— Ликка, — шепотом позвала она, — присмотри за ней, я сейчас.
— Хорошо, Правительница. Айрис вышла в коридор.
— Что скажешь, мастер?
Кенгар коротко рассказал новости.
— Безрадостно, хотя именно этого я и ждала. Пустынников предупредили?
— Да, Правительница. Разведчики заглянули к старому Каверре. Он просил их передать тебе благодарность.
Айрис кивнула. Седовласый Каверра, сухопарый, по-пустынному жилистый, был на Кромке кем-то вроде старейшины, его советы слушали многие жители песчаных нор. В самом начале муравьиного нашествия он одним из первых решился отдать свою часть охотничьей добычи пещерникам. Тогда его поддержали почти все.
— Скажи Кивинаре: пусть похоронят Гиндага вместе с другими. Он хоть не воин, не охотник, но погиб в бою. Он заслужил. Да и вопросов будет поменьше. Все посчитают, что парня убили муравьи в охотничьей стычке, например.
Гиндага похоронили в Безымянном ущелье вместе с другими воинами. От сильных ветров в ущелье часто случались обвалы — лучшей могилы и не найдешь. Обломок его копья Кенгар отдал мастеру Игнару, оружейнику. Пусть сделает новое. Возможно, когда-нибудь родится тот мститель, что воткнет его в черную тушу смертоносца.
Все эти дни Ремра из своей пещеры и носа не высовывал. Во всем, что случилось, парень винил себя, считал, что мог бы спасти Редара — по крайней мере, заслонить друга собой. Ментальный удар почему-то не до конца подействовал на него. Уже через какие-то мгновения Ремра пришел в себя и видел, как смертоносцы суетливо опутывают неподвижного Редара паутиной, как водружают пленника на дозорный шар. На очнувшегося двуногого они не обратили внимания, — видно, он показался им не опасным. Теперь же Ремре было невыносимо стыдно своего малодушия. Ликка пыталась растормошить его, ей как никогда требовалась его поддержка: подруга уж третий восход лежала без сознания. Но Правительница запретила говорить про смертоносцев, а выдумать более или менее правдоподобную ложь Ремра так и не смог. Потому приходилось мрачно отмалчиваться, грубо обрывать все ликкины попытки его разговорить.
Наконец девушке надоело: высказав Ремре все, что о нем думала, она в слезах выбежала из пещеры.
— Ох, эти мужчины! — вечером, немного отойдя, жаловалась она Ведане. — Все поставят с ног на голову со своей дурацкой честью и смелостью. Уж не знаю, что там у них в песках произошло, но я-то вижу: в чем-то он себя винит. А спросишь — молчит, в точности как младший брат мастера Игнара, полслова в день скажет — уже праздник. Говорю: расскажи мне, легче станет... Не-ет, куда там. Словно воды в рот набрал. Но все равно, что бы ни случилось — это уже случилось. Нечего себя винить. Даже если и вправду что-то не так сделал. В итоге, неизвестно, где Редар и что с ним, Кира с лихорадкой свалилась, а он, вместо того, чтобы кому-нибудь из них помочь, сидит и лелеет свою вину. Ах, я виноват, ах, нет мне прощенья! Мертвые пески! Мужчины, сколько бы дождей им ни минуло, всегда остаются мальчишками...
Последнюю фразу Ликка как-то подслушала у своей матери и теперь, заканчивая ею свою гневную тираду, не совсем была уверена в том, что до конца понимает смысл сказанного. Но звучало здорово — Ведане оставалось лишь согласно кивать.
— И вообще... Не просто так это все.
— Что ты имеешь в виду? Ремру?
— И его тоже. Посуди сама: что у них там случилось — никто не говорит. А ведь трое парней пропало. Зато сегодня на рассвете взялись переделывать заслоны, а еще — мне Малик рассказывал — Салестер посты свои повыше в скалы перевел...
— Но Правительница...
— Именно! Молчит, будто ничего и не произошло.
Ликке, привыкшей все и всегда знать, сейчас было немного не по себе. Она и представить не могла, что когда-нибудь может случиться нечто подобное. Окружающая всю эту историю с пропажей Редара аура таинственности и умалчивания казалась ей прямо-таки оскорбительной.
Ведана пожала плечами. Вечно эта Ликка что-то выдумает! Просто охотники укрепляют заграждения, а Салестер опасается новых нападений муравьиных отрядов. Не зря же говорят, что рыжие вокруг кишмя кишат. Парни, что на Пятачке или в Галереях дежурят, рассказывали, что шестилапые



перекрыли почти все тропы и ущелья в отрогах, через которые можно было выбраться в пустыню. Сотнями бегают, то и дело пробуют воздух своими хваталками, будто и вправду видят людей. Умные они твари и опасные — вон у Кивинары сколько раненых! Наверняка, и Редара тоже муравьи убили, что бы там Ликке ни мерещилось.
Жалко его, конечно. Вот был парень, лучше всех! Ведане он с первого взгляда понравился — уверенный, спокойный, не задается. Никто из пещерников ему не чета. Она была рада безмерно, что попала в ученицы к молодому мастеру. И вот... А Кира очнется — что ей сказать? Говорят, в забытьи она шепчет: он вернется, вернется... Да где там!
