Слава богу, что в его жизни нет ничего важнее еды.
– Мне совсем нетрудно, – мило пропела я, потянувшись за сковородкой. – Два яйца или одно?
– Два, и поскольку я не ввязываюсь в войну на голодный желудок, пойду-ка я в сад, наберу грибов, чтобы добавить в омлет.
– Рада, что ты не потерял аппетит, Гарри.
– О, чтобы это произошло, одного лишь выстрела в спину мало. Ты не понимаешь, во что ввязалась, Рози.
И вот, оставив за собой атмосферу «не смей со мной связываться», он развернулся и вразвалочку пошел прочь, направляясь в конец нашего сада, где лес пересекал поле и даже в это время года обильно произрастали лесные грибы. Я подошла к окну рядом с раковиной и стала за ним наблюдать. Он торопливо семенил по лужайке, шлепая тапочками по мокрой траве; халат развевался у колен, тяжелый зад колебался из стороны в сторону…
Со стороны холма появился Майлз и мой отец: увлеченные разговором, они двигались прямо на Гарри. Поравнявшись, Майлз и Гарри поприветствовали друг друга коротким и вовсе не враждебным кивком. Значит, дуэли не будет – я вздохнула с облегчением и, вернувшись к йоркширскому пудингу, вылила его на шипящую сковородку. Щелкнула входная дверь: вошли Майлз и папа. Я слышала, как они тихими голосами обсуждают севооборот и малую урожайность из-за дождей. Подглядывая в открытую дверь кухни, я проследила, как они прошли в гостиную, к маме и Филли, которые сидели на ковре с детьми и вырезали бумажных куколок из бизнес-раздела «Санди Таймс»…
Гарри вернулся через несколько минут, хрипя от непривычной физической нагрузки и сжимая в горстях добычу: две большие пригоршни чудесных свежайших грибов. Он бросил грибы на стол, и тут вошел мой отец.
– А, Гарри, ты проснулся. Надеюсь, не держишь на нас зла?
– Что вы, Гордон, как можно; с побитым чувством собственного достоинства приношу искренние извинения. Не пойму, что на меня нашло.
– Думаю, во всем виновато виски. Кстати, я и сам бы не отказался от глоточка.
– Пап, сейчас четверть двенадцатого.
– Значит, осталось еще пятнадцать минут; но это мой дом, и я хочу выпить, так что так оно и будет. Вижу, ты собрался завтракать, Гарри; не стану тебе предлагать.
Гарри проводил его взглядом, разрываясь между двумя своими пристрастиями, как маленький мальчик, который смотрит заставку любимой телепрограммы, и тут родители сообщают, что можно пойти в зоопарк, но только выйти нужно немедленно. Спиртное победило.
– Рози, милая, перебери за меня грибочки, ладно? А потом обжарь по-быстрому, хорошо? Неприлично твоему старику пить в одиночестве. Я мигом.
Я улыбнулась: мне, как и Гарри, было известно, что в этом доме возможность выпить выпадала нечасто. Зная предрасположенность Гарри к излишествам, папа строго следил за шкафчиком с напитками.
Я разбила яйца в сковородку и уныло размешивала их лопаточкой. Неужели теперь начнутся омерзительные дрязги? Гарри явно не собирался отпускать меня по-хорошему. Черт, черт, черт. Я вздохнула и принялась перебирать грибы, осматривая перепонки. По счастливой случайности в нашем саду росли потрясающие лесные грибы, но некоторые из них были слишком уж хороши, поэтому нужно было как следует их проверить. Помню тот удивительный случай, когда мамочка приготовила на ужин суп из белых и боровиков и на следующий день мы все встали с круглыми глазами: всю ночь нам снились расписные порнографические сны. Да, всегда есть риск нарваться не просто на галлюциногенный грибок, и, поскольку в далеком кулинарном прошлом я ходила на курсы к Антонио Карлуччо, специалисту-микологу, на мне лежала обязанность убедиться в том, что грибы не кишат смертельными спорами.
