Клим знал эту систему. Надо ответить, - о, да, я в порядке!
Желательно, - восторженно.
Но не за этим пустым трепом он позвонил, и потому ответил не по правилам.
- Нет, Хизер, я не в порядке.
У неё упал голос, стал вялым.
- Что с тобой?
- Я болен. Душевно, - сообщил Клим, понимая, что он навешивает на простенькую америкашку непосильный для неё груз, - свои российские беды.
Но она все-таки знала как-то Россию и потому стала его расспрашивать.
Клим, естественно, не стал ей подробно размазывать про свои дела, а только таинственно сообщил, что если она захочет, то сможет его спасти...
Она помолчала и потом сказала, что скоро собирается быть в Москве, пока беременность маленькая ( пятый ребенок? Клим приел в ужас, но она сказала о своем состоянии, как о чем-то вполне естественном и не требующем внимания). - Тогда ты мне все расскажешь и я постараюсь... - Пообещала она.
И Клим заявил: я хочу уехать отсюда. Ты сможешь мне помочь в этом?..
- Поговорим, когда я приеду. - довольно жестко ответила Хизер и уже снова сладко-вялым голоском спросила, - что тебе привезти?
- Мне ничего не надо, - раздражился он.
... Ну и дура! Нужны ему её подарки, - шмутки, книжки, банки...
Но. Но требовалось терпение и умение играть в чужие игры. Поэтому Клим спросил, - а ты любишь меня? Помнишь?
На что Хизер радостно выдохнула: О, Клим, я люблю тебя.
- И я тебя... - Бормотнул он. - И жду...
На этом разговор закончился, в общем, не дав ощутимых результатов. хх
хх
хх
хх
Паша проснулся с больной головой.
Вообще-то он почти никогда не напивался, так, очень редко.
В комнате никого не было, а у него даже не хватало сил на то, чтобы позвать Надьку или Клима.
Паша застучал кулаком по стене. Прибежала Надюшка.
- Что тебе, Пашенька? Плохо да? Скажи, чего надо, я - мигом, забормотала она, а глаза прятала, потому что в глазах стояли страх и тоска. А на шее кокетливо повязан яркий шарфик.
- Скажи Климу, пусть быстро за похмелом... - Прохрипел он.
Надюшка затушевалась ещё больше.
- Так нет его, Пашенька. Ушел он...
Паша даже сел в постели. Так его обескуражила новость.
- Куда ушел? За водкой?
Он не мог и не хотел понять, как человек, в положении Клима, может уйти куда-то дальше ларька с питвом.
- Ночью ушел... Уехал, наверное... - Сообщила Надюшка и осмелилась взглянуть на Пашу. У того был странный вид: то ли расстроенный, то ли сильно удивленный.
Пока он не мог взять это событие в разум.
Вор, которого схватили за руку, которого, как говорится, простили в долг... - посмел сбежать??
И от кого? От Паши, которого он обокрал! Ну, дела!
- А ты чего? Куда гляделками зыркала? Не могла меня пробудить? Заорала бы, я бы и проснулся... Или постращала его, что ли... Сказала б, что я его под землей достану!
Паша забыл о головной боли. Он озверел.
... Молюска! Дура! Ну, как с ней иметь дело?
Да и не будет он иметь! Дай только само дело совершить...
- Я хотела... Я сказала ему... А он...
Надюшка замолчала, потому что не собиралась сообщать Паше, по крайней мере сейчас, как и что говорил Клим.
Паша крутой парень.
- А он ушел, - закончила она.
Паша задумался, но не надолго.
Его очень смутило бегство Клима.
По всем данным он этого не должен был делать.
... Но вот как искать эту сволочь? Где он? Что не дома, точно. Детективы, небось, читал, не станет подставляться по-дурному! У друзей-товарищей схоронится... Что Клима разыскать, - не штука, Паша был уверен. Но кто будет его разыскивать?
Надо исходить из того, что имеются он и эта курица.
- Ну, и где будем искать Клима? Ты виновата, что он ушел, начал Паша, - вот и подскажи, что делать!
- Пашенька, откуда мне знать! Домой он, наверно, поехал...
