Она говорила, все больше раздражаясь, кипя возмущением. На щеках выступили красные пятна, и глаза начали блестеть. Стараясь не смотреть на Джека, все-таки время от времени с презрением кидала на него взгляд. Она заметила на нем воскресный черный костюм и вычищенные ботинки. Неожиданно она вырвала щетку из рук сестры и резко сунула ее Джеку в руки.
– Он и сам может почистить свою одежду, не так ли? Ты что, собираешься ему прислуживать? Я хочу тебе напомнить, он наш наемный работник. А ты себя унижаешь, прислуживая ему. Ты что, думаешь, я не знаю, где тебя искать, когда тебя нет дома? О, я все прекрасно знаю! Дома ты ничего не желаешь делать, но приходишь сюда и работаешь у него в огороде!
– Убирайтесь, – тихо сказал Джек, – уходите отсюда, мисс Филиппа. Вы сказали слишком много!
– Как вы смеете разговаривать со мной так? Какое вы имеете право? Иногда, Мерсибрайт, я жалею, что наняла вас на работу, и когда-нибудь такой день окажется вашим последним днем здесь!
– Почему бы вам сейчас же не уволить меня? Я был нужен, пока пытался поставить эту ферму на ноги!
– Меня поражает, что вы, взрослый человек, не чувствуете себя неудобно в данной ситуации, – сказала Филиппа.
Она резко повернулась и вышла. Калитка хлопнула, и они видели, как Филиппа быстро шла по огороду и вскоре скрылась среди грушевых деревьев. Ненна была бледной и расстроенной. Но она уже немного привыкла к вспышкам своей сестры.
– Это неправда, что я ничего не делаю дома. Но я не понимаю, почему все время должна работать и не могу себе позволить когда-нибудь отдохнуть. Мне плевать на ее молочное хозяйство и сыроварню. Я все это ненавижу! Мне приходится работать, как рабыне, целыми днями.
– Я знаю, – тихо сказал Джек. – Я там работал. И могу сказать, что ничего не изменилось. Твоя сестрица предпочитает все делать по-старому, чтобы создавать себе и другим дополнительные трудности.
– Все, что я ни делаю, ей не нравится. Если я делаю что-то медленно – она ворчит, если я работаю быстро и рано все заканчиваю, она заставляет меня снова все переделывать. И вообще, она мне не сестра!
– Я знаю! – сказал Джек. – Но мне кажется, что кое в чем она права, и, наверное, тебе нужно уйти отсюда.
– Уйти? – Ненна не отводила от него взгляда. – Вы хотите сказать, что мне нужно уйти домой?
– Да, тебе нужно выяснить отношения с Филиппой, иначе между вами никогда не прекратятся споры.
– Идти туда сейчас?! Я же хотела поехать с вами на ярмарку!
– Лучше не делать этого, – ответил ей Джек, отводя взгляд в сторону. – Филиппа права. Тебе не следует находиться здесь со мной. Это неприлично.
– Вы не хотите, чтобы я была здесь? – спросила его Ненна.
– Не в этом дело, не будь глупенькой.
– Но вы же меня отсылаете отсюда.
– Нет, я этого не делаю… Ну… не совсем так.
– Нет, нет, – кричала Ненна, – вы делаете именно это. Вы меня прогоняете.
В ее голосе прозвучала детская обида в сочетании с чувством собственного достоинства взрослой женщины.
– Наверно, я действительно смущаю вас, как сказала об этом Филиппа. Ну что ж, обещаю, что не стану вас больше тревожить.
Ненна подобрала рабочие перчатки, фартук и ушла, не сказав ему больше ни слова. Она шла, не оглядываясь, и даже не остановилась, чтобы приласкать старого Шайнера, как всегда разгуливавшего в саду.