Сегодня мне не очень повезло, мрачно думала я, тыкая грибные шляпки. Вполне обычные грибочки: пара белых, пригоршня лисичек и еще пара-тройка разновидностей, но ни одного гриба, от которого Гарри стал бы давиться, потом бы побагровел, схватился за горло, прохрипел: «Яд!» и печальной тушей рухнул бы на пол. Я уменьшила огонь, положила в бокал лед и пошла в прихожую, где под лестницей стоял наш шкафчик со спиртным. Там я намешала себе мощную порцию джин-тоника. На минутку присела на нижнюю ступеньку, болтая кусочками льда в стакане и смакуя свою фантазию. Вот это было бы здорово, мечтательно размышляла я. Ядовитый гриб. Противоядие еще не найдено. Пара дней в интенсивной терапии, недолгая кома, а потом – пшик! Задерните шторку вокруг этой койки. Я улыбнулась и хлебнула своего коктейля. Как изумительно удобно все бы вышло. Не надо ни развода, ни судебного разбирательства, ни родительской тяжбы из-за Айво. Все получилось бы менее грязно, более окончательно и, вместе с тем, принесло бы больше удовлетворения.
Я уставилась в свой почти пустой бокал. Нахмурилась. Неужели ты серьезно, Рози? Собираешься улизнуть в лес, сорвать одну из тех желто-зеленых поганок, которые всегда казались нам подозрительными, потом тайком пробраться в дом и кинуть ее в сковородку? Ха, а почему нет, пискнул маленький голосок в моей голове. Неужто кто-то окажется умнее тебя? Неужто тебя хоть кто-то заподозрит? Ведь Гарри сам собирал эти грибы, не так ли? Ты здесь ни при чем, и никто не слышал, что он просил тебя их перебрать. Нет свидетелей этого разговора, а он уже не сможет проговориться, так что терять тебе нечего, черт возьми!
Мое сердце бешено забилось. Только подумай, Рози. Никаких судебных разбирательств. Никакой гнусной проверки на отцовство. И не будет мерзкой клеветы, что я плохая мать. Айво не пострадает. Я смотрела, как на дне стакана медленно тает лед. Потом заглянула в соседнюю комнату. Мамочка громко и хвастливо говорила с кем-то по телефону: наверное, с Марджори. Папа с Майлзом сидели в креслах, спрятавшись за раскрытыми газетами. Филли играла на полу с детьми, показывая им, как рисовать круглые блюдца. Гарри приткнулся у камина. Облокотившись о каминную полку вытянутой рукой, он стоял спиной ко мне и медленно потягивал виски, до сих пор в халате. Выскользнуть за дверь незамеченной было бы минутным делом. Собрать урожай. Я мигом бы вернулась и пожарила поганки. Медленно, очень медленно я поднялась. И вдруг Гарри обернулся. Его взгляд зацепил меня, как колючая проволока.
– Мой завтрак готов?
Я вспыхнула, виновато вздрогнув, и при этом пролила остатки джин-тоника на юбку.
– О! Да, наверное. Извини. Я пойду посмотрю.
– Нет, я сам пойду. – Он поставил виски и злобно сверкнул глазами. – Господи, Рози, пока ты там копаешься, уже пора обедать.
Филли подняла голову и возмущенно на меня посмотрела, но я была рада, что он ушел. Рада, что сам пошел возиться со сковородкой. Отряхнув мокрую юбку, я заметила, что рука у меня дрожит. Прежде чем присоединиться к другим в гостиной, я постояла минутку, держась за перила. Меня всю трясло. Я схватилась за лоб. Он взмок. Ну и дела. Только что я собиралась отравить своего мужа.