Паша подошел к ней, резко и крепко схватил за подбородок, так, что у неё к щекам сразу разлилась краснота.
- Все Паша, все Паша! Привыкли, курицы отмороженные! А денежки потом пополам? Так, что ли? Вот если ты сейчас ничего не придумаешь, - придумаю я, но тогда - ухват тебе в нос! Тебе и твоей семейке ничего не обломится! Я тут в поту изгаляюсь, на работе меня заменяют, деньги другому идут, а ты задницу отращиваешь?
Он отшвырнул её от себя.
Она упала на тахту и залилась слезами.
- Только и умеешь, - сырость разводить. Куда тебе, дуре, с серьезными делами связываться! Отваливай домой. Уволена.
Паша, конечно, врал, что Надюшка ему не нужна.
Но баб надо держать в ежовых. Особенно Надюшку. Чтобы она привыкала к мысли, что ей ничего не достанется, - не за что!
На коротком поводке должна бегать Надюшка, - а вдруг она сообразит, что Паша-то ей вовсе не нужен, когда выйдет замуж за Клима?.. Тогда Паша, и ей, и ему, - покажет, где раки зимуют.
Паша встал, вынул кобур из шкапа и надел на предплечье.
Втихаря глянул на Надюшку.
Та замерла.
... Вот так.
Он пришел в благодушное состояние.
- Ну, золотая моя, теперь давай поговорим всерьез. Ты, конечно, своей башкой ничего не придумаешь, это ясно. Придется тебе действовать по моему плану.
Надюшка вся сжалась.
... Что он ещё придумал? Она так устала ото всего!
Ей захотелось уйти домой, лечь в постель, накрыться с головой одеялом, - чтобы ничего не слышать и не видеть. И лежать, пока не умрет. Или пока кто-то добрый не скажет, что все кончилось по-доброму. Пусть без денег! Она их уж не хочет. Даже без Паши... Мелькнула крамольная мысль. Он стал такой злой и чужой!
А раньше?..
... Раньше он был добрый, подумала она и тут же ей пришло в голову, что Паша был ВСЕГДА ТАКИМ!
А тот объяснял ей, что она должна делать.
Она должна поехать на дачу и повиниться перед Элькой. Просить прощения, плакать-рыдать, что хочет, но чтоб та простила. И узнать, где Клим. Может просто - на даче?.. Тогда дать знать ему, Паше. Он будет неподалеку, пусть она не сомневается...
- Если же его нет... - Паша приостановился, - опять же выпроси, выспроси его адрес.
- Чего же я ей скажу? Зачем мне его адрес? Чего придумать-то... Пролепетала совсем убитая Надюшка.
- Да, вот, что придумать? - Издевательски спросил Паша, вот, что? Ну-ка, попробуй пошевели мозгами, если они у тебя ещё остались.
Он что-то смешное вдруг вспомнил и смеясь, сказал, - конечно, с мозгами у тебя напряг. Ты хоть знаешь, с кем у писателя гуляла?
Паша прямо-таки давился от смеха.
- С голубым! Это все знают, Клим сказал! Нашла!.. - Паша валялся от хохота, а Надюшка стояла оплеванная и униженная.
... Вот почему Юрий Николаевич какой-то не такой! А они с матерью решили, что Надюшка его запросто окрутит!
От обиды перехватило дыхание и горючие слезы зарождались уже где-то совсем близко от глаз.
... Врут они все, подумала она. Но в том ли, в ином варианте новость добавила гадости в душе.
- Значит, не знаешь, что сказать Эльке. Совсем соображение отшибло. Ставку, паскуда, на того хмырюгу делала? Не вышло...
Паша перестал смеяться и утер смешные слезы.
- Запомним. - Констатировал казалось бы добродушно Паша. - А теперь послушай. Скажешь Эльке, что ты дала Климу кошелек, расплачиваться в автобусе... И забыла взять. Или не кошелек, а любимые перчатки сунула ему в карман? Или зонтик забыла в автобусе, а он подобрал? Или ещё какую-нибудь хрень. - Добродушие утекало из Паши как вода из худой посудины, - он становился, как обычно, - злобным. - Ну, что молчишь? Или что-то тебе не нравится? Скажи, Надюша, не стесняйся. Давай!
