– Я была молода, думала, что, может быть…
Хлестким ударом по щеке он прервал ее объяснения.
Симона вскрикнула от ужаса. Арман бросил на нее злобный взгляд.
– Маленькая потаскуха! – Он развернул коня и снова поскакал вперед, потом оглянулся и глумливо спросил: – Любовь моя, как ты себя чувствуешь?
– Прекрасно, – вскинула голову Женевьева.
У Симоны выступил холодный пот. Этот человек явно был сумасшедшим. Он потерял всякий контроль над собой и в таком состоянии легко мог убить любую из них.
– Все сложилось очень удачно, – как ни в чем не бывало продолжал Арман. – Из-за твоего легкомыслия твой отец был рад от тебя избавиться. Никто, кроме меня, не хотел на тебе жениться. Я пошел даже на то, чтобы смыть пятно позора с твоего щенка.
– Его зовут Тристан! – гневно выкрикнула Женевьева. – Ты украл его у меня!
– А ты украла мои д-деньги!
– Это были мои деньги! – обвиняющим тоном проговорила "Женевьева. – Я думала, мой сын мертв. Я думала, что и ты мертв.
– Ну, на самом деле это были деньги короля. – Арман оглянулся. – Успокойся, женушка, а то ты подурнеешь. А ведь ты меня чуть не убила, а твоего сына тебе вернули. Я встречал его в Лондоне, хотя не знал, что это он. Настоящий бык.
Женевьева молчала. Симону потрясло, как хладнокровно говорит Арман о похищении Тристана.
– Когда король узнал… о моих неприятностях, в его сердце проснулось сострадание и он женил меня на Порции Сен-дю-Лак. Ее родители недавно умерли, и поместье должно было отойти короне, если бы она не вышла замуж. В обмен на сохранение поместья в семье король возложил на нее заботу обо мне. Я тогда не знал, что она была уже беременна от простого торговца Жана Рено. Похоже, такая уж моя судьба – жениться на беременных. Что касается ничтожных сумм, которые мне выделяла Порция, то я на эти деньги объехал всю Европу, разыскивая тебя, любовь моя. Однако напрасно. Но наконец, – Арман выразительно поднял вверх палец, – судьба улыбнулась мне. Как-то я проводил вечер в таверне, и один старый морской бродяга рассказал о самой красивой женщине, какую он когда-либо видел, – «волосы из золота, глаза как тропическое море». Я сразу понял, что это вы, любовь моя. И узнал, куда вы сбежали.
– Но откуда ты узнал, где меня искать, – настойчиво спросила Женевьева. – Как узнал о Николасе? После того как я вышла замуж за Ричарда, я почти не выезжала из Хартмура, не бывала в Лондоне.
– Уверяю тебя, просто удачное совпадение, – ухмыльнулся Арман. – Когда Симона вышла замуж за барона Крейна, я понятия не имел, что ты его мать. Выяснилось это уже после их отъезда из Лондона. Я бросился следом, чтобы убедиться, чтобы увидеть тебя, моя незабвенная любовь. – Он вдруг остановил лошадь. – Вот мы и приехали. Подходящее место.
Симона была так захвачена страшным рассказом Армана, что сквозь деревья не сразу разглядела суровые стены Уитингтонского монастыря. Она помнила, что сразу за цепью деревьев находится трактир, но до него далеко. Добежать туда не получится.
Арман спешился и помог спуститься Женевьеве.
– Здесь мы отдохнем, а ночью проедем через деревню и отправимся дальше.
Элдон бесцеремонно стащил Симону с лошади и прислонил ее к ближайшему дереву. Арман шутовски поклонился Женевьеве:
– Мы с Элдоном позаботимся о пропитании. – И он присоединился к Элдону, который уже собирал сучья для костра.
– Арман, – позвала Симона. – Нельзя ли мне сбегать в лес, мне нужно.
– Ну нет, маленькая змея. Когда мы разведем костер, то сопроводим тебя. Деревня слишком близко, нельзя подвергать молодую девушку опасности. – И Арман гаденько хихикнул.
