой половине дня занимается домом и дает указания прислуге, а после обеда подолгу читает, сидя на террасе.
Как-то вечером Чарли Вонг, узнав, что Ким хочет приобрести пару шелковых кимоно, предлагает ему отправиться в лавку жены, расположенную в старой части Шанхая, неподалеку от театра «Грейт Уорлд». Чень Цзин уверяет, что этот вечер она тоже собирается провести дома, тем не менее Ким дает Дэну четкое указание:
– Если госпожа пожелает уйти, немедленно звони, я буду в магазине мадам Вонг.
Со Линь, жена Вонга, помогает Киму выбрать несколько кимоно и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, берет с него деньги и даже скидки не делает, зато дарит еще одно кимоно, которое со временем он отдаст мне, – вот оно, я ношу его по сей день. Покидая лавку, Вонг намекает, что если вдруг Киму станет одиноко и он пожелает расслабиться за трубочкой опиума в приятном женском обществе, пусть не раздумывая обращается к нему… Вежливо поблагодарив, Ким отказывается и в тот самый миг, когда они останавливаются посреди шумной, запруженной машинами улицы, замечает Крюгера: тот выходит из белого автомобиля с откидным верхом и тотчас исчезает за какой-то дверью, над которой висит большой стеклянный фонарь, окруженный красными гирляндами из шелковой бумаги. Ким поворачивается к Вонгу.
– Этот элегантный господин и есть знаменитый Омар, не так ли?
– Вы правы, – отвечает Чарли Вонг. – А в эту дверь он вошел в поисках того приятного времяпрепровождения, о котором я вам только что говорил, дорогой друг.
– Это один из его борделей?
– Нет. Это курильня опиума, хотя…
– Подождите, – перебивает его Ким, снова останавливаясь посреди улицы. – Вы общаетесь с этим человеком?
– Мм… Время от времени, – лукаво улыбается Вонг. – В определенном смысле он незаменим.
– Это его заведение?
– Думаю, да. Хотите заглянуть?
– Был бы рад познакомиться с Омаром. Вы можете это устроить?
– Разумеется, – говорит Вонг.
Курильня напоминает улей, освещенный разноцветными огнями. Диваны и лакированные ширмы, трубки и подносы с чаем, проворные официанты и лежащие курильщики – все плавает в желтом пахучем дыму, который ласкает виски и веки, точно горячие и опытные женские пальцы. Старик-китаец предлагает уютное местечко и трубку, но Вонг говорит, что им сначала хотелось бы побеседовать с господином Омаром, а уже затем, быть может, выпить чашечку чаю… Ким проходит внутрь. Многие клиенты, распростершись на лежанках, спят глубоким сном, другие пьют чай или подогретое вино.
Омар Мейнинген, облокотившись о спинку дивана и подперев кулаком щеку, явно скучает. Перед ним, стоя на коленях, молодая китаянка набивает трубку и нагревает ее над пламенем свечи.
Вонг представляет Кима Омару, и тот, не вставая с дивана, вежливо протягивает руку.
– Если вам нужно что-нибудь особенное, – говорит он, глядя на Вонга, – не стесняйтесь…
– Вы очень любезны, – отвечает Ким. – Но я всего лишь хотел с вами познакомиться. Говорят, если не знаком с герром Мейнингеном, значит, не знаешь Шанхая.
– Я тоже хотел познакомиться с вами, сеньор Франк. – Ким удивлен: Омар говорит с ним на превосходном испанском. – Как видите, я знаю ваш язык.
– Я слышал, вы несколько лет прожили в Южной Америке.
– Правильно. Что еще вам обо мне известно? – улыбается он. – Знаете ли вы, например, что я вам завидую? Ведь вы самый популярный персонаж в Шанхае, точнее говоря, в ночном Шанхае. С тех пор как вы здесь, вы только и делаете, что всюду появляетесь с сеньорой Чень Цзинфан. А это большое везение, подарок госпожи удачи.
– На самом деле я не достоин такого счастья, – говорит Ким, улыбаясь ему в ответ. – Просто мы с ее мужем старые друзья. Полагаю, вы это знаете.
Несколько секунд Омар изучающе на него смотрит, затем обеими руками берет трубку, протянутую молодой китаянкой.
– В таком случае, – говорит он, отводя взгляд, – нашему другу Леви повезло вдвойне. Кстати, Вонг, когда мы отправимся в Ханчжоу на утиную охоту?
– Когда вам будет угодно, – отвечает Вонг.
– Вы любите охоту, сеньор Франк?