- Паша, - взмолилась Надюшка, - она же не поверит! Зонта у меня не было. Перчаток - тоже... А кошелек... Вроде бы я Клима, её мужа, вором считаю?.. Да не смогу я соврать! Она увидит!
- Сможешь. - Жестко заявил Паша, - А - нет, пеняй на себя.
И ушел на кухню готовить себе завтрак.
Туда же вползла Надюшка.
- Пашенька, миленький, - запричитала она, - она ведь тоже не дура, поймет. Возьмет и вызовет кого...
- Кого? - Паша еле сдерживал бешенство. - И как успеет? И что ты такого спрашиваешь, чтоб ментов вызывать, а? Мозгов у тебя совсем нету!
... Ох, как же чесались у него руки! Вмазать бы ей по высшему разряду! Но нельзя фингалы сегодня ставить. Пока. Но вот наподдать так, чтобы не заметно для других, - это можно. И надо собираться на дело. Там видно будет, как. Эта дура ничего без него не сможет.
Паша с криком - кийя! - отмахнул Надюшку своей толстой ножищей.
Она этого не ожидала, но как-то инстинктивно сжалась, и все равно отлетела как пух. Упала на спину, плечом ударившись о кресло. Дикая боль в лопатке пронзила её. Но она не заплакала, только вскрикнула.
И лежала, не шевелясь.
Она ждала, когда он будет убивать её.
Молила только, чтоб было не очень больно.
Глаза у неё были закрыты, а из-под ресниц лилась вода, - не слезы, - а слезная вода...
Убивать Надюшку Паша не собирался. Она ему была нужна.
Он подошел к ней, приподнял её, положил на диван.
Она застонала.
- Вот ты меня до чего довела. Я ведь женщину никогда пальцем не тронул, закон у меня такой, - женщин не бить. Все ты... Ну, ладно, обойдешься. Выпей винца с анальгином и все будет хокей. Думаешь, я тебя в полную силу? - Паша рассмеялся, - Ты че! В полную силу б, - тогда от тебя ошметки бы летели! Давай-ка не притворяйся.
Он попытался усадить её на диван. Она вскрикнула и рука у неё повисла как плеть.
Паша замандражил: неужели у неё что-то сломалось? Ни хрена себе! Подумаешь, отмашку сделал!
Надюшка смотрела на него остановившимися газами. И дрожала.
Таким Пашу она ещё не видела.
Ничего ей не нужно, если это оплачивать здоровьем... Между прочим, Элька-то - жизнью.
Ее вдруг окатило как кипятком.
До сегодня она не задумывалась, что и как. И только когда почувствовала на себе, что такое дикая боль от удара и ужас, что удар повторится, - внезапно просветлела и ощутила до конца, что они задумали. Душегубство! И разве Паша оставит её, Надюшку, в живых после всего?.. Нет, отчетливо прозвучало в ней.
Но Паша! Отец Викочки! Ну и что, так же холодно звучало в ней.
Паша собирался быстро, по-военному.
Бросил в сумку какую-то коробку, ножик в кожаном футляре, кошелек, папку для бумаг почему-то. Надел куртку и темные очки и, повернувшись к Надюшке, коротко кинул, - ну?
Она наблюдала его сборами как бы со стороны. Будто её это не касалось. И стоило ей только двинуться, как острая боль пронзала руку и спину.
... У меня что-то сломано, думала она. Не с ужасом, а с каким-то странным остановившимся любопытством, - рука или лопатка? Как же я поеду? А не поеду я! Скажу, - не могу и все.
Но это были, как говорится, досужие мысли.
Как это она не поедет? Разве Паша ей позволит?
Конечно, он ей не позволил.
- Ты что? - Заорал он, - издеваешься? Вставай! Нечего притворяться!
Она покорно попыталась встать, но в руку отдало болью и Надюшка со стоном свалилась на диван.
По лицу Надюшки, по враз разлившей синеватой бледности, Паша понял, что дело - кисло, но виду подавать не собирался.