Симона оглянулась на Женевьеву. Баронесса выглядела ужасно – на лице запекшаяся кровь, волосы взлохмачены. Женевьева и сама казалась сумасшедшей.
Хейт вошла в спальню Минервы с Изабеллой на руках. Минерва спала среди разбросанных подушек. Хейт поразило, какая она маленькая и хрупкая. Две толстые восковые свечи разгоняли вечерний сумрак. Краешком глаза Хейт заметила, как полупрозрачный серый призрак Дидье бросился к ней из-под потолка. Она инстинктивно подняла руку, чтобы защититься. Серебристое облачко снова отлетело в дальний угол. Хейт облегченно вздохнула, чувствуя, как колотится сердце.
Изабелла захныкала.
– Тише, малышка, тише, – рассеянно проворковала Хейт, подошла к кровати и тронула Минерву за плечо. – Минерва, – шепотом позвала она. Старуха зашевелилась и что-то забормотала по-гэльски. – Минерва!
Колдунья с трудом открыла глаза.
– Что такое, племяшка? Парень меня совсем вымотал.
– Я знаю, прости, – сказала Хейт, стараясь не терять самообладания. – Ты не видела леди Симону и леди Женевьеву? Я обыскала весь дом. Их нигде нет. Комната Женевьевы была заперта изнутри, но баронессы там нет.
– О боги! Ты же понимаешь, я спала и ничего не знаю, – проворчала старуха. – Я не видела их со вчерашнего дня. – Изабелла снова расплакалась. – Что это с нашей крошкой?
– Сама не знаю, никак не успокоится, – сказала Хейт, продолжая укачивать дочку, но Изабелла не замолкала, а кричала все настойчивее. Конечно, Хейт беспокоилась о свекрови и невестке, но ее снедала другая тревога. Наконец, не в силах сдержаться, она проговорила: – Минерва, мне нужна твоя помощь. – Хейт сглотнула, пытаясь унять боль в груди. – Я думаю, что-то случилось с Тристаном.
Глава 25
Они побеждали. Валлийцы бежали к границе. С каждым ударом меча Ник чувствовал, как крепнет в его сердце дух Хандаара. Нику казалось, что каждый фонтан валлийской крови искупает раны Хандаара. Каждое бездыханное тело, которое Николас оставлял на поле боя, заполняло пустоту в его сердце. Уничтожая врагов в меркнущем свете дня, он испытывал крепнущее чувство непобедимости. Вина за отнятую ногу Хандаара, за его смерть в Хартмурском замке больше не жгла сердце.
– А-а-ай-ее! – раздался сзади боевой клич валлийцев, и на спину Ника обрушился страшный удар, выбивший его из седла. Ник быстро перевернулся, зная, что вскоре последует второй удар.
Залитый кровью огромный валлиец летел к нему с тяжелой палицей в одной руке и с боевым топором в другой. Великан издал еще один вопль, его зубы сверкнули в кровожадной гримасе.
Ник успел поднять меч, рукоять которого уперлась в мерзлую землю. Топор просвистел в воздухе рядом с ухом и с глухим стуком врубился в грязь. Враг повалился с лошади точно на острие меча, который проткнул его насквозь. Мертвое тело скользнуло вниз и придавило Ника к земле. Тот сделал рывок и высвободил оружие. Перед глазами заплясали цветные пятна, Ник с трудом набрал в легкие воздуха.
– Да, чуть-чуть правее и… – пробормотал он и расхохотался, но тут же сморщился от боли в спине. Глаза мертвого валлийца смотрели на Ника в застывшем удивлении.
Звуки битвы стихали, Ник знал, что скоро все кончится. Он приподнялся на локте и, прежде чем встать, оглядел поле боя. Мертвое тело врага защищало его от нежданных ударов.
Солнце садилось за холмами Уэльса, окрашивая черным цветом залитый кровью склон, где проходило сражение. Среди мертвых тел уже бродили вороны. Несколько валлийцев еще продолжали сражаться, но основная часть сбежала или собиралась бежать.
