https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/70x90/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Глядя на него, я подумал об отборном чистокровном жеребце… Время от времени, он поворачивал в мою сторону голову и задавал вопросы, типа:
«Что ты делал, когда тебе было 13 лет?»

Мне надо было поразмыслить, прежде, чем ответить.
«В то время, я жил уже несколько лет в Каракасе, где я ходил в школу. Я родом из Мериды, это в глубине страны. Мы переехали в Каракас, потому моему отцу предложили там очень важный министерский пост, который, впрочем, он занял ненадолго. Жили мы в большом собственном доме, в пригороде».
В свою очередь Хуан Хосе, рассказал мне в деталях о своем собственном бытие. Я получал истинное удовольствие от его рассказа на безупречном каталонском языке, снабженным грациозными жестами его красивых рук. Во время своего повествования он дошел до пережитых им мрачных событий последних дней и гражданская война вновь всколыхнула его память. Он медленно встал, приблизился ко мне, уселся рядом со мной и, положив голову мне на плечо, пробормотал:
«Бедный отец… Я никогда его не забуду… Как часто я говорил ему то, о чем в будущем глубоко сожалел… сколько раз мы с ним ссорились и я был этому причиной… теперь уже ничего не поделаешь и я ничего не могу изменить… я чувствую себя виновным… О Санти… если бы ты знал, насколько я чувствую себя ущербным…»
«Ты знаешь, Хуанито, это случается со всеми. Мы всегда сожалеем задним числом о том, что совершили, и вопреки нашему желанию, мы ничего не сможем изменить. События развиваются всегда одним и тем же образом. И ты не первый с кем случается такая неприятность. Мне кажется, что в настоящий момент ты не полностью отдаёшь отчет сложившимся фактам, но потерпи немного и время полностью залечит раны твоего сердца. Когда я говорю, что ты не полностью отдаёшь отчет о сложившейся ситуации, я хочу этим сказать, что ты преувеличиваешь важность некоторых событий, как если бы ты смотрел на них сквозь увеличительное стекло, ты делаешь из мухи слона. Скажи-ка лучше мне, что тебя больше всего тревожит».
Прислонившись ко мне, Хуан Хосе продолжил свой рассказ. Ему нужно было высказаться, довериться кому-нибудь. Я слушал, не прерывая его повествования. Закончив, он посмотрел на меня и тихо сказал:
«Санти, у тебя влажные глаза, ты плачешь?»
Он спустился в каюту и вернулся оттуда с платком, который он нежно и заботливо приложил к моим красным от слёз глазам. Схватив его голову двумя руками, я поцеловал его волосы…
«Хуанито, ты ангел».
Подувший легкий бриз слегка надул парус и «Сальвадор» увеличил скорость. Вода билась о борт нашего судёнышка и иногда нам удавалось заметить, как выныривает и снова скрывается в водной пучине какая-то рыбёшка. Несмотря на всю прелесть морского спектакля, моё беспокойство, тем не менее не проходило: на горизонте ни малейшей кромки земли, а вокруг, насколько хватало глаз, море, море, море… Каково было наше местоположение? Возможно, «Сальвадор» значительно отклонился от намеченного маршрута? Я взял курс на восток, а не на север с намерением тот час же, как только покажется берег, произвести вираж в северном направлении. А вдруг мы были уже во французских владениях? Еще два дня и мы будем полностью лишены питьевой воды… Продовольствия тоже оставалось не так уж много: вряд ли бы мы продержались ещё несколько дней подряд. Нашу ежедневную порцию питьевой воды мы держали в крепко закупоренной бутыли, погружённой с помощью тросов в воды океана, чтобы сохранить её свежесть. День подходил к концу без всяких происшествий. Под вечер Хуан Хосе поджарил зачерствелый хлеб на пламени от керосиновой плитки и открыл банку консервов. Я пристально следил за его действиями и не мог отказать себе в этом удовольствии.
Он принёс на борт бутыль свежей питьевой воды и наполнил ею два стакана. Когда солнце уже скрылось за горизонтом, мы поужинали. Это был особенный вечер, запоминающийся своей красотой: оттенки небесного и морского постоянно варьировали на фоне заходящего солнца. Я зажёг сигарету, с наслаждением вдохнул дым и затем выпустил его, при этом глубоко вздохнув.
«Санти, а можно я тоже выкурю одну сигарету?»
Видя его курящим, я получал от этого истинное наслаждение. Он забавлялся, выпуская дым маленькими колечками, которые неспешно поднимались в воздух.
«Тебе случалось раньше делать вещи, которые обычно не позволялись?»
Он посмотрел на меня хитрым заговорщицким взглядом, ожидая ответа на свой вопрос.
«Все дети рано или поздно это делают».
