Качество, реально дешево
Да чего уж там, Служба не увидела разницы между ним, искренне служащим Ей всю жизнь, и… мартышкой.
Все понимая, Райерсон не мог сказать себе — да, так оно и есть, и строить свои дальнейшие действия с учетом этой поправки. Но все-таки ехал к блокпосту — тело, приняв изменения обстановки как данность, уже приняло все необходимые решения и крутило руль, не слишком-то заморачиваясь охающим и причитающим сознанием.
То, что он уцелел, было невероятным везением, но сознание все равно не хотело принимать очевидного: Служба дважды передусмотрела его ликвидацию — на заводе и на взорванных блокпостах. Однако просто уцелеть Райерсону было мало. «Просто уцелеть» означало жить мышью, что для Человека Власти немногим отличается от смерти.
Выходов из сложившейся ситуации было два. Точнее, один, но сознание в упор не желало мириться с фактом, что майора М. Е. Райерсона для Службы больше нет — СУБД СУБД — система управления базами данных.
поставила напротив его личного номера отметку «Истрачено в рамках выполнения программы Wonderland», и если обнаружится, что факты нагло противоречат одобренной картине, то специально обученные люди быстро и эффективно приведут забывшую свое место реальность в надлежащее соответствие.
Весь мир сжался для бывшего отныне солдата Службы к этой коллизии — ничего важнее Службы и отношений с ней для Райерсона не существовало. Непрерывно крутясь вокруг Вопроса Вопросов, сознание напрочь игнорировало весь остальной мир, кажущийся ему каким-то ненужным, бледным и немощным наваждением. Видя, что хозяин упорно отказывается уделять должное внимание куда более важному вопросу — сохранению собственной задницы, Тело приняло полноту власти в собственные руки.
Ум тела здорово отличается от болтливого и самоуверенного слепца в голове человека, играющего в «чет и нечет» важными вопросами и частенько загоняющего своего хозяина в очень невеселые положения.
Ум тела знает все — но молчит, вступая в игру лишь тогда, когда телу грозит серьезный ущерб. И то — если удается отогнать от рычагов дерганое суетливое нечто, которому почему-то так доверяет хозяин. Если это удается, то тело играючи решает практически любые вопросы — не срывает даже идеально выставленные растяжки, вовремя замечает липкий холодок, которым обдает через оптику жадный взгляд снайпера, бросает себя в обход трещины в воздухе, которую уже наметил начавшийся ножевой удар. Случается ему решать и вопросы посложнее.
Бегло пролистав базу с данными памяти, ум тела майора Райерсона поморщился — траекторий, ведущих к более-менее позитивным результатам, негусто. К тому же путей, не прерывающихся участками неопределенности, нет вообще. Плохо. Особенно плохо, что точки ближайшего ветвления алгоритма везде очень близко к точке старта, и если выбрать не ту дорожку, смерть последует в текущие сутки.
Но тело не умеет паниковать, и потому, выбрав один из путей, спокойно приступило к реализации плана. Базировался план на очень старых данных, датирующихся началом активного этапа операции «Свобода народам Северной Азии». Райерсону, принимавшему тогда зону Проекта, попался на глаза ряд документов, сообщавших о потерях в ходе заброса групп топопривязки Ввиду наличия множества форматов координатной сетки объект можно считать артиллерийской целью только и исключительно в случае наличия точных его координат. Вопреки расхожему заблуждению по данным, получаемым от спутников и БПЛА, офицер, управляющий артиллерийской или ракетной батареей, цель не поразит — для гарантированного поражения цели за приемлемое время и со сколько-нибудь вменяемым расходом боеприпасов нужны точные координаты именно в той топографической системе, под которую затачивали систему управления стрельбой. Конвертация же из системы в систему смысла не имеет из-за неприемлемых для военных задач погрешностей. Ввиду вышеизложенного, садящееся на контроль района артсоединение обеспечивает топоразведку и топопривязку наиболее вероятных районов обстрела — без этих данных можно стрелять только «по стволу» и корректировать отклонения визуально. Справедливости ради надо отметить — есть, конечно, и артнаводчики-камикадзе, и управляемые снаряды с ЛГСН по нескольку тысяч долларов, но сие относится и еще долгое время будет относиться к разряду экзотики.
