У тебя эгоистичный взгляд на это. Ты думаешь, что зачал себе подобного?
– Нет, нет, конечно. Я просто пользуюсь универсальным «он», как предложил доктор Шапиро. Пусть будет так. Ты чувствуешь, как он бьет ножкой?
– Нет, пока не чувствую. Он, должно быть, совсем крошечный. Кое-кто удивится тому, что я забеременела. Мы были близки всего два раза в тот единственный день. Это какая-то фантастика. Этому невозможно поверить!
Шейн рассмеялся.
– Если не ошибаюсь, это похоже на размышления подростка. Мне кажется, Мисс Мэри будет получать письма по поводу этого феномена.
Мэри улыбнулась.
– Мы не подростки, но все-таки удивительно, как все это произошло. Твой бессмысленный сперматозоид и моя безумная яйцеклетка слились вместе, как два магнита. Настоящее волшебство! А сейчас во мне зреет маленький человечек.
– Это не волшебство, это – чудо!
– Да, это чудо! – Мэрл спрятала сонограмму. Глядя в окно, она думала о будущем. – Я боюсь, – сказала она наконец. – Я не уверена, что смогу быть хорошей матерью для чуда.
– Представить не могу другой матери для моего ребенка.
– Как узнать, в чем больше всего нуждается наша маленькая крошка? Сколько проблем! А что делать, если это близнецы? А что будет с Мисс Мэри? Это важнее всего, – как я смогу растить ребенка, не имея работы?
– Не беспокойся так, Мэри, все будет хорошо. Вот увидишь.
– Я очень надеюсь на это. – Мэрл откинулась на сиденье и сквозь полуопущенные ресницы изучала профиль Шейна, его внушительный подбородок, нос, его прямые широкие плечи, обтянутые голубой тканью костюма. Все, что он делал, было органично и совершенно.
Но она находила довольно странным, что такой сильный, уверенный в себе человек потерял сознание только от одного вида шприца. Явно не от недостатка мужества: с этим у Шейна все в порядке. За годы, прожитые без нее, он получил от жизни немало ударов и ран.
Она потянулась к нему, погладила по голове. А когда он обернулся к ней, улыбнулась.
– С твоей стороны это был поступок: ты пошел со мной на этот тест, зная, что физически не переносишь больниц. Хотела бы я знать, что было с тобой на войне? Ты не расскажешь мне об этом?
– Ну… – Его пальцы впились в руль машины. – Рассказывать только часть не хочу, а все полностью не могу. – Мэрл отдернула руку – он отверг ее сочувствие и внимание. Шейн остановил машину около ее дома. Открыл дверь, помог ей выйти, провел в дом, усадил на софу, обложил подушками. – Что еще я могу сделать для тебя?
Она отмахнулась:
– Шейн, голубчик! Хватит! Я уже и так чувствую себя инвалидом.
Шейн сел на пол рядом с ней, поднял голову.
– Привет! Я – Шейн, отец ребенка, которого ты носишь, помни об этом. Что случилось? Ты не доверяешь мне?
Она глядела на него сверху.
– Мне кажется, я верю тебе. Так же, как и ты мне?
Он прищурил синие глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты мне не поверил, когда я искренне сочувствовала тебе в больнице после обморока.
Он взобрался на софу, закинул ногу на ногу, засунул руки в карманы брюк.
– Это совершенно другое.
– Так, начинается. Почему ты опять ко мне придираешься?
– Нет, это совсем другое. – На лице его появилось просительно-виноватое выражение. Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. – Нам еще долго придется прилаживаться друг к другу.
– Боюсь, слишком долго. – Она тряхнула головой. – Но есть маленькая надежда. Представь себе, что нам легче будет переносить свалившиеся на нас трудности, если мы перестанем ссориться.
Он взглянул на нее с удивлением. Кивнул в ответ.
– А ведь был прекрасный повод затеять небольшую перепалку, не так ли? Но обойдемся на этот раз без ссоры.
– И еще одно маленькое чудо. – Она изучающе посмотрела на него. – У меня есть одно наблюдение.
– Ну?
– В первый раз за весь день сегодня я не испытываю непреодолимого желания, хотя ты весь день рядом. Это обнадеживает.
Он бросил на нее удивленный взгляд. Нахмурился.
– Ну, огромное тебе спасибо, детка.
Она расхохоталась.
– Ты думаешь, сегодня твое мужское достоинство потерпело фиаско? Ничуть! Не беспокойся. Твоя привлекательность непобедима. Ты по-прежнему для меня самый сексуальный мужчина.
– Я надеюсь, – засмеялся он с облегчением. – Но все-таки к чему ты клонишь?
– Сама не знаю. Стараюсь понять. Все это время мы были только любовниками и…
Шейн закончил за нее:
– Настало время строить наши отношения не только на сексе? Ты говоришь, что мы относились друг к другу слишком страстно, поэтому и ссоры возникали так легко. – Он послюнил палец, приложил его к колену, будто проверяя температуру раскаленного металла. – Мы излучаем напряжение страсти, так что опасность пожара неизбежна!