— ...не нравится мне это все... Да ты меня не слушаешь! — Ликка, оказывается, все это время что-то говорила.
— Да ладно тебе. Из-за муравьев это все! — уверенно сказала Ведана.
Ликка недоверчиво мотнула головой, пробормотала под нос:
— Что-то мне не верится...
— А из-за чего же, по-твоему?
— Не знаю. Но узнаю обязательно. Ведана не удержалась и прыснула в кулак:
— Да уж, ты своего не упустишь.
Утром, когда далеко наверху жаркое солнце окрасило скальные пики кровавыми отблесками, Ликка с Вилей ворвались в пещеру к Ремре. Девушки даже не удосужились постучать, Ликка откинула полог и выкрикнула прямо с порога:
— Кира пропала!
Испуганный Ремра чуть не свалился с каменного уступа пещеры, служившего ему ложем. Он спросонья хлопал глазами, никак не мог понять, что от него хотят. Наконец дошло. От удивления он поначалу не смог вымолвить не слова, да, впрочем, и не смог бы — Ликка взялась рассказывать и говорила за троих.
— Я еще до восхода пришла, Виля мне вчера сказала повязку рано утром поменять. Вхожу к ней, а на постели — пусто...
— Да куда ж она делась? Больная-то?
— Не веришь — пойдем, покажу!
— Почему? Верю, но...
Без долгих разговоров Ликка просто схватила парня за руку и уверенно потянула за собой. Ремра, ошеломленный ее напором, даже не сопротивлялся.
Комната Киры действительно была пуста. Ремра убедился в этом сам, когда, едва поспевая за быстроногими девчонками, пыхтя и отдуваясь, влетел под затейливо шитый паутинный полог. Кругом виднелись следы поспешных сборов. Одеяла свернуты в комок, отброшены в сторону, чего в другое время Кира, большая любительница порядка, никогда бы не допустила.
Ликка встала в центре комнаты, искоса глянула на Ремру: вот, мол, смотри. Виля растерянно озиралась: этого разгрома она еще не видела, поскольку
Ликка, поймав ее в Поварской пещере, сразу же потащила к Ремре.
— А... а Правительница знает? — спросила она испуганно.
— Нет, я еще не говорила. Вдруг Кира здесь где-нибудь, а мы без толку переполох устроим. Да и сама знаешь...
— Да, — пробормотал Ремра. — С такой новостью я бы к Правительнице идти побоялся. Слушай, Ликка, посмотри-ка вокруг: чего не хватает?
Девушка чуть было не хлопнула себя по лбу: как же это я сама не догадалась! Она внимательно осмотрелась.
— Накидки нет, сандалий, ножа, что Редар подарил... — Глаза ее расширились, и почти одновременно с Ремрой Ликка воскликнула: — Ушла!
— Куда? — недоуменно спросила Виля.
— В пески! Редара искать! Бежим к Айрис!
Ремра поежился. Делать нечего...
Встревоженная троица вылетела в главный коридор, чуть не сбила с ног кого-то из ранних пещерников и нос к носу столкнулась с Айрис. Правительница в сопровождении двух молодых охотников торопилась проверить заслон в Сырой пещере.
— Куда это вы так несетесь?
Виля ойкнула и спряталась за спину Ремры. Тому тоже очень сильно захотелось оказаться где-нибудь далеко отсюда.
— Д-доброе утро, Правительница... Айрис сразу же почувствовала неладное. Этот нескладеха Ремра, конечно, всегда ее боялся, да и
Виля тоже, но Ликка... Девчонка на язык бойкая, испугать ее не так просто — вспомнить только историю с подслушиванием в Приемной пещере, — с чего бы это так дрожал у нее голос?
— Так... — В голосе Айрис точно громыхнули каменные глыбы. — Отвечайте быстро: что случилось?
Ликка сглотнула, что-то сказала почти шепотом.
— Что? Не слышу!
— Кира пропала, Правительница! — ответил Ремра, но тут же осекся и опустил глаза, будто сказал что-то запрещенное. Ликка благодарно взяла его за руку.
— Кира... Что-о?!
— Пропала. Одеяла перевернуты, нет одежды, ножа. Мы думаем, она ушла в пески.
Айрис думала всего мгновение, потом обернулась к сопровождавшему ее охотнику:
— Быстро сбегай за Кенгаром и Салестером. Я жду их в Сырой пещере.
Молодой воин кивнул и скрылся в глубине переходов.
— А вы... чтоб не вздумали ее сами искать, ясно? Всем сидеть по своим комнатам! Не хватало мне еще и вас из песков вытаскивать!
И, почти оттолкнув загораживающего проход Ремру, Айрис быстрым шагом пересекла главный коридор. На короткое мгновение парень успел уловить в ее глазах неподдельный страх.
Они долго стояли, растерянно глядя вслед Правительнице. Никто не решался ничего сказать. Каждый прекрасно понимал, что опытные охотники намного быстрее найдут Киру, если та действительно ушла в пустыню. Но сидеть без дела, пусть даже и по приказу Правительницы, они не могли.