– Крейн! – долетел до него чей-то голос. Взгляд Ника заметался среди мертвых тел и сражающихся воинов. – Крейн! – снова прозвучал тот же голос. Ник повернул голову в сторону границы, и кровь застыла у него в жидах.
Всего в сотне ярдов выше по склону стоял Ллевелин ап Донегал с коротким мечом в руке. Слева от валлийца находились два его приспешника, удерживая на коленях третьего воина. На пленнике не было шлема, и рыжеватые волосы ярко горели в последних лучах солнца. Это был Тристан.
– Победа за мной, Крейн, – проорал Донегал и поднял меч.
– Нет! – прорычал Ник и бросился на врага, но ноги едва держали его, а руки двигались медленно, слишком медленно.
Донегал взмахнул мечом и пронзил грудь Тристана. Валлийцы отпустили его, и тело Тристана повалилось на бок. Донегал уперся ногой в плечо Тристана и выдернул меч.
Валлийцы развернулись и побежали. Они исчезли за гребнем холма раньше, чем Николас успел добежать до брата.
* * *
К вечеру обитателей Хартмурского замка охватила паника. Гости, прибывшие на свадебный пир, разъехались. Кто отправился на поле боя, кто домой. Всех пугали странные происшествия и дурные предзнаменования, черной тенью окутавшие старинный замок.
Роза и Тилли, горничная Женевьевы, вместе с Хейт обыскали весь громадный дом и все закоулки замка, но пропавших нигде не было. Теперь женщины собрались за хозяйским столом, к ним присоединилась и старая колдунья Минерва.
Ивлин в одиночестве сидела на противоположной стороне стола. Сложив руки на грубой ткани своего одеяния, она молчала и слушала.
Тилли, молодая и несдержанная, громко рыдала:
– Ума не приложу, куда они подевались. Их весь день никто не видел.
Ивлин хотела сказать, что видела леди Симону утром, но щеки ее вспыхнули при мысли, что придется рассказывать обо всех обстоятельствах, и она промолчала. Леди Симона ненавидела ее. Ивлин не могла винить ее за это. Сейчас она молилась о безопасности Ника и о том, чтобы с Симоной тоже ничего не случилось.
Словно прочитав ее мысли, старая Минерва посмотрела на Ивлин и нахмурилась. Ивлин пришла в ужас.
– Теперь уж ничего не поделаешь, детка. – Голос старухи звучал почти ласково, и Ивлин обрадовалась, когда та отвела наконец взгляд.
– Минерва права. Надо дождаться возвращения Николаса и Тристана. – Хейт опустила глаза на дочку, отбросила прядку у нее со лба. У обеих – у матери и дочери – покраснели носы, а на щеках горели лихорадочные пятна. – А вы сейчас же ложитесь, – скомандовала она служанкам. – Будут новости – я вас разбужу.
Когда служанки ушли, Хейт обратилась к старой колдунье:
– Может быть, ты попробуешь еще раз, Минерва? Прошу тебя! – Хейт прижала руку к груди. – У меня так болит сердце.
Минерва вздохнула и достала из складок своей юбки небольшой меховой мешочек.
– Ладно, племяшка. Но будет то же самое, точно тебе говорю.
Ивлин сжимала в руках четки, а Минерва, бормоча под нос рифмованные заклинания, вытащила из мешка три камешка и положила их на столе в одну линию. Ивлин показалось, что это кусочки костей.
– Видишь, – обратилась Минерва к Хейт, – все также, как было в последний раз.
Хейт наклонилась к столу:
– Здесь камень Смерти.
– Но и камень Удачи тоже. – Минерва собрала камешки и со стуком бросила их в мешочек. Ивлин облегченно выдохнула. Минерва продолжала:
– Ты не хуже меня знаешь, что камень Смерти не всегда указывает на смерть. Очень часто он означает просто… – она понизила голос и зашептала в самое ухо Хейт, – новое начало. – Ивлин вздрогнула. – А сейчас тебе лучше всего выспаться.