.
Получалось, что множество закладок для обеспечения артразведки остались неиспользованными. Да, часть из них неизбежно обнаружена местными, но все обнаружить невозможно — обратный склон хребта, где аэромобильные группы закопали контейнеры, у местных особой популярностью не пользовался. Для тела это был единственный шанс уцелеть, и тело, не обращая внимания на возню в голове, решительно ломанулось на блокпост за снегоходом — даже на совершенно исправном «юконе» близко к хребту не подобраться.
— О, глянь, кого несет. Слышь, Агим, давай-ка уже Обраиловича подымай. Начальство едет, кажись.
— Кто? Ибра, что ли?
— Не, этот аэнбэшный хмырь с базы…
— Че этот урод тут забыл… — буркнул албанец, шустро сбросив ноги со стола и толкая дверь кубрика.
Из прогретой печью тьмы, храпящей на разные голоса, крепко шибануло горячим металлом, потом, пердежом и едва заметным на этом фоне перегаром.
— Туртко! Э, Туртко, вставай! Там этот щас сюда подъедет, стукачиный Папа!
В темноте заворочалось и зевнуло что-то большое.
— Че там, Агим, сколько уже… Оба, а че, свет вырубили?
— Ну, нет света. Время полвосьмого доходит.
— А связь? Связь восстановилась?
— Не.
— Когда последний раз пробовали?
— Полчаса как, не больше, — привычно соврал албанец.
Из темноты снова раздался протяжный зевок, в кубрике тревожно застонала койка и скрипнули липучки сапог.
— Ебаная жис-сь… — снова потянулся старший блока и вышел в караулку, хватая воздух обеими ноздрями. — Че, опять дурь курили? Дмитар, бля, предупреждал же. Ща схожу поссу, и не обижайтесь — по репе обоим. Бля, хоть говори им, хоть не говори…
— Надо было окно открыть, — без особого энтузиазма заметил хорват, когда его сердитый земляк скрылся в сортире.
— Да насрать. Щас этот зайдет, и ни хуя он не будет руками махать. О, встал.
На стоянке действительно скрипнул снег под обожженными колесами «юкона». По наружной двери несколько раз грохнуло — прибывший Папа сбивал снег. Едва она распахнулась, впуская мороз и вечно набыченного аэнбэшника, как в караулку по лестнице торопливо ссыпались сразу все три бойца рабочей смены, протягивая вывалившемуся из сортира старшему бинокль:
— Туртко! Глянь-ка че!
— Там на миннике какой-то хрен! На местном едет, прикинь!
— Ага, верхом!
— Из иринисов, кажись!
— Где? — Старший схватил бинокль и скомандовал Агиму с Дмитаром откинуть щит от самой большой амбразуры, с раскоряченным на дощатом приступке браунингом.
В караулку ввалилось морозное облако, вытеснив прокуренную вонючую сырость. Места на приступке хватало только для двоих, и бойцы столпились за спинами взобравшегося к амбразуре командования.
— Между Срущим Сербом и просветом, видишь, где Последний Сарай? Направление — отметка двадцать два для минометов. Четыреста-четыреста пятьдесят где-то по дальности.
— Не… А… Вижу. Вот это да, мистер Райерсон. Иринис верхом на пленном! Взгляните.
— Где начинается минное заграждение?
— Они уже на нем. Странно, да? Даже если эти мохнорылые проспали, все равно должны быть сработки…
…Как раз ничего странного… — подумал Райерсон, неплохо знакомый с положением по соляру — танки резервного питания headquater, где располагается серверная HALO-Trust, уже несколько лет соляркой даже не пахли. — …Мины сейчас работаютна штатных элементах питания. Хотя, может, нет и их? Не, вряд ли, экономить на элементах никому не выгодно, скорее даже наоборот… Тогда действительно странно; разве что кто-то взломал нашу сеть и намудил с настройками. Но это очень вряд ли…
— Одно из двух, парень. Или этот иринис сейчас нам всем чудится, или он везуч, как…
— Никакой везунчик не сможет наебать сразу три датчика, сэр. Его или пропускают, или вся эта электроника ни к черту не годится.
