- Она украла у нас ещё одну бомбу! - с места в карьер возвестил Майк.
- Кто? - оторопело спросила Джорджина, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.
- Эта стерва Шарон - кто еще! - взбешенно проорал Майк.
В течение нескольких недель их фоторепортеры караулили известную телезвезду, ведущую популярного шоу, пытаясь уличить её в супружеской неверности, и наконец долгие ночные бдения оправдались с лихвой. Во время очередной командировки её мужа, фоторепортер подстерег влюбленную парочку в пять утра. Любовник выходил из её дома, а телезвезда, в одной ночной рубашке, едва прикрывавшей пупок, легкомысленно вышла на крыльцо, чтобы поцеловаться с ним на прощанье. Снимки получились грандиозные.
И вот только что, по словам Майка, эти фотографии вкупе с разоблачительной статьей появились на первой полосе "Сатердей Трибьюн".
- Она за это поплатится, - процедила Джорджина, побелев от гнева.
У Келли было несколько жизненных принципов. Один из них звучал так: "Раздевайся наповал". Стоя перед высоченным, во всю стену, зеркалом, она с наслаждением любовалась собой.
Она прекрасно знала, что в новых туфлях на толстенных платформах будет возвышаться над Дугласом на целую голову, однако туфли эти придадут её ногам особый шик, а именно женские ножки всегда были и оставались главной слабостью Дугласа. Черные чулки с кружевным верхом от Уолфорда и ручной выделки лиф в талию подчеркивали изысканную эротичность глубокого декольте.
Невероятно, подумала Келли. Дуглас даже не замечал, как изменилась форма её грудей, пока не получил астрономический счет из нью-йоркской клиники, в которой Келли делали пластическую операцию. Как ни крутила перед ним Келли обновленным бюстом, Дуглас упорно не обращал на неё внимания. Черт бы его побрал!
В коротеньком черном платье от Диора, купленном в Париже всего неделю назад, Келли и впрямь выглядела сногсшибательно. Она обладала редким даром одеваться крайне вызывающе, будучи почти на грани бесстыдства, но на деле никогда её не достигая. Водитель Дугласа уже позвонил ей снизу, готовый везти в "Савой"* (Один из самых дорогих отелей Лондона, расположен на улице Странд).
Этот засранец может и подождать, подумала Келли. Как, впрочем, и все остальные. Сегодня я им всем нос утру. Пусть увидят, как должна выглядеть настоящая женщина. И Дуглас наконец поймет, чего может лишиться.
Налила себе третью и последнюю двойную порцию джина, закурила, а потом свирепо лягнула ногой одну из кошек, имевшую неосторожность потереться об её лодыжку.
- Пошла прочь, мерзкое отродье!
Дуглас тем временем уже нервничал не на шутку. Все остальные давно восседали за длинным столом отдельного зала с видом на Темзу. Келли опаздывала на целый час. Господи, мысленно молился он, хоть бы она не готовила свой очередной царственный выход!
Сегодняшний вечер имел для него особенное значение. Торжественный ужин был посвящен очередному ежегодному сбору Большой Семерки, могущественных и богатых людей, которые двенадцать лет назад помогли Дугласу захватить контроль над группой "Трибьюн", и их жен.
Дуглас восседал во главе стола, а Келли было отведено место напротив, в противоположном конце. Дуглас предпочитал в последнее время держаться от неё как можно дальше. Справа от Дугласа сидел Аарон Сеймур, глава знаменитого рекламного агентства "Маклейрдс", слева - сэр Филип Шарп, председатель Совета директоров группы "Трибьюн". Далее расположились сэр Роберт Биллинг, председатель правления банка "Модтерн", Эндрю Карсон, правая рука Дугласа и исполнительный директор группы "Трибьюн", Гэвин Мейтсон, директор компании "Новая технология", и Стивен Рейнольдс, один из наиболее влиятельных и пробивных людей в Лондоне, к мнению которого прислушивались все, от президента банка до премьер-министра.
За порядком во время всей торжественной церемонией надзирал личный дворецкий Дугласа. Если в ближайшие минуты ужин не начнется, дело грозило обернуться неприятностями. Дворецкий в очередной раз позвонил по мобильному телефону водителю Келли. Слава Богу, они уже подъезжали!
Как и желала Келли, вход её был обставлен по-королевски. Все не просто повернули головы, но вытягивали шеи, чтобы её получше разглядеть. Келли продефилировала прямиком к Дугласу, низко наклонилась над ним, чтобы все смогли вдоволь полюбоваться её новым бюстом, и страстно поцеловала мужа в губы. Дуглас уловил аромат дорогих духов, смешанный с джином. Опасный признак.
Пока она шла к своему стулу, он достал салфетку и вытер губы с такой тщательностью, словно поцеловался с прокаженной.
