https://wodolei.ru/catalog/mebel/shkaf/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. Живи и будь счастлив!
Пер. М. Дмитриева
6
Вот в чем желания были мои: необширное поле,
Садик, от дома вблизи непрерывно текущий источник,
К этому лес небольшой! - И лучше, и больше послали
Боги бессмертные мне; не тревожу их просьбою боле,
Кроме того, чтоб все эти дары мне они сохранили.
Если достаток мой я не умножил постыдной корыстью;
Если его не ум_а_лил небрежностью иль беспорядком;
Если я дерзкой мольбы не взношу к небесам, как другие:
"О! хоть бы этот еще уголок мне прибавить к владенью!
10 Хоть бы урну найти с серебром, как наемник, который,
Взыскан Алкидом, купил и себе обрабатывать начал
Поле, которое прежде он же пахал на другого";
Если доволен, признателен я и за то, что имею,
То молю, о сын Майи, я об одном - утучняй ты
Эти стада и храни все мое покровительством прежним,
Только ума моего не прошу утучнять, покровитель!
Скрывшись от шумного города в горы мои, как в твердыню,
Чуждый забот честолюбья, от ветров осенних укрытый,
Страшную жатву всегда приносящих тебе, Либитина,
20 Что мне здесь делать, когда не беседовать с пешею Музой?
Раннего утра отец! или (если приятней другое
Имя тебе) о бог Янус, которым все человеки
Жизни труды начинают, как боги им повелели!
Будь ты началом и этих стихов! - Живущего в Риме,
Рано там ты меня из дома к себе вызываешь.
"Нужно, ты мне говоришь, поручиться за друга; ты должен
Делом чести спешить; неужели другому уступишь?"
Северный ветер, зима, день короткий - нет нужды; иду я
Голосом ясным ручательство дать - себе в разоренье!
30 И продираясь назад чрез толпу, я слышу: "Куда ты?
Что, как безумный, толкаешься? Ждет Меценат? Не к нему ли?"
Этот упрек, признаюся, мне сладок, как мед! Но лишь только
До Эсквилинской дойдешь высоты, как вспомнишь, что сотня
Дел на плечах. - Там Росций просил побывать в путеале
Завтра поутру; а нынче есть общее новое дело;
Скрибы велели напомнить: "Квинт, не забудь, приходи же!"
Тут кто-нибудь подойдет: "Постарайся, чтоб к этой бумаге
Меценат твой печать приложил". На ответ: "Постараюсь!"
Мне возражают: "Тебе не откажет! захочешь, так можешь!"
40 Скоро вот будет осьмой уже год, как я к Меценату
Стал приближен, как в числе он своих и меня почитает.
Близость же эта вся в том, что однажды с собой в колеснице
Брал он в дорогу меня, а доверенность в самых безделках!
Спросит: "Который час дня?" или: "Кто из борцов превосходней?"
Или заметит, что холодно утро и надо беречься;
Или другое, что можно доверить и всякому уху!
Но завистников день ото дня наживаю я боле
С часу на час. - Покажуся ли я с Меценатом в театре
Или на Марсовом поле, - все в голос: "Любимец Фортуны!"
50 Чуть разнесутся в народе какие тревожные слухи,
Всякий, кого я ни встречу, ко мне приступает с вопросом:
"Расскажи нам (тебе без сомнения все уж известно,
Ты ведь близок к богам!) - не слыхал ли чего ты о даках?"
- Я? Ничего! - "Да полно шутить!" - Клянусь, что ни слова!
- "Ну, а те земли, которые воинам дать обещали,
Где их, в Сицилии или в Италии, Цезарь назначил?"
Ежели я поклянусь, что не знаю, - дивятся, и всякий
Скрытным меня человеком с этой минуты считает!
Так я теряю мой день, и нередко потом восклицаю:
60 "О, когда ж я увижу поля? И дозволит ли жребий
Мне то в писаниях древних, то в сладкой дремоте и в лени
Вновь наслаждаться забвением жизни пустой и тревожной!
О, когда ж на столе у меня опять появятся
Боб, Пифагору родной, и с приправою жирною зелень!