Мы осушили бокалы до самой последней капли, как если бы речь шла о самом из ценных напитков, и, признаюсь вам, это был как раз тот случай. Хуан Хосе убрал столовые приборы, наполнил бутылку водой и снова погрузил её в воду, напевая при этом какой-то арабский мотив, гармонично резонировавший в бесконечной морской пустыни. Внезапно он замолк и указал пальцем на какую-то точку на востоке. Полный возбуждения, он воскликнул:
«Санти, я вижу землю, там утёс!»
Заинтригованный, я вооружился биноклем, предварительно его отрегулировав. И в самом деле, из необъятной водной массы выступало что-то похожее не утёс. «Сальвадор» медленно к нему приближался. Между тем, наступили сумерки. Теперь этот объект можно было видеть невооруженным взглядом и, казалось, он двигался… передвигался по течению. Скорее всего это была какая-нибудь шлюпка. Мы молча переглянулись. Никто не ответил на наши призывы о помощи…
На месте, при свете нашей керосинки, мы смогли убедится, что судёнышко было покинутым и оставленным на произвол судьбы. По всей видимости, оно попало под прицел огнестрельного оружия и теперь медленно, но верно шло ко дну. Что же произошло на его борту? На палубе тускло просвечивало название «Маргарита». Не теряя ни минуты, мы отплыли, чтобы удалиться от этого обломка.
На следующее утро Сальвадор попал в скопление белых облаков, висевших настолько низко, что создавалось впечатление того, будто бы мы скользим на одном месте; видимость была практически сведена к нулю. Казалось, что мы передвигаемся в вымышленном мире, где всё было необычным и даже наши голоса резонировал странным звуком. Воздух был пропитан влажностью и на нашей коже выступил пот. Ветер стих и парус безвольно мотался на мачте.
Стойкий туман даже и не думал рассеиваться. Какая-то птица с серебряным оперением внезапно рассекла над нашими головами воздух и, удивленные этим появлением, мы следили за её полетом. Где-то вдали раздался приглушенный звук пастушечьего рожка. Мы задержали на какое-то время дыхание и напрягли слух, силясь понять, откуда доносился звук.
Нежданно-негаданно, из тумана возникла черная громада, несясь прямо на нас… Я схватил мальчика за руку, приготовившись прыгнуть вместе с ним в воду… Неизбежность столкновения была очевидной.

Часть вторая
Глава 8
Август 1946 года. Через открытые окна моего офиса проникал шум интенсивного автомобильного движения. Это было современное, хорошо оборудованное бюро на пятом этаже недавно отстроенного здания, расположенного на одной из главных индустриальных артерий Каракаса. Благодаря обнаруженным залежам нефти и, как следствие, развитию связанных с этим специальностей, население города резко выросло. Реализовывались самые смелые проекты градостроительства: старые кварталы были уничтожены и на их месте возникли современные жилые постройки… Появились новые больницы и школы. В архитектуре строящихся зданий все больше и больше чувствовалось североамериканское влияние.
Вдоль улиц выходящих на мое место работы, вереницы машин следовали сжатыми рядами и каждый день образовывались огромные пробки. На противоположной стороне этой главной магистрали города расположилась крупная страховая компания. Каждый вечер она постоянно мерцала различной многоцветной гаммой своих вывесок.
В занимаемом мною бюро днем было относительно свежо. На сером рабочем столе каждое утро меня ждала стопка свежих газет и журналов. На стенах были развешаны различные фотографии и на одной из картин можно было увидеть панораму Рио де Жанейро. В дверь постучали. Вошла моя секретарша.
— Сеньор Кампани, не могли бы вы подписать эти письма? Речь идет о контракте, который вы заключили с Мексикой.
Ее тонкие ухоженные пальцы с безукоризненным лаком положили на мой стол документ на подпись. Я потратил несколько минут на ознакомление с текстом письма. Как обычно, она терпеливо дожидалась, пока я закончу чтение, украдкой поправляя своей правой рукой прядь спадавших на лоб волос: для нее это превратилось в ежедневный ритуал.
— Прекрасно, сеньорита Хименес, вы можете его отправлять.
Я поставил в правом нижнем углу подпись и откинулся на спинку кресла. Секретарь с удовлетворенным видом забрала письмо и сказала любезным тоном:
— Хорошо, сеньор Кампани. Я прямо сейчас отправляю его и этим вечером оно будет уже в самолете.
Возвышаясь на своих высоких каблуках, она бесшумно покинула комнату и скрылась за обитой кожей дверью, плавно прикрыв ее за собой. Она исполняла у меня секретарскую работу вот уже несколько лет и я, по правде говоря, не мог обойтись без ее помощи. Раздалась звонкая трель телефонного звонка. Это был междугородный вызов. Звонили из Маракайбо. Один деловой партнер желал уточнить некоторые детали по поводу моего нового фильма.