Глава 9
Естественно, я его не отравила. Но, проснувшись в Лондоне на следующее утро, я испытала смешанное чувство волнения, вины и трепета. Потому что настал день более человечной альтернативы. Настал понедельник, и я ухожу. Все, что нужно, – подождать, пока Гарри уйдет из дома в клуб, а через пару минут быстренько смыться в противоположном направлении. Конечно, Гарри знал, что я уйду; он дурак но не круглый же. Но он не предполагал, что я уеду сегодня.
А может, предполагал? Когда утром эта масса в пижаме оползла на кухонный стол, я чувствовала, что она не сводит с меня глаз. Я стояла у плиты и жарила кусок бекона, как обычно. Может, у меня немножко дрожала рука, когда я переносила сковородку на стол, или я не смогла посмотреть ему в глаза, перекладывая бекон на тарелку. Как бы то ни было, он что-то заподозрил. Принялся угрюмо, бесцельно возить бекон вилкой по тарелке, все время сверля меня глазами.
– Я не голоден, – вдруг заявил он и оттолкнул тарелку, как капризный ребенок.
Разумеется, это было в высшей степени необычно, и Гарри это знал.
– Правда? – Я нервно засуетилась. – Что случилось?
– Не знаю, просто сегодня утром мне как-то нехорошо. – Он окинул меня обиженным жалобным взглядом. – Мне явно нездоровится.
– О боже. Ладно, ничего страшного. – Я взяла тарелку и с виноватым видом выбросила бекон в помойное ведро. Внезапно мне в голову пришла жуткая мысль… Я внимательно всмотрелась в мусорку.
– Значит, ты не сможешь пообедать в клубе?
– Почему это? – инстинктивно произнес он. А потом вспомнил. И надулся. – Ну, наверное. Посмотрим, как буду себя чувствовать.
– Уверена, все обойдется, Гарри, – мягко проговорила я. – Тебе станет лучше.
Я не врала. Я искренне верила, что если Гарри наймет домработницу, а мой уход явно вынудит его это сделать, то он даже не заметит, что меня нет. Если рядом будет кто-то, кто станет готовить ему обеды, убираться в доме и стирать рубашки, его жизнь вообще никак не изменится. Конечно, если она будет не прочь изредка снять фартук, принять горизонтальное положение и подумать о матушке-Англии, выйдет еще лучше, но если нет – не думаю, что он слишком расстроится. Более того, ему даже не придется жениться во второй раз, он станет почтенным разведенным мужчиной, а не стареющим донжуаном, который так и рыскает в отчаянных поисках жены. Он сможет сказать: я все это уже проходил, зачал сына и наследника, и теперь что может быть лучше, чем вернуться к холостяцкой жизни, для которой он и создан?
Погрузив руки по локти в мыльную пену в раковине, я краешком глаза следила, как он встает из-за стола. Он подержался за спинку стула, выдавил из себя стон и жалобно на меня посмотрел:
– Я пойду прилягу.
– Хорошо, Гарри.
Он смело зашаркал прочь, направляясь в кабинет, и стоило ему повернуться ко мне спиной, как я принялась действовать. Выхватила из ящика пакет и быстро покидала туда всякую всячину из-под раковины: тряпки, жидкость для мытья посуды, доместос и прочее. Потом достала Айво из высокого стульчика, протерла стульчик снизу доверху и тихонько сложила, готовая украдкой вытащить его в прихожую и в машину вместе с остальными вещами. Наконец, принялась вытаскивать коробки и чемоданы из подвала. Я набила их своей одеждой и вещичками Айво, положила постельное белье. Я на цыпочках ходила из комнаты в комнату, неслышно выдвигала и задвигала ящики, а потом свалила все обратно в подвал до назначенного часа. С черным мусорным мешком в руках я, как взломщик шастала по дому: брала понемножку, но с умом. Открывалку для консервов, фен, часы, радиоприемник, упаковку туалетной бумаги, банку джема… До чего же простыми стали мои нужды! Когда я обручилась, помнится, я маршировала по «Питеру Джонсу» со свадебным списком в руке и громким голосом заявляла, что мне не прожить без фарфоровых подсвечников с бабочками.