– Как хорошо ты меня понимаешь! Ты прочитал мои мысли, – восхитилась она шутливо. – Мы собираемся пережить мою беременность, но никогда еще не были настоящими родителями. Нам сначала бы стать понимающими друг друга внимательными друзьями.
– Не могу с тобой не согласиться. – Он вопросительно глянул на нее. – Но, надеюсь, при этом ты не будешь отвергать все остальное. Я всегда считал, что как любовники мы просто бесподобны…
Мэрл радостно добавила:
– И мы сотворили маленькое чудо. Это потому, что любовь наша угодна небесам. Так, дорогой?
– Именно так, милая. – Шейн обнял ее, Мэрл положила голову ему на плечо и вздохнула.
Ее сердце вдруг сжалось от тревоги, как в тисках.
– Шейн, мне кажется, что я не переживу, если вдруг анализы покажут, что с ребенком что-то не так.
– Я тебя понимаю, эти три недели будут самыми долгими в истории человечества. – Ее успокаивало само присутствие Шейна, его дыхание, биение его сердца. – Самый верный способ пережить их, это быть предельно занятым, не оставлять времени на переживания и тревоги.
Мэрл согласно кивнула.
– И что ты собираешься делать?
– Пока не знаю. Но для начала я думаю приготовить обед и остаться с тобой на ночь. – Он быстро добавил: – Как друг, а не как любовник. Потому что не имеет значения, что покажет тест. Настало время наконец строить настоящие отношения между нами. Как ты думаешь?
Она подняла голову и с улыбкой взглянула на него.
– Я думаю, это здорово.
Глава девятая
Дорогая Мисс Мэри!
Мой друг бросил меня и стал встречаться с моей лучшей подругой. Я притворяюсь, что не обращаю на это внимания, но в душе я ненавижу их и весь мир. Как мне избавиться от этого чувства?
Неистовая.
Дорогая моя!
Ты не должна держать в себе этот гнев. Все перегорит. Поговори об этом с кем-нибудь, кому ты доверяешь: с мамой, со священником, с любимым учителем. Ты должна избавиться от чувства ненависти, а то и не заметишь, как это чувство поглотит тебя и будет пагубно влиять на отношения с другими людьми.
Мисс Мэри.
После посещения клиники дни полетели быстро. Теперь Мэрл мало волновало то, что репортеры прознают о ее связи с Шейном. Он часто звонил ей на работу, рассказывал о том, как замучил его бесконечный процесс, беспокоился о ее здоровье.
Тошнота ее больше не донимала, поэтому вечерами они ужинали где-нибудь в ресторане, а потом отправлялись в театры, на концерты, в ночные клубы. Иногда они проводили вечер у Шейна в его плавучем доме или у нее. Никаких потрясений, никаких тревог – просто вместе были два любящих человека. Приходило, конечно, и желание, но они придерживались заключенного между ними договора – сдерживать себя до тех пор, пока они друг друга не узнают получше.
Они избегали разговоров на особенно волнующие их темы: о будущем ребенке, об их прошлом. Зато они могли бесконечно болтать о другом: о работе, о приятелях, о еде, о любимых и нелюбимых вещах. Они были внимательны друг к другу, но это настораживало Мэрл: ей казалось, что от ссор их удерживает только самоконтроль. В последний раз они касались своих юношеских отношений, когда говорили о Валери Валерто.
В один из четвергов вечером они сидели в гостиной у Мэрл.
– Я обедала сегодня с Вэл, – начала Мэрл. В руках у нее были пяльцы, перед ней лежал незаконченный рисунок с розой. – Я не могла больше откладывать и согласилась, наконец, с ней поговорить.
– Ну и как все это происходило? – спросил Шейн. В руках у него была чашка с кофе.
– Не так плохо, как предполагала. Вот черт! – Мэрл никак не могла попасть ниткой в ушко иголки. Она подержала во рту кончик розовой нитки. Прищурила один глаз и попробовала снова. – Валери задумала это, как серию интервью. Тема моего – что значит родить внебрачного ребенка, потерять его и потом вновь обрести спустя много лет. Никаких провокационных вопросов она не задавала.
– И когда выйдет статья? – спросил он, помешивая кофе.
– Думаю, еще не скоро. Она хочет переговорить кое с кем из профессионалов. Попробует сделать целую серию статей. – Она, наконец, вдела нитку. – Вэл хочет встретиться с Элен и с тобой.
– Со мной! – воскликнул Шейн. – Безумно боюсь этой женщины. Настоящая хищница!
Мэрл засмеялась.
– Она просто большая актриса. Мне кажется, вы чем-то похожи – два сапога пара. – Она сделала несколько стежков розовой ниткой. – Ты не плохо разыграл спектакль со своими девочками на ступенях заброшенного дома.
Он криво ухмыльнулся.
Мэрл откинула волосы со лба тыльной стороной ладони – в пальцах была зажата иголка.
– Мне интересно, а сами-то они хотят бросить улицу? Мне кажется, ты больше, чем они, хочешь этого.
У него по лицу заходили желваки.
