– Вы сказали, что мы не сможем покидать дом без оператора. Как это понимать?
– Очень просто. Захотите выйти на улицу и отправиться по своим делам, а за вами неотступно следуют операторы.
– И в магазин?
– Везде.
– Я не согласна.
– Ката!
– Не желаю становиться мишенью в тире. И вообще делайте что хотите, а я перебираюсь в московскую квартиру.
– Нет, нам нужна семья, – быстро заговорил Геннадий. – Большая дружная семья.
– Какого рода шоу вы от нас ждете? Наша жизнь не представляет интереса для окружающих.
Супруги Агафоновы переглянулись:
– Дорогая Катарина, об этом не беспокойтесь. В этом плане мы вам гарантируем и интерес зрителей, и высокие рейтинги.
Свекровь завела старую пластинку о мечте детства.
– Твой отказ убьет меня! – Она дотронулась до сердца.
Ката сжала виски:
– Черт с вами! Устанавливайте камеры, снимайте свое шоу, только у меня одно условие.
– Слушаем.
– Пусть на меня не распространяется правило, в котором говорится о неотступном следовании операторов. Решайте: либо так, либо я не потерплю вас в своем доме.
Татьяна что-то зашептала мужу. Один из высоких мужиков подошел к Арчибальду:
– Привет, долгоклювик.
– Сволочь! – выпалил Арчи.
– Золотая жила, – повторил довольный дядька.
Геннадий пошел на уступку.
И закрутилось. На протяжении двух недель жилище Копейкиных напоминало проходной двор. Незнакомые люди сновали по дому, бесцеремонно передвигали мебель, сверлили стены, устанавливая неизвестную Катке аппаратуру. Находиться в коттедже стало невыносимо. Ката с Наташкой практически не вылезали из кухни. Зато Розалия принимала непосредственное участие во всех приготовлениях. Она даже умудрилась дать пару советов парню с дрелью, как правильно делать дырки.
Следующий шок Копейкина испытала, вернувшись домой из супермаркета.
В гостиной, помимо Розалии и Агафоновых, сидело четверо неизвестных.
Худощавая синеволосая девица с пирсингом на верхней губе и в правой ноздре. Древняя старушенция, облаченная в платье восемнадцатого века. И двое мужиков. Первый – зеленоглазый брюнет на вид чуть старше пятидесяти – перекатывал во рту леденец, второй – плотный седовласый пенсионер – увлеченно рассматривал свои ладони.
Катарина застыла на пороге в нерешительности.
– А!.. – заголосил Агафонов. – Вот и наша Катариночка пожаловала.
– А мы здесь знакомимся, – прохрипела свекровь, подмигнув синеволосой девушке.
С опаской поглядывая на пирсинг, Катарина, оставив сумки у входной двери, подошла к камину.
– Кто эти люди?
Первой Геннадий представил «проколотую» девицу:
– Прошу любить и жаловать: Дора. – Помолчав, Агафонов добавил: – Твоя семнадцатилетняя дочь.
Катка отшатнулась.
– Кто?
– Твоя дочь, – невозмутимо продолжал продюсер. – Да ты не пугайся, Дора твоя дочь лишь в шоу.
– Нас об этом не предупреждали.
– Ката, – в разговор влезла Розалия. – Не надо корчить такие рожи. Наша семья слишком маленькая, ее необходимо расширить. Гена, я права?
– Абсолютно. Зрителю интересней наблюдать за перипетиями жизни большого семейства, в котором у каждого члена определенный характер. Например, Дора – экстремалка.
Девушка шмыгнула носом, дотронулась до пирсинга и, протянув Катке руку, пропела:
– Очень приятно познакомиться – Вера.
Копейкина разинула рот:
– Где Вера?
– Я Вера.
– Ты?
– Ага.
– А Дора кто?
– Я, – весело ответила девица.
Опасаясь, что сейчас из груди вырвется душераздирающий вопль, Ката прерывисто задышала:
– По-моему, вы все ненормальные.
– Кат, я объясню, – Татьяна властным жестом показала Доре, чтобы та села на место. – В жизни ее зовут Вера, она студентка, находящаяся в академическом отпуске. На время Верунчик согласилась перевоплотиться в Дору. Теперь усекла?
– Усекла, – Катарина нервно сглотнула, покосившись на старуху в странном наряде.
– Идем дальше, – щебетал Геннадий. – Наше старшее поколение – Канделария Хуановна.
Наталья захихикала. Катка сглотнула второй раз. Ну и имечко у старухи – язык сломаешь, пока выговоришь.
Бабка засияла и прошамкала:
– Мария Филипповна.
Копейкина уже не удивилась. Если вы оказались в стенах сумасшедшего дома, удивляться вообще не стоит.
– Канделария Хуановна исполнит роль матери Розалии Станиславовны.
Свекровь захлопала в ладоши:
– Обалдеть не встать. Мамаша с таким именем – отпад полнейший.
Катка внимательно всматривалась в лицо Хуановны. Бабуленции наверняка далеко за восемьдесят, но тем не менее по возрасту она никак не может сойти за мамашу свекрови.