— Там магнитные, сейсмические и какие еще?
— Инфраред, сэр.
— Параметры цели на сработку как у них выставлены?
— Простите, что, сэр?
— Нет, ничего, ничего… — вернулся на грешную землю майор: да, что-то слишком многого захотелось от бригадира дуболомов, обнадежившего случайным знанием термина «инфракрасный»…В конце концов, черт его знает — может, индусы и впрямь сидят на рабочих местах. Какая мне разница, тем более сейчас… Райерсон вернул бинокль старшему блока. — А молодец все-таки этот иринис. Видимо, в ногу зацепило, а он все же выкрутился.
— Согласен, — неохотно признал Туртко. — Ну да жить захочешь, на черте с копытами приедешь, не то что на пленном. Похоже, отлежался где-нибудь под машиной, пока колонну дербанили… О, уже можно разглядеть. Вы знаете его, сэр? Мне кажется, что я видел его у иринисов. Этот, под ним, точно не наш — такая рожа может быть только у местного.
— Да, вроде бы я тоже видал этого здоровяка. Все равно, давай-ка проверим. Ну-ка, парни, взгляните. — Райерсон передал бинокль ближайшему из бойцов, толпящихся позади начальства. — Знаете этого?
— Да, — присмотревшись, ответил Агим. — Видал я эту рожу. В баре, он еще со своим… приятелем был. Сидели лизались, пид… — тут бестолковому Агиму прилетел в бок локоть напарника, благоразумно прервавший неполиткорректную тираду. Но Райерсону было не до материала. Тело уже решило, что сейчас первым делом освободит комнату для допроса и вытрясет из ириниса все по обстановке: так шансы на преодоление участка «город» возрастут минимум вдвое.
— Вот вам и геи. Видите? — назидательно затер ситуацию Туртко, исподволь поглядывая на Райерсона. — Выжил, винтовку не потерял, да еще захватил пленного. Когда вот так же на пленном приедете, тогда и будете козырять, что только с бабами трахаетесь. Вон, еле сидит, а ствол в ухе держит.
— Давай-ка, х-х-хууу… готовься, х-х-хых… друг мой Эдя. Хух. Помнишь?
— Д-д-д…
— Вот и умница. Сразу, хы… Раком, сука… Любишь рачком-то? Фух… Ответа не слышу!
— Дд-д-д…
— Молодца… Все. Фф-ф-у-у-х. Стреляй.
Всадник с трудом задрал ствол винтовки и выпустил в посветлевшее небо весь магазин — два патрона. Ахмет, нисколько не притворяясь, расслабил забитые двумя километрами ноги и обрушил в глубокий снег свою ношу, мерзко воняющую мочой и страхом.
— Ну, с-с-сука!!! Раком, быстро!
Вырубающийся иринис завозился в снегу, пытаясь встать на четвереньки.
— Это че он? Че он там стрелял, мне не видно. Этого кончил, что ли?
— Не, в воздух. Нам как бы. Может, думал, что мы не видим. А, нет… Смотри, смотри, падают!
— Все, ну-ка, хорош смотреть! Встречаем, сэр? Они вроде как прошли минник.
— Да. Все, забирайте их. Аккуратно, Обраилович, понял?
— Бегом встал, сука! Брюхо вспорю!!!
От блока по целине уже расходились в стороны четверо, настороженно вытягивая тоненькие жала стволов в сторону бессильно возящихся в снегу людей. Наконец-то иринис кое-как зафиксировал на четвереньках непослушное тело, прикрыв своего носильщика от взглядов со стороны поста. Ахмет, стараясь не отсвечивать, сунул в выпущенный пленным глок полную обойму, дослал и подсунул пистолет под ноги бывшего всадника, зубами стянул себе на кистях подрезанный пластиковый хомут и замер.
Райерсон нетерпеливо наблюдал, как бойцы окружают копошащиеся в глубоком снегу тела, пинками отбрасывая стволы.