– Утки не моя слабость, – говорит Ким, наблюдая, как немец раскуривает трубку, осторожно держа ее ухоженными тонкими пальцами. – Впрочем, по большому счету, не все ли равно, на кого охотиться? Не важно, белый кот или черный, главное, чтобы он поймал канарейку, – так, если мне не изменяет память, звучит китайская пословица.
Омар облокачивается на диван, на его губах играет тонкая улыбка.
– Верно, только в этой пословице, сеньор Франк, речь идет не о канарейке, а о мышке. Самой обыкновенной мышке. А сейчас, господа, прошу меня извинить… Надеюсь как-нибудь увидеть вас в моем клубе, сеньор Франк, был бы рад выпить с вами по рюмочке.
– Непременно заеду.
Чень Цзин не выходит из дома ровно пять дней и пять ночей. И вот в пятницу после ужина – стоял жаркий душный вечер – она едет в кинотеатр «Метрополь», и Ким отправляется вместе с ней. Они смотрят снятый в Шанхае китайский фильм с китайскими актерами под названием «Spring River flows East», что в переводе означает «Весенняя река течет на восток». Ким с трудом понимает, что происходит на экране, но его трогает неповторимая гармония выразительных взглядов и тонких чувств. Выйдя из кино, Чень Цзин предлагает заглянуть в «Цилиндр», элегантный ночной клуб с танцплощадкой под открытым небом, где она надеется встретить Со Линь с мужем, а быть может, и еще кого-то из знакомых.
Спустя полчаса, пока Чень Цзин в окружении поклонников сидит за столиком в «Цилиндре» вместе с супругой Вонга, кто-то из их компании подводит Кима к стойке и знакомит с испанским инженером, который вот уже двенадцать лет живет в Китае и работает на одну английскую текстильную компанию, владеющую несколькими хлопчатобумажными фабриками в Гонконге и Шанхае. Эстебан Климент Комас, так зовут испанца – веселый красивый мужчина приблизительно того же возраста, что и Ким. Вскоре обнаруживается еще одно удивительное совпадение: оба в одно и то же время учились в школе инженеров-текстильщиков в Террасе. Ким хочет по такому случаю угостить Климента, тот очень любит мартини и один за другим выпивает три бокала. Себе Ким заказывает виски с содовой. Они вспоминают студенческие годы, потом Ким рассказывает о своей дружбе с Мишелем Леви и признается, что хотел бы найти в Шанхае работу.
Вскоре внимание Климента привлекает Чень Цзин, сидящая с друзьями за столиком возле стойки.
– Какая восхитительная женщина и какой редкий темперамент! – говорит он, любуясь. – А знаешь ли ты, что, когда ей было шестнадцать, ее изнасиловали японцы, а потом отправили в солдатский бордель? Два года назад, когда я с ней познакомился, она была безумно влюблена в капитана торгового судна, который сейчас работает на ее мужа.
– Наверное, это был капитан Су Цзу, – говорит Ким. – Его корабль привез меня в Шанхай.
– Странная история. Твой приятель Леви буквально вырвал ее из объятий капитана и женился на ней. Я много раз задавался вопросом, как ему это удалось.
Еще через полчаса Чень Цзин подходит к стойке и осторожно говорит Киму: она прекрасно понимает, что у него сегодня праздник – ведь он встретил земляка, а раз так, то, может, он останется в клубе, а ее супруги Вонг отвезут домой на своей машине?…
Ким замечает лукавую искорку в глазах медового цвета и в тот же миг принимает решение.
– Вы хотите ехать прямо сейчас?
– Да, я устала, – говорит Чень Цзин. – Чарли довезет меня до дома.
– Пообещайте, что ляжете спать.
– Обещаю, – говорит она покорно и добавляет, глядя на Климента: – Господин Франк считает, что бедная одинокая китаянка не умеет вести себя, как подобает здравомыслящей женщине… Он хуже самого ревнивого мужа!
Она смеется на прощанье и в сопровождении Чарли Вонга и Со Линь покидает клуб. Ким просит у бармена еще один виски и мартини, подносит зажигалку Клименту, прикуривает сам и смотрит на часы: прежде чем он начнет действовать, должно пройти по крайней мере часа два.
