Всякий раз изъявляя недовольство, ежели надвигалась чья-либо свадьба, он никогда еще не опечалился заранее ее предвидением и, похоже было, держался слишком хорошего мнения о человечестве, чтобы допустить, что какие-то двое способны замышлять такую глупость, покамест жизнь не доказывала обратное. Эмма только благословляла эту благую слепоту. Он мог теперь со спокойной душою, не омрачаясь ни единым сомнением, не тщась распознать в госте приметы возможного вероломства, дать полную волю прирожденной доброжелательной учтивости, заботливо осведомляясь о том, с удобством ли путешествовал мистер Фрэнк Черчилл, благополучно ли перенес два раза кряду такое бедствие, как ночлег в дороге, и с неподдельной участливостью желая удостовериться, что ему в самом деле удалось избежать простуды, но, впрочем, остерегая его от окончательной в том уверенности до истечения еще одной ночи.
Посидев, сколько требует приличие, мистер Уэстон собрался уходить. Ему пора. Он еще должен наведаться в «Корону» насчет сена, а после — к Форду, со множеством поручений от миссис Уэстон, но никого другого он не торопит. Его сын, слишком хорошо воспитанный, чтобы не понять намек, тотчас поднялся следом, говоря:
— Ежели вам дальше по делам, сэр, то я воспользуюсь случаем и нанесу визит, который рано или поздно нанести необходимо, а значит, можно с тем же успехом нанести сейчас. Я имею честь быть знакомым с вашею соседкой, — относясь к Эмме, — дамой, которая имеет жительство то ли в Хайбери, то ли поблизости от него, в семействе Фэрфаксов. Мне, полагаю, не составит труда отыскать их дом, хотя я, кажется, неточно выразился, назвав их Фэрфаксами, — следовало бы, скорее, сказать «Барнсы» или, может быть, «Бейтсы». Известно ли вам такое семейство?
— Еще бы не известно! — воскликнул его отец. — Миссис Бейтс — мы проходили мимо ее дома, я заметил в окошке мисс Бейтс. Верно-верно, ты знаком с мисс Фэрфакс, помнится, встретился с нею в Уаймуте — очень хорошая девица. Непременно навести ее.
— Навещать ее нынче же нет особой надобности, — сказал молодой человек, — это можно сделать в любой другой день, просто наше доброе знакомство в Уэймуте предполагает…
— Нет-нет, пойди сегодня. Не откладывай. Раз это все равно следует сделать, значит, чем раньше, тем лучше. К тому же должен предупредить тебя: недостаток внимания к ней здесь недопустим. Ты видел ее, когда она была с Кемпбеллами, встречаясь с теми, кто окружал ее, на равной ноге, — здесь же она живет у старой бабушки, которая едва сводит концы с концами. Если ты промедлишь с визитом, это будет выглядеть как неуважение.
Казалось, он убедил своего сына.
— Я слышала от нее о вашем знакомстве, — сказала Эмма. — Она удивительно изящна.
Он подтвердил это, но столь глухим «да», что Эмма едва не усомнилась в его искренности; сверхъестественное изящество господствовало, должно быть, в модном свете, ежели ту меру его, которой одарена была Джейн Фэрфакс, могли счесть заурядной…
— Если вас до сих пор не поразила изысканность ее манер, — сказала она, — то нынче, я думаю, поразит. У вас будет случай разглядеть ее как следует, разглядеть и послушать — впрочем, нет, боюсь, послушать ее вам не удастся вовсе, потому что у нее есть тетушка, которая никогда не закрывает рот.
— Так вы знакомы с мисс Джейн Фэрфакс, сударь? — сказал мистер Вудхаус, как всегда последним уловив нить разговора. — Тогда позвольте вас уверить, вы в ней найдете премилую молодую девицу. Она тут в гостях у бабушки и тетки — весьма почтенные дамы, я их знаю всю жизнь. Уверен, что они будут чрезвычайно вам рады, а мой слуга пойдет с вами и покажет, как их найти.
— Ни в коем случае, сэр, благодарю вас, мне укажет дорогу батюшка.
— Но вашему батюшке идти не туда, ему только до «Короны», а это совсем не на той стороне улицы, кроме того, там очень густо стоят дома, недолго и запутаться, а как шагнете с тротуара — непролазная грязь. Мой кучер объяснит вам, где безопасней всего переходить улицу.
Мистер Фрэнк Черчилл, с трудом сохраняя на лице серьезность, продолжал отказываться, и отец горячо его поддержал, возгласив:
— Добрый друг мой, это совершенно лишнее. Фрэнку не впервой на своем веку видеть лужи, а от «Короны» до миссис Бейтс ему дойти ровным счетом два шага.
Скрепя сердце им разрешили идти одним, и оба джентльмена, один с сердечным кивком, другой с изящным поклоном, удалились. Эмма осталась очень довольна таким началом знакомства и могла теперь думать о каждом из них в любой час дня, зная, что в Рэндалсе все благополучно.