На ярмарку Джек ехал вместе с двумя цыганами, которые поселились в Браун Элмсе во время жатвы. Они все еще жили в березовой роще и получили разрешение оставаться там до самой зимы. Это была пожилая пара по имени Босвеллы. Пока они ехали, жена сказала, что у «джентльмена счастливое лицо».
Джек пожал плечами. Цыгане всегда говорили людям подобные вещи. Им казалось, что кругом дураки, которым нравится выслушивать всяческие небылицы!
– Мне кажется, что не стоит писать домой по поводу моей удивительной удачи и счастья, – ответил ей Джек.
Цыган внимательно посмотрел на него, потом отвернулся и уставился на уши пони, жуя табак.
– В мире существует множество людей, которые предпочитают отойти в сторону, чтобы мимо прошла их удача, – продолжая жевать табак, сказал цыган.
Вспахивая поле, Джек иногда видел Ненну. То она гуляла со своей собакой Роем, бегала, бросая ей палку; то как-то видел ее с корзиной: она собирала грибы в нижних лугах. Однажды видел, как она заходила к Виллу Гонлету, который чинил решета для просеивания муки в Лоу Энде. Но в дом Джека Ненна больше не приходила. И не выбегала из сыроварни или амбара, чтобы поговорить с ним, когда он с лошадьми возвращался с поля.
Туманы, холодные, густые, стояли весь сентябрь. Джек пахал на Джойбелле и Спенглере. Лошади ходили вдоль пашни в плотном тумане, и Джек пахал как бы наугад, потому что мог разглядеть только уши лошадей и больше ничего – туман обволакивал, как бы отрезая его и лошадей от остального мира. Из белой мглы доносился лишь плач чибисов.
Казалось, туман никогда не рассеется.
Как-то утром в воскресенье, работая у себя в саду, он услышал звук открываемой калитки. Он повернулся, ожидая увидеть Ненну, но пришел старый Шайнер, которому надоело быть одному в тумане. Джек выдернул из грядки несколько морковок и протянул их лошади, и Шайнер начал шумно и неловко жевать – у него оставалось так мало зубов.
В середине сентября мисс Филиппа в сопровождении Джека повезла образцы зерна на рынок. Джек видел удивленные лица торговцев, когда те взвешивали образцы на своих маленьких весах. Мисс Филиппа делала вид, что ничего не замечает, и невозмутимо вела обычный разговор с ними. Но потом, когда они возвращались домой, она сияла от радости.
– Вы видели их лица? Вы заметили, как Гарри Своллоу рассматривал мое зерно, а потом взглянул на нас с большим интересом? О, они поняли, что Браун Элмс уже не стоит на пороге развала.
– Но это зерно не самого лучшего качества. Оно только на одну ступеньку выше самой низшей категории!
– У нас теперь с каждым годом будут лучшие урожаи и повысится качество зерна! Я об этом позабочусь! Запомните мои слова!
– Да, если вы… так говорите, – сухо заметил он.
– Я понимаю, что во многом это произошло с вашей помощью, Мерсибрайт, и я вам за это благодарна. Если вы что-то пожелаете, я постараюсь помочь вам.
– Благодарю вас, я ничего не пожелаю.
– Какие-нибудь новые инструменты, например.
– Длинный список инструментов и приспособлений, необходимых для фермы, уже давно висит на стене в вашей конторе. Висит-то он там давно, но я не обнаружил ничего нового из того, что нужно.
– Я имела в виду что-то нужное для вас лично. Может, какую-нибудь помощь оказать в отношении вашего домика или приобрести какие-нибудь деревья и растения для сада?
– Нет, мне ничего не нужно. Я бы только попросил передать кое-что Ненне.
– И что же передать?
– Скажите ей, что медведь все еще танцевал, когда я был на ярмарке в Кевелпорте. Он был такой живой и шустрый. Скажите ей это. Его хозяин тоже выглядит нормально.
– О! – удивилась Филиппа. – Я передам ей ваши слова.