В половине двенадцатого мой мешок был полон, а Гарри так и спал – или притворялся, что спит, – на втором этаже. Но спит ли?
И вдруг меня осенило. Я сняла трубку, набрала номер и, когда через десять минут у дома притормозила машина, поднялась наверх, в комнату Гарри. Он спокойно храпел на диване.
– Гарри. Гарри! – Я потрепала его по плечу. – Такси уже здесь.
– Что? Какое такси? – Он открыл глаза и подслеповато прищурился на меня.
– Такси, которое я тебе вызвала. Ты плохо себя чувствовал, вот я и подумала, что не стоит тебе садиться за руль. Такси на улице, пора в клуб.
При упоминании о клубе он слегка оживился: я не сомневалась, что так будет. Потом он встал, и мне удалось напялить на него пиджак и галстук развернуть и направить вниз по лестнице. Торопя его одной рукой, другой я открыла дверь, не переставая нашептывать волшебные слова вроде «Боффи», «бараньи котлеты», «большая порция джина», «еще одна большая порция джина», подсознательно подталкивая его к такси, ожидающему в конце дорожки. Он следовал за мной, как ягненок, сильно шатаясь, все еще в полусне, но следовал. Я открыла дверь такси, впихнула его внутрь, проинструктировала водителя, сунула Гарри в карман его бумажник и помахала ему на прощание, словно эвакуированному ребенку.
Вернувшись в дом, я бросилась к телефону:
– Элис? Это я. Послушай. Я все упаковала и собираюсь делать ноги!
– Супер! – завизжала она. – Молодчина, Рози, ты это сделала! Боже, как я волнуюсь. Знаешь, я как будто планирую побег из Колдица, как тот подозрительный маленький человечек, который подделывал документы и шил гражданскую одежду из старых трусов.
– Бог с ними, с трусами; как насчет того, чтобы отдать мне ключ? Или мне опять придется заходить в дом и беспокоить буку-скульптора?
– Нет, что ты, ключ у меня здесь, заезжай и… о черт!
– Что?
– Только что вспомнила. Ключ у Майкла. Он сегодня поехал в Челтенхэм, и он всегда берет ключ со шкафчика, на всякий случай, если в отеле не будет свободных номеров. Нет! Подожди-ка, так даже лучше: пусть он встретит тебя в коттедже и поможет с переездом.
– О нет, Элис, не могу же я его об этом просить, он будет занят. Я сама справлюсь, честно, может, нам пересечься в Челтенхэме или…
– Чепуха, – отрезала она. – Он никогда не бывает слишком уж занят, и, когда ты приедешь, у него как раз будет обеденный перерыв. Сейчас же ему позвоню и скажу, чтобы он тебя встретил – когда, в полвторого? Если ты выедешь прямо сейчас?
– Да, наверное, – неуверенно ответила я. – Но он точно не будет против?
– Нет, конечно, все равно он пойдет в паб. К тому же как ты себе это представляешь: распаковывать вещи, гоняться за малышом, включать воду и все остальное, и все в одиночку?
– Ты права. Спасибо, Элис.
Итак, моя семейная жизнь закончилась, подумала я, положив трубку. Осталось написать прощальную записку, и…
И – полная неизвестность впереди, Рози. Та самая, лучше которой ничего не может быть!
В Пеннингтон я приехала ровно в половине второго. Медленно колеся по деревне, я с любопытством оглядывалась по сторонам. Ведь теперь и мне предстоит здесь жить; это мой новый кусочек земли. Здесь было красиво, но не чересчур – ничего общего с пейзажем с поздравительной открытки. Скорее обычная хозяйственная деревня, та, в которой люди живут и ходят по магазинам, а не та, в которой останавливаются туристы, глазея и кормя уточек в траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53