Разлили шампанское, и Дуглас встал, чтобы произнести речь. Присутствующие мысленно застонали. Хуже оратора, нежели Дуглас, невозможно было вообразить в страшном сне. Причем говорил он с видом побитой собаки, втянув голову в плечи, как бы подчеркивая, что он этого не хотел, но его вынудили. В прошлом Аарон Сеймур писал за него тексты речей, но за все годы Дуглас так и не сумел избавиться от своего франко-канадского акцента, и не каждому было просто понять его.
Он выложил перед собой на столе карточки с тезисами своей речи. Всего шесть штук.
- Прежде всего, - начал он, запинаясь, - я бы хотел поблагодарить вас за то, что все мы сегодня вновь собрались здесь, на двенадцатой ежегодной встрече Большой Семерки. После первой нашей встречи, состоявшейся в дешевом китайском ресторанчике в Пимлико* (*район в центральной части Лондона), мы сделали колоссальный шаг вперед. И это можно смело отнести ко всей группе "Трибьюн"...
Я просто сдохну, если буду вынуждена целиком выслушивать его идиотскую речь, подумала Келли. Чтобы скоротать время, она принялась играть в "числа", свою излюбленную игру. Себя она считала "десяткой", а остальным присутствующим в зале женщинам присваивала ту или иную оценку по десятибалльной шкале, в зависимости от их привлекательности.
Подобно многим красивым женщинам, она была безжалостна к тем особам женского пола, которые красотой не отличались. На её взгляд, они просто ленились. Либо не прикладывали труда, чтобы похудеть, либо небрежно одевались, либо не знали, какую следует сделать пластическую операцию. Любая женщина с длинным носом, отвисшими грудями, слишком тонкими губами или толстыми ляжками, автоматически получала оценку "ноль". Отсутствие самоуважения. Одежда, вышедшая из моды, влекла за собой снижение оценки ещё на пять баллов. Лучше иметь один потрясающий и убийственно дорогой наряд, чем десяток невзрачных и дешевых.
Когда-то и Дуглас любил эту забаву, подумала Келли. Особенно, когда она расписывала ему нижнее белье, в которое рядились те или иные дамочки, чтобы скрыть свой целлюлит. Но в последнее время Дугласу стало не до игр. Ему вообще, похоже, все обрыдло.
Наконец он закончил свою речь и сел. Все вежливо зааплодировали. Еще бы, негодующе подумала Келли. Благодаря Дугласу, все они миллионы заработали. Хотя благодарить им стоило не только Дугласа.
Именно она в свое время познакомила его с Аароном Сеймуром, главой одного из наиболее преуспевающих рекламных агентств в мире. Короткая интрижка с председателем компании, и дело было сделано. Она же познакомила Дугласа и с сэром Робертом Биллингом, сумев при этом убедить строптивого лорда, что Дуглас - именно тот человек, на которого следует полностью положиться. Келли свела своего мужа и со Стивеном Рейнольдсом, благодаря которому перед Дугласом открылись такие лондонские двери, в кои он сам безуспешно колотился бы до скончания века. Келли устраивала обеды и ужины, флиртовала с мужчинами и повсюду, от Флоренции до Торонто, закатывала роскошные вечеринки, на которых терпела идиотских жен.
Покончив с ужином, Келли отправилась в туалет, чтобы исторгнуть из себя съеденное. Минута обжорства - годы жирных ляжек, таков был другой её девиз. Подводя помадой губы, она подумала, что все-таки стоило бы следовать совету врача и не слишком увлекаться этой привычкой. Однако это было нелегко.
Когда Келли возвращалась в зал, в коридоре она миновала Дугласа, который говорил что-то жене Стивена Рейнольдса.
- Карен, ты очаровательно выглядишь сегодня, - расслышала Келли, проходя мимо парочки. - И платье на тебе изумительное.
Келли не могла поверить собственным ушам. Делать комплименты другой женщине, да ещё в её присутствии! Какая наглость!
Она решительно прошагала к своему забывшемуся супругу и, ухватив его за рукав, потащила к подоконнику.
- Как ты смеешь её нахваливать, паразит ты этакий! - прошипела она. У неё задница жирная, а её рожей можно детей пугать. Она двоих сосунков вскормила. Груди у неё после этого, как коровье вымя отвисли. А костюм вообще из магазина готового платья! Не говоря уж о том, что ты ни слова не сказал о том, как я выгляжу и какое у меня платье! - Сама того не замечая, Келли заводилась и говорила все громче и громче. - Карсон покосился на них из-за стола, а остальные старательно отводили глаза.
- Келли, прошу тебя, не устраивай сцену, - процедил Дуглас. - Только не здесь, не порть вечер. - Он поспешно добавил: - И слепому видно, что ты выглядишь просто сногсшибательно.
- Но ты согласен, что я самая красивая? Что остальные женщины мне и в подметки не годятся. Скажи мне.
- Да, да. Прошу тебя, отложим выяснение отношений до возвращения домой.