— Подождите... — сказала вдруг Ликка. — Как я сразу не догадалась!
— В чем дело? — спросила Виля.
— Идем! — Ликка нетерпеливо потянула Ремру за руку, а подругу — за накидку.
— Да куда?!
— Ну, понимаешь... — Ликка густо покраснела, опустила взгляд. — Кира иногда... ну, в общем... ночевала у Редара. В его комнате.
— И ты молчала! Ликка мотнула головой:
— Это их дело. Пойдем, проверим.
В пещере мастера пустыни никого не оказалось, вообще в ней витал какой-то нежилой дух, словно жилище тосковало без хозяина, как верный друг. Но Кира явно успела здесь побывать — на каменном полу валялась ее накидка, а из ниши, где Редар хранил свои огненные штуковины, исчезло несколько горшочков с нефтью. Глинянки на рабочем камне, где молодой мастер смешивал свои смеси, тоже подверглись торопливому осмотру. Некоторые лежали на боку, одна вообще треснула, пустив по крутому глиняному боку змеящуюся трещину. Было похоже, что кто-то спешно перебирал горшочки и, не находя нужного, бесполезные отбрасывал в сторону.
— Что я говорила! Она здесь была. Только вот зачем ей все эти штуки... Что она думает — муравьев запалить?!
Ликка вздрогнула. Конечно же! Кира не искать пошла Редара, а спасать!
— Быстро в Сырую пещеру!
— Что же это за напасть! — в сердцах воскликнул Ремра и поспешил следом за девушками.
Кира, с трудом передвигая ноги, взбиралась на гребень дюны, наверное, сотой, а то и тысячной по счету. Все было не так, как представлялось ей в мечтах. Ослепительное солнце нестерпимо жгло, кусало незащищенную шею и руки, кожа на них покраснела и чесалась. Перед глазами плавали разноцветные круги, в голове шумело, тяжесть глинянок давила на плечи. Кира, не привыкшая к пустынному зною, поначалу даже перепугалась — уж не болезнь ли все никак не может выпустить ее из своих цепких лап? Но потом, когда стали ватными ноги, то и дело проваливающиеся в податливый песок, она поняла, что просто устала.
Кира удивилась — ведь в ее первый поход в таинственную пустыню (Редар тогда взял ее с собой. Неужели прошло всего шесть лун? А казалось — целая вечность!) она совершенно не чувствовала усталости. Прыгала с дюны на дюну, бежала впереди парней, возвращаясь лишь после суровых окриков Редара. А что теперь?
Пустынного уклада, который составляли не одно поколение песчаных ходоков-охотников, Кира, конечно, не знала. И умудрилась нарушить почти все непреложные заповеди пустынника. Перед выходом в пески положено как следует напиться, а прихваченную с собой воду расходовать экономно, лучше только во время коротких привалов. Девушка же о воде подумала в последнюю очередь — просто прихватила стоящую на столе деревянную фляжку. И пила, естественно, всякий раз, когда хотелось, чего ни в коем случае на жаре делать нельзя — вся выпитая вода тут же выходит потом. И что получилось? Пить хотелось по-прежнему, а в скорлупе почти ничего не осталось.
Пустынник выходит на промысел до восхода — чтоб пройти часть пути еще до того, как солнце войдет в полную силу. Кира же выбралась из отрогов уже ближе к полудню. Впрочем, не без причины: ей пришлось долго прятаться за каменным выступом, выжидая, когда сменится дозор на Открытом пятачке. Внучке Правительницы очень не хотелось, чтоб караульные ее разглядели.
Переходить дюны по гребню опытный охотник не будет никогда — там песок самый зыбкий, а уж солнце... Кроме того, в дрожащем пустынном мареве человеческий силуэт видно издалека: всякая дичь, если у нее есть глаза и хоть капля разума, зароется поглубже. Есть в песках и те, кто сам не прочь отведать человечины, и их ничуть не меньше, чем дичи. Так что даже самые сильные и бывалые пустынники всегда крадутся у самого подножья, где спасительная тень прячет их от солнца и от чужого взгляда.
Но Кира упорно лезла на самый гребень каждого нового бархана — надеялась разглядеть с него хоть что-нибудь... Например, муравьев, которых она, если честно, боялась страшно. Но пока ей везло, шестилапые поблизости не появлялись.
Между тем, заболели глаза, непривычные к ослепительно яркому солнечному диску и пронзительной синеве неба. Вдобавок легкий ветерок вместо того, чтобы обдувать прохладой, то и дело швырял в лицо пригоршню песчинок. Колючие крупинки кололи лоб, щеки, глаза. Девушка щурилась, прикрывала лицо ладонью, отчего переставала видеть дорогу.
Один раз, споткнувшись об иссохшую корягу, она упала и больно ушибла колено. Это была первая коряга, попавшаяся Кире на пути. Вот невезение! Правильно сказал как-то Редар: «Неумеха и в пустыне голову расшибет».
Мертвые пески, как тяжело!
Раз-два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37