Хейт опустила голову на ладонь. Ивлин видела, как затряслись ее плечи. Она не понимала всего этого колдовства и не хотела понимать, но горе Хейт, так беспокоящейся о своем муже, находило отклик в ее сердце.
– Я не засну, – наконец проговорила Хейт.
– Попробуй ради ребенка. Она-то не может всю ночь держать свои маленькие глазки открытыми. – Минерва протянула через стол руку, и Хейт вложила свою ладонь в ее пальцы.
– Ну ладно, – прошептала она. – Спокойной ночи, Минерва. – Хейт поднялась из-за стола, ее взгляд встретился с глазами леди Ивлин. Хейт заморгала, как будто только сейчас заметила, что монахиня сидит с ними за одним столом. – Спокойной ночи, леди Ивлин.
Ивлин улыбнулась и кивнула:
– Спокойной ночи.
Когда Хейт с ребенком на руках вышла, Минерва уронила голову. Ивлин заметила, как побледнела колдунья.
– Простите меня… Минерва.
Старуха искоса посмотрела на нее из-под руки.
– Вы нездоровы?
– Нездорова? – Минерва усмехнулась. – Нет, детка. Просто я старая и очень, очень устала.
Ивлин не знала, что на это сказать. Минерва продолжала пристально изучать ее. У Ивлин даже возникло желание перекреститься.
– А что будет с тобой, сестра Ив? Вернешься в обитель?
От этой мысли у Ивлин перехватило дыхание. Она с трудом выдавила:
– Нет-нет! Это место… оно плохое.
Минерва кивнула, как будто отлично поняла ее.
– Значит, останешься в Хартмуре?
Ивлин нахмурилась:
– Я не знаю, где еще могу приклонить голову. Я не хочу оставаться здесь. Леди Симона ненавидит меня. Конечно, я знаю, что Ник… лорд Николас не откажет мне… Но ведь я заставила его страдать.
– Да, заставила.
Ивлин кивнула:
– Я хочу… хочу уснуть и проснуться далеко-далеко отсюда. И все забыть. Хочу оказаться там, где никто меня не знает, и начать жизнь сначала.
– Правда хочешь? – спросила старуха.
– Да. – Ивлин посмотрела прямо в глаза колдунье. И похолодела. «Господи, прости меня грешную за то, о чем я хочу попросить». – Минерва, вы… вы можете это сделать? – шепотом закончила она.
– Не так, как ты думаешь, детка, – улыбнулась старуха. – Но возможно, мы сумеем друг другу помочь.
В душе Ивлин страх боролся с волнением.
– Как?
Минерва с трудом поднялась на ноги.
– Скоро. А ты держи язык за зубами и будь готова, если я шепну тебе словечко, поняла?
Ивлин ничего не поняла. Она едва сознавала, что отдает свое будущее в руки этой старой насмешливой ведьмы. Но все же кивнула и пообещала:
– Я буду готова. Сказано это было всерьез.
Глава 26
Одну за другой Николас быстро переставлял ноги по мерзлой земле и грязи. Дыхание со свистом вырывалось у него из груди. Всю ночь он шел, не позволяя сменить себя. Он сам проделает каждый шаг тяжелой дороги с носилками, на которых лежит Тристан. Глаза Ника не отрывались от восточного горизонта, шаг не замедлялся ни на минуту.
В голове билась одна неотступная мысль: «Кровь брата на мне, кровь брата на мне». Слова, мучительные и горькие, ритмично кружились в мозгу Ника, как вороны над полем сражения. И в этих словах была страшная правда. Все повторялось, как в кошмарном сне, – он снова возвращается в Хартмур с телом на носилках.
Мысли о леди Хейт, о маленькой Изабелле, о матери отдавались в груди давящей болью.
Носилки дернулись у него за спиной. Ник, не оборачиваясь, прокричал:
– Тот, кто уронит моего брата на землю, сам окажется в земле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37