Полез нервно в шкаф, достал длинный шарф и начал неуклюже наматывать его на надюшкину руку.
Надюшка стоически терпела боль. Но когда он протянул шарф ей за шею и завязал концы, почувствовала некоторое облегчение.
Паша это увидел. Миролюбиво погладил её по голове.
- Надюшка, не журысь! Смотаемся туда-сюда и сходишь ко врачу. А сейчас поедем. На машине поедем. Таблеток возьми еще. Доберемся. А к Эльке может так и лучше? Пожалеет... Даст адресок мужичка своего безо всяких. Давай, Надюха... - И не преминул добавить, - все ж-таки ты - как чучело огородное нескладное. Люди ещё не так падают и ничего, а ты - заяц фарфоровый. Раз! и лопнул. Одно слово молюска... - буркнул он свое самое обидное определение.
Они летели с ветерком по шоссе, обгоняя машины.
Надюшка сидела сзади. Паша велел. Чтоб, не мешала.
- А то ещё вторая рука лопнет, - шутканул он.
Надюшка думала думу.
... Как сказать Паше, что Клим - не муж Эльке?.. Может, тогда повернет обратно, домой, в Пушкино?.. Зачем ехать искать Клима? Он теперь не нужен. Паша разозлится. Нарочно поедет на дачу и там устроит!..
Надюшка боялась даже думать, что устроит Паша.
А Элька там одна.
Нет, все же надо ему сказать. Только не на ходу. Попросить остановиться. Вон, в лесочке постоять...
- Паша... - Обратилась она к нему как можно ласковее и тише, - на минуточку остановись.
- С какой это радости? - Буркнул Паша.
- Сказать мне что-то надо... - Прошептала Надюшка.
Он остановил машину. Обернул к ней злое отекшее лицо, - Ну?
- Паша, мне Клим сказал, что он Эльке не муж, они давно развелись, он для понта трепал...
Надюшка замолчала и ждала. Паша тоже молчал, потом схватил её за волосы, дернул что есть силы, она завизжала, а он прошипел, убить тебя - и то мало. Ладно, спасибо, что сказала, очень благодарен. Теперь планы другие будут.
Увидел, что она плачет, заорал, - чтоб я тебя за дорогу не слышал ни зги - выкину на ходу! Но долго не ехал, тяжело молчал, о чем-то думал. Потом резко рванул с места. Надюшке было страшно до ужаса, но она собралась с силами и спросила, - Па-аш, ты чего надумал? Скажи хоть мне.
Паше до страсти не хотелось делиться с этой дурой своими планами, - не болван же Паша-бармен! Но сказать кое-что надо. Нужна ещё Надька, так её растак, Но это ж надо, - Климушу-пьянь упустить!
- У меня против этой селедки Эльки заначка есть, сынок её, поняла? Как жахну ей про Питер, - она все отдаст и все подпишет, - и Паша самодовольно хлопнул ладонью по кожаной папке, которая лежала на сиденьи. - Клим не муж, ну и пошел он! А ошибки свои будешь исправлять сама.
- Но как, Пашенька? - Чуть не завопила Надюшка, поняв, какую страшную вещь задумал Паша, - у меня рука не двигается же!
- Рука твоя никому и не нужна, - вдруг мерзко хихикнул Паша, - мы подъедем, ты пойдешь на дачу и вызовешь Эльку на разговор, на улицу. Что хочешь, то и ври, - я тебя избил, ты меня боишься. Вытащишь её, поняла? А там уж я сам. - А если она не пойдет? - Тихо спросила Надюшка. - Жду десять минут и стану действовать сам, но тогда вам всем мало не покажется. Сообщил Паша, передвигая кобур из-под предплечья на грудь. - Да не забудь узнать, кто в доме.
Надюшка похолодела, когда поняла, какая страшная участь ждет Эльку. Глава 31
Эля читала в гостиной свою Сару Ли, находя там все больше точек соприкосновения со своей судьбой.
Бэтт и Джерри встретились.
Но ни он, ни она не возымели друг к другу симпатий.
Бэтт донимали странные звонки, какие-то не внушающие доверия люди приходили к ней с безумными предложениями:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34