Глава 6
Наутро мистер Фрэнк Черчилл был у них снова. И не один, а с миссис Уэстон, которая, сколько можно было судить, как и Хайбери, очень пришлась ему по сердцу. Он, оказывается, сидел дома, деля с нею компанию, покуда ей не настало время совершать ежедневный моцион, и, получив предложение выбрать маршрут для прогулки, немедленно остановился на Хайбери. «Он не сомневается, что здешние места, в какую сторону ни пойти, хороши для прогулок, но ежели спросят его, то выбор будет всегда один и тот же. Хайбери, где все радует глаз, веселит и дышит привольем, — Хайбери останется притягателен для него неизменно». Для миссис Уэстон слово «Хайбери» означало Хартфилд, она уповала, что и он вкладывает в него тот же смысл. Прямо туда они и направились.
Эмма, по совести говоря, их не ждала, потому что мистер Уэстон, который забежал на полминутки услышать, что его сын молодец хоть куда, не знал, каковы у них планы, и для нее было приятным сюрпризом увидеть, как они рука об руку приближаются к дому. Ей хотелось повидать его еще раз, и особенно в обществе миссис Уэстон, ибо от того, как он будет вести себя с нею, зависело, какое у нее сложится об нем мнение. Окажись он тут не на высоте, он уже ничем не мог бы этого искупить в ее глазах. Однако, увидев их вдвоем, она осталась вполне довольна. Не просто красивыми словами да преувеличенными комплиментами воздавал он ей должное — он вообще умел взять с нею такой верный, подкупающий тон, что лучше и не придумать, не выразить лучше свое желание видеть в ней друга и заслужить ее расположение. А времени составить себе основательное суждение оказалось у Эммы довольно, так как они провели вместе все утро. Часа два-три прогуливались они втроем, сначала — по обсаженным кустами аллеям Хартфилда, потом — по Хайбери. Все приводило его в восторг, слух мистера Вудхауса усладился досыта его дифирамбами Хартфилду, а когда решено было двинуться дальше, то он признался, что хотел бы ознакомиться со всем селением, и Эмма не могла предположить, что там найдется столь много для него интересного и достойного доброго слова.
Подчас его любопытство к иной достопримечательности позволяло сделать лестное заключение о его чувствах. Так, он просил показать ему дом, в котором прожил долгие годы его отец, а до него — отец его отца, вспомнив же, что еще жива старушка, когда-то вскормившая его, обошел всю улицу из конца в конец, ища, где находится ее домик, и даже когда его внимание привлекало что-нибудь не очень стоящее, это само по себе многого стоило в глазах его спутниц как свидетельство хорошего отношения к Хайбери вообще.
Эмма, наблюдавшая за ним, решила, что человека, который обнаруживает подобные чувства, нельзя заподозрить в злом умысле оттянуть свой приезд, что он не мог ломать комедию, лицемерить в изъявлениях сыновней привязанности и мистер Найтли, конечно же, обвинял его незаслуженно.
Первую остановку сделали они у трактира «Корона», средней руки заведения, хотя и первого среди прочих в Хайбери, где держали лишь отчасти для проезжающих, а более для удобства местных жителей, две пары почтовых; дамы никак не ожидали, что их задержит здесь что-либо примечательное, однако им случилось помянуть мимоходом историю обширной пристройки, которая сразу бросалась в глаза. Ее сделали много лет назад, предназначая под бальную залу, и в дни многолюдства и балов она не однажды служила своей цели, но блистательное время это давно миновало, и ныне наивысшим ее предназначением было собирать под свои своды благородных и полублагородных джентльменов из местного вист-клуба. Мистер Фрэнк Черчилл тотчас навострил уши. Его поразило, что это бальная зала; вместо того чтобы пройти мимо, он на несколько минут остановился под окнами — оба превосходных подъемных окна были открыты — и, заглядывая внутрь, стал оценивать ее возможности и сетовать на то, что ею больше не пользуются по назначению. Он не нашел в зале ни единого недостатка, он отказывался признать те, на которые ему указывали. Нет-нет, и длина подходящая, и ширина подходящая, и общий вид. И вмещает самое подходящее число людей. Здесь следует хотя бы раз в две недели на протяжении всей зимы устраивать балы. Отчего мисс Вудхаус не возродила для этой залы ее славное прошлое? Ведь она здесь всесильна! То возражение, что в Хайбери слишком мало хороших фамилий, никого, кроме жителей Хайбери да ближайших соседей, на такие балы не созовешь, не убедило его. Он не поверит, чтобы, когда кругом стоят красивые дома, в них не нашлось нужное число обитателей, достойных составить подобного рода собрание; даже услышав в подробностях описание местных семейств, он все-таки не желал согласиться, что кто-нибудь может пострадать от их смешения и что другое же утро не расставит всех снова по прежним местам. Он спорил со страстью завзятого танцора, и Эмма дивилась, глядя, как уэстонский норов берет верх над нравами Черчиллов. Казалось, ему в полной мере достались отцовская живость и общительность, кипучий, неунывающий дух — и ничего от энскумской чопорности и гордыни. Гордыни, правду сказать, попросту не хватало — подобное равнодушие к соблюдению общественных различий граничило с невзыскательностью вкуса. А впрочем, и мог ли такой, как он, судить о зле, коему придавал столь малую важность? Это лишь выплеснулся наружу избыток его задора, и только.