– Да, и еще. На деревце, которое она посадила, выросли шесть или семь абрикосов, они уже давно созрели. Скажите ей, чтобы она пришла и сорвала их.
– Да, да, конечно. Я обязательно передам ей ваши слова.
Но Ненна не пришла к его домику. Спелые абрикосы попадали на землю, и их склевали птицы. Душистый горошек и петунии, которые она посадила у него под окнами, завяли. Джек сорвал их и сжег на костре. Он решил, что Филиппа ничего не передала.
Вечерами, когда было сыро, он сидел на стуле у огня, грея ноги возле очага. Он так и не доделал комод, который начал мастерить уже давно. Рядом среди стружек валялись его инструменты.
У него сильно распухло раненое колено. Оно всегда болело с приходом холодов и сырости. Он ничего не мог делать – просто сидел и молча курил в тишине дома. Он был один со своей болью…
Однажды вечером Джек отшвырнул свою глиняную трубку, притушил огонь, прикрыв его горкой пепла, и вышел на улицу, надев шапку и куртку, подняв повыше воротник. Он сказал себе, что ему следует сходить в «Лавровое дерево». Ему захотелось веселья и компании, и нужно было купить несколько новых трубок. Но ноги сами привели его к фермерскому дому.
Дождь перешел в мокрый снег. Он сильно бил по лицу, плечам, и было очень холодно. Дом стоял в полной темноте. Не было видно ни огонька, даже в кухне. Джек пошел по Фелпи Лейн. Навстречу выехала двуколка, видимо из Ниддапа. Мисс Филиппа правила, а Ненна сидела и держала над ними зонтик. Джек отступил назад в живую изгородь и прислонился к стволу старого дуба. Двуколка медленно проехала мимо. Чуть позже в окошке кухни затеплился огонь. Он тускло светил в ночи. Но занавески задернули, и снова стало темно.
Джек двинулся по направлению к Ниддапу и дошел до Мерихоуп. Но ему захотелось вернуться к себе в дом. Войдя, он увидел Ненну, ждавшую его.
– Я вас видела, – тихо сказала она, – я видела вас там, на Фелпи Лейн, когда вы прятались у старого дуба.
Он разжег огонь с помощью мехов, подбросив больше дров, чтобы они как следует разгорелись. Ненна бродила по комнате. Она с интересом рассматривала все, что он сделал, пока ее здесь не было: два дубовых стула у стола, высокий угловой шкаф, плетенный стул и незаконченный комод.
Ненна сбросила мокрый плащ и подошла к огню. Ее немного трясло от холода, она пыталась согреть руки у огня.
– Когда я вошла в дом, то почувствовала, что пришла к себе домой, – сказала она Джеку и посмотрела на него. Огонь отражался в ее добрых глазах. Лицо и шею девушки тепло окрашивали отблески пламени. – Никогда больше не прогоняйте меня, прошу вас! – добавила она тихим голосом.
Джек неловко шагнул к ней. Ненна приблизилась к нему не торопясь и полностью растворилась в его объятиях. Она казалась такой маленькой в его руках.
– Ненна, ты сошла с ума? – возмущалась Филиппа. – Он в два раза старше тебя! Наемный работник, бродяжка, явившийся неизвестно откуда. Когда он здесь появился, у него же ничего не было, кроме пропахшей потом одежды!
Ненна молча стояла перед сестрой. Она крепко держала Джека за руку и улыбалась, как будто слова сестры не ранили ее.
– С твоим-то воспитанием… – продолжала Филиппа, – неужели у тебя совсем нет гордости? Ты ведь могла выйти замуж за любого из сыновей хозяев окружающих нас ферм или за кого-то из других хороших семейств…
– Я не могла этого сделать, я никогда не встречалась с ними.
– Так в этом дело? Я тебе могу сказать, что все легко исправить.
– Сейчас уже поздно, – вмешался Джек. – Она выбрала меня.