…Aга, потащили. Иринис ноги еще переставляет, хорошо… Ахмета, прикинувшегося шлангом, даже не зафиксировали с приклада на время переноски… Хе, — лыбился про себя закативший глаза Ахмет, хрипя и пуская сопли на руках волокущих его бойцов. — Салажня, мокрощелки… Давайте тащите на ручках, моя очередь кататься…
Вокруг внесенного на блок ириниса поднялась сочувственная суета, но Райерсон решительно выдернул его из кольца динкорповских и утащил в бывшую серверную, из которой нынешние хозяева блока устроили столовку.
— Во сука…
— Точно, Дмитар. Даже отдышаться ему не дал…
— Ты заметил, он раненый, нет? Вроде как все штаны в кровище.
— Так, что столпились? Фатмир, бля! Башким!
Вы где должны находиться?! Мухой наверх, распиздяи! Вы че, перед этим меня подставить решили?! - очнулся наконец старший.
— Туртко, а с этим че делать?
— С этим? — Старший посмотрел на брошенного у входа местного, напоминающего кучу хрипло дышащего тряпья. — А мы его спросим пока что, где он такие штаны с сапогами взял, где разгрузку такую. Обшмонать опять же надо. Так, ну-ка взяли его. Дмитар, помогай, я подстрахую.
Приблизившись, албанец попинал кучу в район живота, пытаясь вызвать реакцию.
— Это чмо там не сдохло?
— Не, скулит. О, иринис-то молодец, руки ему связал.
Коротко размахнувшись, албанец вбил мысок ботинка уже покрепче. Местный только хакнул и забулькал, хватая ртом воздух, но тут же затих, выпустив изо рта вялую струйку кровавых слюней.
— Э, Агим, кончай. Вишь, кровь из грызла уже.
— Да это слюни. Хули ему будет…
— Щас сдохнет еще.
— А и хуй с ним. Что русский, что серб, какая разница.
— Ага, «хуй с ним». Папа видел, что он живой еще был.
— Че, разложим шмонать или на стуле? А, Туртко?
— Да давай на стул сразу. Че там корячиться, все равно еле живой.
Старший отставил винтовку к стене и подтянул стул под лампу.
— Сюда тащите.
— Фу, вонючий, гандон.
— А хули думал.
— Скотч где? Есть скотч?
— Дмитар, сходи, скотч глянь. И этого засоню давай подымай, пусть помогает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Все понимая, Райерсон не мог сказать себе — да, так оно и есть, и строить свои дальнейшие действия с учетом этой поправки. Но все-таки ехал к блокпосту — тело, приняв изменения обстановки как данность, уже приняло все необходимые решения и крутило руль, не слишком-то заморачиваясь охающим и причитающим сознанием.
То, что он уцелел, было невероятным везением, но сознание все равно не хотело принимать очевидного: Служба дважды передусмотрела его ликвидацию — на заводе и на взорванных блокпостах. Однако просто уцелеть Райерсону было мало. «Просто уцелеть» означало жить мышью, что для Человека Власти немногим отличается от смерти.
Выходов из сложившейся ситуации было два. Точнее, один, но сознание в упор не желало мириться с фактом, что майора М. Е. Райерсона для Службы больше нет — СУБД СУБД — система управления базами данных.
поставила напротив его личного номера отметку «Истрачено в рамках выполнения программы Wonderland», и если обнаружится, что факты нагло противоречат одобренной картине, то специально обученные люди быстро и эффективно приведут забывшую свое место реальность в надлежащее соответствие.
Весь мир сжался для бывшего отныне солдата Службы к этой коллизии — ничего важнее Службы и отношений с ней для Райерсона не существовало. Непрерывно крутясь вокруг Вопроса Вопросов, сознание напрочь игнорировало весь остальной мир, кажущийся ему каким-то ненужным, бледным и немощным наваждением. Видя, что хозяин упорно отказывается уделять должное внимание куда более важному вопросу — сохранению собственной задницы, Тело приняло полноту власти в собственные руки.
Ум тела здорово отличается от болтливого и самоуверенного слепца в голове человека, играющего в «чет и нечет» важными вопросами и частенько загоняющего своего хозяина в очень невеселые положения.