Из богатого собственного опыта Дуглас знал, что Келли ещё долго не угомонится. Дома его ждала неминуемая выволочка, и не только. Загладить свою вину перед строптивой женой он мог одним-единственным образом: разорившись на какой-нибудь дорогущий подарок для нее.
Глава 6
- Но почему мы должны встречаться в баре? - молил Пит Феретти своего любовника. - Почему ты не можешь приехать ко мне? Мы уже сто лет не встречались.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы должны поговорить. - У Феретти противно засосало под ложечкой. - Желание поговорить, бар, ограниченное время, все это означало одно - расставание навсегда. Феретти готов был разрыдаться от горя. Он всем сердцем любил Роджера, и даже мысли не допускал о том, чтобы потерять его, как и всех остальных, после каких-то нескольких месяцев близости. Для него это была настоящая любовь, до гроба.
Феретти выместил свое огорчение на молодом консультанте по маркетингу, которого принял в штат всего неделю назад.
- Я же говорил тебе, чтобы не показывал редактору этот выпуск, мудак хренов! - заорал он. - Только я имею право это делать. Я, генеральный менеджер по маркетингу "Дейли" и "Санди". Усек? Только я лично общаюсь с главным редактором. Чтоб это в последний раз было, не то в два счета на улице окажешься. И так от тебя толку, как от козла - молока.
Как правило, по субботам Феретти на службу не приходил. Но в эту субботу он пришел, чтобы попытаться хоть как-то исправить допущенную недавно ошибку. Рекламная акция, на которую он очень рассчитывал, прогорела, причем исключительно по его вине. В последнее время Феретти вообще преследовали неудачи. Будь на его месте другой человек, Шарон наверняка вышибла бы его с треском, но с Феретти её связывали слишком давние и тесные узы. Много лет он таскал за неё каштаны из огня. Но Феретти был также в курсе всех темных делишек Шарон, и она отлично понимала, что в случае увольнения хранить молчание Хорек не станет.
В девять вечера Феретти возвестил, что ему пора на деловой ужин. У Феретти было немало общего с Шарон. В свои тридцать с хвостиком он проводил в фитнес-центре и в косметических кабинетах времени ничуть не меньше, чем она сама. Оба перепробовали все мыслимые процедуры коррекции фигуры. И ещё Шарон очень ценила, что ради своей и её карьеры Феретти готов на все, хоть собственную мать запродать. Он был бесконечно предан Шарон и себе самому.
У Феретти нашли в крови вирус иммунодефицита, но пока он чувствовал себя вполне сносно. О его болезни не знала ни одна живая душа. Даже Шарон. Это был единственный его секрет от нее. Но вот свои гомосексуальные привычки Феретти ни от кого не таил, и сослуживцы его дружно презирали.
Стоило ему только уйти из офиса, как они принялись перемывать ему косточки.
- Если этот гребаный гомик ещё раз скажет мне, как мечтает отсосать у моего нового репортера, я ему все ребра пересчитаю. И любой суд меня оправдает.
- Мало того, что пидор, так ещё подленький. Между прочим, Джордж, он уверяет, что в конце той недели тебя уволят.
- Ха, не проходит и недели, чтобы он этих слухов не распускал. Все знают, что он гад ползучий.
Обычно, отправляясь на встречу с любовником, Феретти дома переодевался в плотно обтягивающие кожаные брюки с серебристым ремнем и белоснежную тенниску. Но в этот раз, поскольку встречаться предстояло в баре, переодеваться он не стал.
Выглядел Феретти по-прежнему недурно. Смазливая, хотя и слегка потасканная физиономия, длинные черные волосы, умело подкрашенные, чтобы скрыть пробивающуюся местами седину, словом, смотрелся он моложе своих тридцати пяти лет. Рост только подкачал - всего пять футов три дюйма* (*около 160 см), однако туфли на высоких каблуках слегка компенсировали этот недостаток. Да и фигура, несмотря на намечающееся брюшко, казалась вполне складной.
Войдя в бар, расположенный в Сохо* (*район в центре Лондона, изобилующий ночными и стриптиз-клубами), Феретти оглянулся по сторонам, но Роджера не увидел. Ему пришлось ждать целых полчаса, прежде чем его дружок, наконец, соизволил появиться. Феретти расценил это как дурное предзнаменование.
- Послушай, Пит, ситуация осложняется, - с места в карьер заявил его дружок. - Ты на меня слишком давишь, дыхнуть не даешь. Мне нужно больше свободы.
- Пожалуйста, милый, как скажешь, я на все согласен, - поспешно забормотал Феретти. Если хочешь, чтобы мы встречались реже, так и скажи. Приезжай ко мне раз или два раза в неделю. Я потерплю. Ты же знаешь, как я люблю тебя. Я всю жизнь ждал такого, как ты. Прошу тебя, не разрушай наше счастье, - молил Феретти.
- Нет, - отрезал Роджер. - Мы расстаемся навсегда.
- Неужели твоя жена что-то заподозрила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45