О, пир достойный богов, когда вечеряю с друзьями
Я под кровом домашним моим, и трапезы остатки
Весело сносят рабы и потом меж собою пируют.
Каждый гость кубок берет по себе, кто большой, кто поменьше;
Каждый, чуждаясь законов пустых, кто вдруг выпивает
70 Чашу до дна, кто пьет с расстановкой, мало-по-малу.
Наш разговора предмет - не дома и не земли чужие;
Наш разговор не о том, хорошо ли и ловко ли пляшет
Лепос, - но то, что нужнее, что вредно не знать человеку.
Судим: богатство ли делает счастливым иль добродетель;
Выгоды или наклонности к дружбе вернее приводят;
Или в чем свойство добра и в чем высочайшее благо?
Цервий, меж тем, наш сосед, побасенку расскажет нам кстати
Если богатство Ареллия кто, например, превозносит,
Не слыхав о заботах его, он так начинает:
80 "Мышь деревенская раз городскую к себе пригласила
В бедную нору, - они старинными были друзьями.
Как ни умеренна, но угощенья она не жалела.
Чем богата, тем рада; что было, ей все предложила:
Кучку сухого гороха, овса; притащила в зубах ей
Даже изюму и сала, обглоданный прежде, кусочек,
Думая в гостье, хоть разностью яств, победить отвращенье.
Гостья же, с гордостью, чуть прикасалась к кушанью зубом,
Между тем как хозяйка, все лучшее ей уступивши,
Лежа сама на соломе, лишь куколь с мякиной жевала.
90 Вот, наконец, горожанка так речь начала: "Что за радость
Жить, как живешь ты, подруга, в лесу, на горе, одиноко!
Если ты к людям и в город желаешь из дикого леса,
Можешь пуститься со мною туда! Все, что жизнию дышит,
Смерти подвластно на нашей земле: и великий и малый,
Смерти никто не уйдет: для того-то, моя дорогая,
Если ты можешь, живи, наслаждаясь и пользуясь жизнью,
Помня, что краток наш век". Деревенская мышь, убежденья
Дружбы послушавшись, прыг - и тотчас из норы побежала.
Обе направили к городу путь, поспешая, чтоб к ночи
100 В стену пролезть. Ночь была в половине, когда две подруги
Прибыли к пышным палатам; вошли: там пурпур блестящий
Пышным же ложам из кости слоновой служил драгоценным
Мягким покровом; а там в дорогой и блестящей посуде
Были остатки вчерашнего великолепного пира.
Вот горожанка свою деревенскую гостью учтиво
Пригласила прилечь на пурпурное ложе, и быстро
Бросилась сразу ее угощать, как прилично хозяйке!
Яства за яствами ей подает, как привычный служитель,
Не забывая отведать притом от каждого блюда,
110 Та же, разлегшись покойно, так рада судьбы перемене,
Так весела на пиру! - Но вдруг хлопнули дверью - и с ложа
Бросились обе в испуге бежать, и хозяйка, и гостья!
Бегают в страхе кругом по затворенной зале; но пуще
Страх на полмертвых напал, как услышали громкое в зале
Лаянье псов. - "Жизнь такая ничуть не по мне! - тут сказала
Деревенская мышь: - наслаждайся одна, а я снова
На гору, в лес мой уйду - преспокойно глодать чечевицу!"
Пер. М. Дмитриева
7
Дав
Слушаю я уж давно. И хотелось бы слово промолвить:
Но я, раб твой, немножко боюсь!..
Гораций
Кто там?.. Дав?
Дав
Дав, вернейший
Твой господский слуга, усердный, довольно и честный,
Стоящий, право, жизнь сохранить!
Гораций
Хорошо! Так и быть уж.
Пользуйся волей декабрьской: так предки уставили наши.
Ну, говори!
Дав
Есть люди, которые в зле постоянны,
Прямо к порочной их цели идут; а другие, колеблясь
Между злом и добром, то стремятся за добрым, то злое
Их пересилит. - Вот Приск, например: то п_о_ три он перстня
10 Носит бывало, то явится с голою левой рукою.