Ум тела знает все — но молчит, вступая в игру лишь тогда, когда телу грозит серьезный ущерб. И то — если удается отогнать от рычагов дерганое суетливое нечто, которому почему-то так доверяет хозяин. Если это удается, то тело играючи решает практически любые вопросы — не срывает даже идеально выставленные растяжки, вовремя замечает липкий холодок, которым обдает через оптику жадный взгляд снайпера, бросает себя в обход трещины в воздухе, которую уже наметил начавшийся ножевой удар. Случается ему решать и вопросы посложнее.
Бегло пролистав базу с данными памяти, ум тела майора Райерсона поморщился — траекторий, ведущих к более-менее позитивным результатам, негусто. К тому же путей, не прерывающихся участками неопределенности, нет вообще. Плохо. Особенно плохо, что точки ближайшего ветвления алгоритма везде очень близко к точке старта, и если выбрать не ту дорожку, смерть последует в текущие сутки.
Но тело не умеет паниковать, и потому, выбрав один из путей, спокойно приступило к реализации плана. Базировался план на очень старых данных, датирующихся началом активного этапа операции «Свобода народам Северной Азии». Райерсону, принимавшему тогда зону Проекта, попался на глаза ряд документов, сообщавших о потерях в ходе заброса групп топопривязки Ввиду наличия множества форматов координатной сетки объект можно считать артиллерийской целью только и исключительно в случае наличия точных его координат. Вопреки расхожему заблуждению по данным, получаемым от спутников и БПЛА, офицер, управляющий артиллерийской или ракетной батареей, цель не поразит — для гарантированного поражения цели за приемлемое время и со сколько-нибудь вменяемым расходом боеприпасов нужны точные координаты именно в той топографической системе, под которую затачивали систему управления стрельбой. Конвертация же из системы в систему смысла не имеет из-за неприемлемых для военных задач погрешностей. Ввиду вышеизложенного, садящееся на контроль района артсоединение обеспечивает топоразведку и топопривязку наиболее вероятных районов обстрела — без этих данных можно стрелять только «по стволу» и корректировать отклонения визуально. Справедливости ради надо отметить — есть, конечно, и артнаводчики-камикадзе, и управляемые снаряды с ЛГСН по нескольку тысяч долларов, но сие относится и еще долгое время будет относиться к разряду экзотики.
.
Получалось, что множество закладок для обеспечения артразведки остались неиспользованными. Да, часть из них неизбежно обнаружена местными, но все обнаружить невозможно — обратный склон хребта, где аэромобильные группы закопали контейнеры, у местных особой популярностью не пользовался. Для тела это был единственный шанс уцелеть, и тело, не обращая внимания на возню в голове, решительно ломанулось на блокпост за снегоходом — даже на совершенно исправном «юконе» близко к хребту не подобраться.
— О, глянь, кого несет. Слышь, Агим, давай-ка уже Обраиловича подымай. Начальство едет, кажись.
— Кто? Ибра, что ли?
— Не, этот аэнбэшный хмырь с базы…
— Че этот урод тут забыл… — буркнул албанец, шустро сбросив ноги со стола и толкая дверь кубрика.
Из прогретой печью тьмы, храпящей на разные голоса, крепко шибануло горячим металлом, потом, пердежом и едва заметным на этом фоне перегаром.
— Туртко! Э, Туртко, вставай! Там этот щас сюда подъедет, стукачиный Папа!
В темноте заворочалось и зевнуло что-то большое.
— Че там, Агим, сколько уже… Оба, а че, свет вырубили?
— Ну, нет света. Время полвосьмого доходит.
— А связь? Связь восстановилась?
— Не.
— Когда последний раз пробовали?
— Полчаса как, не больше, — привычно соврал албанец.
Из темноты снова раздался протяжный зевок, в кубрике тревожно застонала койка и скрипнули липучки сапог.
— Ебаная жис-сь… — снова потянулся старший блока и вышел в караулку, хватая воздух обеими ноздрями. — Че, опять дурь курили? Дмитар, бля, предупреждал же. Ща схожу поссу, и не обижайтесь — по репе обоим. Бля, хоть говори им, хоть не говори…
— Надо было окно открыть, — без особого энтузиазма заметил хорват, когда его сердитый земляк скрылся в сортире.
— Да насрать. Щас этот зайдет, и ни хуя он не будет руками махать. О, встал.