– Вас?! Ну, конечно! Вы обольстили ее. Вы завоевали мое доверие и тихо отвратили от меня Ненну! Ей всего восемнадцать лет! Она еще так наивна, как малое дитя! Но если вы надеетесь прибрать к рукам наше поместье, будете весьма разочарованы. Здесь все принадлежит только мне! Каждый камешек и каждая веточка на каждом акре земли! У Ненны нет ни пенни за душой.
– Ну что ж! Неужели вы не понимаете, что я женюсь на ней не из-за денег!
– Умоляю, объясните, почему вы хотите жениться на ней?!
– Я ее люблю, вот и все. Какие еще причины нужны вам?
Казалось, что мисс Филиппа была поражена его простым ответом. Она долго молчала и смотрела на него, хмурилась, но видно было, что ее злость несколько поуменьшилась. Потом устало вздохнула и снова заговорила. Казалось, она начинала признавать свое поражение.
– Я боялась, что подобное случится, – призналась Филиппа. – Мне следовало как-то предотвратить это.
Она не стала спрашивать Ненну, любит ли та Мерсибрайта. Просто подошла к девушке и грустно поцеловала ее, как бы выполняя свои обязанности. Потом пожала руку Джеку.
– Вы не обижайтесь на меня, я так много неприятного вам высказала. Волнуюсь из-за Ненны, я заменяю ей родителей.
– Все в порядке. Я предпочитаю, чтобы вы высказали все, что у вас на душе.
– Вы уведете Ненну из этого дома. Я все подготовлю для вашей свадьбы.
– Но…
– Помните, что это дом Ненны.
– Хорошо, как скажете.
Джек ушел из их дома, но на сердце было неспокойно, мучили кое-какие подозрения. Он ожидал больших трудностей, но мисс Филиппа, казалось, смирилась со случившимся и хотела исправить свои прежние ошибки. Каждую неделю она заставляла его ездить с ней на рынок, а также посылала с поручениями на соседние фермы. Она старалась относиться к нему с подчеркнутым уважением.
– Это мистер Мерсибрайт, мой управляющий имением, – представляла его Филиппа. – Он работает у меня в Браун Элмсе и вскоре женится на моей сводной сестре.
Она даже сказала Джеку, что после свадьбы повысит ему жалованье.
– Мне обещали повышение! – объявил Джек Ненне. – Я теперь мистер Мерсибрайт и буду получать зарплату управляющего!
– Мне это кажется справедливым!
– Так это ты сделала? Ты просила за меня?
– Ничего подобного. Но раз ты женишься на мне, то престиж семейства требует, чтобы ты находился на определенном уровне.
– Ага, вот оно что! Пытаться сделать хорошую мину при плохой игре.
– Я тебе не говорила, что Филиппа отдает нам кровать и в качестве свадебного подарка дарит новую плиту. А миссис Эллентон из Споутса дарит нам лампу с миленьким стеклянным абажуром, на котором нарисованы красивые цветочки.
Теперь Ненна появлялась в его доме каждый день. Она приносила чашки и стаканы, столовые приборы, которыми не пользовались в главном доме. Она прикручивала крючки для чашек к полкам кухонного комода еще до того, как там полностью высох лак. Она измеряла окна, чтобы сшить занавески, и делала толстые теплые коврики для пола. Мисс Филиппа могла сколько угодно ворчать по поводу ведер, которые оставались грязными в маслобойне, и про сыры, которые следовало давно перевернуть – у Ненны находилось время только для работы в ее будущем доме. Когда Джек был свободен, они работали там вместе. Свадьбу назначили на четвертое января. И до этой даты оставалось слишком мало времени.
– Мы все успеем сделать к этому времени? – спрашивала его Ненна.
– Успеем? – повторил Джек. – Мы с тобой все так быстро делаем, что вполне могли бы пожениться даже на Рождество!
И вот пришел день, когда каждое окно было вымыто и покрашено, и Джек любовался своей работой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22