То ежечасно меняет свой пурпур, то угнездится
Он из роскошного дома в такой, что, право, стыдился б
Вольноотпущенник, если пригож, из него показаться.
То щеголяет он в Риме, то вздумает лучше в Афинах
Жить, как философ. Не в гневе ли всех он Вертумнов родился!
А Воланерий, когда у него от хирагры ослабли
Пальцы (оно и за дело), нанял, кормил человека,
В кости играя, трясти и бросать за него! - Постоянство
Право и в этом - все лучше: он меньше презрен и несчастлив,
20 Нежели тот, кто веревку свою то натянет, то спустит.
Гораций
Скажешь ли, висельник, мне: к чему ты ведешь речь такую?..
Дав
Да к тебе!
Гораций
Как ко мне, негодяй?
Дав
Не сердися! - Не ты ли
Нравы и счастие предков хвалил? А если бы это
Счастие боги тебе и послали, ведь ты бы не принял!
Все оттого, что не чувствуешь в сердце, что хвалишь устами;
Что в добре ты не тверд, что глубоко увяз ты в болоте
И что лень, как ни хочется, вытащить ноги из тины.
В Риме тебя восхищает деревня; поедешь в деревню
Рим превозносишь до звезд. Как нет приглашенья на ужин
30 Хвалишь и зелень и овощи; счастьем считаешь, что дома
Сам ты себе господин, как будто в гостях ты в оковах,
Будто бы рад, что нигде не приходится пить, и доволен.
Если же на вечер звать пришлет Меценат: "Подавайте
Масла душистые! Эй! да слышит ли кто?" Как безумный,
Ты закричишь, зашумишь, беготню во всем доме поднимешь.
Мульвий и все прихлебатели - прочь! Как тебя проклинают,
Я не скажу уж тебе. - "Признаться, легонек желудок!
Рассуждает иной: - хоть бы хлеба понюхал!" Конечно,
Я и ленив и обжора! Все так! Да и сам ты таков же,
40 Если не хуже; только что речью красивой умеешь
Все недостатки свои прикрывать! Что, если и вправду
Ты безумней меня, за которого ты же безделку,
Пять сотен драхм заплатил? - Да постой! не грози, не сердися!
Руку и желчь удержи: и слушай, пока расскажу я
Все, чему надоумил меня приворотник Криспина!
Жены чужие тебя привлекают, а Дава - блудницы.
Кто же достойней из нас креста за свой грех? Ведь, когда я
Страстной природой томлюсь, раздеваясь при яркой лампаде,
Та, что желаньям моим ответствует, как подобает,
50 Или играет со мной и, точно коня, распаляет,
Та отпускает меня, не позоря: не знаю я страха,
Как бы не отнял ее кто меня и богаче иль краше;
Знаки отличья сложивши, - и всадника перстень и тогу
Римскую, - ты, что судьей был пред тем, выступаешь, как Дама
Гнусный, для тайны, главу надушенную в плащ завернувши:
Разве тогда ты не тот, кем прикинулся? Робкого вводят
В дом тебя; борется похоть со страхом, колени трясутся.
Разница в чем - ты "на смерть от огня, от плетей, от железа"
Сам, не нанявшись, идешь, или запертый в ящик позорно,
60 Спущен служанкой туда, сообщницей грязного дела,
Скорчась сидишь, до колен головою касаясь? Законом
Мужу матроны грешащей дана над обоими воля.
Да и над тем, кто прельстил, справедливее. Ибо она ведь
Платье, жилище свое не меняла, грешит только с виду,
Так как боится тебя и любви твоей вовсе не верит.
Ты ж, сознавая, пойдешь и под вилы и ярости мужа
Весь свой достаток отдашь, свою жизнь, вместе с телом и славу,
Цел ты ушел: научен, полагаю, ты станешь беречься:
Нет, где бы снова дрожать, где бы вновь мог погибнуть, ты ищешь!
70 О, какой же ты раб! Какое ж чудовище станет,
Цепи прорвавши, бежав, возвращаться обратно к ним сдуру?