– Есть и такие, кто мечтает выбраться. Их немного, но если я помогу двум или трем, то буду считать свою задачу выполненной. Другие девочки ходят со мной, потому что я им предоставляю возможность поиздеваться над полицейскими. Я всегда рад поводу посмеяться, ты же знаешь.
– Тут их можно понять, – сказала она, работая иголкой. – А какой толк от вашей сидячей забастовки?
– Город задыхается в трущобах. Эти брошенные дома не пригодны для жилья. Ремонтировать же их слишком дорого, только место занимают. Настоящая помойка, клоака!
Мэрл сосредоточилась на вышивке. Вдруг она резко спросила:
– Ты что, уже забросил свою идею?
От удивления у него поднялись брови.
– Я никогда ни от чего не отступаюсь. Разве ты этого не заметила? Я только начал борьбу.
Как-то раз они сидели на палубе плавучего дома Шейна. В такт плескавшимся волнам тихо звучала музыка. Мэрл полулежала в шезлонге. На ней были слишком широкие для нее джинсы и рубашка Шейна, ее распущенные волосы слабо мерцали в сумерках.
– Тебе звонила Элен? Она сегодня вернулась после медового месяца.
– Она, должно быть, счастлива и довольна, что провела это время в путешествиях. В поездке по Германии! – Шейн засмеялся. Он расположился в кресле рядом с Мэрл. – Когда она мне звонила, она уже знала от тебя о наших малышах. Я думал, она отнесется к этому известию более философски.
– Я тоже так думала. – Мэрл улыбнулась, вспомнив реакцию дочери. – Я точно передаю ее интонацию: «Господи! Как это могло случиться? Вы же с Шейном не собирались иметь детей! Ужасно забавно, что скоро у меня будет настоящий брат или сестра!»
Шейн снова засмеялся:
– Упаси ее Боже от переживаний старших!
Мэрл повернулась к нему.
– Ты мужчина, поэтому она тебе не все сказала. Она задумала вернуться из медового месяца беременной, но у нее ничего не получилось. Элен так расстроена, ведь она собиралась родить ребенка через девять месяцев после свадьбы.
– Бедная девочка, – сочувственно произнес Шейн. – У нас у всех свои проблемы.
Мэрл взяла стакан с фруктовым соком.
– Меня удивила ее реакция и на Валери, и на статью. Она думает только о том, что дать интервью известному журналисту, – очень интересно. Мне кажется, это у нее от вашей семьи.
– Ну что ты, никакого влияния Хэллоранов, – застонал Шейн. Потом он добавил: – Не могу себе представить, как я раньше жил без Элен.
– И я тоже. Она – моя свершившаяся мечта. Это она заставила меня почувствовать себя матерью.
От пирса надвинулась темнота, чайки с криками кружились над домом. Мэрл молчала. Шейн спросил ее:
– Ты никогда не говоришь о своих родителях – они живут там же?
– Нет, моего отца назначили президентом Бразильского отделения их компании. Теперь они живут в Южной Америке.
Шейн вопросительно посмотрел на нее. Он осторожно переступал границу в прошлое.
– Насколько я помню, когда ты была маленькой, твои родители относились к тебе, как к принцессе, ты для них была центром вселенной. А сейчас ты говоришь о них, как о чужих людях.
У Мэрл заныло сердце. Она испытала острое чувство одиночества.
– Мы отдалились после рождения Элен. Я никогда не прощу им того, что они заставили меня отдать Элен. Но все было очень прилично, я бы сказала, достойно. Иногда обменивались письмами, раз в году виделись. И все. – Она положила руку на подлокотники шезлонга. – Что я могу сказать? До того, как я встретила тебя, Шейн, у меня была одна жизнь, а после – другая.
Шейн ласково погладил ее напрягшуюся руку.
– Мне это трудно представить. Прошло уже двадцать три года, а у вас никаких отношений. Мои родители быстро бы меня образумили.
Нахмурившись, Мэрл смотрела в темноту. Иногда ей очень не хватало родителей, она скучала по ним. Но как снова начать после стольких лет отчуждения?
– Между нашими родителями слишком большая разница. Твои радовались тому, что вы росли здоровыми, вашему взрослению. А мои на меня возлагали очень большие надежды. А я их не оправдала… – Она погладила себя по животу. – И теперь уж, видно, никогда не достигну высот.
Шейн подскочил с шезлонга. Его колени дотронулись до ее ног.
– Так вот почему ты стала со мной встречаться, Мэри? Бунт против родителей?
Ей трудно было понять, как она в юности относилась к Шейну. Тогда она испытывала к нему и любовь, и обиду, и многое другое.
– Кто знает, что движет поступками шестнадцатилетних? – раздраженно ответила она и встала. – Мне пора домой. А то мы проговорим всю ночь.
Позже, уже в постели, Мэрл очень жалела, что ушла. Уж лучше спорить о причинах поступков двадцатилетней давности, чем мучиться от бессонницы, находясь в плену тревожных мыслей о ребенке.
На следующий день, около трех часов дня, Шейн позвонил Мэрл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17