На стоянке действительно скрипнул снег под обожженными колесами «юкона». По наружной двери несколько раз грохнуло — прибывший Папа сбивал снег. Едва она распахнулась, впуская мороз и вечно набыченного аэнбэшника, как в караулку по лестнице торопливо ссыпались сразу все три бойца рабочей смены, протягивая вывалившемуся из сортира старшему бинокль:
— Туртко! Глянь-ка че!
— Там на миннике какой-то хрен! На местном едет, прикинь!
— Ага, верхом!
— Из иринисов, кажись!
— Где? — Старший схватил бинокль и скомандовал Агиму с Дмитаром откинуть щит от самой большой амбразуры, с раскоряченным на дощатом приступке браунингом.
В караулку ввалилось морозное облако, вытеснив прокуренную вонючую сырость. Места на приступке хватало только для двоих, и бойцы столпились за спинами взобравшегося к амбразуре командования.
— Между Срущим Сербом и просветом, видишь, где Последний Сарай? Направление — отметка двадцать два для минометов. Четыреста-четыреста пятьдесят где-то по дальности.
— Не… А… Вижу. Вот это да, мистер Райерсон. Иринис верхом на пленном! Взгляните.
— Где начинается минное заграждение?
— Они уже на нем. Странно, да? Даже если эти мохнорылые проспали, все равно должны быть сработки…
…Как раз ничего странного… — подумал Райерсон, неплохо знакомый с положением по соляру — танки резервного питания headquater, где располагается серверная HALO-Trust, уже несколько лет соляркой даже не пахли. — …Мины сейчас работаютна штатных элементах питания. Хотя, может, нет и их? Не, вряд ли, экономить на элементах никому не выгодно, скорее даже наоборот… Тогда действительно странно; разве что кто-то взломал нашу сеть и намудил с настройками. Но это очень вряд ли…
— Одно из двух, парень. Или этот иринис сейчас нам всем чудится, или он везуч, как…
— Никакой везунчик не сможет наебать сразу три датчика, сэр. Его или пропускают, или вся эта электроника ни к черту не годится.
— Там магнитные, сейсмические и какие еще?
— Инфраред, сэр.
— Параметры цели на сработку как у них выставлены?
— Простите, что, сэр?
— Нет, ничего, ничего… — вернулся на грешную землю майор: да, что-то слишком многого захотелось от бригадира дуболомов, обнадежившего случайным знанием термина «инфракрасный»…В конце концов, черт его знает — может, индусы и впрямь сидят на рабочих местах. Какая мне разница, тем более сейчас… Райерсон вернул бинокль старшему блока. — А молодец все-таки этот иринис. Видимо, в ногу зацепило, а он все же выкрутился.
— Согласен, — неохотно признал Туртко. — Ну да жить захочешь, на черте с копытами приедешь, не то что на пленном. Похоже, отлежался где-нибудь под машиной, пока колонну дербанили… О, уже можно разглядеть. Вы знаете его, сэр? Мне кажется, что я видел его у иринисов. Этот, под ним, точно не наш — такая рожа может быть только у местного.
— Да, вроде бы я тоже видал этого здоровяка. Все равно, давай-ка проверим. Ну-ка, парни, взгляните. — Райерсон передал бинокль ближайшему из бойцов, толпящихся позади начальства. — Знаете этого?
— Да, — присмотревшись, ответил Агим. — Видал я эту рожу. В баре, он еще со своим… приятелем был. Сидели лизались, пид… — тут бестолковому Агиму прилетел в бок локоть напарника, благоразумно прервавший неполиткорректную тираду. Но Райерсону было не до материала. Тело уже решило, что сейчас первым делом освободит комнату для допроса и вытрясет из ириниса все по обстановке: так шансы на преодоление участка «город» возрастут минимум вдвое.
— Вот вам и геи. Видите? — назидательно затер ситуацию Туртко, исподволь поглядывая на Райерсона. — Выжил, винтовку не потерял, да еще захватил пленного. Когда вот так же на пленном приедете, тогда и будете козырять, что только с бабами трахаетесь. Вон, еле сидит, а ствол в ухе держит.
— Давай-ка, х-х-хууу… готовься, х-х-хых… друг мой Эдя. Хух. Помнишь?