"Ты, - говоришь, - не развратен!" А я - я не вор! Ежедневно
Мимо серебряных ваз прохожу, а не трону! Но сбрось ты
Страха узду, и сейчас природа тебя обуяет!
Ты господин мой; а раб и вещей и раб человеков
Больше, чем я, потому что с тебя и сам претор ударом
Четырехкратным жезла - добровольной неволи не снимет!
К этому вот что прибавь, что не меньше внимания стоит:
Раб, подвластный рабу, за него исправляющий должность,
80 Равный ему, или нет? - Так и я пред тобой! - Ты мне тоже
Ведь приказанья даешь; сам же служишь другим как наемник
Или как кукла, которой другие за ниточку движут!
Кто же свободен? - Мудрец, который владеет собою;
Тот лишь, кого не страшат ни бедность, ни смерть, ни оковы;
Тот, кто, противясь страстям, и почесть и власть презирает;
Кто совмещен сам себе; кто как шар, и круглый и гладкий,
Внешних не знает препон; перед кем бессильна Фортуна!
С этим подобьем ты сходен ли? - Нет! Попросит красотка
Пять талантов с тебя, да и двери с насмешкой затворит,
90 Да и холодной окатит водою; в после приманит!
Вырвись, попробуй, из этих оков на свободу! - Так что же
Ты говоришь: "Я свободен!" - Какая же это свобода!
Нет! над тобой есть такой господин, что, лишь чуть обленишься,
Колет тебя острием; а отстанешь, так он погоняет!
Смотришь картины ты Павсия, к месту как будто прикован!
Что ж, ты умнее меня, на Рутубу коль я засмотрелся
С Фульвием в схватке, углем и красной намазанных краской,
Или на Плацидеяна гляжу, что коленом уперся?
Будто живые они: то удар нанесут, то отскочат!
100 Дав засмотрелся на них - ротозей он; а ты заглядишься
Дело другое: ты тонкий оценщик художества древних!
Я на горячий наброшусь пирог - негодяй! - Добродетель,
Разум высокий тебя от жирных пиров удаляют!
Мне и вреднее оно: я всегда поплачуся спиною!
Но и тебе не проходит ведь даром! - Твой пир бесконечный
В желчь превратится всегда и в расстройство желудка; а ноги
Всякий раз отрекутся служить ослабевшему телу!
Раб твой, безделку стянув, променяет на кисть винограда
Он виноват; а кто земли свои продает в угожденье
110 Жадному брюху, тот раб или нет? - Да прибавь, что ты дома
Часу не можешь пробыть сам с собой; а свободное время
Тратишь всегда в пустяках! - Ты себя убегаешь, и хочешь
Скуку в вине потопить или сном от забот позабыться,
Точно невольник какой или с барщины раб убежавший!
Только напрасно! Они за тобой, и повсюду нагонят!
Гораций
Хоть бы камень какой мне попался!
Дав
На что?
Гораций
Хоть бы стрелы!
Дав
Что это с ним? - Помешался он что ль, иль стихи сочиняет?..
Гораций
Вон! А не то угодишь у меня ты девятым в Сабину!
Пер. М. Дмитриева
8
Гораций
Что? Хорош ли был ужин счастливца Назидиена?
Я вчера посылал звать тебя; но сказал, что с полдня
Там ты пируешь!
Фунданий
Ужин чудесный был! В жизнь мою, право,
Лучше не видывал я!
Гораций
Расскажи мне, ежели можно,
Что за кушанье прежде всего успокоило ваши желудки?
Фунданий
Вепрь луканийский при южном, но легком, пойманный ветре:
Так нам хозяин сказал. Вокруг же на блюде лежали
Репа, редис и латук, все, что позыв к еде возбуждает:
Сахарный корень и сельди, с подливкой из винных подонков.
10 Только что снят был кабан, высока подпоясанный малый
Стол из кленового дерева лоскутом пурпурным вытер.
А другой подобрал все ненужное, все, что могло бы
Быть неприятно гостям. Потом, как афинская дева
Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец
С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским,
Непричастным морей. - Тут хозяин сказал Меценату:
"Есть и фалернское, есть и албанское, если ты любишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10


А-П

П-Я