Наконец его уговорили оторваться от окон «Короны» и пойти дальше, и, когда перед ними очутился дом, в котором квартировали Бейтсы, Эмма, вспомнив, что он накануне имел намерение посетить их, спросила, состоялся ли визит.
— Ах да, состоялся, — отвечал он, — я как раз хотел об этом сказать. Он сошел как нельзя более удачно — я застал дома всех трех дам и очень вам обязан за своевременное предостережение. Когда бы словоохотливость тетушки застигла меня врасплох, я бы, наверное, погиб. А так отделался лишь тем, что принужден был затянуть свой визит сверх меры. Нужно было бы — и, пожалуй, прилично было бы — посидеть минут десять, не долее, я и батюшку предупредил, что определенно буду дома раньше его, но как выбрать момент, когда нет ни умолку, ни передышки; и когда он, нигде меня не найдя, наконец зашел туда за мною, я с несказанным изумлением обнаружил, что просидел у них добрых три четверти часа. Почтенная дама не дала мне ни малейшей возможности вырваться раньше.
— И как, на ваш взгляд, выглядит мисс Фэрфакс?
— Неважно, совсем неважно, ежели, разумеется, допустить, что юная девица может неважно выглядеть. Но ведь так думать непозволительно, не правда ли, миссис Уэстон? Где это видано, чтобы особа прекрасного пола выглядела неважно? И притом, откровенно говоря, мисс Фэрфакс так бледна от природы, что всегда имеет нездоровый вид. Цвет лица ее оставляет желать лучшего.
Эмма, не соглашаясь с ним, взяла цвет лица мисс Фэрфакс под защиту. «Да, он и правда не ярок, но это не причина утверждать, будто в нем всегда присутствует нездоровый оттенок, а главное, ее коже свойственна чистота и прозрачность, от которых лицо ее приобретает неповторимую утонченность». Он с должною почтительностью выслушал ее, подтвердил, что слышал это от многих, но счел нужным признаться, что для него самого отсутствие здорового румянца — непоправимый изъян. Когда в чертах лица нет ничего особенного, румянец красит их, когда же они хороши, то действие его… но, к счастью, ему нет нужды здесь описывать, каково тогда его действие.
— Что ж, — отозвалась Эмма, — о вкусах не спорят. Во всяком случае, если отбросить цвет лица, она вам нравится.
Он покачал головою и рассмеялся.
— Для меня мисс Фэрфакс и цвет ее лица неразделимы.
— Вы с нею часто встречались в Уэймуте? Часто бывали в одном и том же обществе?
Они в эту минуту приближались к Форду, и у него вырвалось восклицание:
— Ха! Это, должно быть, и есть та самая лавка, в которой, как мне сообщил отец, всяк от мала до велика бывает каждый день? Он и сам, по его словам, шесть раз на неделе наведывается в Хайбери, и всякий раз непременно найдется дело, которое приведет его к Форду. Прошу вас, зайдемте туда, ежели это вас не затруднит, — докажу тем самым, что и я здешний, что я тоже гражданин Хайбери. Я непременно должен купить что-нибудь у Форда. И таким образом утвердиться в правах гражданства… Я полагаю, у них торгуют перчатками?
— Да, и перчатками, и всем прочим. Я в восхищении от вашего патриотизма. Вас будут обожать в Хайбери. Вы пользовались известностью еще до вашего приезда, так как доводитесь сыном мистеру Уэстону, но выложите полгинеи у Форда, и ваша добрая слава будет зиждиться на ваших личных заслугах.
Они вошли; покамест с полок доставали и раскладывали по прилавку лоснистые, плотно перевязанные пачки «мужских фильдеперсовых» и «кожаных кофе с молоком», он сказал:
— Однако простите, мисс Вудхаус, я прервал вас, вы что-то говорили в ту минуту, когда во мне внезапно взыграла amor patriae . He лишайте меня удовольствия узнать, что именно. Уверяю вас, самая громкая слава в обществе не возместит для меня утрату малейшей радости в частной жизни.
— Я только спросила, много ли вы бывали в Уэймуте вместе с мисс Фэрфакс, в одном кружке.
— Теперь, когда мне понятен ваш вопрос, скажу вам, что об этом спрашивать нечестно. Определять, какова степень знакомства — исконная привилегия дамы. Должно быть, мисс Фэрфакс, рассказывая об Уэймуте, уже обозначила для вас эту степень, и я не желаю попасть впросак, претендуя на большее.
— Помилуйте, судя по этому ответу, вы ей не уступаете в осмотрительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65