Вечером, каждый день, я возвращался в свою квартиру в пригороде Каракаса. Сидя на балконе я просматривал последнюю вечернюю газету и особенно тщательно прочитывал издания, тематикой которых являлось кино. Так как я жил на последнем этаже, мой взгляд лениво гулял по серым крышам домов и созерцал мириады огней, появляющихся в окнах зданий сразу же после захода солнца. Это было идеальное место для философских измышлений и самомедитации.
К десяти часам, моя служанка Энрикета принесла мне виски с сиропом из сливовых ягод. Я включил радио, которое передавало аргентинское танго в исполнении Карлоса Гарделя. Несмотря на ностальгические нотки, музыка меня завораживала и увлекала, что придавало ей особую таинственность. Погрузившись в свои мысли, я смотрел на столицу Венесуэллы, погруженную в ночную дрёму.
Года прошли, и мир сильно изменился. Страницы моих приключений в Каталонии уже, увы, покрылись пылью. Что касается гражданской войны в Испании в 1939 году, то после трех лет кровопролитных столкновений было заключено перемирие. Кто бы смог в июле 1936 года предвидеть такие трагические события?
Армия генерала Франко одержала окончательную победу и к власти пришло правительство правого толка. Испания медленно и болезненно залечивала нанесенные ей раны. Огромное количество беженцев с Иберийского полуострова наводнило юг Франции, Северную Африку и Мексику.
Практически сразу же после заключенного в Испании перемирия, разразилась Вторая Мировая Война, в которую были вовлечены много стран и народностей. Зарождалась новая атомная эра. Затем пришел мир и покой и люди смогли снова спокойно вздохнуть.
Не без некоторой меланхолии, я снова и снова возвращался в мыслях в ушедшую в далекое прошлое Коста Браву.
Какое же невероятное и ценное открытие я тогда совершил! На моем рабочем столе в рамке-фотография улыбающегося Хуана Хосе: он по прежнему занимал в моем уже постаревшем сердце важное место. Время от времени, прожитые тогда события снова прокручивались передо мной как на пленке видеопроектора: наша первая встреча, морское путешествие, Сальвадор, мгновение нашего невероятного спасения… Экипаж судна, пришедший нам на помощь… приветливое лицо капитана, шедшего по маршруту Алжир-Марсель… бесконечная радость, которую мы испытали, ступив на французскую землю…
И затем мои напрасные попытки и все прилагаемые усердия, чтобы забрать мальчика с собой… Мое одиночное возвращение в Южную Америку… И наконец, тот злополучный и траурный день, когда мне пришло из Перпиньяна письмо от дяди Хуана Хосе… Письмо, сообщавшее мне страшную новость, от которой я чуть не сошел с ума: моего юного друга, моего Хуана Хосе убила тифозная болезнь…
Со временем душевные раны частично залечились, но воспоминания остались живы в сердце.
Виски был выпит, и передача по радио закончилась… Я поднялся с кресла, чтобы выключить приемник. Была уже глубокая ночь и город спал крепким сном. Перед тем, как лечь спать, стоя на балконе, я вдохнул полной грудью свежей прохлады.
В последующие недели работа полностью поглотила меня: встреча за встречей, каждый вечер деловые ужины… Сеньорита Хименес, которая всегда была на ногах вынуждена была провести две недели в постели, вследствие отита. Сеньорита Варгас, одна из стенографисток, смогла более или менее исполнить её функции. Это был совершенно иной тип женщин: немного тучная, неуклюжая, без лишней элегантности, но, однако, её профессиональные качества были бесспорны.
Через какое-то время одна из моих племянниц из Мериды, приехала со своим мужем посетить столицу. Они сняли комнату в Имперском отеле. Мы вместе провели последние августовские выходные в небольшом городке на берегу Караибов, отдаваясь всеми чувствами водным лыжам. Я воспользовался нашим отдыхом, чтобы нанести визит Эстебану, бежавшего вместе с Эльвирой из воинствующей Испании после грабежа и поджога их резиденции в Тамариу. Вот уже несколько лет они проживали в Венесуэле и лишь одна Эльвира иногда испытывала ностальгию по своей родине.
Сидя перед своим мольбертом, Эстебан рисовал рыбацкие шхуны. Он очень обрадовался, увидев меня.
«Добро пожаловать, Сантьяго. Мы с тобой не виделись почти полгода. Как ты поживаешь, старик?»
Эльвира подошла нас поприветствовать. Она выглядела еще довольно молодой, несмотря на её возраст: после переезда из Тамариу она сильно изменилась.
«Deus vos guard», — сказала она на каталанском.
Усевшись, мы завязали оживленную беседу. Их девятилетняя внучка Пепита, играла в саду с соседской детворой.
«Как обстоят дела с продажей твоих полотен, Эстебан?»
«Неплохо. Не могу пожаловаться. В начале этой недели я получил заказ из крупного отеля.
1 2 3 4 5 6 7


А-П

П-Я