– Сколько вам лет? – спросила Копейкина, холодея от ужаса.
– Восемьдесят два.
– Но ведь…
– Ката! Заглохни немедленно! – быстро отреагировала свекровь. – Для всех и каждого мне пятьдесят восемь. Ясно? Поэтому Кандела… как там ее – моя родная матушка.
– Почему на вас такой необычный наряд?
Геннадий почесал подбородок:
– Она не успела переодеться. С утра у нас была примерка костюмов.
– Хотите сказать, она всегда будет ходить в таком виде?
– Естественно. По сценарию Канделария страдает психическим расстройством. Она не дружит с головой, но не опасна для общества, и Розалия Станиславовна, как любящая дочь, решила не отправлять мать в психушку.
Наталья опустилась на корточки. Очевидно, ее уже не держали ноги. Хотя, если честно, Ката сама едва стояла.
Пришел черед знакомиться с мужиками.
Высокий брюнет представился кратко:
– Сильвестр. Муж Розалии Станиславовны.
Свекровь облизала нижнюю губку.
Седовласый крепыш пробормотал:
– Рудольф – бывший муж Розалии Станиславовны.
И снова свекровь облизала губу.
– Затея поселить в одном доме двух мужей целиком и полностью принадлежит Розалии Станиславовне, – пробасил Агафонов. – Сначала мы планировали ограничиться одним лишь Сильвестром, но Розалия…
– Но я сказала: почему у меня должен быть один муж? Пусть будет два или пять и пусть все живут под одной крышей.
– Мы сошлись на мнении, что два супруга – бывший и настоящий – самое то, – заключила Татьяна.
Не в силах выносить этот маразм, Катка поинтересовалась:
– Надеюсь, больше никто не пожалует?
Ожил звонок.
– Это, наверное, Дориан, – скороговоркой произнес Геннадий, бросившись к двери.
Щуплый парнишка лет девятнадцати в огромных очках в роговой оправе и с зачесанными на два пробора волосами поприветствовал всех громким «хай».
– Кат, Дориан твой сын. Он ботаник и зубрила.
– Разумеется, не в жизни, – довольно развязно бросил Дориан.
Розалия Станиславовна подлетела к Татьяне:
– Танюша, а как же Лидия Владимировна?
– Ах да, совсем забыла предупредить. Лидия Гаврилюк, троюродная сестра Гены, прилетает из Томска через восемь дней. Катарина, Лидия – твоя мама.
– Как только приедет, начнем снимать, – радовалась свекровь. – Ну мы и развернемся. Успех, узнаваемость, вкус порока… я уже иду.
Ката поднялась к себе. В коридоре она столкнулась с курившим мужиком.
– Вы кто?
– Степаныч, – нехотя ответил верзила.
– А что делаете возле моей комнаты?
– Да, – он махнул рукой и выругался. – Кабель искрит, заменить надо.
Влетев к себе, Катка сразу же заметила две камеры. Одна висела над самой кроватью, вторая в углу.
– Эй, Степаныч, а они точно не работают?
– Пока нет.
Мужик сплюнул на пол и потопал вниз.
Копейкина бросилась в ванную за тряпкой. Ничего себе манеры. Если и дальше дела пойдут в таком духе, коттедж превратится в большую помойку.
– Может, я сплю, и мне снится кошмар? – Ката встала у зеркала. – Ну давай, просыпайся, – говорила она своему отражению. – Это ведь сон, правда?
– Канделария Хуановна, – послышался зычный голос свекрови, – дадите потом примерить платье?
– Нет, это не сон, это жуткая реальность. А точнее – реалити-шоу.
Единственная мысль, которая хоть как-то согревала душу, так это заверения Геннадия, что шоу будет идти по каналу в записи. Катка понятия не имела, как снимают другие шоу, но искренне надеялась, что Агафонов говорит правду.
Вечером в спальню ворвалась свекровь:
– Не терпится выслушать твое мнение касательно предстоящего шоу.
– Вы его прекрасно знаете.
– Как тебе Сильвестр и Рудольф?
– Никак.
– Что, вообще? Ну, Рудольф, конечно же, козел, а вот Сильвестр – мужчина в самом соку. Ему пятьдесят один год, и он холостой.
– Мне казалось, он ваш муж, – попыталась съязвить Катарина.
Не уловив сарказма невестки, Розалия продолжала тараторить:
– Канделария Хуановна – чудо! Такая тупая старуха! Идеально подходит на роль сумасшедшей.
– Вы не подумали, как мы все объясним Андрею?
– А при чем здесь Андрей? Он в командировке, в ближайшие пару месяцев домой не вернется.
– Шоу начнут транслировать по телевидению.
– Господи, мы, считай, уже суперзвезды, а она беспокоится о ерунде. Да Андрей на седьмом небе окажется, узнав, что его жена стала знаменитой.
– Или в принудительном порядке отправит всех нас на лечение в специализированную клинику.
– Дора мне не понравилась – слишком тихая, – перевела разговор Розалия.