Эстебан Климент, который неплохо знает светскую жизнь иностранцев в Шанхае, вкратце рассказывает Киму свою историю. В 1933 году он бросил работу на принадлежавшей отцу текстильной фабрике в Сабаде-ле и уехал в Англию по приглашению одной манчестерской фирмы, заинтересовавшейся усовершенствованным челноком его конструкции, а вскоре англичане отправили его на Дальний Восток налаживать новое производство на тамошних фабриках; сперва он работал в Японии, потом в Гонконге, а в августе 1937-го, как раз когда японцы бомбили Шанхай, переехал сюда. Он жил тогда в отеле «Мир» и до сих пор помнит, что оркестр играл «Кукарачу», когда на город упали первые бомбы…
– Времена были тяжелые, – вспоминает Климент, – но нынешние не лучше: когда войска коммунистов под командованием генерала Чень И выйдут на берега Янцзы, нынешний режим будет обречен, и даже если решающее сражение произойдет не сразу, концессиям придет конец. Живущие в Шанхае иностранные толстосумы уже трясутся от страха… Оглянись вокруг, – продолжает Климент, – посмотри на этих людей, посмотри, как они веселятся до рассвета и отплясывают в лунном свете, одурев от шампанского и коктейлей, посмотри, как все эти американцы и европейцы точно безумные кружатся по танцплощадке, напившись до беспамятства, только бы забыть, что их ожидает, если Господь Бог и Чан Кайши не примут особые меры… Вот они, те самые янки и французы, которые на своих роскошных яхтах катали по Янцзы Сонга, самого влиятельного банкира Азии и брата госпожи Чан Кайши… Теперь их это не спасет. Посмотри на них, дружище Франк, полюбуйся этими элегантными парочками, ослепленными, опьяненными, переполненными гордыней людьми, которые танцуют в своем заоблачном мире, запомни этот удивительный спектакль, который, скорее всего, Шанхай больше никогда не увидит.
– Трудно в это поверить, – с улыбкой отвечает Ким.
Перед ним открывается неповторимое зрелище. В ослепительном сиянии фонарей танцующие пары словно охвачены пламенем. Играет оркестр, хорошенькая хрупкая певица-китаянка тоненьким голоском простуженной девочки поет «Goodbye Little Dream, Goodbye». Постепенно иллюзорность происходящего околдовывает Кима, и он завороженно смотрит вокруг сквозь сигаретный дым, не в силах оторвать глаз от удивительной сцены. Раскаленная звездная ночь, освещенный огнями сад; горящие петарды, источающие терпкий аромат, взвиваются в небо, будто огненные стрелы, обнявшиеся пары целуются, медленно переступая с ноги на ногу в лучах прожекторов; на газоне с бокалом в руке застыли элегантные господа в белых смокингах, похожие на гипсовые статуи в старинном парке. Но взгляд Кима безжалостен, происходящее его не трогает: обманчивый блеск, музыка и огни – это всего лишь ширма, которая скрывает бесконечную хронику разочарований, поражений и потерь. Все это он уже видел раньше, на нашей земле: до войны здесь тоже все казалось именно таким, но смертоносный шквал революции не пощадил ничего, кроме любви, дружбы и вечной правоты сердца. И вновь на какое-то краткое мгновение Киму приоткрывается будущее: он смотрит на осколки разбитого бокала или, быть может, кубики тающего льда, сверкающие в зеленой траве, словно упавшие с неба звезды, и видит, как гибнет старый мир.
– Впрочем, – добавляет Эстебан Климент, прервав раздумья Кима, – тебе нечего бояться и нечего терять.
– Да? Это почему же?
– Потому что жена Леви – родственница красного генерала Чень И, и когда он возьмет Шанхай, твой приятель наверняка воспользуется шансом, чтобы получить привилегии. Клянусь, Франк, твое будущее обеспечено по крайней мере на насколько лет вперед.
Ким делает глоток виски и задумывается.
– Ты знаешь Омара Мейнингена? – спрашивает он. – Хозяина «Желтого неба»?
– Немного.
– Что тебе о нем известно?
– У него сомнительная репутация, однако в Шанхае это никому не вредит. Кое-кто уверял меня, что в прошлом он был офицером вермахта, которому вовремя удалось бежать.
Ким спрашивает, верит ли он слухам о том, что Мишель Леви снабжает оружием коммунистов. Климент не отрицает такую возможность.
– Я же говорил тебе о его связи с генералом Чень И.
– А что тебе известно о чучеле по имени Ду Большие Уши?
– С этим чучелом надо держать ухо востро. Он один из главарей Триады. Знаешь, что это такое?
– Могу себе представить. Что-то вроде мафии.
– Он стоит во главе Кинг-Бана, одной из самых влиятельных и сильных группировок Но его песенка спета… Коммунисты выметут эту мерзость.
– Он работает на Омара?
– Вряд ли. У Ду свои делишки с видными иностранными промышленниками и финансистами – крупные шишки прибегают к его услугам в обмен на определенного рода поддержку. Он контролирует торговлю наркотиками, на что полиция смотрит сквозь пальцы, и, несомненно, использует денежки твоего друга Леви… Мой тебе совет – не суйся в это осиное гнездо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28