— Д-д-д…
— Вот и умница. Сразу, хы… Раком, сука… Любишь рачком-то? Фух… Ответа не слышу!
— Дд-д-д…
— Молодца… Все. Фф-ф-у-у-х. Стреляй.
Всадник с трудом задрал ствол винтовки и выпустил в посветлевшее небо весь магазин — два патрона. Ахмет, нисколько не притворяясь, расслабил забитые двумя километрами ноги и обрушил в глубокий снег свою ношу, мерзко воняющую мочой и страхом.
— Ну, с-с-сука!!! Раком, быстро!
Вырубающийся иринис завозился в снегу, пытаясь встать на четвереньки.
— Это че он? Че он там стрелял, мне не видно. Этого кончил, что ли?
— Не, в воздух. Нам как бы. Может, думал, что мы не видим. А, нет… Смотри, смотри, падают!
— Все, ну-ка, хорош смотреть! Встречаем, сэр? Они вроде как прошли минник.
— Да. Все, забирайте их. Аккуратно, Обраилович, понял?
— Бегом встал, сука! Брюхо вспорю!!!
От блока по целине уже расходились в стороны четверо, настороженно вытягивая тоненькие жала стволов в сторону бессильно возящихся в снегу людей. Наконец-то иринис кое-как зафиксировал на четвереньках непослушное тело, прикрыв своего носильщика от взглядов со стороны поста. Ахмет, стараясь не отсвечивать, сунул в выпущенный пленным глок полную обойму, дослал и подсунул пистолет под ноги бывшего всадника, зубами стянул себе на кистях подрезанный пластиковый хомут и замер.
Райерсон нетерпеливо наблюдал, как бойцы окружают копошащиеся в глубоком снегу тела, пинками отбрасывая стволы.
…Aга, потащили. Иринис ноги еще переставляет, хорошо… Ахмета, прикинувшегося шлангом, даже не зафиксировали с приклада на время переноски… Хе, — лыбился про себя закативший глаза Ахмет, хрипя и пуская сопли на руках волокущих его бойцов. — Салажня, мокрощелки… Давайте тащите на ручках, моя очередь кататься…
Вокруг внесенного на блок ириниса поднялась сочувственная суета, но Райерсон решительно выдернул его из кольца динкорповских и утащил в бывшую серверную, из которой нынешние хозяева блока устроили столовку.
— Во сука…
— Точно, Дмитар. Даже отдышаться ему не дал…
— Ты заметил, он раненый, нет? Вроде как все штаны в кровище.
— Так, что столпились? Фатмир, бля! Башким!
Вы где должны находиться?! Мухой наверх, распиздяи! Вы че, перед этим меня подставить решили?! - очнулся наконец старший.
— Туртко, а с этим че делать?
— С этим? — Старший посмотрел на брошенного у входа местного, напоминающего кучу хрипло дышащего тряпья. — А мы его спросим пока что, где он такие штаны с сапогами взял, где разгрузку такую. Обшмонать опять же надо. Так, ну-ка взяли его. Дмитар, помогай, я подстрахую.
Приблизившись, албанец попинал кучу в район живота, пытаясь вызвать реакцию.
— Это чмо там не сдохло?
— Не, скулит. О, иринис-то молодец, руки ему связал.
Коротко размахнувшись, албанец вбил мысок ботинка уже покрепче. Местный только хакнул и забулькал, хватая ртом воздух, но тут же затих, выпустив изо рта вялую струйку кровавых слюней.
— Э, Агим, кончай. Вишь, кровь из грызла уже.
— Да это слюни. Хули ему будет…
— Щас сдохнет еще.
— А и хуй с ним. Что русский, что серб, какая разница.
— Ага, «хуй с ним». Папа видел, что он живой еще был.
— Че, разложим шмонать или на стуле? А, Туртко?
— Да давай на стул сразу. Че там корячиться, все равно еле живой.
Старший отставил винтовку к стене и подтянул стул под лампу.
— Сюда тащите.
— Фу, вонючий, гандон.
— А хули думал.
— Скотч где? Есть скотч?
— Дмитар, сходи, скотч глянь. И этого засоню давай подымай, пусть помогает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40