– Тихая? Она же экстремалка. Так сказал Агафонов.
– По роли да, а в жизни скучнейшее существо. Я спросила у нее, в каких клубах она любит зависать, так девка едва воздухом не поперхнулась. Заявила, что в ночные клубы не ходит. Идиотка. Зачем тогда в проекте участвовать согласилась? А вот Дорианчик – паренек современный. Чувствую, с внучком мы поладим. Мне, правда, непонятно, для чего его делать ботаником, но Генке видней.
– Кстати, как его настоящее имя?
– Дориан. И Сильвестр с Рудольфом играют без псевдонимов.
– А мы?
– Разумеется, останемся под своими именами.
– Нас засмеют, – твердила Катка, – как пить дать засмеют. Я же потом постесняюсь на улицу выйти.
Розалия направилась к двери:
– Завтра особо в постели не валяйся, к восьми обещали подъехать ребята.
– Какие ребята?
– Симпатичные.
– Я серьезно.
– В твоей ванной комнате забыли установить камеру.
– Что?
– Спи спокойно, детка. Приятных сновидений.
– Подождите, мы так не договаривались, я не давала согласия на установку камеры в ванной.
– Надо было внимательней читать контракт.
– Я буду сопротивляться, – ляпнула Копейкина.
– На здоровье, только постарайся убраться из комнаты к восьми. Ребятки ждать не собираются.
– Но…
– Пусть тебе приснятся ангелы, детка.
Через пять минут из спальни свекрови послышалась громкая музыка.

Глава 2

Теперь, стоя в аэропорту, Ката задавалась единственным вопросом: почему родственницу Агафонова встречает не сам Агафонов, а она? И опять внутренний голос возвестил:
«Потому что ты мямля».
С данным утверждением трудно не согласиться. Когда Геннадий попросил Катарину об одолжении, то с уст продюсера слетела гениальная фраза:
– Лидуня – твоя мать. Дуй в аэропорт и встреть родительницу в лучшем виде. Вы должны войти в контакт.
Копейкина не успела спросить, в какой контакт она должна входить с Гаврилюк, и вообще, с чего бы она обязана исполнять роль шофера, как Генка, проорав в трубку номер рейса, поспешил отсоединиться.
Однако нервная система начинает сдавать. Сколько можно копошиться? Неужели Гаврилюк до сих пор не может получить багаж?
По громкоговорителю объявили, что произвел посадку самолет из Новосибирска.
Катка озиралась по сторонам. Стоящая рядом молодая женщина, прищурив глаза, всматривалась в лица выходивших пассажиров авиалиний. Заметив Каткину табличку, она спросила:
– Встречаете Лидию Гаврилюк из Томска?
– Да.
– И я, – незнакомка пожала плечами. – Ума не приложу, где она застряла?
– А вы, простите, кем Лидии Владимировне приходитесь?
– Никем. Наши матери живут по соседству. Узнав, что тетя Лида собралась в Москву, моя маман всучила ей для меня кое-что. Блин, я битый час здесь торчу. Может, стряслось что?
Катарина поежилась:
– Подождем еще немного, а потом…
– Беляночка! – Возглас восторга прозвучал над самым ухом.
Катка вздрогнула.
Обернувшись, она увидела средних лет шатенку с раскосыми небесно-голубыми очами. Правильной формы губы на слегка полноватом лице дамы заискрились улыбкой.
– Беляночка, девочка, ну наконец-то. Я устала ждать. Стою, стою, а никого нет.
– А когда вы прошли?
– Минут двадцать назад. Думала, все про меня забыли.
Беляна снова прищурилась.
– Когда я видела вас последний раз, вы были жгучей брюнеткой.
– Актриса должна меняться, – Лидия Владимировна театрально закатила глаза. – А вот ты совсем не изменилась. Юное личико, пухлые губки и ни одной морщинки. Белянка, признавайся, каким средством пользуешься?
– Мажу лицо детским кремом.
– И все?
– Да.
Брови Гаврилюк поползли вверх:
– Не верю. Я каких только кремов не покупала. Результат нулевой. А про детский даже не думала.
На мгновенье Гаврилюк нахмурилась:
– Какое безобразие! Хамство чистой воды!
– Вы о чем?
– Меня должна была встретить одна особа. Генчик уверял, что она пунктуальна, на деле же эта засранка продинамила меня по полной программе. Сейчас же позвоню Генчику. Как можно с таким пренебрежением относиться к приезду актрисы?
Беляна коснулась локтя Гаврилюк:
– Тетя Лида, вас встречают. Посмотрите чуть левее.
Лидия Владимировна повернулась, увидела насупившуюся Катку с табличкой и заголосила:
– Ой, нет мне прощения! Как неловко я себя чувствую! Вы от Генчика?
– От него, – Катарина сунула табличку в сумочку.
– Бога ради, не сердитесь. Немедленно скажите, что вы меня простили. Немедленно! Иначе я развернусь и улечу обратно в Томск. Хотя нет, там мне нечего делать. Я… я… наглотаюсь снотворного и уйду из жизни.
1 2 3 4